Представителей коренной сибирской народности тофы на земле осталось около 800 человек. Когда-то они были кочевниками, а сейчас большинство тофов компактно живёт в трёх посёлках в Нижнеудинском районе Иркутской области. Этот очень красивый и обособленный горный регион называют Тофаларией. Добраться до него фактически можно лишь по воздуху.

1. Тофалария на карте России.

Данные карты использованы с сайта https://www.bing.com/maps/

2. Аэропорт в райцентре Нижнеудинск сегодня единственный между Красноярском и Иркутском. Обслуживает местные авиаперевозки - для нужд геологов, лесоохраны, оленеводов, туристов и, разумеется, жителей Тофаларии.

3. Предполётный осмотр вертолёта Ми-8.

4. Погрузка в Нижнеудинске. В былые времена в сёла Тофаларии по два раза в день летал Ан-2. Сегодня - только вертолёт. Раз в неделю.

5. Всем необходимым сёла Тофаларии снабжаются по воздуху. Поэтому вертолёты перевозят не только людей, но и продукты питания.

6. Юные жители тофаларских сёл возвращаются домой из райцентра. В нижнеудинской школе они сдавали государственные экзамены.

7. Река Уда (другое название Чуна) протекает по территории Иркутской области и Красноярского края. Вытекает из горного озера в Восточном Саяне.

9. Река течёт в саянской тайге. На некоторых участках отличается обрывистыми берегами.

10. Длина Уды около 1200 километров. Сливаясь с рекой Бирюса, она впадает в Ангару.

11.

12. Многие участки тайги с горными хребтами в здешних местах фактически непроходимы.

13. Гора Пионерская в районе поселка Алыгджер. По старой традиции, каждый год местные призывники взбираются на вершину, где устанавливают флаг.

14. До 1948 года в Тофаларии велась промышленная добыча золота. После её прекращения край превратился в абсолютно дотационный бюджетный район.

15. Поселок Алыгджер.

Административный центр Тофаларского муниципального образования. Расположен на правом берегу Уды в 93 километрах к юго-западу от Нижнеудинска.

16. Алыгджер в переводе с тофаларского языка означает «ветер». Дует здесь он довольно сильно. И проникает всюду беспрепятственно - на зависть людям. От «большой земли» Алыгджер отрезан непроходимыми горами. Добраться в Алыгджер можно практически лишь вертолётом. Зимний вариант - по замерзшему руслу реки, но это довольно длительное (десятки часов) и небезопасное путешествие.

17. Население поселка Алыгджер - чуть более 500 человек. Примерно половина из них это тофы (вариант названия, который им самим не очень нравится - тофалары). Тофы это коренная малочисленная национальность Восточной Сибири.

18. Здание «международного» (помимо тофов в посёлке живут русские) аэропорта Алыгджер.

19. Вид из окна диспетчера.

20. Тофалария расположена в горной системе Восточный Саян на юге Сибири.

21. Максимальная высота Восточного Саяна около 3,5 километров. Но большая часть это скалы в несколько сотен метров.

22. Приток Уды - река Нерха.

23. Посёлок Нерха.

Население слегка превышает 200 человек. Тофаларские сёла были образованы в 20-х годах прошлого века, когда советская власть решила, что оленеводы-кочевники должны стать оседлыми жителями.

24. Аэропорт Нерха.

25. Беречь природу здесь призывают с незапамятных времён. Зимой в сёлах Тофаларии практически не остаётся мужчин - все уходят в тайгу на охоту (занимаются охотой, впрочем, и некоторые женщины). Сегодня это практически единственный источник дохода местных жителей. В Тофаларии много соболя, горностая, белки, колонка.

26. В июле 2017 года жители Тофаларии перенесли «транспортный шок»: администрация Нижнеудинского района отменила все льготы на авиаперевозки между Нижнеудинском и населенными пунктами Тофаларии.

27. Раньше билет на вертолёт до Нижнеудинска для жителей Тофаларии стоил 750 рублей, а льготники летали бесплатно. Теперь установили новую фиксированную стоимость: до cёл Алыгджер и Верхняя Гутара - 1500 рублей, до деревни Нерха – 1 300 рублей. При этом экономически обоснованной считается цена билета в 7000 рублей. Разницу компенсирует местный бюджет.

29. Около 90% территории Тофаларии представляют из себя среднегорные таежные ландшафты.

30. Растительность типичная таежная, преобладают горно-лиственные и кедровые насаждения.

31.

32. Урочище Колокольня.

33. Урочище - это неофициальное название любого географического объекта, о котором люди «уреклись», договорились. В данном случае скалу назвали по её отдаленному сходству с рукотворным строением, колокольней.

34.

35.

36. В районе Нижнеудинских пещер. Две пещеры в скале Богатырь на реке Уда признаны природными памятниками местного значения. Протяжённость пещер в известняке - несколько сотен метров.

37. Река Гутара.

38. Посёлок Верхняя Гутара.

Население около 400 человек. Посёлок был создан в 1920-е годы. Немного позднее здесь организовали колхоз "Кызыл-Тофа" ("Красная Тофалария"), устроили звероферму по разведению лисиц. Ферма вскоре разорилась. Колхоз расформировали в 1967 году и включили в состав тофаларского коопзверпромхоза.

39. Мост через Гутару.

40. В Верхней Гутаре (как и в других тофаларских посёлках) нет телефонной связи, только рация. Электричество же вырабатывают при помощи дизель-генераторов.

41. Авиация добралась до Верхней Гутары лишь в 1953 году, до этого все поставки вели по зимнику, а летом вообще ничего не привозили, население голодало. Впрочем, постройка лётного поля имела не только позитивные последствия: в аэродром превратили самый большой покосный луг, из-за сокращения кормовой базы пострадало местное скотоводство.

42. Ещё один аэропорт. «Верхняя Гутара».

43. Прибытие в посёлок вертолёта - настоящий праздник!

44. Прохладная горная Гутара.

45. Инфраструктура.

46. Красоты Тофаларии буквально просятся в туристические проспекты. Но уровень развития организованного туризма в здешних местах колеблется в районе нулевой отметки.

47. Тофалария чрезвычайно богата полезными ископаемыми. В ее недрах разведаны запасы золота, свинца, урана, полиметаллов. Но разработка не ведется с середины прошлого века. Вероятно, к счастью. У труднодоступности, выходит, есть и свои плюсы.

48.

49. Территория Тофаларии сопоставима с площадью таких стран, как Израиль, Сальвадор или Словения.

50. Реки Тофаларии пригодны для экстремальных сплавов.

51.

52.

53.

54.

55. Писатель Валентин Распутин когда-то назвал Тофаларию «Краем возле самого неба».

56. Нижнеудинск - административный центр района, образованный в 1924 году. Сегодня здесь живут около 64 тысяч человек.

57. Наследие СССР: Дом культуры.

58. Через Нижнеудинск проходит автотрасса Р-255 «Сибирь» (она же М-53 до 2018 года) - дорога федерального значения Новосибирск - Кемерово - Красноярск - Иркутск.

59. Нижнеудинск - железнодорожная станция на Транссибе. Круглый год станция обслуживает полтора десятка маршрутов пассажирских поездов дальнего следования.

60. Спасибо экипажу за полёт!

По всем вопросам, касающимся использования фотографий, пишите на электронную почту.

Аннотация: Статья посвящена немногочисленным группам тофаларов и сойотов, которые в прошлом входили в состав тувинского этноса, но впоследствии, отколовшись от него, образовали две самостоятельные этнические единицы. Исследуются их этническая история, язык, культура и проблема идентичности.

Ключевые слова: Сибирь,Тува,Бурятия,тофалары, тофы, сойоты, тувинцы, этническая идентичность, малые этнические группы.

The Tophas and the Soyots: historical and ethnographic essay

Mongush M.V.

Abstract: Article is devoted to small ethnic groups of the Tophas and the Soyots, who were parts of the Tuvan ethnos in the past, but later have broken away and became two independent ethnic units as a result. Their ethnic history, language, culture and a problem of identity are investigated.

Keywords: Siberia,Tuva, Buryatia, Tophas, Soyots, Tuvans, ethnic identity, small ethnic groups.

В пределах Российской Федерации проживают немногочисленные группы тофаларов (тофы) и сойотов, первые из которых (около 1 тыс. чел) живут в Нижнеудинском районе Иркутской области, а вторые (не более 3 тыс. чел) - в Окинском и Тункинском районах Республики Бурятия (История Тувы, 2001: 3). В прошлом они входили в состав тувинского этноса, но впоследствии, отколовшись от него, образовали две новые этнические общности со своими этнонимами.

В настоящее время у тофаларов и сойот нет с материнским этносом общей территории и реальных экономических связей, поскольку роль их в функционировании тувинского этноса как целостной системы полностью утрачена, однако изучение их в контексте этногенеза и этнической истории тувинцев весьма актуально.

Целью настоящей статьи является попытка исследовать механизм образования тофаларов и сойот в отдельные обособленные этнические единицы. Чтобы справится с поставленной задачей, автору попутно пришлось искать ответы на многие другие вопросы. В частности, насколько сохраняют и воспроизводят тофалары и сойоты социально-экономические и культурные параметры материнского этноса? Насколько их культурная характеристика является отражением влияния иноэтнической среды? Не трансформировались ли они в специфические этнические общности, не воспроизводящие в полном объеме структуры как своего этноса, так и преобладающего на территории функционирования группы?

Следует заметить, что тофалары и сойоты привлекали внимание исследователей не в одинаковой степени. Наиболее удачно складывалось изучение тофаларов, о чем свидетельствуют серьезные научные публикации, в том числе ряд монографий, посвященных различным аспектам их истории, языка и культуры (Dioszegi, 1968; Рассадин, 1971, 1978, 1982, 2000, 2000а; Мельникова, 1994). Неоспоримым достоинством этих работ является то, что они основаны на богатом полевом этнографическом материале - уникальном источнике по народной культуре любого этноса, позволяющем расширить и углубить проблематику исследований.

Иная ситуация сложилась с сойотами, полевые исследования среди которых долгое время практически не велись. Если упоминания о них и встречались в литературе, то они в основном носили общий характер и не могли служить источником полных и достоверных знаний (Керцелли, 1925; Петри, 1927: 12–20; Исаев, 1970, 141–144). Лишь начиная с 1990-х годов, когда сойоты заявили о себе как о самостоятельной этнической единице, интерес исследователей к ним резко возрос (Павлинская, 1993, 2002; Орешкина, 1995; Рассадин, 1996, 1999: 26–27; Ирильдеева, 2000). В настоящее время они являются одним из наиболее активно изучаемых малочисленных народов Сибири.

Учитывая, что тофалары и сойоты долгое время развивались в отрыве от основного этнического массива, достаточно самостоятельно и независимо друг от друга, хотя и имели много общих черт в хозяйстве, быту и культуре, их, на наш взгляд, следует рассматривать отдельно, поскольку путь, пройденный каждым из них, с одной стороны, весьма своеобразен, с другой - универсален.

Тофалары

В дореволюционной русской и зарубежной литературе тофалары известны под названием карагасы , хотя самоназвание их - туба (тофа, тыфа, тыпа). Оно восходит к древнему письменному названию «дубо », которое встречается в китайских летописях Вэйской (V в.) и Танской (VII-Х вв.) династий (Бичурин, 1950: 348). В них говорится, что туба «..кочевали к востоку от хагасов, к северу от уйгуров; земли их примыкали к Косоголу (Хубсугулу. - М. М. ). Разделялись на три аймака. Ловили рыб, птиц и зверей и употребляли их в пищу» (там же: 439, 447). Г. Е. Грумм-Гржимайло полагает, что туба являлись аборигенами Саян, «не покидавшими в историческое время этой горной страны» (Грумм-Гржимайло, 1899: 75).

Этноним дубо–туба встречается и в «Сокровенном сказании монголов», в рассказе о покорении сыном Чингисхана Джучи местных народов Саяно-Алтайского нагорья применительно к одному из них (Козин, 1941: 175). Подтверждение тому мы находим и у Рашид ад-Дина, который пишет, что туба (тубасы) постоянно пребывают в лесу, однако в век Чингисхана их земли стали принадлежать монгольским племенам, с которыми те смешались. Рашид ад-Дин относит туба к числу тюркских племен, которых в то время называли монгольскими (Рашид ад-Дин, 1952: 150).

Этот этноним дожил до наших дней в виде самоназвания тофаларов - тофа , тувинцев - тыва и названия рода туба (тумат) в составе племенного объединения качинцев и, возможно, тувинцев.

Исследования С. И. Вайнштейна показали, что у восточных тувинцев этноним туба был известен еще во второй половине I тысячелетия н.э., но в качестве самоназвания тувинского народа он выступил значительно позднее (Вайнштейн, 1961: 35). Об этом, в частности, свидетельствует следующее. Предки тофаларов, находившиеся с ХVII в. в составе Российского государства, в ХVIII в. были отделены от родственных им племен Восточной Тувы, оказавшихся в составе Китая в период владычества Цинской империи. Это привело к образованию отдельной народности тофаларов с самоназванием тофа .

Тофалары являются потомками населения, входившего в ХVII в. в пять административных улусов «Удинской землицы» Красноярского уезда: Карагасский (род Сарыг-Каш), Кангатский (род Каш), Югдинский (род Кара-Чооду), Сильпигурский (род Ак-Чооду или просто Чооду) и Маньчжурский (род Четпей), возникший на месте распавшегося Кубалитского улуса (Рассадин, 1971: 4–5). Это деление сохранялось вплоть до 1960-х годов, т.к. за каждым родом при кочевой жизни был закреплен определенный район кочевания и охотничьих угодий. Тофалары старшего поколения до сих пор помнят свою принадлежность к тому или иному роду: Хааш, Сарыг-Хааш, Чогду. Кара-Чогду и Чептей.

Раньше тофалары кочевали по таежным пространствам северного склона Восточных Саян, в верховьях рек Уда, Бирюса, Кан, Гутар, Ия и левых притоков Оби. Они живут в Нижнеудинском районе Иркутской области. Их территория примыкает к территории Тоджинского кожууна Республики Тыва; тувинцы-тоджинцы и тофалары очень близки по происхождению, языку и многим элементам культуры. Например, относительно их антропологического сходства ученые отмечают, что тоджинцы и тофалары обнаруживают своеобразное сочетание ряда признаков, отличающих их от тувинцев степных районов еще более слабым ростом бороды, сравнительно мягкими волосами, более сильно выступающими скулами, более тонкими губами. Этот антропологический тип, названный «катангским», распространен также у западных эвенков, чулымцев, селькупов и ненцев. На счет их языка Н. Ф. Катанов пишет: «…несомненно то, что в 1890 г. они (карагасы. - М. М. ) говорили совершенно почти одинаково с урянхайцами (сойотами) Северной Монголии и звали себя так же, как и они, т.е. туба»; в начале 1900-х гг. их численность была не более 300-400 человек (Катанов, 1909: 285).

Учеными также установлено, что шаманский костюм тувинцев-тоджинцев, отличаясь по ряду признаков от распространенного в других районах Тувы, имел большое сходство с тофаларским: у тех и у других на костюмах изображался скелет и имелся нагрудник. На тоджинских бубнах, как и на тофаларских, как правило, не было рисунков, характерных для бубнов шаманов других районов Тувы (Вайнштейн, 1961: 26). Шаманы у карагасов, как отмечает Н. Ф. Катанов, были весьма могущественны, они могли вызвать град по необходимости и поразить неприятелей, задумавших что-то против них (Катанов, 1909: 286).

Тофалары были близки к тувинцам-тоджинцам и по родовому составу. Тофаларский род чогду (чооду ), по преданию, записанному Н. Ф. Катановым, пришел к тофаларам с верховьев Уды, левого притока Ангары, род хааш - из Урянхайской земли, с верховьев Енисея, сарыг-хааш произошел «от одного мальчика, которого нашли играющим на речке Оденге, приток Большой Бирюсы, четпей «произошел от двух худых людей, пришедших сюда от озера Косогол» (там же: 285), т.е. из района, где издавна жили самодийскоязычные племена. Отсюда понятно, почему часть тофаларов говорила на самодийском языке (Паллас, 1788: 523–526). Род под названием чооду есть среди тувинцев и алтайцев, чот – среди шорцев (Потапов, 1953: 158). Этот же этноним в форме тйоди был отмечен В. Радловым у сагайцев и А. Кастреном у койбалов (см.: Кастрен, 1860: 392).

Название рода хаазыт , часто встречающееся у тувинцев-тоджинцев, является монгольской формой множественного числа этнонима хаас (хааш ), который в свою очередь сопоставим с другим самодийским этнонимом - каса . Родовые названия тофаларов хааш и сарыг-хааш, по мнению некоторых авторов, восходят к самодийскому каса (Вайнштейн, 1961: 21).

Другим важным этническим признаком, указывающим на древние связи тофаларов и тоджинцев с самодийскими племенами является оленеводство самодийского типа. Оно, как убедительно показали исследования Г. М. Василевич и М. Г. Левина, генетически связано с саянским типом оленеводства, распространенным и в других районах, прилегающих к Саянам. Оленеводство саянского типа хорошо знакомо на территории Монголии цаатанам и дархатам (Василевич, Левин, 1951: 76–77), в состав которых, как утверждает И. В. Рассадин, вошли многие тюркоязычные этнические группы, родственные тофаларам и тувинцам (Рассадин, 2000: 132); а также бурятоязычным сойотам, ведущим происхождение от тюркоязычных оленеводческих групп, родственных цаатанам и тофаларам, ныне живущим в окинском районе Республики Бурятия.

Мнение ученых по поводу тофаларского языка долгое время было неоднозначным. Одним из его первых исследователей был Н. Ф. Катанов: в 1890 г. он совершил поездку к тофаларам и записал у них 67 песен, 536 стихов, 26 устных рассказов, 9 преданий, 9 загадок, 29 сказок, которые затем издал с переводом на русском языке (Радлов, 1907: 614–657). Но, к сожалению, Н. Ф. Катанов не создал ни грамматики, ни словаря тофаларского языка. Однако его фольклорные тексты, собранные у тофаларов, стали теперь уникальными памятниками.

В конце ХVIII в. П. С. Паллас доказывал, что язык карагасов, т.е. тофаларов относится к самодийской группе (Паллас, 1788: 524–526). Но позже, в середине ХIХ в. М. А. Кастрен нашел их уже тюркоязычными и, более того, признал тофаларский язык очень близким к и качинскому диалекту современного хакасского языка (см.: Рассадин, 1982: 105). Н. А. Баскаков считал тофаларский язык диалектом (Баскаков, 1969: 317). С. Е. Малов относил тофаларский язык, как и современный тувинский, хакасский, шорский и языки памятников древнетюркской и древнеуйгурской письменности, к другим тюркским языкам (Малов, 1951: 7). По классификации А. Н. Самойловича, тофаларский язык относится к подгруппе «д» - диалектов северо-восточной, по основному языку - уйгурской, группы тюркских языков, к группе «бол» - диалектов (Самойлович, 1922: 8–9).

Позже В. И. Рассадину удалось подытожить и обобщить результаты всех произведенных ранее исследований по тофаларскому языку и с максимальной полнотой описать строй современного тофаларского языка, произвести сравнение элементов строя с таковыми других тюркских языков и, опираясь на полученные данные, определить как статус этого языка, так и его место в системе тюркских языков. Отдельно им исследовалась лексика тофаларского языка.

Исследования В. И. Рассадина, которые велись беспрерывно с 1964 по 1980 гг., показали, что строй тофаларского языка свидетельствует о его самостоятельности. Об этом же говорят, как он считает, и факты экстралингвистического характера, к которым относятся, например, такие, как осознание тофаларами себя как самостоятельного народа со своим языком, своей территорией, своим типом хозяйства и самобытной культурой, хотя и во многом схожей с культурами других народов Сибири. «Хотя их язык в некотором отношении и близок к тувинскому, - пишет он, - но взаимопонимание между тофами и тувинцами, даже тоджинцами затруднено, о чем свидетельствуют как сами тофы, бывавшие в Туве, так и тувинцы, приезжавшие к тофаларам» (Рассадин, 1982: 33–34). Он полагает, что имеющаяся близость между тофаларским и тувинским языками является следствием того, что эти языки образовались за счет обособления и длительного самостоятельного развития осколков распавшегося некогда их единого языка-предка (там же). Этот вывод лишний раз закрепляет известный тезис об общем этногенезе тувинцев и тофаларов.

Исследования убедительно показывают, что отличия между тофаларами и тувинцами-тоджинцами появились в начале ХVII в., когда на реке Удэ в районе расселения тофаларов был построен Удинский острог (в 1648 г.) и тофалары вступили в общение с русскими, испытав заметное их влияние, в то время как тувинцы-тоджинцы остались под властью маньчжуров и почти не соприкасались с русским населением. Со временем отличия между ними лишь усиливались и, наконец, привели к обособлению тофаларов, к их «отпочкованию» от тувинцев.

После установления советской власти в Сибири начался процесс советизации всех сторон жизни и быта тофаларов. В 1927 г. район их расселения был выделен в особую национальную единицу - Карагасский родовой Совет. Территория данного района и охотничьи угодья составляли Центральное Саяно-Карагасское охотничье хозяйство с центром в с. Алыгджер. В 1930 г. родовой Совет был преобразован в Карагасский туземный Совет и выделен как самостоятельная административная единица с непосредственным подчинением Восточносибирскому краю. С 1934 г. Карагасский туземный Совет стал называться Тофаларским национальным Советом, т.е. было устранено название «карагасы» и официально утверждено новое - «тофалары». С 1939 г. национальный Совет был реорганизован в Тофаларский районный Совет депутатов трудящихся, районным центром стало с. Алыгджер. Но в 1950 г. Тофаларский район был упразднен и на его месте создано два сельских совета в составе Нижнеудинского района Иркутской области: Тофаларский с центром в с. Алыгджер и Верхне-Гутарский с центром в с. Верхняя Гутара. Это административно-территориальное деление сохраняется и в настоящее время (Рассадин, 1971: 5–6).

В 1927–31 гг. в хозяйстве и быте тофаларов происходили коренные изменения. Известно, что различия в хозяйственно-культурном типе, образе жизни, культуре заметно сдерживают процесс этнокультурного сближения разных народов. Но вместе с тем процесс этот весьма противоречив и опыт тофаларов тому яркий пример. Оказавшись оторванными от основного этнического массива, они продолжали жить в схожей с родиной естественно-географических условиях, долгое время сохраняли традиционные трудовые навыки и культурные традиции. Быстро растущее по численности русское окружение заставило тофаларов адаптироваться к новым условиям, перенять рациональный опыт хозяйствования новых соседей, что, естественно, наложило своеобразный отпечаток на структуру их занятий и сформировало своеобразные черты тофаларского хозяйства. От русских тофалары заимствовали орудия труда, одежду и другие элементы русской народной культуры; от русских они получали хлеб, ружье, порох, свинец и т.д.; у русских научились разводить крупный рогатый скот, косить сено и заниматься огородничеством.

Одновременно с освоением русского быта происходило и оседание бывших кочевников. Первыми на оседлость перешла западная группа тофаларов в Алыгджере и восточная - на р. Уткум (правый приток Ии, к юго-востоку от Алыгджера), селясь в непосредственной близости от мест охоты, летних оленных пастбищ, луговых угодий и богатых рыбой озер. Позже начала оседать гутаринская западная группа. К лету 1928 г. осело 20 хозяйств из 95: в 1932 г. процесс оседания был полностью завершен (Народы Сибири, 1956: 536–537). Тофалары поселились в трех поселках: Алыгджер, Нерха и Верхняя Гутара, которые являлись центрами трех колхозов, объединивших оленеводов: «Красный охотник» (с. Алыгджер), им. С. М. Кирова (пос. Нерха) и «Кызыл Тофа» (с. В. Гутара) (там же: 536).

При переходе на оседлость тофалары получили готовые рубленые из бревен дома крестьянского типа с надворными постройками и приусадебным участком. Переехав в эти дома, они стали учиться у русских соседей жить в них. В то же время довольно долго возле изб стояли чумы, крытые лиственничной корой. Они выполняли роль летнего жилища, особенно для пожилых членов семьи, привыкших с детства жить в чумах (Рассадин, 2000а: 31).

В 1960-х годах в связи с развалом хозяйства тофаларских колхозов, потерпевших большие убытки, они были реорганизованы в коопзверопромхоз, хозяйственная деятельность которого тоже была ориентирована на оленеводство, охотпромысел, заготовку кедрового ореха и лекарственного сырья. Из членов колхозов тофалары превратились в рабочих, к чему они, как показал последующий опыт, не были готовы. Они лишались работы и соответственно охотничьих участков; среди тофаларской молодежи стала расти безработица.

Наряду с этим происходила и значительная утрата многих элементов этнической культуры тофаларов. С уходом из жизни представителей старшего поколения, носителей традиционной материальной и духовной культуры, с возрастанием количества смешанных браков, в жизнь и быт тофаларов все активнее стали проникать черты, характерные для русского населения. Из быта стала исчезать тофаларская домашняя утварь, заменяемая заводской, купленной в магазине. Даже такой, казалось бы, консервативный обряд, как погребальный, стал полностью напоминать христианский, перенятый у русских. Постепенно в упадок пришел и сам тофаларский язык (по данным 1989 г., его считали родным всего 42,8%), т.к. все школы, равно как и административные органы, работали на русском языке.

Некоторые традиционные черты сохранялись в оленеводстве и охоте; от старых верований остались обряды, связанные с почитанием духа-хозяина домашнего очага, местности, а также рудиментные остатки культа медведя (там же: 33–36).

В целом интеграция тофаларов в социалистическое общество стоила им многого: они утратили привычный образ жизни, многие черты материальной и духовной культуры, предали забвению свой родной язык. Они за это время, как справедливо отмечает И. В. Рассадин, полностью обрусели, чему в немалой степени способствовали не только участившиеся межнациональные браки (в результате которых, по данным 1985 г., 29,7% тофаларского населения имели европеидную примесь), но и относительно небольшая численность тофаларов в поселках (там же: 36).

Численность тофаларов в советское время незначительно менялась, в целом в ее динамике наблюдалась тенденция к росту. Если в 1950-х годах тофаларов насчитывалось всего 400 человек, то в 1970 г. их было 620 чел., а по данным переписи 1989 г. их стало уже 731 чел. (Мельникова, 1994: 22). Они являются одним из малочисленных этносов Российской Федерации, имеющим статус народа Севера. В советское время это позволяло детям тофаларов находиться в круглосуточных детских яслях и садах, в школах-интернатах на полном государственном обеспечении. В средние и высшие учебные заведения они поступали на льготной основе и учились там как дети народов Севера, находясь опять же на гособеспечении. Это приобщило тофаларов к образованию и помогло сформировать свою интеллигенцию.

В конце 1970-х годов тофаларская интеллигенция, обеспокоенная проблемой сохранения родного языка, выступила с инициативой сначала перед местными, затем центральными властями о создании национальной письменности. Вскоре вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 7 февраля 1980 г. «О мерах по дальнейшему экономическому им социальному развитию районов проживания народностей Севера», в котором были названы и тофалары. Документ обязывал расширять научные исследования по малым народам Севера не только в области социально-экономических и медицинских наук, но и лингвистических, особенно по проблемам создания и развития письменностей на языках северных народов, не имеющих ее, разработке учебных пособий по этим языкам и составления словарей различных типов.

Созданием письменности для тофаларского языка занимался известный тюрколог В. И. Рассадин, на счету у которого были серьезные исследования по тофаларам, в первую очередь по их языку. Его исследования практически позволяли строить на них преподавание тофаларского языка; их можно было также использовать в разработке вузовских курсов по сравнительно-исторической тюркологии и создании сравнительной грамматики тюркских языков. Опираясь на них, профессор В. И. Рассадин и создал тофаларскую письменность в 1986 г. В 1989 г. был уже издан букварь и начато изучение тофаларского языка в начальных классах средней школы. В эти же годы был создан тофаларский фольклорный ансамбль «Тыырык ибилер» (Быстрые олени), а также организован Центр этнической культуры (там же: 33).

В настоящее время тофалары, по мнению И. В. Рассадина, представляют собой старый этнос, но с измененным образом жизни, с создаваемой заново материальной и духовной культурой, представляющей фактически симбиоз некоторых черт традиционной культуры и видов хозяйственной деятельности с новыми, русскими по происхождению. Этот их новый образ жизни и культура находятся пока еще в стадии становления (там же: 37).

Сойоты

Сойоты проживают в Окинском (с. Сорок и с. Орлик) и Тункинском (с. Монды) районах Республики Бурятия, но подавляющее большинство все-таки в Окинском, поэтому в научной литературе их часто называют окинскими сойотами (Жуковская, 1994: 12). По типу хозяйства и образу жизни они таежные охотники и оленеводы. По происхождению, языку и культуре им очень близки, как отмечалось ранее, тофалары Иркутской области, тувинцы Тоджинского кожууна Республики Тыва и туха (цаатаны) Хубсугульского аймака Монголии. Последние генетические исследования, проводившиеся совместно московскими и тувинскими учеными на уровне ДНК показали наибольшую близость сойотов к тувинцам, которая «не могла бы сохраниться (или сложиться) при смешанном происхождении тувинского этноса, который в своей основе сохранил генофонд, свойственный древней азиатской популяции» (Захаров, Ондар, Доржу, 2002: 129).

Ученые полагают, что самоназвание сойот восходит к одному из родовых названий, широко распространенному у многих народов Саяно-Алтайского нагорья: соян у тувинцев, сойонг у алтайцев и монгольских урянхайцев, сойан у хакасов, соенг у халха-монголов, которое, в свою очередь, происходит от названия горного массива Саяны.

Первые упоминания о сойотах встречаются в исторических источниках ХVII–ХVIII вв., в частности, в русских архивных документах говорится, что они живут в «Саянской землице» (Вайнштейн, 1961: 38), под которым в то время понималось центральное плоскогорье хребта Восточных Саян. Г. Е. Грумм-Гржимайло видел в сойотах «захудалых потомков динлинов», среди которых часто встречались белокурые мужчины и женщины с красивыми формами и тонкими чертами лица (Грумм-Гржимайло, 1899: 265).

В формировании сойотов как этноса Н. Л. Жуковская выделяет три этнических пласта: самодийский, тюркский и монгольский (бурятский). Предки сойотов входили в число самодийских племен и народностей, расселенных на достаточном большом пространстве Южной Сибири между верховьями рек Оби и Енисея. В конце I тысячелетия началось их постепенное вытеснение и ассимиляция более крупными по численности тюркоязычными племенами и народностями, пришедшими на эту территорию из Центральной Азии (Жуковская, 1994: 11).

Подвергнувшись тюркизации, значительная часть самодийцев, остатки которых в настоящее время представлены ненцами (20 тыс. чел.), селькупами (3,5 тыс. чел.), нганасанами (около 750 чел.) и энцами (около 400 чел.) (Исаев, 1970: 141–144), утратила не только свой родной язык и самосознание, но и самоназвание. Однако последнее сойотов не коснулось, но смена самодийского языка на тюркский у них все-таки произошла. Язык, на котором говорили сойоты в ХVI–ХVII вв., ученые относят к числу диалектов , входящего в уйгурскую подгруппу тюркских языков (Орешкина, 1995: 49).

Русско-китайская граница, установленная в 1727 г., изолировала сойотов от родственных им тувинцев-тоджинцев и цаатанов. Кроме того, примерно в это же время на территорию, исконно принадлежавшую сойотам, в поисках лучших пастбищ и плодородных земель стали проникать отдельные этнические подразделения монголоязычных бурят и хондогоров (Жуковская, 1994: 9). Так как их численность стремительно росла, они вскоре заняли доминирующее положение в данном регионе.

Экологические особенности Саянского нагорья, а именно наличие тайги и степи, позволяли каждому народу заниматься традиционным хозяйством: сойотам - оленеводством, бурятам и хондогорам - скотоводством и земледелием. Это во многом способствовало мирному характеру взаимоотношений между этими народами.

Однако сойоты, значительно уступая бурятам и хондогорам по численности, довольно быстро подверглись их влиянию. В частности, от новых соседей они восприняли скотоводство и земледелие. Г. Е. Грумм-Гржимайло заметил, что «сойоты орошают свои поля», их лошади и скот считаются лучшими в крае» и т.д. Из других отличительных черт он выделил следующее: «они (сойоты. - М. М. ) хорошие литейщики»; у них «в высшей степени развито чувство взаимопомощи» и «удержалось выборное право»; сойоты носят «высокие с узкими и загнутыми носками сапоги, какие были в употреблении только у горцев», а также кожаные мешки, украшенные вышивками, которые носят через плечо (Грумм-Гржимайло, 1899: 264, 265, 289).

Утрата сойотами родного языка, по всей вероятности, произошла в ХVIII в. По данным известного этнографа Сибири Б. Э. Петри, работавшего среди сойотов в 1926 г., численность их тогда была чуть более 500 человек, но при этом они почти не говорили на родном языке, предпочитая бурятский в качестве языка межнационального и внутрисемейного общения (Петри, 1927: 12–20). Специфические особенности сойотской лексики сохранялись только в животноводческой терминологии и в терминах материальной культуры, которые впоследствии были исследованы В. И. Рассадиным (Рассадин, 1996).

В советский период судьба сойотов сложилась весьма драматично. Им, как и тофаларам и другим этническим группам, был предоставлен статус малой народности Севера, но почему-то никаких полагающихся к нему льгот сойоты не получили. Образованный Сойотский туземный родовой Совет просуществовал недолго, так как национальные лидеры, руководившие его работой, были репрессированы советской властью. О дальнейшей судьбе народа Н. Л. Жуковская пишет: «Окончательный удар нанесла сойотам ликвидация в 1963 г. оленеводства как непродуктивной отрасли хозяйства. А когда в Окинском районе Республики Бурятия (тогда Бурятской АССР) был создан Госпромхоз, все лучшие охотничьи угодья отошли к нему, и сойотам стало негде охотиться. Исчезло традиционное хозяйство, а с ним и соответствующий ему образ жизни. Исчезло самоназвание народа, т.к. в переписях населения, проводившихся после 1926 г., сойоты как самостоятельная этническая единица уже не упоминались и записывались как буряты» (Жуковская, 1994: 11). Так сойоты оказались стерты с этнической карты России, хотя многие из них продолжали сохранять не только память о своей принадлежности к маленькому оленеводческому народу, но и многие народные предания и навыки традиционной бытовой культуры (Павлинская, 1993: 37–39).

Однако грянувшее в начале 1990-х годов движение за национально-культурное возрождение, охватившее все народы бывшего СССР, не оставило в стороне и сойотов. В 1992 г. по инициативе жителей с. Сорок Окинского района был создан Центр сойотской культуры, призванный содействовать культурному и духовному возрождению этноса. Центр учредил фонд «Ахалар» (Аха - бурятское название реки Оки и ее бассейна) - общественную благотворительную экологическую организацию для защиты интересов сойотского населения. Главой фонда стал лама гелонг Данзан-Хайбзун, в миру Федор Самаев, сойот по национальности, уроженец Окинского района, в прошлом студент восточного факультета Ленинградского госуниверситета, затем послушник тибетского Гоман дацана в Южной Индии (там же).

В 1993 г. был создан Сойотский национальный сельский Совет с центром в с.Сорок, а также в Министерстве юстиции Бурятии зарегистрирована Ассоциация сойотов Окинского района, в которую записалось 812 чел. (Павлинская, 2002: 65). Одним из пунктов Устава Ассоциации было восстановление национальных традиционных форм экономики; с этой целью осенью 1994 г. в Оку из соседней Тофаларии были завезены 60 оленей. Это положило начало возрождению традиционного оленеводства, специализировавшегося на разведении карагасской породы домашних оленей. Ассоциация также занимается разработкой и реализацией мер по оздоровлению экологической обстановки, возрождением национальных особенностей сойотской культуры. На этой волне сойоты вышли и на международную арену, заключив договор о сотрудничестве с Центром коренных народов США и Канады (Жуковская, 1994: 16).

Довольно долго и сложно решался вопрос о возвращении сойотам самоназвания, о признании их самостоятельным коренным народом Бурятии. Главная сложность состояла в том, что сойоты отсутствовали в перечне народов, прошедших перепись 1939, 1959, 1979, 1989 гг., хотя в переписи 1926 г. их значилось 161 человек, что несколько противоречит данным Б. Э. Петри, полученным им в этом же году, согласно которым сойотов тогда было всего 44 чел. (см.: Павлинская, 2002: 63)

Окинские сойоты не фигурировали в статистических бюллетенях, т.к. на федеральном уровне считались исчезнувшим, полностью растворившимся среди бурят этносом. Это и стало камнем преткновения, надолго задержавшим решение крайне важного для сойотов вопроса об их дальнейшем национально-культурном и правовом обустройстве.

И только благодаря сотрудникам Института этнологии и антропологии РАН, в частности доктору исторических наук Н. Н. Жуковской, была подготовлена для всех заинтересованных инстанций и лиц историко-этнографическая справка о сойотах, времени и истоках их формирования, особенностях материальной и духовной культуры, причинах происшедшей с ними трансформации и ассимиляции. На основании этого компетентного заключения Правительство России в марте 2000 г. особым Постановлением № 255 включило сойотов Бурятии в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации (Жуковская, 1994: 18), что автоматически давало им право войти в Федеральную целевую программу «Экономическое и социальное развитие коренных малочисленных народов Севера», куда всегда входили тофалары - близкие родственники сойотов.

В ноябре 2000 г. Окинский район Бурятии был переименован в Окинский сойотский национальный район. По данным на январь 2001 г., в районе насчитывалось населения - всего 4615 человек, из них 2002 - сойоты (Жуковская, 1994: 18). Они включены в список народов России, подлежащих переписи в 2002 г. Это означает, что официального признания на всероссийском уровне сойоты добились. Впереди им предстоит пройти долгий и сложный путь этнического самоутверждения.

Подводя итоги вышеизложенному, можно констатировать, что тофалары и сойоты во многом прошли одинаковый путь, хотя и не лишенный своеобразия в каждом отдельном случае. Отколовшись в ХVII в. от основного этнического массива, они развивались практически автономно, при этом каждый из них оказался под влиянием иноэтничного окружения, которое впоследствии их значительно ассимилировало. В своем этническом развитии тофалары и сойоты прошли несколько последовательных этапов, каждый из которых характеризовался определенными признаками.

Первый этап - консолидация. Отколовшись от материнского этноса, тофалары и сойоты образовали компактный ареал, относительно обособленный от местного населения, чуждого им по хозяйственно-культурному типу, язык, конфессии и т.д. Поэтому на начальных этапах внутри тофаларов и сойотов доминирующим был процесс консолидации, внутригруппового единения. Последнее нашло выражение в актуализации этнического самосознания, в тенденции к слиянию в сравнительно сплоченную этническую группу, в некоем стремлении к обособленности, в оседании в моноэтничных поселениях или нескольких соседствующих селениях, в сохранении языка, традиций, материальной и духовной культуры.

Второй этап - межэтническая интеграция. По мере утраты контактов с материнским этносом и по мере возрастания сначала хозяйственных, затем и культурно-бытовых связей с окружающим иноэтничным населением, возникали предпосылки для процессов взаимного сближения. Постепенно развиваясь, этот процесс на определенной стадии стал для тофаларов и сойотов основной тенденцией их развития. Сближение с соседствующей средой в немалой степени способствовало ослаблению связей, прежде всего хозяйственно-экономических, с материнским этносом. Преобладающими, а вскоре и господствующими стали связи с окружающим населением.

О сближении тофаларов и сойотов с последним свидетельствовало появление и нарастающее развитие билингвизма. Совершенствование знания языка доминирующего этноса (для тофаларов - русского, для сойотов - бурятского, затем и русского) привело к тому, что адаптанты начали предпочитать обучать детей не на родном языке, а на языке большинства населения или на языке межнационального общения (русский для сойотов). Значительную роль в этом процессе сыграли межнациональные браки, доля которых неуклонно росла как среди тофаларов, так и сойотов.

Третий этап - этническая адаптация. Постоянно усиливающийся процесс этнической интеграции тофаларов и сойотов завершился своеобразной ступенью их этнокультурной адаптации, которую можно и должно рассматривать как определенную стадию завершения процесса их сближения с окружающим иноэтничным населением. Эта стадия характеризуется изменениями хозяйственно-культурного типа, воспринявшим традиции иноэтничной среды, а также в отдельных случаях изменением конфессиональной принадлежности, дальнейшим распространением межнациональных браков.
Этническое самосознание, многие комплексы материальной и духовной культуры сохранились при этом довольно устойчиво. Родной язык, уступая социальные функции языку большинства населения, употреблялся сначала в быту, а затем постепенно начал утрачиваться. В настоящее время ни тофалары, ни сойоты почти не говорят на своем родном языке. Попытка возродить родной язык в полном объеме, предпринятая тофаларами в начале 1990-х годов, пока положительных результатов не дала. Так, американский лингвист Д. Харристон, проводивший полевые исследования среди тофаларов в 2003 году, отмечает, что в двух деревнях ему удалось найти только 15 человек, бегло говорящих на родном языке. При этом все они были в возрасте старше 40 лет, а их дети уже не знали родного языка, что свидетельствовало об угасании тофаларского языка (Харрисон, 2008).

Четвертый этап - ассимиляция. При этой ступени развития этническая группа почти или полностью утрачивает и языковые, и этнокультурные признаки материнского этноса. По мере утверждения языка и культуры окружающего этноса прежнее этническое самосознание заменяется новым.

Процесс ассимиляции, начинающийся, как правило, с изменений в самой пластичной сфере - сфере материальной культуры, далее может быть прослежен в языке и образе жизни. Поскольку ассимиляция - процесс сложный и длительный с промежуточными этапами развития; завершенным его можно считать только тогда, когда коренные изменения происходят в сфере этнического самосознания. Применительно к тофаларам и сойотам можно утверждать, что несмотря на их ассимиляцию в языковом, культурно-бытовом отношении, они до сих пор продолжают осознавать себя причастными к конкретной этнической общности: тофалары - к тофаларской, сойоты - к сойотской. Они выделяют себя из других подобных образований. Следовательно, процесс их ассимиляции нельзя считать завершенным.

Список литературы:

Баскаков, Н. А. (1969) Введение в изучение тюркских языков. М.

Бичурин, Н. Я. (1950) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. ТТ. I–III. М., Л.

Вайнштейн, С. И. (1961) Тувинцы-тоджинцы. Историко-этнографические очерки. М.

Василевич, Г. М., Левин, М. Г. (1951) Типы оленеводства и их происхождение // Советская этнография. № 1. С. 63–87.

Грумм-Гржимайло, Г. Е. (1899) Описание путешествия в Западный Китай. Т.III. СПб.

Жуковская, Н. Л. (1994) Республика Бурятия: этнорелигиозная ситуация (1991–1993 гг.) / Исследования по прикладной и неотложной этнологии. № 5. М.

Захаров, И. А., Ондар, У. Н., Доржу, Ч. М. (2002) Генетические связи тувинцев с американскими индейцами // Ученые записки ТИГИ. Вып. ХIХ. Кызыл. С. 126–130.

Ирильдеева, Л. Г. (2000) Национально-культурные объединения этнических меньшинств Бурятии // Этнографическое обозрение № 5. М. С.132–136.

Исаев, М. И. (1970) Сто тридцать равноправных (о языках народов СССР). М.

История Тувы (2001) / Под ред. С.И.Вайнштейна и М.Х.Маннай-оола. Т.1. Изд. второе. Новосибирск.

Кастрен A . (1860) Путешествие в Сибирь // Магазин землевладения и путешествий. Т. VI. М. С. 199–482.

Катанов, Н. Ф. (1909) Катанов Предания присаянских племен о прежних делах и людях // Сборник в честь 70-летия Г. Н. Потанина. Записки РГО. Вып. ХХХVI. СПб. С. 265–288.

Керцелли, C . (1925) Карагсский олень и его хозяйственное значение // Северная Азия. №3. С. 87–92.

Козин, С. А. (1941) Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 года. М., Л.

Малов, С. Е. (1951) Памятники древнетюркской письменности. М., Л.

Мельникова, Л. В. (1994) Тофы. Иркутск.

Народы Сибири (1956) М., Л.

Орешкина, М. В. (1995) Сойотский язык // Красная книга языков народов России. М. С. 49.

Павлинская, Л. Р. (1993) Окинские сойоты: методы и механизмы разрушения этнической культуры // Материалы полевых этнографических исследований 1990–1991 гг. СПб. С. 37–39.

Павлинская, Л. Р. (2002) Кочевники голубых гор. Судьба традиционной культуры народов Восточных Саян в контексте взаимодействия с современностью. СПб.

Паллас, П. С. (1788) Путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб.

Петри , Б. Э . (1927) Оленеводство у карагас. Иркутск.

Потапов, Л. П. (1953) Очерки по истории алтайцев. М.

Радлов, В. В. (1907) Образцы народной литературы тюркских племен. Ч.IX. наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. СПб.

Рассадин, В. И. (1971) Фонетика и лексика тофаларского языка. Улан-Удэ.

Рассадин, В. И. (1978) Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М.

Рассадин, В. И. (1982) Тофаларский язык и его место в системе тюрксаих языков: автореферат кандидатской диссертации. М.

Рассадин, В. И. (1996) Животноводческая лексика в языке окинских бурят и сойотов // Проблемы бурятской диалектологии. Улан-Удэ. С. 45–57.

Рассадин, В. И. (1999) Об оленеводстве у окинских сойотов // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Вып.2. Ч.1. Улан-Удэ.

Рассадин, В. И. (2000) Особенности традиционной материальной культуры саянских оленеводов-тофаларов // Этнологические исследования. Вып.1. Улан-Удэ. С.131–147.

Рассадин, В. И. (2000а) Хозяйство, быт и культура тофаларов: автореферат докторской диссертации. Улан-Удэ.

Рашид ад-Дин (1952) Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1. -М., Л.

Самойлович, А. Н. (1922) Некоторые дополнения к классификации турецких языков. Пг.

Harrison, D. (2008) Tofa language change and terminal generation speakers. (with Gregory Anderson) // K. David Harrison, David Rood & Arienne Dwyer (Eds.) Lessons from Documented Endangered Languages. Amsterdam: John Benjamins.

Dioszegi, V. (1968) The Problem of the Homogeneity of Tofa (Karagas) Shamanism // Popular Beliefs and folklore Tradition on Siberia. Bloomington: Indiana University Publications. P. 239–330.

Использованы фотографии сайтов http://etnografia.ru, http://www.endlessplanet.org

Скачать файл статьи (cкачиваний: 44)

Тофалары

(тофы, тоъфа, тофа, топа, тоха, тыва, устаревшее название - карага́сы)

Взгляд из прошлого

"Этнографический сборник", №4, 1858:

- Нынешние карагасы представляют весьма малочисленный остаток племени, бродящий в тайге рек Оки, Уды, Бирюсы н Кана. Все эти реки вытекают из Саянского хребта. Слово «тайга», похоже, происходит от карагасского слова «дайга», что значит «белогорье», т.е. почти круглый год снегом покрытые вершины рек и их притоков.

Карагасы роста ниже среднего, худощавы, причем замечается большая соразмерность в частях тела, т.е. при малых головах и нешироких плечах, таз узкий, руки и ноги маленькие. Волосы гладкие черные, лоб низкий, глаза маленькие, немного выпуклые, темно-карие, скулы не очень выпуклые, нос прямой, узкий; рот маленький; лицо кругловатое, смуглое, борода жидкая и редкая. Шея длинная, грудь впалая. Кости вообще тонкие, поэтому они чрезвычайно легки, весом около 3 пудов. Походка у них особая: туловище, шею и голову держат неподвижно, немного вперед, и неслышно пробираются малыми, частыми шагами. Эта особенность происходит от привычки к верховой езде на оленях и от употребления лыж. Женщины формируются около 16 лет от роду.

При весьма малом развитии костей и мышц, карагасы слабы и к усиленным телесным работам не способны. Зато слух и зрение у них чрезвычайно развиты, сверх того с удивительной терпеливостью переносят они трудности в дороге, ненастье и недостаток в пище.

Главную пищу карагасов составляет сарана и кирпичный чай. Сарана есть корень растения Lilium Martagon, который они копают и сушат для сохранения, потом толкут и варят из него род кашицы. Кирпичный чай, истолченный или разрезанный, варится в чугунном плоском котле; между тем в другом котле поджаривается ржаная мука, к которой добавляются олений жир и соль. На эту смесь выливается чайный отвар, и после кипячения его хлебают ложками. При особых случаях, при угощении гостя, на свадьбах, или при изобилии в хозяйстве едят оленину. Познакомясь ближе с русскими, они сделались большими охотниками до печеного хлеба.

Для питья употребляют преимущественно воду и разведенное и кислое оленье молоко. До горячительных напитков страстные охотники, но сами у себя их не готовят, а получают от русских хлебную водку, от сойотов и бурят - айран (род водки, выгнанной из молока).

Современные источники

Тофала́ры, коренной малочисленный народ Сибири и Дальнего Востока.

Народ составляет автохтонное население Восточных Саян.

Самоназвание

Топа, тоха, тыва, тофа, тоъфа, что значит «человек»

Этноним

Прежнее название – карагасы (или чёрные гуси) – происходит от названия одной из родоплеменных групп.

Современное название «тофалары» – множественное число самоназвания тофа, употребляется также название тофы.

Тофалары - относительно новое название, которое они взяли себе в советский период (с 1930-х годов).

Территория же, известная как Карагасия, с 1934 года получила официальное название - Тофалария.

Численность и расселение

Всего: 800 человек.

В том числе, по переписи 2010 года, в РФ 761 человек.

Из них:

В Иркутской области, по переписи 2010 года, 768 человек,

Санкт-Петербург, по переписи 2002 года, 28 человек,

Красноярский край, по переписи 2002 года, 12 человек.

Кроме того, в Украине, по переписи 2001 года, 18 человек.

Проживают на территории Тофаларии, юго-западной части Нижнеудинского района Иркутской области, в бассейнах рек Бирюсы, Уды, Кана , Гутары, Ии и других на северо-восточных склонах Восточного Саяна.

Сегодня тофалары живут, в основном, в трёх организованных советской властью в 1920-1930-х годах населённых пунктах Алыгджер, Верхняя Гутара и Нерха, куда были принудительно переведены на оседлость и поселены вместе с русскоязычными переселенцами.

Переписи населения в России показали следующую численность тофаларов в 1926-2002 годах:

1926-417 человек

1959-586 человек

1970-620 человек

1989-722 человека

2002-837 человек

Численность тофаларов в населённых пунктах в 2002 г.

Иркутская область:

Село Верхняя Гутара - 262

Село Алыгджер - 248

Деревня Нерха - 144

Этно-территориальные группы

По языковым особенностям и расселению тофалары делились на западную и восточную группы.

Тофалары антропологически и культурно очень близки соседним тувинцам-тоджинцам.

Тофаларов, равно как и сойотов, с наибольшей долей уверенности можно считать осколками тувинского народа

Этногенез

Самоназвание восходят к самоназванию туба группы тюркоязычных племен, потомков древних уйгур, упоминаемых в китайских летописях первого тысячелетия как дубо.

Древнейшие неолитические памятники на территории их расселения принадлежали охотникам и собирателям.

По названиям рек можно предположить, что дотюркским населением этого района были самодийские, кетские и, вероятно, тунгусские племена.

На рубеже первого тысячелетия н.э. у них появилось оленеводство.

Тюркские племена туба проникли сюда в конце первого тысячелетия н.э. из горно-степных районов южной Сибири, продвигаясь по бассейну Верхнего Енисея.

Приспосабливаясь к новым природным условиям, они восприняли многие культурные особенности местного населения и в свою очередь тюркизировали его, но еще в конце XVIII в. здесь сохранялись группы самодийцев.

Язык

К таежному ареалу саянской группы тюркских восточнотюркских языков, помимо тофаларского языка, принадлежат северо-восточный (тоджинский) и юго-восточный диалекты тувинского языка (Тоджинский, Пий-Хемский районы Тувы) и сойотско-цатанский язык, распадающийся на сойотский (Бурятия), цатанский и уйгуро-урянхайский идиомы (Монголия) - последние три трактуются то как диалекты одного языка, то как три близкородственных языка; цатанский и уйгуро-урянхайский максимально близки между собой.

Тофаларский язык имеет западную и восточную группы говоров.

По переписи населения 2002 г. в Иркутской области из 723 тофаларов тофаларским языком владеют 114 чел. (16 %).

История

Впервые тофы упоминаются как племя дубо (туба, туво) в китайских летописях Вэйской династии V века как народ, проживавший восточнее Енисея.

Они являлись данниками различных центрально азиатских империй. Примерно в XVII в. Тофалария данник Московского государства, пограничная с Китаем территория.

После 1757, когда Тува вошла в состав Маньчжурской империи, Тофалария осталась зависимой от Российской империи.

Административно было создано Удинская землица с пятью улусами в её составе.

Для тофаларов устанавливался ясак шкурками и мясом пушных зверей, который являлся фиксированным и не зависел от природных условий и реального числа охотников.

О точном количестве народа на время первых статистических данных (1851) судить трудно.

После "Синьхайской революции" в Китае когда Внешняя Монголия провозгласила суверенитет, Урянхайский край (где жили тюркоязычные тувинцы,) в 1914 году был включен состав Российской империи.

В 1939 году в составе Иркутской области РСФСР был организован Тофаларский район с центром в селе Алыгджер, но уже в 1950 он был упразднён, и вместо него появились два тофаларских сельсовета - Тофаларский (с центром в Алыгджере) и Верхне-Гутарский (центр - в с. Верхняя Гутара) в составе Нижнеудинского района Иркутской области.

Традиционное жилище

Зимой жили в долинах рек, летом перекочевывали в горы.

Стойбище зимой состояло из двух-пяти, редко – шести-семи чумов, т.к. большое количество хозяйств в это время года не могло обеспечить достаточный промысел на ограниченной территории.

Летом стойбища увеличивались до 10 и более чумов.

Обычно стойбища находились на одном месте не более двух-трех недель.

Жили в конических шестовых чумах (алажы), летом крытых вываренной берестой, а зимой лосиными или маральими шкурами.

Вход, ориентированный преимущественно на восток, прикрывали куском бересты, шкурой или тканью.

Спали на земле, подстелив шкуры или берестяные полотнища.

У тувинцев и бурят выменивали войлочные кошмы, вещи и продукты хранили во вьючных сумах.

В центре над очагом подвешивали на цепи бронзовый котел, который покупали у русских купцов, либо ставили на тагане чугунный, характерный для соседних тюркских народов.

Левая сторона чума считалась мужской, а правая – женской.

Запасы продуктов питания и имущество при перекочевках оставляли, хранили на небольших открытых помостах-лабазах (арангас) или в срубных амбарчиках на столбах; на летниках сооружали арангасы.

С переходом к оседлости в начале 1930-х гг. в поселках начали строить срубные дома.

Семья и общество

Многопоколенная патриархальная семья.

Сегодня сохраняется малая семья (ёг ишти); брак патрилокальный, заключался по воле родителей, часто в детском возрасте; за невесту выплачивали калым.

В калым входили олени, пушнина, женские платки (из Урянхая), шёлковые ткани, шали (привезённые с Суглана).

Приданое невесты состояло из полного комплекта зимнего и летнего чума, а также 15 оленей.

Девушку выдавали замуж, когда ей исполнялось 20 лет.

Бывали и более ранние браки, в 15-16 лет.

Сватали обычно до трёх раз (один раз в год на Суглане).

К началу ХХ века в среде тофаларов сохранились значительные признаки родоплеменной структуры, в частности, разделение на 5 патрилинейных родов «нён» (Каш, Сариг-Каш, Чогду, Кара-Чогду и Чептей; специалисты установили, что ранее таких родов было 8) и патронимические группы, между которыми разделялись территории для кочёвок и промышленные угодья.

Каждый род вел происхождение от общего предка, имел свою территорию расселения, родовые святилища.

Группы совместно кочевавших родственных семей образовывали, патронимии «аалы».

Родовая экзогамия сохранялась до середины XX в., а обычаи взаимопомощи, в частности, обычай раздела охотничьей добычи, соблюдаются до сих пор.

В общественной жизни тофаларов (вплоть до 1917 года) большое значение имели ежегодные (иногда раз в 2 года) декабрьские собрания всех тофов (тофаларов) - суглан - для избрания должностных лиц.

Старосты (шеленге), избирались на три года.

На сугланах решались так же имущественные споры, дела о разделе родовых территорий для ведения промысла и др.

С конца XIX века из-за оскудения лесов пушными животными переделы угодий стали ежегодными.

Традиционное хозяйство

Хозяйство было основано на охоте и оленеводстве.

Во второй половине 19-го в. начали заимствовать у соседей лошадей.

Важную роль играли также собирательство и рыболовство.

Оленеводство имело транспортное назначение.

Как правило, в хозяйстве было несколько десятков оленей, лишь немногие имели свыше 100 голов.

Верхом ездили на оленях-быках или кастратах.

Последних, а также важенок использовали для перевозки вьюков.

Все имущество транспортировали вьюками в переметных сумах (барба), которые шили из шкур диких копытных или домашних оленей.

Вьюки перевозили на вьючных седлах.

В это время оленей связывали в длинные караваны (аргиш).

Перекочевки совершали на 8-20 километров.

На первом олене сидела обычно женщина-хозяйка, на следующем везли вьюк и ребенка, дальше шли вьючные олени; хозяин и его взрослые сыновья ехали рядом.

Подобно тувинцам-тоджинцам, тофалары садятся в оленье седло слева – так же, как это принято у коневодов при посадке на коня (эвенки и эвены садятся на оленя справа).

По рекам передвигались на плотах и небольших долбленых челнах.

Оленей пасли поблизости от стойбища без присмотра пастухов; загонов для оленей не делали. Лишь во время отела их пригоняли на ночь к стойбищу, где они паслись на привязи.

С середины сентября до конца октября проходила случка оленей, в конце апреля – начале мая – отел.

К этому времени оленеводы возвращались на места весенних стоянок вблизи речных долин. Летом перекочевывали высоко в горы, где было прохладнее, меньше мошки и больше ягеля.

Почти сразу после отела важенок начинали доить, в конце сентября – начале октября дойка прекращалась.

Промышляли белку в конце сентября – октябре.

Выезжали на оленях группами из двух-четырех человек, причем у каждого охотника была собака.

Добыча соболя начиналась с выпадением первого снега, обычно в начале октября.

Для этого уезжали на более дальние расстояния.

Обнаружив след соболя, охотник пускал по нему собаку и преследовал зверька много часов, а иногда и дней.

В конце ноября – декабре с увеличением снегового покрова, когда собака уже не могла гнаться за зверьком, охота на соболя прекращалась.

С этого времени вновь промышляли белку вблизи стойбища, передвигаясь по снегу на широких лыжах-подволоках, подбитых камусом (хаак).

По мере уменьшения численности белки на ближайшей к стойбищу территории, уходили на новые места, на расстояние одного дня пути.

Охотились также на медведей, рябчиков, глухарей, тетеревов, куропаток.

Главным объектом традиционного отничьего промысла были лось, марал, косуля, а также белка, соболь, выдра, бобр, лисица, росомаха.

На кабаргу охотились ради мускусного мешка – «струйки».

Охота на крупных копытных велась на протяжении всего года.

Косуль добывали вблизи стойбища, а за другими копытными уходили нередко за десятки километров, на несколько дней.

Для промысла маралов в период гона (сентябрь) использовали манки – деревянные дудки (мургу), имитирующие крик самца перед боем с «соперником»; применяли самострелы, хотя их запрещали власти, и ловчие ямы.

Существовали облавные охоты с применением засек.

Основными орудиями лова рыбы служили сеть (четки), острога (сэрээ), багор (тыртпаа), а также морды (сыген); крупную рыбу били из ружья.

Осенью шел массовый сбор сараны, которую сушили на зиму, а также съедобных корней, кедровых орехов, ягод, черемши, ревеня, дикого лука.

Были распространены кузнечество, обработка дерева, рога, бересты и кожи.

Орнаментальной резьбой покрывали передние луки вьючных седел; декоративные вышивки использовали для украшения кожаных сумок и игольников.

Кроме меди и серебра, в Тофаларии было и золото.

Даже дети играли его слитками - алтан.

Однако тонкой ювелирной обработкой золота занимались в основном буряты и монголы, продававшие его тофам за пушнину.

Религия и обрядность

Анимистический Пантеизм с шаманскими ритуалами сохранялся вплоть до XX в.

Шаманами (хам) могли быть наследственно как мужчины, так и женщины.

В XVIII – XIX вв. распространилось православие.

На большом суглане при участии священника, приезжавшего из с. Солонцы, освящались браки и проводилось отпевание тех, кого хоронили по христианскому обряду.

Для замужних женщин существовали ритуальные запреты и ограничения.

Например, они не должны перешагивать через орудия промысла; приходя к родителям мужа, обязаны стоять и лишь отвечать на их вопросы и т.п.

Новорожденным делали берестяную или деревянную колыбель овальной формы (бедик), которую при перекочевках закрепляли на олене в детском седле (эрмеш) с высокими крестообразными луками.

На этом же седле ребенка везли и тогда, когда он уже мог обходиться без колыбели.

Свадьбу играли в течение трёх дней, часто во время Большого Суглана.

На свадьбу собиралась вся родня.

Бабушка (мать отца) жениха привозила водку, а его родственники подарки невесте (пушнину).

Закуску готовила невеста, сама варила и угощала.

Гуляли, пока не выпивали всю водку.

На следующий год повторялось тоже самое.

Продукты готовили обе стороны, обязательно забивали оленя.

Перед свадьбой жених надевал невесте украшение из кастарминских камешков, которые назывались «горные цепи».

Считалось, что после этого «горные цепи» связывали их навсегда.

Иногда по случаю женитьбы и образованию нового хозяйства «посвящали» (Даг-Ези - горному хозяину) оленя или коня.

Хоронили в небольших срубах в два-три венца (колго).

Летом срубы закапывали в землю, зимой устанавливали на земле.

На месте погребения через шесть-семь дней совершали тризну, забивая верхового оленя, принадлежавшего умершему; мясо съедали, шкуру вместе с головой и ногами вешали на толстую горизонтальную ветвь дерева головой на запад.

С покойным клали его вещи, и при этом их ломали.

Считалось, что дух умершего отправляется в подземный мир (чиралты).

Фольклор

Тофалары сохранили в своей устной традиции сказки, легенды, пословицы и поговорки.

Одним из основных жанров фольклора были песни (ыр), в т.ч. лирические, которые исполнялись не только соло, но и хором.

Их пели на свадьбах, во время отдыха на промысле, в пути при перекочевках, верхом на оленях.

ажное место занимали сказки (тоол) о животных, волшебные и др., при этом сказители пользовались большим уважением.

Музыка исторически связана с музыкальными традициями енисейских народов – кетов, хакасов, алтайцев, шорцев и тувинцев, а также бурят и эвенков.

Главной характеристикой музыки является распевная мелодия – айалга (от монгольского айалгу – «тон голоса», «мелодия»).

В жанровом отношении наиболее устойчивой формой является алхыш – песенное благословение, восхваление или страстная мольба, обращенная к родственникам, соплеменникам, природе, духам, божествам.

Песни часто сопутствовали играм (ойен), которые проводились во время общих праздников: летом – аргамчы ойен – «игра с арканом» и зимой – суглаан – «собрание».

Кроме того, песни исполнялись на свадьбе и на охотничьем празднике.

Особое место в песенной традиции занимают шаманские песнопения (хам ыры), включающие ритуальные напевы, обращенные к амулетам (еерен ыры), и обрядовые возгласы (тоорек).

Они сопровождались звучанием бубна и металлических погремушек.

Эпические песни давно не исполняют, но известно, что некоторые сказания (улегер) пелись в специфической «горловой» манере (аълханыр).

Инструментальная музыка имеет общее название хобус и состоит из наигрышей на инструментах, встречающихся у всех тюркских народов южной Сибири.

Это – шестиструнная щипковая корытообразная продолговатая цитра с кожаной декой, двухструнная щипковая лютня, выдолбленная из цельного куска ели; двухструнный смычковый (коробчатый или трубчатый) инструмент, иногда называемый хурэ.

Среди духовых инструментов – флейта, дуговой металлический варган (известен как женский интимный инструмент) и музыкальный лук – мужской интимный инструмент.

Традиционная одежда

Одежда, украшения, обувь тофов были довольно примитивны, но удобны в использовании.

Лучшие женские одежды шились из китайского шелка.

В Алыгджере Петр Николаевич Киштеев рассказывал: «Наша семья была богатая, стояла на втором месте по количеству оленей - более 400-500 голов. Мать шила одежду из шкур, но в торжественные или праздничные дни одевались хорошо: в шелковые китайские платья».

Конечно, не каждая семья имела такой праздничный наряд.

В основном была одежда - кожаны из шкур, в которых ходили зимой и летом.

Спали в тех же кожанах.

Кожантон (тоф.) - зимний халат из выделанной шкуры оленей, кабарги с мехом внутрь или без меха, в зависимости от времени года.

Сшивались кожаны жилой дикого зверя.

Для рукоделия также широко использовался подшейный волос оленя.

Несколько волосков, собранных в жгут, прокладывали по основе и прихватывали потайным швом к верху.

А для изготовления ниток, веревок использовался конский волос.

Он брался только из гривы.

Женские и мужские предметы одежды отличались друг от друга, хотя застёжка везде шилась на одну сторону.

Мужские кожаны украшались черными тряпочками-лентами, а женские - цветными (в два- три цвета) тканями или лентами, которые привозились из Тувинии или Бурятии.

Чаще это был геометрический орнамент по груди от плеча до пояса и далее прямые линии по подолу одежды.

Кожаны подвязывались трехметровыми красными или другого цвета поясами.

Платья шились по такому же принципу, но позднее использовались и шелковые ткани.

Позднее тофаларские женщины стали носить более удобную одежду, чем кожаны - платья из материала.

Обычно это прямое платье на кокетке или с отрезной талией.

Праздничное платье могло быть с файбарой на кокетке или цветной лентой.

Существовали некоторые различия в женском платье.

Шелковые, простые платья для молодых женщин и для девушек шили узкими и длинными, а для женщин более солидного возраста - шире и короче.

Покрой этой одежды очень прост: в виде рубахи на кокетке со складками от кокетки и по шву рукава.

Рукав заужен или рубашечный.

Простые платья шили из привезённых от русских бязи, ситца или кумача.

В качестве украшения на платье могла быть обшивка красной лентой по воротнику или мехом белки по обшлагу рукава.

Тофаларские мальчишки, как и взрослые мужчины, носили игровые куртки из замши, праздничные из покупного сукна.

Так же, как и платья, рубашки украшали тряпочками-лентами, геометрическим орнаментом.

Крой похож на русскую косоворотку.

Кроме этой одежды, девочки и женщины носили юбки со складками длиною до щиколотки, сверху надевали тонкий халатик с поясом.

Халат мог быть короче платья или юбки.

Пояс, как для женщин, так и для мужчин, мог быть из шелка или атласа.

По-видимому, он имел большое значение в одежде тофов.

Чтобы иметь пояс, тоф мог уйти далеко или даже в Монголию.

Преобладали цвета красный, синий, зеленый, но не белый.

Лишь на охоту надевался кожаный пояс.

Летом поясом подвязывались концами с одной стороны, а зимой концами с двух сторон.

Основной головной убор у женщин - это повязанный вокруг головы платок концами с затылка по лбу без узла.

В праздничные дни на голову надевали нарядные цветные платки с кистями, завезённые от русских.

Или надет тонкий платок, а поверх него другой, с широким узором или чисто красный с кистями.

Этот второй платок одним концом накидывался через плечо, другим - под мышкой, и завязывался на груди ближе к талии.

Кроме красивых платков голова тофаларки украшалась лентами из черных ниток-мулине, вплетенными в косы монетками.

Практически украшения женщины и девушки ничем не различались, их количество зависело от достатка семейства.

Но наиболее зажиточные женщины расшивали свою одежду и головные уборы бисером, купленным у бурят, русских, тувинцев, и оторачивали рукава платьев, кожаны, шапочки, жилеты мехом соболя.

Для такой тонкой работы, как вышивка (хотя и довольно примитивная), нужно было умение.

Поэтому зажиточная тофаларка, имеющая бисер, могла заказать себе костюм мастерицам, которые зарабатывали, таким образом, себе средства.

Эти же мастерицы шили костюмы шаману.

Костюм для шамана особый, он должен был выглядеть устрашающе, со всевозможными подвесками, побрякушками, кистями, полосками с имитацией скелета человека, чтобы внушать людям по отношению к шаману уважение и страх.

Женщины любого народа всегда очень любили себя украшать.

Мужчины старались тофаларкам (так женщины называют себя сами) угодить, покупая им бусы, браслеты медные и серебряные.

На старых фотографиях и по рассказам старожилов, женские руки обязательно украшались кольцами и перстнями.

Возвращаясь к тофаларской одежде, надо сказать, что женщины этой страны прекрасно умели выделывать шкуры животных, тонировать их, продымляя над кострами и придавая тем красивый оттенок и прочность.

Шкуры использовались очень рационально.

Например, центральная часть шкуры оленя шла на изготовление верхней одежды, шкура же, снятая с ног оленя, употреблялась на пошив обуви, камусов.

Обувь тофалары шили мехом внутрь (унты) с загибом на верхней части, и перевязывали их веревочкой из замши.

Кроме того, из кожи шили различные сумки, шкатулки, поясные кошельки для охотников и украшали всё это удивительным камнем - кастарминским.

Этот камень считался священным и служил амулетом.

Это, пожалуй, единственный камень загадочного происхождения, который использовался в качестве украшения, несёт национальный характер.

Национальная кухня

Мясо дикого оленя, лося, косули, кабарги, медведя, зайца, белки, промысловых птиц было основной пищей.

Домашних оленей забивали редко.

Жареное мясо ели гораздо реже вареного.

Оленье молоко пили кипяченым, добавляли в чай.

Из него приготавливали сладковатый сыр: слегка сквашенное молоко смешивали со свежим и кипятили до тех пор, пока не всплывала густая творожистая масса, которую перекладывали в мешочек из ткани и вешали на несколько дней.

Приготавливали также простоквашу: в сырое молоко наливали теплую воду и устанавливали на сутки у очага в накрытом шубой сосуде.

С наступлением холодов запасали молоко на зиму, замораживая его в берестяных сосудах и очищенных кишках, и желудках животных.

Растительная пища зимой состояла в основном из высушенных луковиц сараны (ай) и кедровых орехов.

Из покупной ржаной муки, замешанной на горячей воде, пекли в золе очага или на раскаленных камнях лепешки (талан); ели также мучную болтушку с солью.

Рыба играла незначительную роль в питании, ее ели вяленой, жареной, зимой – мороженой в виде, строганины.

Круглый год пили подсоленный зеленый чай.

Тофалары (тофа, тоха - самоназвание, карагасы - устаревшее название) - коренной народ в России, населяют горно-таёжную территорию Иркутской области в бассейнах рек Уда, Бирюса, Кан, Гутара, Ия и др. Согласно Всероссийской переписи населения 2010 г., на территории Иркутской области проживает 678 тофаларов. Говорят на тофаларском языке тюркской группы алтайской семьи. Верующие тофалары - православные. Сохраняется .

Происхождение

Происхождение тофаларов связано со сложными этническими процессами, протекавшими в течение многих веков в Саянах и на прилегающей территории Южной Сибири. В конце I тысячелетия до новой эры в этот район продвинулись самодийские группы, а позднее и кетские племена. Кетское влияние прослеживается в родовом составе тофаларов и в топонимике этого региона. Решающее влияние на этногенез тофаларов оказали тюркские племена туба. В XIII в. в Саяны проникли и монгольские группы, которые довольно быстро были ассимилированы в местной тюркоязычной среде. Формирование тофаларов в отдельный этнос с общетюркским языком окончательно завершилось к XIX в. По происхождению, языку и многим элементам культуры тофалары близки к тувинцам-тоджинцам. Различия, наблюдаемые в настоящее время между двумя этими народами, - результат различных исторических судеб на протяжении последних столетий. Тувинцы-тоджинцы в силу политических условий длительное время не испытывали русского влияния, в то время как тофалары с середины XVII в. находились в орбите русской культуры.

История

К приходу первых казаков в долину реки Уды кочевало племя с тотемическим названием карагасы или "Черные гуси", когда-то так назывался один из родов, а позднее это имя распространилось на все племя. Имея в основе хозяйственной деятельности охоту и оленеводство, карагасы вели кочевой или полукочевой образ жизни.

Русские застали карагасов данниками западно-бурятских князцов. И с середины XVII в. (с 1648 г.) карагасы попали уже под контроль Российского государства, которому ежегодно выплачивали установленный налог (ясак) пушниной.

На разных этапах истории, являясь данниками или киштымами более сильных экономически соседних этносов, карагасы всегда сохраняли нейтралитет в межплеменных отношениях. Занимаемая таежная (Присаянье) и горно-таежная (Восточный Саян) территория позволяла им достаточно свободно мигрировать с запада на восток и в обратном направлении, уходя от напиравших соседних племен, в то же время предоставляя возможность восстановиться таежным участкам, где проходил охотничий промысел и находились основные оленьи пастбища.

Более полные данные о карагасах начинают появляться лишь со второй половины XIX - начала XX вв. В этот период многие исследователи занимаются изучением их языка, быта, хозяйства и т.п.

Параллельно исследователям в конце XIX в. в родовые охотничьи угодья карагасов начали проникать пришлые люди с царскими грамотами на право охоты, а то и просто браконьеры. Кроме того, в карагасские земли активно вторгаются заимщики, купцы, золотопромышленники, все больше и больше вытесняя карагас с их земель. В связи с этим на суглане происходил ежегодный передел тайги или охотоугодий, так как родовые границы этих угодий были нарушены. Карагасы уходили все дальше в глубину горно-таежного района, к Джуглымскому и Удинскому хребтам. К концу XX в. они уже не владели той большой и удобной территорией, которая в настоящее время входит в состав Красноярского края, Нижнеудинского и Тулунского районов, то есть предгорьями Восточного Саяна.

По опросным данным, собранным в 1914 г. Никифором Владимировичем Овчинниковым, карагасы кочевали к югу от оседлых поселений Енисейской и Иркутской губерний по рекам Кизиру, Казыру, Туманшету, Тагулу, в бассейнах верхнего течения Бирюсы, Уды, Кана, Гутары, Ии, и на левой стороне бассейна реки Оки. То есть уже к началу XX в. карагасы (тофалары) занимали почти ту же территорию, на которой проживают сейчас.

До XX в. карагасам удавалось сохранять созданную культуру и кочевую форму хозяйственной деятельности. Однако с 1930 г. они попадают под влияние государственных экономических процессов и проектов новой власти, которые в первую очередь значительно повлияли на прежние формы хозяйства и самобытную культуру. Один из примеров этого: новое имя, которое взяли себе карагасы - тофалары, от самоназвания тофа (тофа - человек), по-тофаларски - тоъфа. С этих пор название “карагасы” тофы стали считать обидным (очевидно, представители советской власти убедили карагасов, что человек не может называться "звериным" именем). Территория (ранее Карагасия), где они проживали и проживают с 1934 г. получила официальное название Тофалария.

Территория расселения и численность

Тофалары населяют горно-таежную территорию Нижнеудинского района Иркутской области в бассейне рек Уда, Бирюса, Кан, Гутара, Ия и других. Численность тофаларов в Российской Федерации по переписи 1989 г. 731 человек, в том числе в Иркутской области - 630. Согласно Всероссийской переписи населения 2010 г. на территории Иркутской области проживает 678 тофаларов (0,03%). Почти все они в настоящее время проживают в двух селах - Алыгджер и Нерха. В обоих селах они преобладают. Некоторая часть тофаларов живет также в селе Верхняя Гутора Нижнеудинского района.

Образ жизни и система обеспечения

Основу традиционного хозяйства тофаларов составляет охота в сочетании с оленеводством. Основные объекты промысла - белка, соболь, выдра, другие пушные звери, а также копытные - лось, марал, косуля. Охотой у тофаларов занимаются не только мужчины, но и женщины. Охотились тофалары в основном при помощи ружей и собак, объезжая верхом на олене промысловый участок. Этот способ охоты сохранялся и в советское время, применяется он и сейчас. Тофалары издревле использовали и продолжают применять и сейчас различные самострелы, плашки. Во время оседлой жизни стали широко использовать заводские металлические капканы.

Олени (карагасская порода) используются для верховой езды и перевозки грузов вьюком. Распространено доение важенок.

В домашнем производстве известны кузнечество, обработка дерева, бересты, кожи и рога. Некоторые изделия тофалар наряду с пушниной и кожами шли на продажу, в том числе подбитые камусами лыжи, курительные трубки, сёдла, некоторые берестяные изделия, меховые унты.

В прошлом тофалары вели кочевой образ жизни, совершая сезонные перекочевки из таежных долин на летние горные пастбища. С началом колхозного строительства произошло оседание. До перехода на оседлость основным жилищем тофалар был конический шестовой чум, который летом покрывали полосами вываренной бересты, а с наступлением холодов (до весны) - полстями, сшитыми из выделанных шкур лося или марала при помощи сухожильных нитей. После перехода на оседлость в посёлках строили срубные дома.

В советское время, став оседлыми жителями стационарных поселков со смешанным тофаларско-русским населением, народу пришлось приспосабливаться к новым условиям жизни, овладевать новыми для них видами хозяйственной деятельности: земледелием, стойловым разведением крупного рогатого скота, сенокошением. Кочевое оленеводство было преобразовано в отгонное со сменными пастухами и ветеринарной службой. Охота и добыча кедрового ореха стали основными видами хозяйственной деятельности, на которых стало базироваться благополучие тофаларских семей.

До середины 1960-х гг. тофалары работали в трех колхозах Нижнеудинского района, преобразованных затем в Тофаларский коопзверопромхоз. За хозяйством было закреплено около 2-х млн. гектар охотничьих угодий. В настоящее время коопзверопромхоз реорганизован в акционерное общество закрытого типа. Не обладая монопольным правом на закупку продукции, хозяйство терпит убытки и находится на грани банкротства. Приходит в упадок домашнее оленеводство тофов. В районе создано тофаларское крестьянско-фермерское хозяйство “Уткум”, занимающееся охотой и оленеводством, однако и у него дела идут не блестяще. Основным источником существования большинства тофов в настоящее время является индивидуальная промысловая деятельность и гуманитарная помощь продуктами питания.

Семья

Сохранялись некоторые черты родового быта, в том числе осознание своей принадлежности к одной из восьми различавшихся своей численностью родо-племенных групп. Вплоть до начала XX в. сохранялась память о кровных родах "нён", члены которых вели своё происхождение от общего мифического предка, имели родовое имя, общую территорию расселения.

Наряду с родом существовали патронимии, представленные группами родственных семей, главы которых вели своё происхождение от одного предка по мужской линии. Каждая патронимия состояла из отдельных малых семей, имевших в своей собственности оленей, орудия промысла, утварь, жилище и т.п. В последние десятилетия всё больше создаётся национально-смешанных семей.

Карагасские семьи были небольшими, потому что после женитьбы сын выделялся в отдельное хозяйство. Такое выделение мотивировалось религиозными запретами между свекром и невесткой, вызывающими целый ряд затруднений при совместной жизни. Только в случае, если у свекра умерла жена, он решался переехать в юрту к своему сыну и жить совместно с невесткою, ибо в тайге без женщины нет возможности вести хозяйство.

Главой семьи считался мужчина, а все хозяйство в чуме и в семье вела женщина. Она должна была поддерживать огонь, приносить воду, ухаживать за оленятами, штопать и шить одежду, варить пищу.

Хозяйству, лишившемуся промышленника, приходилось или вливаться в другое хозяйство, обычно ближайшего сородича (присоединившееся хозяйство утрачивало свою самостоятельность, что считалось нежелательным), или приходилось произвести некоторую перегруппировку ближайших сородичей с тем, чтобы дать распадающемуся хозяйству мужчину. В этих случаях выделяли какого-либо подростка, который переходил жить в распадающееся хозяйство. Там он становился хозяином. Вначале его отец "помогает" (покупает недостающую муку, мануфактуру и т.д.), но по мере того, как новый молодой хозяин рос, помощь его отца делалась все меньше и, наконец, когда он становился большим, отец окончательно прекращал всякие заботы о его хозяйстве.

Средняя карагасская семья колебалась в пределах 4-5 человек. По данным 1925 г. наиболее часто встречалась семья из пяти человек, состоящая из мужчины-бойца, женщины-хозяйки, одного ребенка до 7 лет, одного ребенка от 7 до 14 лет и подростка или старика. Бывали семейства по 10 человек и больше (наибольшее число 13), но это являлось максимальным числом для карагасской семьи.

На женщин распространялись некоторые правила поведения: на стойбище женщина не имела права появляться в центре круга поставленных чумов. Только дети, девушки и мужчины могли ходить в центре стойбища. Стоило девушке выйти замуж, и она должна была ходить по своим хозяйственным делам только позади чумов. При входе в чум свекра или свекрови невестка должна была встать и разговаривать с ними только в том случае, если они с ней заговаривали. Женщинам (даже маленьким девочкам) запрещалось подходить к "зашаманенному" коню. Если на каком-либо седле хоть раз сидела женщина, то таким седлом посвященного коня седлать было нельзя. Также женщине запрещалось переступать через ружья и прочие мужские вещи.

Одежда

Традиционная одежда тофалар (мужская, женская и детская) существенных различий в покрое не имела. Зимнюю изготовляли из шкур копытных, главным образом лося, марала, оленя. Зимней традиционной одеждой служила шуба, сшитая мехом внутрь. Наиболее распространённым видом летней верхней одежды служил халат, который шили из изношенных оленьих шкур или косульей ровдуги. Зимним головным убором женщин была шапка из оленьих шкур мехом наружу, летом - платок из покупной ткани. Многие мужчины летом носили кафтан с суживавшимися внизу рукавами, сшитый из сукна или ткани. Традиционная одежда в последние десятилетия постепенно вышла из обихода.

Пища

Употребляли главным образом варёное мясо диких копытных - оленя, лося, косули, кабарги, а также медведя, зайца, белки, промысловых птиц. Молоко оленей пили в кипячёном виде, в основном добавляя в чай. Основной пищей служили лепёшки из ржаной муки, замешанной в горячей воде. Ели также мучную болтушку с солью.

Верования

До перевода на оседлый образ жизни (к началу XX в.) по религиозным представлениям тофы были шаманистами. Наряду с шаманскими воззрениями сохранились пережитки тотемистических и анимистических воззрений в запретах, обрядах и поверьях.

В результате общения с монголоязычными племенами Предбайкалья и Забайкалья, а также с тувинцами-тоджинцами (в XIV - XVIII вв.) тофаларский шаманизм испытывал влияние ламаизма.

Под влиянием русских появились отдельные признаки христианства (со второй половины XVII в.).

Таким образом, на рубеже XIX - XX вв. тофаларский шаманизм представлял сложную систему взглядов, в которой тесно переплелись различные культы, что определило его специфику, но не выделило из системы шаманистских воззрений, известных среди сопредельных этносов (тувинцев-тоджинцев, западных бурят и алтайских групп населения).

Весь мир для тофов заселен духами. В основе шаманизма у них, как и у других народов Сибири, лежало и лежит представление о способности шамана являться посредником между миром живых людей и сверхъестественными силами Верхнего и Нижнего миров. В настоящее время неизвестно, насколько был силен институт шаманства у карагасов. Если эвенкийские, бурятские, тувинские шаманы выделялись в определенную социальную группу и жили непосредственно за счет совершения религиозно-культовых обрядов, то карагасские шаманы занимались охотой наряду со своими соплеменниками и также имели оленей. Но при "лечении" больных, совершении обрядов они все же получали в качестве вознаграждения шкурки соболей, оленей, белок, мясо.

Шаманы

В функции шаманов входило, главным образом лечение больных людей, домашних животных, поиски пропавших вещей и животных, предсказания будущего и посвящение домашних оленей. Шаман был в каждом улусе.

По сообщению Н.Ф. Катанова, шаманом у карагасов мог быть любой человек, не моложе 18 лет, мужчина или женщина (это отличительная особенность шаманизма карагасов), который чувствовал, что может камлать. Иногда шаманы выбирали детей для передачи своего искусства. В начале XX в. среди тофаларов насчитывалось несколько десятков шаманов (мужчин и женщин).

Карагасские шаманы по своей мистической силе делились на 12 степеней (сакральное число 12, очевидно, заимствовано от тюрков).

Шаманами карагасы считали и антропоморфные останцы. Известна такая каменная "шаманка" в верховьях р. Няндормы (бассейн р. Уды). Существует старая легенда о Каменной Шаманке, записанная Б. Чудиновым в 1929 г.

Тофаларский шаман (хам) камлал ночью, стоял на одном месте, обычно в переднем углу чума. В чуме шамана висели вместилища духов - онгоны (различные фигурки, изображения людей и животных, вырезанные из дерева или выкроенные из ткани, сукна, чучела соболя и филина). Шаман мог камлать несколько часов подряд, не прерываясь ни на минуту. Камлание начиналось с молитвы, которая являлась прологом будущего действия. Это было обращение к звездам, небу, земле, воде, горам, птицам и животным.

Шаманские песнопения

Хам ыры, или шаманские песнопения, состояли из ритуальных напевов (еерен ыры) и обрядовых возгласов (тоорек), обращеных к духам и амулетам. Все песнопения-молитвы сопровождались звучанием бубна и металлических погремушек.

Молитва записанная Н.Ф. Катановым в 1880 г.:

Я, конечно, тот самый, Кто живет шаманством! Кто живет победами, Это мой широкий бубен! В настоящую ночь Я пошаманю и умру! Пока не занялась заря, Я буду поражать (врагов) и умру! Нет никакой вещи, Которую я не вижу и не знаю! Я хожу и шаманю, Хотя я - болен! Я шаманю, Ставши перед хворым! Больше этого дела Я не могу сделать нисколько! Я всегда шаманю, Обходя весь земной шар! Животное, на котором я езжу, Это - зверь изюбрь! Дальнее и близкое расстояние Я всегда обхожу и шаманю! Я вижу всегда Владык вышних творения (звезды)! Я вижу всегда Владыку вышнего (небо)!

Семантика Верхнего и Нижнего мира

Семантика Верхнего мира неизвестна.

Нижний мир (цветные жгуты и ленты от пояса до пола) олицетворяли змеи, ящерицы, лягушки. Весь костюм расшивался лентами оранжевого и желтого, светло-желтого и белого цветов, которые, как известно, являются основными цветами нижнего мира.

Вертикальная модель мира

В тофаларской модели мира, так же, как и у тюрков Южной Сибири, вертикальная и горизонтальная структуры пространства. Мир по вертикали имел трехчастное деление.

Каждая часть характеризовалась конкретными понятиями. Наряду с этим имелись понятия, в которых заложена мировая трехчастность (божественный пантеон, гора, река, река, дерево, жилище (чум), а также обо, которое воспринималось как место сближения трех миров (или модель мира).

Связующим звеном вертикальной и горизонтальной мировых структур являлось жилище – чум, где отмечаются обе пространственные структуры.

Вертикальная структура жилища:

1. Дымник - верхний мир;
2. Место обитания людей - средний мир;
3. Земля, костер (огонь) - нижний мир.

Горизонтальная структура (по сторонам света):

1. Север - левый, женский, нижний.
2. Юг - правый, мужской, верхний.

По линии С-Ю проходит раздел жилого пространства.

Запад - почетное место, а также место, где размещались культовые предметы, наделенные сакральной силой.

Восток - вход, где порог является переходной зоной между внешним миром и домом, своим и чужим, живым и мертвым.

По линии В-З происходило непрерывное движение.

Этно-культурная ситуация

Тофалары сохранили в своей устной традиции песни, сказки, легенды, пословицы и поговорки. Однако административные формы организации национальной жизни тофаларов в советский период (перевод на оседлость, воспитание детей в интернатах в отрыве от семьи и традиционного хозяйства, прекращение обучения на тофаларском языке и др.) имели негативные последствия для сохранения традиционной культуры и быта. Интерес к возрождению родного языка и культуры проявился у тофаларов лишь в годы перестройки. К сожалению, к этому времени очень многое из традиционного культурного наследия было уже утеряно безвозвратно. В 1989 г. тофаларский язык назвали родным лишь 48,2% тофов. Традиционная одежда, по данным социологического исследования, в 1985 г. имелась лишь у 6,2% тофаларов. Блюда национальной кухни не готовили 76% опрошенных. В последние десятилетия заметно возросло число межнациональных браков, однако, в большинстве смешанных семей дети, как правило, считают себя тофаларами.

В настоящее время новые власти разрешили свободу религии и позволяют возрождать шаманство. Старые настоящие шаманы давно умерли, а новых пока не появилось. Многие традиционные обряды и обычаи забылись и заменились русскими, как, например, это произошло со свадебным и похоронными обрядами. Вселяет некоторую надежду на возрождение наиболее рациональных черт традиционной национальной культуры, включая язык и фольклор, то, что в последнее время усилилась тяга к национальной культуре, для тофаларского языка в 1986 г. была создана письменность и в 1990 г. начато его изучение в тофаларских школах, созданы национальные фольклорные ансамбли, стали проводиться летние национальные игры, по сути дела фестивали устного народного творчества. Созданы и активно действуют во всех тофаларских селах Центры этнической культуры.

Органы управления и самоуправления

В 1930-е гг. у тофаларов имелось собственное национально-административное образование Тофаларский национальный район с административно-культурным центром в пос. Алыгджер, который сыграл важную роль в консолидации тофаларского этноса. Вскоре национальный район был ликвидирован. В структуре Иркутской областной администрации действует комитет по делам коренных малочисленных народов. Функции органа самоуправления тофаларов выполняет Ассоциация малочисленных народов Севера Нижнеудинского района “Тофалария”, созданная в 1992 г. Ассоциация ставит своей задачей защиту интересов малочисленных народов, содействие возрождению их этнического самосознания, развитие исторической самобытности и культуры коренных народов.

Правовые документы и законы

Правовое положение тофаларов в районе их преимущественного проживания устанавливает законодательство Иркутской области. В частности, Устав области гарантирует тофаларам право на сохранение исконной среды обитания, а также на создание специальных территориальных образований для сохранения и развития традиционных форм хозяйствования и природопользования. Важными для жизнедеятельности тофаларов можно считать Лесной кодекс Иркутской области (1995 г.), устанавливающий в их интересах особый порядок лесопользования. В октябре 1997 г. Законодательное собрание области приняло Закон “О территориях традиционного природопользования в Иркутской области”, которым устанавливается правовое регулирование отношений по образованию, использованию и охране территорий традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера.

Перспективы сохранения тофаларов как этноса

Тофалары как этнос, находятся, безусловно, в критической фазе этнического развития. Невысокая численность, утрата многих элементов традиционной культуры, рост численности смешанных браков создают предпосылки для дальнейшего размывания этноса, ускорения ассимилятивных процессов. В то же время стабилизирующими факторами являются компактное проживание этноса, высокая ориентированность на традиционный труд, определенный уровень этнического самосознания.

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от, проверенной 14 января 2014; проверки требуют.

Тофала́ры, то́фы (прежнее название - карага́сы , самоназвание - тоъфа , тофа , топа , тоха , множ. число - тофалар ) - тюркоязычный коренной малочисленный народ России , проживающий в Восточной Сибири .

В настоящее время тофалары проживают, в основном, в трёх организованных советской властью в 1920-1930-х годах населённых пунктах Алыгджер , Верхняя Гутара и Нерха , куда были принудительно переселены при переведении на оседлый образ жизни и поселены вместе с русскоязычными переселенцами. Сёла эти расположены в самом сердце Тофаларии. Транспортное сообщение с этой территорией осуществляется только по воздуху, зимой возможно добраться также на специализированной технике по льду реки.

Стоит отметить, что примерно с конца XVII века , когда возникли ведомости о сборе и распределении ясака , до 1925 года , когда была начата коллективизация , их численность оставалась стабильной и колебалась в пределах 400-500 человек. Такая низкая численность отдельного народа удивительна. Никаких свидетельств о том, что в прошлом произошла массовая гибель тофаларов, не сохранилось ни в летописях, ни в архивах. Вероятно, на момент прихода русских в Присаянье, численность тофаларов была близка к современной и даже ниже, и её снижение никак не связано с освоением этой территории русскими и произошло оно гораздо раньше.

Численность тофаларов в населённых пунктах Иркутской области в 2002 г.: село Верхняя Гутара - 262; село Алыгджер - 248; деревня Нерха - 144 .

После революции и особенно с 1930-х годов, в связи с принудительным переведением тофаларов на оседлый образ жизни и организацией тофаларских посёлков, где вместе с тофаларами жили русские, а в открытых в посёлках школах тофаларского языка не преподавалось, началась значительная культурно-языковая ассимиляция тофаларов в русской среде.

В советские годы риск исчезновения тофаларского языка был особенно велик. Однако В 1990 году началось преподавание родного языка в детских садах и школах Тофаларии. В начальной школе было начато обучение тофаларскому языку, проводятся попытки возрождения национальных обрядов и традиций, основной задачей которых является защита и сохранение тофаларского языка и культуры. Однако несмотря на эти меры социальные функции и социальная база тофаларского языка продолжает сокращаться. Данные обстоятельства говорят о том, что в настоящее время тофаларский язык является вымирающим.

Название тофалары закрепилось относительно недавно, в 1930-х годах, и происходит оно от самоназвания тофаларов тофа , по-тофаларски - тоъфа (в отличие от других народов Севера, использующих самоназвание со значением «человек », у тофаларского слова тоъфа как такового значения нет. «Человек » на тофаларском - киши . ). До 1930-х годов этот народ имел другое, тотемическое название - карагасы , что предположительно переводится как чёрные гуси . Возможно, первоначально это было название одного из тофаларских родов, а позже оно распространилось на весь народ. По мнению большинства исследователей, карагасы кочевали в этой местности уже на момент прихода в долину реки Уды первых русских землепроходцев - казаков.

Но с советских времён название «карагасы» тофы стали считать обидным. Возможно, представители советской власти убедили их, что человек не может называться «звериным» именем. Территория же, известная как Карагасия, с 1934 года получила официальное название - Тофалария.

Как полагают исследователи, тофалары сложились в результате смешения древнего кетоязычного и самодийского населения с племенами дубо, переселившихся в регион Саяно-Алтая . Традиционно дубо (туба, туха) отождествляются с древними тюркскими племенами теле . При этом по мнению А. С. Шабалова, первоначально теле (в т. ч. дубо) представляли собой монголоязычную группу племён, подвергшихся тюркизации в конце IV века н. э.

Впервые тофы упоминаются как племя дубо (туба, туво) в китайских летописях Вэйской династии V века как народ, проживавший восточнее Енисея . Они являлись данниками различных центральноазиатских империй .

В XVII веке Тофалария вошла в состав Московского государства, став пограничной территорией с Китаем. После 1757 года, когда Тува вошла в состав маньчжурской империи Цин , Тофалария осталась в составе Российской империи, испытывая значительное административное и культурное (речевое и на уровне быта) влияние со стороны русских. Административно была создана Удинская землица с пятью улусами в её составе. Для тофаларов устанавливался ясак пушниной и мясом, отдельные годы был фиксированным и не зависел от природных условий и реального числа охотников. О точном количестве народа на время первых статистических данных (1851 год) судить трудно.

В общественной жизни тофаларов (вплоть до Октябрьской революции 1917 года) большое значение имели ежегодные (иногда раз в 2 года) декабрьские собрания всех тофов - сугланы (от бур. суглаан - собрание ) - для избрания должностных лиц.

К началу XX века в среде тофаларов сохранились значительные признаки родоплеменной структуры, в частности, разделение на 5 патрилинейных родов (Каш, Сариг-Каш, Чогду, Кара-Чогду и Чептей; специалисты установили, что ранее таких родов было 8) и патронимические группы, между которыми разделялись территории для кочёвок и промысловые угодья. С конца XIX века из-за оскудения лесов пушными животными такие переделы стали ежегодными.

Мужская одежда представлена штанами из шкуры кабарги или козла (летом из ровдуги или покупной ткани) и разнообразными кафтанами с застёжкой на правую сторону, которые надевали на голое тело, и поясом. Уже в XIX веке перешли на унифицированный костюм русских сибиряков, сохраняя национальную особенность в деталях (правосторонние застежки, отделка, пояса). Тофаларский женский наряд состоял из штанов и платья с разрезом на груди, а также пояса. Традиционные женские украшения - серьги, оловянные браслеты и кольца. Зимой тофалары носили тулупы из оленьей шкуры мехом внутрь. Специфическими являются головные уборы: летом - войлочная шапочка маньчжурского типа (но обычно без кисти; позже её заменила фуражка), зимой - меховые шапки-ушанки, которые подвязывались у подбородка.

Основу рациона тофаларов составляло мясо, в том числе дичи и оленина; ржаные хлебцы, выпекаемые в золе или на камнях; в качестве приправ и приложений - многочисленные корни и дикорастущие растения (дикий лук, черемша , ягоды, кедровые орехи и т. д.). Из-за уплаты тяжелых податей, в отдельные годы питание было довольно скудным. Как среди мужчин, так и женщин было распространено табакокурение православных миссионеров в конце XIX века часть тофаларов была обращена в христианскую веру . В настоящее время усилиями Иркутской епархии РПЦ проводится миссионерская работа в Тофаларии. Так, в феврале