Мария Дмитриевна Корнильева (1793–1850) родилась в Сибири, в старинной знаменитой купеческой семье. По её воспоминаниям, родоначальником Корнильевых был крещёный калмык Яков Васильевич. Мальчиком его вывез какой-то русский купец из Джунгарского ханства в Тобольск. В конце XVIII века Яков получил свободу, занялся торговлей зерном, преуспел и женился на русской, дочери купца. «Но однажды Яков простудился, да не стал на ноги…» Вдова Якова Васильевича Анна Корнильева, женщина с сильным характером, не пала духом и продолжила дело мужа. Она сама поставила на ноги пятерых сыновей и выдала дочь замуж. Все сыновья Якова и Анны Корнильевых стали успешными предпринимателями и просветителями, много сделавшими для развития родного края.

Самым удачливым и преуспевающим был младший сын Василий, дед Марии Дмитриевны. Василий Яковлевич Корнильев построил первую в Сибири бумажную фабрику и типографию. Он владел стекольным заводом в селе Аремзяны, создал «Училищный дом» в Тобольске. Василий Корнильев издавал первые в Сибири книги и журналы, из которых особенно известным был журнал «Иртыш». Направление журнала отражал эпиграф на титульном листе, взятый из оды Г. Державина:

Развязывая ум и руки
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить.

Отец Марии Дмитриевны - Дмитрий Васильевич Корнильев - талантливый, образованный человек, продолжил дело отца. Он издавал журналы «Иртыш, покоряющий Ипокрену» и «Историческую библиотеку», где печатались и его собственные статьи. Можно поражаться широте его знаний. Об этом говорят сами названия работ: «О Сибири», «О бурятах и телеутах», «О якутах и тунгусах», «Известия о старинных татарских князьях в Сибири», «О китайских чайных деревьях»…

К сожалению, учёная и издательская деятельность Дмитрия Корнильева продолжалась недолго. После смерти жены он тяжело заболел и не смог больше работать. Дмитрий Васильевич даже был вынужден переписаться из купцов в мещане. Единственным богатством обедневшей семьи Корнильевых были стекольный заводик в Аремзянах и уникальная библиотека, которую начал собирать ещё дед Василий Яковлевич.

Мать Марии Конильевой - Шевырдина Екатерина Ефимовна - дочь тобольского купца, умерла, когда детям Марии и Василию ещё не было и десяти лет. Заботу о сиротах взяли на себя родственники по матери.

Мария получила прекрасное домашнее образование. Биографы пишут, что девочка самостоятельно прошла гимназический курс вместе с братом. Возможно, и прошла; ведь женских гимназий в Тобольске ещё не было. Что касается «самостоятельно», это мало вероятно. Ведь кто-то же научил Марию Корнильеву играть на фортепьяно и привил ей вкус к хорошей литературе.

Как известно, купцы воспитывали своих дочерей, подражая дворянству. Девочек обучали чтению, письму, арифметике, европейским языкам, танцам, игре на фортепьяно и на других музыкальных инструментах. Но мы не знаем, кто именно занимался воспитанием и образованием Марии Корнильевой.

Брат Марии Василий уехал в Москву, где, благодаря превосходному образованию, сделал успешную карьеру и достиг высокого положения в обществе. Он служил главным управляющим в имении Трубецких. В доме Василия Корнильева на Покровке собирались самые известные люди Москвы, деятели науки и культуры: И. И. Дмитриев, М. П. Погодин, Е. А. Баратынский, Ф. Н. Глинка, И. М. Снегирёв, С. Л. Пушкин, украинский поэт И. П. Бороздна и другие.

В 1809 году 16-летнюю Марию Дмитриевну выдали замуж за учителя тобольской гимназии Ивана Павловича Менделеева. В 1818 году муж получил повышение по службе: должность смотрителя училищ Тамбовской губернии. К этому моменту в семье Менделеевых было уже три дочери: Мария (1811 г.), Ольга (1815 г.), Екатерина (1816 г.). Иван Павлович перевёз семью вместе с больным отцом Марии Дмитриевны в Центральную Россию. До определённого времени всё у Менделеевых складывалось хорошо. Почти каждый год в семье рождались дети. Но из-за эпидемий, детских инфекционных заболеваний и отсутствия прививок несколько детей в младенческом возрасте умерло.

В 1821 году Мария Дмитриевна родила четвёртую дочь Аполлинарию. Спустя немного Ивану Павловичу предложили должность директора классической гимназии в Саратове, куда Менделеевы и переехали. В 1823 году Мария Дмитриевна родила пятую дочь Елизавету, а через год – сына Ивана.

В 1826 году в семье случилось большое горе: от чахотки умерла любимая дочь - первый ребёнок Менделеевых - 15-летняя Маша. «Мать была в отчаянии до того, что не могла видеть других детей. Все мы имели длинные волосы, которые мать завивала нам на ночь, а днём они лежали сзади длинными локонами - так было у Машеньки, и Оленьки, и у меня. Схоронили Машеньку, маменька велела обрезать нам волосы, и не могла уже завивать нас», - вспоминала дочь Екатерина.

В это время у И. П. Менделеева начались неприятности по службе. Интеллигентный мягкий Иван Павлович нажил недоброжелателей, на него стали писать доносы. Дошло до того, что семье грозил новый переезд в отдалённую глушь.

И тогда спасать семью, в которой в том числе и из-за неустроенности быта умирали дети, взялась жена. Будучи в очередной раз беременной Мария Дмитриевна писала отчаянные письма родным и знакомым и, едва оправившись от родов, объехала с визитами всех влиятельных людей города. В конце концов она добилась для мужа места директора Тобольской гимназии. Семья переехала в Тобольск, где Менделеевы заняли несколько комнат в гимназии, так как директору полагалась бесплатная квартира.

Обустроившись на новом месте, Иван Павлович и Мария Дмитриевна стали жить, как говорили тогда, «открытым домом». По выходным у директора гимназии собирались коллеги по работе, чиновники, купцы и фабриканты, обсуждали новости, играли в карты, музицировали, обзаводились новыми знакомствами. Известно, что в гостях у И. П. Менделеева бывал сын губернатора Тобольска композитор А. А. Алябьев, где он «музицировал в четыре руки с его женой, пианисткой-любительницей Марией Дмитриевной».

В 1828 году Мария Менделеева родила дочь Машу, в 1832 - сына Павла. Возможно, матери большого семейства порой бывало не до званных вечеров. Однако старшие дочери Ольга и Екатерина уже были невестами, и выдать дочерей замуж было первым долгом родителей. Устроить судьбу бесприданниц - дело непростое. Вот по этой причине Ивану Павловичу и Марии Дмитриевне приходилось всеми способами приваживать женихов.

Наконец в семье произошло долгожданное событие. В 1833 году Менделеевы выдали замуж старшую дочь Ольгу за купца и фабриканта И. П. Медведева. В письме к родственникам мужа Мария Дмитриевна ликовала: «А Вас, любезнейшая матушка, покорнейше прошу принять в число Ваших внучат и данного нам Богом доброго и умного зятя. Он не чиновник, но по своему благосостоянию и обширным заведениям заслужил внимание высшего начальства и прошлого года за устройство его фабрик ему пожалована от Государя Императора медаль. Олинька наша счастлива и богата».

Но благополучие семьи продолжалось недолго. Иван Павлович стал терять зрение, в 1834 году ослеп, лишился должности директора гимназии и квартиры. Семья Менделеевых оказалась в бедственном положении. Прокормить восемь человек на мизерную пенсию Ивана Павловича было невозможно. Кормилец впал в депрессию, осложнив и так нелёгкую жизнь Марии Дмитриевны, которая опять ждала ребёнка.

За помощью она обратилась к брату, проживавшему в Москве. Василий Дмитриевич Корнильев предложил сестре управление небольшим стекольным заводом, доставшемуся ему по наследству. Все доходы, полученные после реализации продукции, Мария Дмитриевна имела право использовать на нужды своей семьи.

Этот завод находился в нескольких верстах от Тобольска, в селе Верхние Аремзяны, куда и переехали Менделеевы, поселившись в большом красивом доме рядом с заводом.

8 февраля 1834 года родился последний сын, семнадцатый ребенок, - Дмитрий, будущий великий учёный. В церковной книге он значился 14-м ребёнком, так как трое младенцев в семье умерли сразу после рождения, не дожив до крещения. Ещё шестеро детей умерли до рождения Мити. В год его рождения у него было два брата и пять сестёр.

Сразу же после родов Мария Дмитриевна приступила к заводским делам. За несколько лет, благодаря нечеловеческим усилиям, ей удалось добиться, казалось, невозможного: не имея стартового капитала, поднять фактически мёртвое предприятие.

Вопреки обычаям и правилам заводчиков Мария Менделеева стала платить жалование крестьянам, прикреплённым к заводу, чем заслужила большую любовь рабочих. По её указанию в селе начали строить церковь и школу для крестьянских детей.

Вместе с тем она занялась сельским хозяйством, сеяла зерновые, разводила скот и птицу. Таким образом, Мария Дмитриевна успевала одновременно управлять заводом, вести хозяйство, заботиться о детях и о слепом муже. И ЭТО ПЕРЕЖИВ СЕМНАДЦАТЬ РОДОВ!

В 1835 году Василий Дмитриевич Корнильев забрал к себе старшего сына Менделеевых Ивана и устроил его в Московский университетский благородный пансион.

В 1837 году мать семейства уже имела средства, чтобы отправить мужа в сопровождении дочери Екатерины в Москву, к известному глазному хирургу. Письма Марии Дмитриевны к Катеньке в Москву пронизаны необыкновенной нежностью к Ивану Павловичу. Она просит своих детей поддерживать и утешать папеньку: «Ах, он всегда представлялся мне младшим Товитом (библейский персонаж)!» Сильная, волевая, деловая Мария Дмитриевна в душе была романтичной мечтательницей.

В московской клинике Ивану Павловичу провели успешную операцию и почти вернули зрение. Однако обратно на работу в гимназию, даже на должность учителя его не взяли. Безусловно, И. П. Менделеев тяжело переживал из-за своего беспомощного положения. Он помогал семье очень скромной пенсией и посильной помощью жене в ведении заводских дел. Иван Павлович стал часто болеть, врачи поставили ему диагноз: чахотка. Но, не взирая на все неудачи и беды, постигшие главу семьи, Мария Дмитриевна всегда оставалась преданной и любящей женой, буквально, «и в горе, и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии». Благодаря большой любви и взаимному глубокому уважению родителей друг к другу авторитет отца и матери в глазах детей был непоколебим.

Уже не склоне жизни в своих воспоминаниях Д. И. Менделеев с детской почтительностью называл родителей «папенька» и «маменька».

Мария Дмитриевна, женщина выдающегося ума и энергии, верная жена и любящая мать, очень внимательно относилась к воспитанию и образованию детей. По вечерам мать собирала детей в гостиной, играла на фортепьяно или читала вслух. В семье Менделеевых почитали две вещи: книги и труд.

В будущем Дмитрий Иванович всегда вспоминал эти вечера «сидения в Аремзянах» как самое счастливое время своей жизни. Великий учёный любил поэзию, особенно поэму М. Ю. Лермонтова «Демон». Это было любимое произведение матери, которое она часто читала вслух по просьбе детей.

Иван Павлович также принимал большое участие в воспитании детей. Как профессиональный педагог, учитель словесности и изящных искусств он занимался образованием дочерей. Дело в том, что только в 1852 году в Тобольске было открыто первое женское учебное заведение.

Самый младший сын Марии Дмитриевны всегда был окружён её особой заботой и любовью. Они почти никогда не расставались. Мать часто брала маленького Митю с собой на завод, где он часами смотрел, как из речного песка варят стекло, и не мог оторвать завороженного взгляда от работы стеклодувов. Иногда специально для него выдували стеклянный шарик или какую-нибудь фигурку. Все эти фантастические действия мастеров потрясли воображение ребёнка. Именно здесь, наблюдая за чудесными превращениями стекла, будущий гений соприкоснулся с наукой, которой затем посвятил свою жизнь.

Позже Менделеев вспоминал: «Там, на стекольном заводе, управляемом моей матушкой, получились первые мои впечатления от природы, от людей, от промышленных дел».

В три года Митя заболел натуральной оспой и чуть не умер. Мать была в отчаянии, боясь потерять ещё одного ребёнка. Дни и ночи Мария Дмитриевна проводила у постели больного сына. Несколько дней Митя метался в жару, часто впадая в забытьё. Бедная мать, чтобы вернуть сознание сына, стала беспрерывно читать ему приключенческую литературу.

После того, как кризис миновал, мальчику был прописан строгий постельный режим. Чтобы сын не скучал, Мария Дмитриевна приносила ему в постель редкие экземпляры энциклопедий с богатыми иллюстрациями из уникальной Корнильевской библиотеки. Именно в это время она стала обучать Митю грамоте. Таким образом любящая мама не только научила его читать (известно, что Менделеев уже в четыре года читал самостоятельно), но и разбудила его пытливую душу, жаждущую знаний.

По воспоминаниям самого Менделеева, именно мать привила ему любовь к науке и страсть к чтению. В будущем один из самых гениальных учёных ХIХ века поражал своих современников и продолжает поражать нас своей разносторонней деятельностью и энциклопедическими знаниями.

После болезни Мити в обязанности сестёр вошло оберегать брата, чтобы с ним ничего не случилось. За любой проступок Мити наказывались сёстры – «за недосмотр».

В этот период жизни семья Менделеевых достигла пика финансового процветания. В 1839 году Иван Павлович и Мария Дмитриевна выдали замуж вторую дочь Екатерину за сорокалетнего вдовца с двумя детьми Якова Семёновича Капустина. После свадьбы молодожёны отправились в Омск, по месту службы супруга, начальника отдела Главного управления Западной Сибирью. Мария Дмитриевна купила у зятя в Тобольске добротный дом для своей семьи.

Все эти радостные события и хлопоты были омрачены известием из Москвы: сын Иван связался с дурной компанией и за какой-то серьёзный проступок был исключен из Московского пансиона.

Сразу после отъезда Катеньки и Я. С. Капустина в Омск она написала им письмо: «Я до сего времени в состоянии бесчувственности, но стараюсь заглушить вопль души. Мне суждено пить из чаши горечи во всю жизнь мою, и потому я уже сроднилась давно с ударами судьбы. С последним прощальным поцелуем, когда тарантас потерялся из виду, я облегчила грудь свою горячими слезами и молитвою пред иконою Владычицы. Почтеннейший и добрейший Яков Семёнович! Милая дочь! Я теперь не буду говорить вам о чувствах сердца, о моей любви ко всем, о разлуке с вами. Душевная буря свирепствует и убийственная горесть Ивана Павловича терзает сердце».

В этом же письме Мария Дмитриевна делилась своими переживаниями о судьбе Ванечки: «Нравственная болезнь сына терзает мою душу, и я не могу спешить к нему на помощь! Не могу уврачевать болезнь души его моими слезами, моими советами, моим примером! Тяжко, тяжко сердцу моему, милые добрые мои дети! Но при всех ударах судьбы я уже привыкла быть твёрже камня».

«Я нежно люблю всех детей моих, но строгая к правилам чести и добродетели, я всегда требовала и буду требовать от них безусловной покорности обстоятельствам и безусловного повиновения законам чести и добродетели» (1 июня 1839 года).

«О! если бы я знала за два года о его поступках, то для спасения его от бесславия я тогда же бы приняла свои меры и свойственную мне решимость. Поведение его было бы исправлено строгостию власти родительской, строгостию матери, поставляющей благородство чувств выше всех сокровищ и почестей света!» (10 июня 1839 года).

Василий Корнильев предложил Марии Дмитриевне оставить Ивана в Москве, чтобы дать ему возможность продолжить образование. «Братец мой утешает нас тем, - писала она Капустиным 16 июня 1839 года, - что Ванечка, поступив в Межевой институт, через три года сделается офицером и получит место с хорошим жалованием, но я решительно как мать не могу на сие согласиться… Я умоляю братца возвратить нам погибающего сына, которого офицерство без нравственности лишь только увеличит позор наш… Пусть здесь останется наш сын простым писарем в каком-нибудь суде, если он не будет учиться, чтобы кончить гимназический курс преподавания наук; пусть разделит с нами всю горесть нашего положения… Истинное достоинство человека - честь, добродетель, любовь к ближнему. Пусть он пробудет ещё три года в гимназии и четыре в университете, ему будет 23 года и страсти будут подавлены, или он погибнет не вступая в свет. Жестока нравственная болезнь и врачевание должно быть продолжительно… Пусть он потеряет лета по службе, но зато приобретёт спокойствие совести. С подлою душою чиновник для меня презрительнее честного и доброго разночинца. Если Ванечке суждено погибнуть и сделаться дурным человеком, я приму это за правосудное наказание Божие родителей, не пекущихся о воспитании детей своих, и он будет примером для других, не заботящихся о нравственности детей своих».

Во всех бедах детей Мария Дмитриевна всегда винила только себя, считая себя «виновной матерью». После случившегося с Иваном она решила оставить фабрику и перевезти семью в Тобольск, чтобы готовить младших сыновей к поступлению в гимназию и в дальнейшем - в университет.

«Прошедшего не возвратить. Жалею юность моих дочерей, чтобы оградить их от нужд и горестей, которые ожидали их в городе при отставке Ивана Павловича, я решилась пожертвовать собою, и приют аремзянский доставил мужу и дочерям моим спокойное убежище и независимость. Одна я несла мой крест с терпением и в молчании. Бог щедро награждал труды мои для блага семейства, и я радовалась устройству фабрики…» (11 августа 1839 года).

«Теперь, когда силы, здоровье и зрение мне изменили, когда я уже не могу проводить в гуте и гончарной ночей без сна… Я в моей горести отказалась искать золото; в мои лета и с моим семейством глупо было бы войти в сию операцию. Теперь мне нужна вся сила души моей, чтобы заняться воспитанием сыновей моих».

«О, фабрика! Сколько пожертвований принесла я, управляя ею. Я чувствую, что вас огорчает моё письмо. Я не оставлю фабрики, но там всё уже не то, там нет распорядителя, нет неусыпного смотрения, и доходы так неверны».

В конце концов Мария Дмитриевна наняла управляющего, оставив за собой ведение всех конторских счетов и принятие главных решений. Она стала постепенно перевозить семью и имущество в Тобольск. «Проведя два дня на фабрике, я возвратилась вчера во втором часу до полуночи и вслед за мною в 7 часов утра пришёл мой обоз с курами, гусями, утками, индейками и их племенем и нянюшкою, и дойные четыре коровушки с Геркушею и его женою», - писала Мария Дмитриевна дочери своей Екатерине.

В селе Верхние Аремзяны семья Менделеевых прожила около шести лет. В 1841 году Менделеевы окончательно переехали в Тобольск.

«Возвращаюсь к священнейшим обязанностям матери младших детей моих, я им посвящаю все свободные часы дня, и потому время быстро мчится для меня…» (из письма М. Менделеевой).

К этому Мария Дмитриевна добавила: «Чтобы развить способности Паши и Мити, я должна, я обязана пожертвовать всем… имея для этого от Бога данную мне способность. Я не упадаю духом моим, не плачу, не грущу и крепко уповаю, что всё устроится ко благу детей моих, которым посвящена вся жизнь моя».

В другом письме: «Милая моя Катенька! Я уверена, что ты, зная мой характер, не будешь думать, что я уже несчастлива. Нет, друг мой, пока я не лишена любви детей моих, пока имею силы пещись о их благополучии, я не могу называть себя несчастною и умею довольствоваться малым. Будь покойна и храни себя в твоём положении (Екатерина была беременна)… Теперь я счастливее, чем была на фабрике. Я в кругу моего семейства, я мать детей моих, а не работница».

По приезде Ивана мать определила его в Тобольскую гимназию. Она радостно сообщает дочери: «…Ванечка, приехавши из Москвы, и, благодарение Богу, кончил курс с похвалою». «Мы счастливы в семейной жизни, - писала она. - Довольны своим уединением, и дни наши текут мирно. Маша, Паша, Митя учатся, я покойна и не тужу о том, что должна отказывать себе в удовольствиях».

«Какое-то предчувствие говорит мне, что я должна приготовить себя к перенесению переворота в жизни… Я буду у вас зимой… Надеюсь, что буду утешена радостию носить на руках своих дитя детей, милых моему сердцу. Береги себя, милая моя Катенька! Целую вас всех и остаюсь любящая вас мать М. М.»

Больше всего на свете Мария Дмитриевна стремилась дать детям хорошее образование, особенно сыновьям. Она пригласила учителей, чтобы как следует подготовить Пашу и Митю к поступлению в гимназию. В письме к дочери Менделеева так описывала свой обычный день: «Окружённая моими детьми, я посвящаю им остаток жизни моей, ведь мне уже 50 лет, и я считаю себя счастливою, что в настоящем положении могу исполнять мои обязанности в отношении нравственного образования младших сыновей моих, Паши и Мити. Мой день проходит приятно, в тишине, при ученьи сыновей… После обеда я сама занимаюсь с ними до 5 часов».

Мария Дмитриевна воспитывала детей в строгости, особенно девочек. Дочери помогали матери в ведении хозяйства, смотрели за младшими братьями, обучались рукоделию, с 12 лет уже сами начинали шить одежду для семьи. Мальчикам было легче, с них спрос был меньше.

Верховодил над всеми самый младший - Митя. Как это бывает в больших семьях, чтобы заслужить похвалу строгой матери, старшие дети старались опекать младшего брата, если он был её любимцем. Тесное дружеское общение младшего ребёнка со старшими братьями и сёстрами, как правило, благотворно влияет на его развитие.

Митя рос красивым, белокурым, любознательным и очень озорным мальчиком. От него нередко доставалось сестре Маше, которая за ним присматривала. Бывало, он даже поколачивал её колотушкой. Делать уроки его могла заставить только мать. Больше всего Митя любил читать и играть в учителя, - особенно наказывать нерадивых учеников. В конце игры, как правило, кто-нибудь из сестёр стоял в углу на коленях.

Глядя на Митиньку, Мария Дмитриевна стала мечтать о великом будущем своего «последыша». Она даже сумела определить Митю в гимназию на два года раньше положенного срока, вместе с Пашей. По воспоминаниям Д. И. Менделеева, «чтобы не разбаловался, оставаясь дома один, меня упросили принять (в гимназию) вместе с братом. Но так как принимать, да и то в исключительных случаях, дозволялось только с 8 лет (а мне было 7), то меня приняли, но с условием, чтобы в 1 классе я пробыл непременно 2 года. Учился я тогда, кажется, не худо, но по малолетству так и оставлен в 1 классе на 2 года».

На самом деле мать просто форсировала события. Она хотела, чтобы сыновья одновременно закончили гимназию, чтобы обоих повезти в Москву для поступления в университет.

Наступил самый сложный, самый драматичный период в жизни матери Д. И. Менделеева. Несколько лет ей пришлось буквально разрываться между семьей и стекольным заводом, чтобы прокормить семью. Порой она очень уставала и её одолевали грустные мысли: «Мой день начинается с шести часов утра приготовлением теста для булок и пирогов, потом приготовлением кушанья, причем перехожу то к кухонному столу, то к письменному, а в дни расчётов по ярлыкам прямо от стряпни - к расчётам… Слезы мои капают на книги».

«Я уже не то, чем была, и не могу быть более полезною моему семейству той деятельностью, которая доставляла ему все способы физического существования: зрение и память изменили мне. С лучшими друзьями жизни моей - книгами - рассталась, кажется, навсегда. Пером владею ещё, но владею только для того, чтобы передать милым сердцу чувства души. Не думайте, однако же, чтобы я предавалась горести в настоящем моём положении. Напротив, с твёрдою верою я спокойно несу крест мой...».

Вскоре Мария Дмитриевна получила от дочери Екатерины драгоценный подарок - очки, и жизнь опять стала налаживаться. «Тысячу раз благодарю за очки, вами присланные; - говорила она в ответном письме, - с ними я как бы ожила для беседы с безмолвными моими друзьями… Тяжко было бы мне существовать для одних забот о чреве, и не иметь свободной минуты для души, ума и сердца».

В 1844 году старший сын Иван окончил гимназию, и Мария Дмитриевна вместе с ним отправилась в Омск к дочери Екатерине. Наконец-то она увидела своих дорогих детей и внуков. Однако в семье Капустиных Менделеева гостила недолго. Её сердце было неспокойно. Устроив Ванечку на службу к зятю Я. С. Капустину, Мария Дмитриевна засобиралась домой. Дочь даже расстроилась, думая, что мама осталась чем-то недовольна.

В письме Катеньке Мария Дмитриевна так объясняла свой скорый отъезд: «Повторяю, что я с материнскою любовью поехала к вам, с любовью провела у вас время и с тою же любовью рассталась с вами, а потому все подозрения ваши и все предположения, будто бы я была недовольна вами, несправедливы... Предчувствия мои сбылись, сердце говорило мне, что дома ожидает меня новое испытание... Наша Аполлинария снова решительно желает оставить нас и идти в монастырь».

Средняя дочь Аполлинария (Поленька) была талантливой художественно одарённой натурой. Когда надежд на её замужество не осталось, она страстно предалась религии и собралась уйти в Туринский женский монастырь. Из писем Марии Дмитриевны дочери Е. Д. Капустиной известно, что в доме Менделеевых нередко останавливалась игуменья этого монастыря. Аполлинария стала специально «умерщвлять свою плоть»: голодать, ходить пешком к заутрене в тридцатиградусные морозы, простаивать часами на коленях в холодной церкви. Ночами Поленька по монастырскому уставу читала священные книги. Возможно, амбициозная экзальтированная девушка мечтала о славе мученицы. Она стала работать на бедных, раздавать своё приданое, скопленное для неё матерью. Мария Менделеева, хотя и сама была религиозна, считала такое поведение дочери чрезмерным и опасным для здоровья. Но даже она, строгая мать, уже не в силах была повлиять на дочь.

«Дети всегда составляли мое богатство, мою славу, мое утешение, - писала Мария Дмитриевна, - и если теперь Поленька, вся отдавшись избранной ею новой вере своей, не хочет слушать материнских советов моих, то любовь материнская моя к ней от этого не уменьшилась. Сии два дня сердце моё много выстрадало. Поленька губит свое здоровье образом жизни своей, но холодная как камень к слезам матери, она уверена, что, делая всё напротив матери, спасётся».

«Что определено испытать мне, того уже я не могу избежать. Будьте покойны, счастливы и воспитывайте детей ваших. Прощайте, любезнейшие мои, да будет над вами Божие и материнское благословение… Любящая вас мать М. М.»

Заботы о детях, больной чахоткой муж, непредсказуемое поведение Аполлинарии требовали много внимания. Поэтому Мария Дмитриевна не так часто, как следовало, бывала на заводе в Аремзянах.

Ей приходилось постоянно обращаться за помощью к дочери Екатерине и зятю Я. С. Капустину, который помогал ей в сбыте продукции: «Мои обстоятельства теперь совсем иные, и я уже не могу хвалиться моею деятельностью. До сего времени, по милосердию Божию, я, можно сказать, питалась плодами прежних трудов, когда дела фабрики шли хорошо. Но часто бываю совсем без денег, как и теперь...

На днях отправила по письмам Ст. Ив. Попова в Семипалатинск обоз с посудою и должна теперь получить от них более 2500 рублей, но скоро ли вышлют… Мне доставили на фабрику 700 пудов белой глины, и ещё везут из Екатеринбурга 600 пудов по заказу моему, и заготовляю дрова на весь год, посему к Рождеству мне нужно иметь около 2000 рублей на расход, а я не надеюсь скоро получить из Семипалатинска и прошу и молю вас мне помочь».

Наконец, в семье произошло радостное событие: в 1845 году дочь Машу выдали замуж за учителя тобольской гимназии М. Л. Попова. В том же году Капустины прислали Марии Дмитриевне внука Сенечку для поступления в эту гимназию. «Вот уже Сенечка, Паша и Митя пришли из гимназии…», - писала она дочери 25 октября 1846 года.

С каждым годом завод приносил всё меньше и меньше доходов. Мария Дмитриевна по её собственному признанию, «билась как рыба об лёд», но без результата. В отсутствии постоянного хозяйского надзора даже самая налаженная система быстро распадается.

6 декабря 1846 года Мария Менделеева послала полное отчаяния письмо дочери Екатерине и зятю Якову Семёновичу Капустину: «Любезнейшие мои! Я не в состоянии связать моих мыслей, чтоб писать к вам о чём-либо. В самом критическом положении дела фабрики… У меня до 60 000 в готовности одной питейной посуды, и если не буду иметь поставки, то мои долги окончатся банкротством, и я на старости останусь бесчестною женщиною. PS. Во вторник не писала оттого, что душа была растерзана. Надо было рассчитать всех рабочих и мастеровых к празднику, а я едва могла занять за ужасные проценты 350 рублей и, присоединив к оным пенсию Ивана Павловича, раздала всё, все деньги, и осталась сама с 25 рублями ассигнациями и с 400 рублями».

Слава Богу, на этот раз всё благополучно разрешилось. «Любезнейшие мои! После семи мучительных декабрьских дней я начинаю дышать свободнее». «Потеря доброго имени пугает меня более всего. Я не боюсь бедности, не стыжусь под старость переносить нужду, если уже нет сил трудиться, но не могу быть равнодушною к незаслуженному презрению, не могу быть равнодушною к незаслуженным упрёкам от тех, о коих я заботилась. Мои детки, фабричные, оказали мне в последние месяцы такую привязанность и готовность служить, какой я и не ожидала от них. В октябре сложили новую мастерскую и печь и полтора месяца вели действие, получая только необходимое на хлеб; и когда к Николину дню я написала, что отдаю на волю их выгасить или продолжать до Рождества действие, потому что не знаю ещё, буду ли иметь сбыт посуды, то они все решились работать в долг, а действие продолжать, потому что и печь, и горшки хороши. Все это трогает меня до слёз».

В будущем Дмитрий Иванович Менделеев писал: «Выросши около стеклянного завода, который вела моя мать, тем содержавшая детей, оставшихся на её руках, сызмала пригляделся я к заводскому делу и привык понимать, что оно относится к числу народных кормильцев…»

На рождество Менделеевы получили подарки от Капустиных. Мария Дмитриевна в письме благодарила за них своих детей и несказанно радовалась подаркам от сына Ивана, купленным на его первые заработанные деньги: «Мне посылает он ситцу на платье и братьям по косынке, за что благодарю со слезами, и обнову твою, любящий сын, сошью к Рождеству. Мне дарить вас нечем, но пример старшего много действует на младших братьев».

Год закончился для семьи Менделеевых счастливым событием: дочь Мария родила сына Михаила. «Поздравляю вас, мои любезнейшие дети, с новым пришельцем в мир - писала Мария Дмитриевна, - и по чувству своего сердца верю, что все вы равно разделите и заочно нашу общую радость и полюбите вашего племянника и сверстника, моего милого внука Ванечку… Я две ночи ночевала у Маши. Она чувствует себя недурно и начала кормить сама грудью...»

«О, если бы вы знали и могли чувствовать, как бы я желала всех вас прижать к сердцу своему и всех вас видеть счастливыми... Остаюсь любящая мать М. Менделеева».

Новый 1847 год оказался самым тяжёлым для семьи Менделеевых. В октябре от чахотки скончался Иван Павлович Менделеев. «Отец мой, - писал впоследствии Д. И. Менделеев в мемуарных записках, - был давно не вполне здоров, но чувствовал себя тогда удовлетворительно. Вдруг он зовёт семью, настойчиво, но спокойно требуя, чтобы все с ним простились, потому что “сейчас он умрет”. Мать начала было его успокаивать, но он прервал её, говоря, что некогда, что он хочет поцеловать всех. Попрощавшись со всеми, он обратился спокойно к моему брату Павлу: “А ну-ка, Пашенька, дай затянуть табачку”. Затянулся и умер… Ни страха, ни страданий, ни обрядов, ни слёз».

Даже умирая, Иван Павлович хотел оградить свою жену от лишних волнений. Для Марии Дмитриевны смерть любимого супруга была невосполнимой потерей.

«Сегодня восьмой день, как я осиротела... Тяжко мое положение, но я с покорностью преклоняю колена сердца моего пред всеведущим Промыслом Вышнего и ожидаю, что сотворит со мною Господь... Милая моя Оленька! Милая моя Катенька! Вы сочувствуете нашей горести, и если вам непонятны чувства матери, то горесть сестёр близка и вашему сердцу. Утешайте их, помогайте им и помолитесь, чтоб Господь сжалился над бедною вашею матерью и не долго разлучал её с верным спутником 38-летней жизни» (из писем семье Капустиных).

После ухода из жизни Ивана Павловича Мария Дмитриевна осталась без верного друга. На её руках было четверо детей: две незамужние дочери: больная чахоткой Поленька, болезненная Лизанька, и два мальчика-гимназиста. Старшие дети жили далеко, Машенька ещё сама нуждалась в помощи. Некому было больше Марию Дмитриевну поддержать и пожалеть.

«Не оставьте, добрые дети, сироту мать вашу и научите, что мне предпринять, чтобы не лишиться пенсии, куда подавать просьбу» (20 октября 1847 г.). В эти тяжёлые дни Мария Дмитриевна старалась, чтобы беда сплотила всех её детей, чтобы между ними сохранялись тесные родственные связи. В своих письмах она просила старших детей ради уважения к ней писать письма своим младшим братьям и сёстрам: «Милые мои старшие дочери, утешьте меня особыми вашими письмами к Маше и Михаилу Логиновичу (зятю), о чём прошу также и Ванечку».

В будущем уже знаменитый учёный Дмитрий Иванович Менделеев пригласил к себе жить овдовевшую сестру Екатерину с тремя сыновьями, тремя дочерьми и внуком.

Мария Дмитриевна выхлопотала вдовью пенсию, но оказалось, что содержать семью на эти деньги не представлялось возможным. Она вынуждена была из последних сил вести заводские дела.

Как крик отчаяния её новое письмо дочери и зятю: «Прошу и умоляю не оставить моего обоза и рассчитать в конторе возчиков. Дай Бог, чтобы Иван Соколов хорошо довёл тебе лошадку. Принимая её, если доведёт, пожалуйста, подари ему целковый или синенькую. Он беден, и я доставила ему эту работу в дороге, чтобы помочь ему… Только, ради Бога, помогите мне высылкою 250 рублей к Новому году, чтобы не остановить уплаты по ярлыкам. Фабричные мастеровые в гуте целый декабрь работают без денег и ждут, что получат к Новому году. И за ноябрь рассчитала только половину к Николину дню, а остальным обещала после Рождества. Судите теперь, что мне жаль бросить воспитанных мною, уже не буйных и дерзких рабочих, но домовитых и благодарных мне крестьян».

Удивительная женщина, мать Менделеева, находясь в столь бедственном положении, думала не только о своих родных детях, но и о «фабричных детках». Зная, что скоро с ними расстанется, ей хотелось хоть чем-то помочь им на прощание.

Мария Дмитриевна так нуждалась в деньгах, что даже послала каталог своих книг, - возможно, в глубине души надеясь, что зять, увидев такое богатство, захочет купить библиотеку. Но дочь не поняла её тонкого намёка.

«Напрасно, милая Катенька, - писала она ей, - думаешь ты, чтобы я стала продавать фундаментальную библиотеку, а послать к вам каталог считала нужным для того, чтобы вы, как дети, знали, в чём состоит мое богатство, под залог коего в другом месте могла бы иметь деньги. Я желаю только скорее расплатиться с долгами и продаю дом, остаюсь без пристанища, только бы сбросить с себя иго взысканий...»

В том же письме М. Д. Менделеева писала об Аполлинарии: «Теперь болезнь Поленьки привела в забвение все мои дела. Я снова забываю в своё время распоряжаться и действовать, снова делаюсь жалкою женщиною и несчастною матерью… Иду наверх, к Поленьке. Она сегодня очень много кашляла ночью. Слёзы падают вместе со слезами тяжкой материнской скорби. Катенька, (ты) теряла малюток и мне поверишь».

Через три месяца после смерти Ивана Павловича семью вновь постигло горе: от скоротечной чахотки скончалась Поленька (Аполлинария). Слова Марии Дмитриевны пронизаны необычайной болью: «Сердце моё растерзано, а я даже не смею плакать и всё страшусь за Лизаньку… Боже мой! Боже мой! Дай мне силы и крепость страдать и терпеть!!!»

«Мужественно перенесла я разлуку с моим Иваном Павловичем… - призналась она в письме, - Но преждевременная смерть Поленьки меня сразила» (15 января 1848 года).

В следующем письме она писала: «По малодушию моему я ещё плачу о Поле, но слёзы скоро иссохнут. Я должна бодрствовать, чтобы воспитать Пашу и Митю. Они ещё имеют нужду в материнских попечении и заботах. Желала бы писать веселее, но не могу укрепить бедного моего сердца».

В этом же 1848 году на заводе случился пожар, уничтоживший склады с материалами и готовой продукцией. Через несколько дней второй пожар уничтожил всё до тла, освободив Марию Дмитриевну от всех привязанностей к Тобольску. К тому времени сын Павел закончил гимназию и был отправлен в Омск, под опеку Капустиных, где, как и его брат Иван, поступил на службу. Скорее всего Мария Дмитриевна уже поняла, что дать университетское образование обоим младшим сыновьям она при всём своём желании не сможет.

К окончанию Митей гимназии Мария Дмитриевна продала свой дом и распродала всё имущество, кроме библиотеки. Книги она передала на хранение дочерям, одну часть - Маше, другую переслала Капустиным в Омск.

В начале лета 1849 года мать Менделеева вместе дочерью Лизанькой и сыном Митей двинулась в путь по Московско-Сибирскому тракту в Москву. Кажется, какие-то сверхъестественные силы укрепили дух матери и никто и ничто не могло помешать ей осуществить свою мечту: определить любимого сына Митиньку в Московский университет. Её не могли остановить ни холера, свирепствующая на больших территориях России, ни переправа через Иртыш, ни невероятно тяжёлая поездка в почтовых дилижансах по дорогам, которые местами представляли собою вид пашни, изрезанной продольными бороздами. Расстояние в 30 вёрст преодолевали за семь-восемь часов.

Преодолев две тысячи километров Мария Дмитриевна осенью вместе с детьми прибыла в Москву. Брат Василий радушно принял сестру и племянников. Он предпринял несколько попыток через своих влиятельных друзей устроить Дмитрия в университет. Когда эти попытки не увенчались успехом, Василий Корнильев предложил сестре устроить племянника в одну из московских канцелярий. Мать Менделеева и слышать не хотела о карьере чиновника для Мити, - так велика была её вера в гений сына.

Зимой 1850 года вместе с Лизой и Митей она отправилась в Санкт-Петербург. Вначале она хотела определить сына в Петербургский университет, затем в Медико-Хирургическую Академию, но Дмитрий не прошёл проверку, так как ему стало дурно при вскрытии трупа.

Уже отчаявшись, мать Менделеева разыскала студенческого друга покойного мужа, профессора математики Д. С. Чижова, и обратилась к нему за помощью. Он преподавал в Главном Педагогическом институте, но приём в него проводился раз в два года. Именно в 1850 году приёма не было. Мария Дмитриевна обошла все инстанции, всех знакомых, подала ходатайство в Министерство образования с просьбой сделать исключение для её сына и таки добилась своего: для Дмитрия было сделано исключение из правил. 1 мая был подписан приказ о допущении его к экзаменам. Из воспоминаний Д. И. Менделеева: «В Главном Педагогическом институте Чижов… помог, и в год не приёмный приняли».

В августе Менделеев прошёл испытания, но, возможно, из предшествующих волнений, не совсем удачно: русский язык - 4, физика - 3 1/2, география - 3 1/2, история - 3 1/2, Закон Божий - 3, французский - 2, немецкий - 2 1/2. Однако отказать в приёме сына Марии Менделеевой уже никто не отваживался. В конце того же месяца Дмитрий стал студентом физико-математического факультета Педагогического института. Мать добилась для сына казённого обеспечения, и Митя дал расписку отработать учителем после окончания института восемь лет.

Это долгожданное, страстно желанное событие в одночасье сняло с Марии Менделеевой страшное напряжение. Словно её материнская миссия на земле была выполнена и божественный дух покинул её тело.

Она быстро теряла силы. Деньги, привезённые из Тобольска, закончились. Оставалась только маленькая пенсия по потере кормильца. Мария Дмитриевна, конечно, могла бы вернуться к брату в Москву; несомненно, Василий Корнильев принял бы сестру и племянницу. Но, наученная горьким опытом с сыном Иваном, Мария Менделеева предпочла оставаться рядом с Митей. Вместе с Лизанькой она сняла комнатку в чердачном помещении в Ртелевом переулке (ныне улица Чехова). Дом этот находился рядом с институтом, где учился Митенька.

С момента поступления Дмитрия в институт Мария Дмитриевна прожила всего лишь один месяц. Перед смертью она написала прощальное письмо детям и благословила Дмитрия иконой Матери Божьей, на которой написала: «Благословляю тебя, Митенька. На тебе основана была надежда старости моей. Я прощаю твои заблуждения и умоляю обратиться к Богу. Будь добр, чти Бога, царя, Отечество и не забывай, что должен на Суде отвечать за всё. Прощай, помни мать, которая любила тебя паче всех. Марья Менделеева».

Последние дни своей жизни мать Менделеева, понимая, что оставляет сына в столь юном возрасте без наставника, вела с ним продолжительные беседы, призывая его посвятить себя науке. Эта мощная психологическая установка умирающей матери, которую Дмитрий Менделеев боготворил до конца своей жизни, оказалась той силой, которая помогла ему самостоятельно пройти путь от слабого студента до высот научного Олимпа.

Мария Дмитриевна скончалась 20 сентября 1850 года в возрасте 57 лет, ровно через месяц после того, как её сын был зачислен в институт. «Митеньке» тогда было 16 лет, а «доброй Лизаньке» - 28. Позже дети вспоминали, что их дорогая маменька умерла почти одна: «при ней были только Лизанька и Митенька, ещё совсем мальчик».

Смерть матери стала большим потрясением для Дмитрия; он стал часто болеть, врачи подозревали у него чахотку. По этой причине ему пришлось учиться на первом курсе два года, так как большую часть времени он пролежал в институтском лазарете.

Но, несмотря на болезнь, и в лазарете Дмитрий самостоятельно проходил учебный курс. Будущий учёный поражал своих однокурсников и профессоров невероятной трудоспособностью. В скором времени Менделеев стал одним из лучших студентов. Он блестяще сдал выпускные экзамены. Золотая медаль, присуждённая ему как лучшему студенту, дала право Менделееву остаться в Санкт-Петербурге при институте для подготовки к экзаменам на степень магистра.

Мать навсегда осталась для Дмитрия Менделеева высшим идеалом и образцом для подражания.

С молоком матери Дмитрий Менделеев впитал понятия нравственности, благородства, любви к ближним и к родине.

Мать разбудила в нём неутомимую жажду знаний.

Мать научила его упорству в достижении поставленных целей.

Благодаря матери, её святой жертвенной любви он стал самым великим русским учёным XIX века.

Свой первый крупный научный труд - «Исследование водных растворов по удельному весу» - 53-летний Дмитрий Иванович Менделеев посвятил матери, написав:

«...Вашего последыша семнадцатого из рождённых Вами Вы подняли на ноги, вскормили своим трудом после смерти батюшки, ведя заводское дело. Вы научили любить природу с её правдою, науку с её истиной... родину со всеми её нераздельнейшими богатствами, дарами... больше всего труд со всеми его горестями и радостями... Вы заставили научиться труду и видеть в нём одном всему опору, Вы вывезли с этими внушениями и доверчиво отдали в науку, сознательно чувствуя, что это будет последнее Ваше дело. Вы, умирая, внушали любовь, труд и настойчивость. Приняв от Вас... так много, хоть малым, быть может последним, Вашу память почитаю».

В дальнейшем имя матери будет упомянуто в работах великого учёного многократно. В конце второго посвящения Дмитрий Менделеев написал: «ЗАВЕТЫ МАТЕРИ СЧИТАЮ СВЯЩЕННЫМИ».

Благоговейная память о матери, её заветы остались для Дмитрия Менделеева путеводной звездой на всю его жизнь, - жизнь, которую он посвятил науке ради процветания России, как мечтала мать.

Заветы матери он передал своим детям: «Берегите мать, берегите её», - писал Менделеев своему сыну Владимиру. Когда Периодическая таблица Менделеева была подтверждена французским учёным, Дмитрий Иванович возликовал: «Всё оправдалось. Это мне имя!» И жалел лишь об одном: что мать никогда не узнает о его триумфе. «Я люблю свою страну как мать, - писал Менделеев, - а свою науку как дух, который благословляет, освящает все народы».

В конце 1880-х учёный купил на Волковом кладбище, рядом с могилой матери, место и для себя.

Зимой 1907 года Д. И. Менделеев заболел крупозным воспалением лёгких. Все старания врачей не давали результатов. Учёный не боялся смерти, но был не готов и не хотел умирать. У него было ещё много незавершённых дел. И тогда в памяти его всплыло, как в детстве маменька спасла его от смертельной болезни, как сутки напролёт она читала ему приключенческие книги, чтобы не дать угаснуть его сознанию. Семидесятилетний Дмитрий Иванович попросил своих близких беспрерывно читать ему романы Жюля Верна.

«В пятницу 19 января, в последний день своей жизни, учёный почти все время был в забытьи, дышал очень тяжело и сильно страдал, когда приходил в себя. Но все просил, чтобы ему читали вслух. Ему читали в этот день “Путешествие к Северному полюсу” Жюля Верна. Если замолкали, когда он впадал в забытье, то, приходя в себя, он говорил: “Что же вы не читаете, я слушаю…”»

Приключения Жюля Верна без материнской любви оказались просто словами, не имеющими исцеляющей силы. В 5 часов 20 минут 20 января 1907 года Дмитрий Иванович Менделеев скончался. Во время болезни он ничего не говорил о смерти и ни с кем не прощался.

Имя Дмитрия Ивановича Менделеева известно во всём мире. Памятники гению установлены в разных городах России. Его именем названы города, улицы, учебные заведения промышленные предприятия, корабли и самолёты. Его имя носят кратер на Луне, вулкан, подводный хребет в Северном Ледовитом океане, ледники, астероид, открытый в 1976 году.

И только для имени Гениальной Матери, украсившей человечество своим творением, не нашлось ни улицы, ни самолёта, ни корабля, ни стекольного завода, ни школы, ни детского сада, ни роддома.

Дмитрий Иванович Менделеев был погребён на Литераторских мостках на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге. Рядом с учёным в ограде лежат члены его семьи: сын, жена, дочь и внучка.

В стороне от могилы знаменитого сына стоит скромное надгробие на могиле Марии Дмитриевны Менделеевой, Гениальной Матери великого учёного. На ней нет ни цветов, ни венков, ни креста…

Дмитрий Иванович Менделеев (1834-1907) - русский ученый-энциклопедист. В 1869 г. открыл периодический закон химических элементов — один из основных законов естествознания. Он оставил свыше 500 печатных трудов, среди которых классические «Основы химии» — первое стройное изложение неорганической химии. Также Д.И. Менделеев является автором фундаментальных исследований по физике, метрологии, воздухоплаванию, метеорологии, сельскому хозяйству, экономике, народному просвещению, тесно связанных с потребностями экономического развития России. Организатор и первый директор Главной палаты мер и весов.

Дмитрий Иванович Менделеев родился 8 февраля 1834 г. в Тобольске в семье Ивана Павловича Менделеева, в то время занимавшего должность директора Тобольской гимназии и училищ Тобольского округа. Дмитрий был в семье последним, семнадцатым ребёнком. В 1841-1849 гг. учился в Тобольской гимназии.

Высшее образование Менделеев получил на отделении естественных наук физико-математического факультета Главного педагогического института в Петербурге, курс которого окончил в 1855 г. с золотой медалью. В 1856 г. в Петербургском университете защитил в магистерскую диссертацию и с 1857 г. в качестве доцента читал там же курс органической химии. В 1859-1861 гг. он был в научной командировке в Гейдельберге, где подружился со многими находившимися там учёными, в том числе с А.П. Бородиным и И.М. Сеченовым. Там он работал в своей небольшой домашней лаборатории, а также в лаборатории Р. Бунзена в Гейдельбергском университете. В 1861 г. опубликовал учебник «Органическая химия», удостоенный Петербургской Академией Наук Демидовской премии.

В 1862 г. Менделеев женился на падчерице знаменитого автора «Конька-Горбунка» Петра Павловича Ершова Феозвой Никитичной Лещевой, уроженкой Тобольска. В этом браке у него родилось трое детей, но одна дочь умерла в младенчестве. В 1865 г. ученый приобрел имение Боблово в Московской губернии, где занимался агрохимией и сельским хозяйством. Ф.Н. Лещева с детьми большую часть времени проживала именно там.

В 1864-1866 гг. Д.И. Менделеев был профессором Петербургского технологического института. В 1865 г. защитил докторскую диссертацию «О соединении спирта с водой» и тогда же был утверждён профессором Петербургского университета. Преподавал Менделеев и в других высших учебных заведениях. Принимал активное участие в общественной жизни, выступая в печати с требованиями о разрешении чтений публичных лекций, протестовал против циркуляров, ограничивающих права студентов, обсуждал новый университетский устав.

Открытие Менделеевым периодического закона датируется 1 марта 1869 г., когда он составил таблицу, озаглавленную «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве». Оно явилось результатом долголетних поисков. Он составил несколько вариантов периодической системы и на её основе исправил атомные веса некоторых известных элементов, предсказал существование и свойства ещё неизвестных элементов. На первых порах сама система, внесённые исправления и прогнозы Менделеева были встречены сдержанно. Но после открытия предсказанных им элементов (галлий, германий, скандий), периодический закон стал получать признание. Периодическая система явилась своего рода путеводной картой при изучении неорганической химии и в исследовательской работе в этой области.

В 1868 г. Менделеев стал одним из организаторов Русского химического общества.

В конце 1870-х гг. Дмитрий Менделеев страстно влюбился в Анну Ивановну Попову, дочь донского казака из Урюпинска. Во втором браке у Д. И. Менделеева родилось четверо детей. Д.И. Менделеев был тестем русского поэта Александра Блока, женатого на его дочери Любови.

С 1876 г. Дмитрий Менделеев - член-корреспондент Петербургской АН, в 1880 г. выдвигался в академики, но был забаллотирован, что вызвало резкий общественный протест.

В 1890 г. Менделеев будучи профессором Петербургского университета, ушел в отставку в знак протеста против притеснения студенчества. Почти насильно оторванный от науки, Дмитрий Менделеев посвящает все свои силы практическим задачам.

При его участии, в 1890 г. создается проект нового таможенного тарифа, в котором последовательно проводится покровительственная система, а в 1891 г. выходит в свет замечательная книга: «Толковый тариф», представляющая комментарий к этому проекту и вместе с тем глубоко продуманный обзор промышленности, с указанием на ее нужды и будущие перспективы. В 1891 году Морское и военное министерство поручают Менделееву разработку вопроса о бездымном порохе, и он (после заграничной командировки) в 1892 г. блестящим образом выполняет эту задачу. Предложенный им «пироколлодий» оказался превосходным типом бездымного пороха, притом универсальным и легко приспособляемым ко всякому огнестрельному оружию.

С 1891 г. Менделеев принимает деятельное участие в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза-Ефрона, в качестве редактора химико-технического и фабрично-заводского отдела и автора многих статей служащих украшением этого издания. В 1900-1902 гг. Дмитрий Менделеев редактирует «Библиотеку промышленности» (изд. Брокгауза-Ефрона), где ему принадлежит выпуск «Учение о промышленности». С 1904 г. стали выходить «Заветные мысли» - историко-философский и социально-экономический трактат Менделеева, в котором содержится как бы его завещание потомству, итоги пережитого и передуманного по различным вопросам, касающимся экономической, государственной и общественной жизни России.

Дмитрий Иванович Менделеев умер 20 января 1907 г. от воспаления легких. Его похороны, принятые на счет государства, были настоящим национальным трауром. Отделение химии Русского Физико-Химического Общества учредило в честь Менделеева две премии за лучшие работы по химии. Библиотека Менделеева, вместе с обстановкой его кабинета, приобретена Петроградским университетом и хранится в особом помещении, когда-то составлявшем часть его квартиры.

«Плоды моих трудов — прежде всего в научной известности, составляющей гордость — не одну мою личную, но и общую русскую... Лучшее время жизни и её главную силу взяло преподавательство... Из тысяч моих учеников много теперь повсюду видных деятелей, профессоров, администраторов, и, встречая их, всегда слышал, что доброе в них семя полагал, а не простую отбывал повинность... Третья служба моя Родине наименее видна, хотя заботила меня с юных лет по сих пор. Это служба по мере сил и возможности на пользу роста русской промышленности...», - писал Дмитрий Менделеев в приватном письме председателю Совета Министров Сергею Витте, которое так и не было отправлено адресату.

Человек удивительной судьбы, Дмитрий Иванович стал настоящей легендой в мире науки..

1. Семнадцатый ребенок в семье

В 1834 году в метрической книге духовной консистории тобольской Богоявленской церкви в графе о родившихся была сделана короткая запись: «27 января Тобольской гимназии директора — надворного советника Ивана Павловича Менделеева от законной его жены Марии Дмитриевны родился сын Дмитрий».

Ария Дмитриевна Менделеева (урождённая Корнильева), мать Д. И. Менделеева. Фото: Commons.wikimedia.org

Мальчик стал семнадцатым ребенком в семье. В год, когда родился Дмитрий, его отец ослеп и вышел на пенсию. Несмотря на то, что врачи смогли вернуть зрение Ивану Павловичу, на работу он не вернулся, и большая семья оказалась в тяжелом материальном положении, вынужденная существовать на его небольшую пенсию. Когда Дмитрию было 13 лет, отец скончался, и вся забота о детях легла на хрупкие плечи матери. В Тобольском районе в небольшом селе на правом берегу реки Аремзянки у ее брата была стекольная фабрика. Энергичная вдова перебралась туда с детьми и стала управляющей завода.

Годы спустя, будучи уже уважаемым ученым, Дмитрий Менделеев вспоминал: «Там, на стекольном заводе, управляемом моей матушкой, получились первые мои впечатления от природы, от людей, от промышленных дел».

2. Род сибирских купцов и промышленников

Стоит отметить, что Мария Дмитриевна происходила из старинного рода Корнильевых, в котором было немало купцов и промышленников. Ее отец считался одним из основателей тобольского издательского дела. Первые в Сибири периодические издания печатались на типографии при бумагоделательной мануфактуре, которую в 1789 году открыл ее дед Василий Яковлевич Корнильев. В этой типографии издавались «Библиотека учёная, экономическая, нравоучительная, историческая и увеселительная в пользу и удовольствие всякого звания читателей», 12 изданий «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» и исторический журнал, в котором печатались повести и анекдоты.

Ситуация изменилась в 1796 году, когда вышел указ о вольных типографиях. Корнильевы были вынуждены продать дело. Некогда успешный книгоиздатель Дмитрий Васильевич заболел и до конца своих дней жил в семье дочери Марии.

3. В родстве с декабристами

Жизнь семьи Менделеевых оказалась тесно сплетена с судьбами декабристов. Вспоминая о Тобольске, Дмитрий Иванович писал: «Тут жили почтенные и всеми уважаемые декабристы Фонвизин, Анненков, тут Муравьев, близкие к нашей семье особенно после того, как один из декабристов, Николай Басаргин, женился на моей сестре, вдове Ольге Ивановне».

Басаргин вращался в кругу передовых офицеров и был принят в число членов Союза Благоденствия. Фото: Commons.wikimedia.org

Стоит отметить, что Ольга стала третьей женой Басаргина. Для нее же это был второй брак. Ранее она была замужем за ялуторовским купцом Иваном Медведевым, который был двоюродным дядей Петра Ершова, автора сказки «Конек-горбунок».

В союзе с Басаргиным она воспитывала «Полиньку», дочь декабриста Николая Мозгалевского, который умер в Минусинске в 1844 году. Повзрослев, Пелагея официально породнилась с Менделеевыми, став женой Павла, брата Ольги и Дмитрия.

Стоит отметить, что когда Мария Менделеева овдовела, Николай Басаргин и Иван Пущин материально помогали ей и ее детям.

4. Ершов и Менделеевы

Первый брак Менделеева продлился 19 лет. Фото: Public Domain

Интересные узы связали Дмитрия Менделеева с автором «Конька-горбунка» Петром Ершовым. Помимо того, что поэт был родственником первого мужа его сестры, будущий ученый женился на его падчерице - Феозве Никитичне Лещевой.

С Физой, которая была старше Дмитрия на 6 лет, он сблизился уже в Петербурге, куда приехал учиться в институте. Несмотря на то, что сильной любви Менделеев к ней не испытывал, Дмитрий сделал предложение, на которое получил согласие. Они обвенчались в церкви Николаевского инженерного училища в Петербурге. В этом союзе родились трое детей: Мария, Володя и Ольга. К сожалению, их первенец -Мария - умерла еще в младенчестве.

Вместе они прожили 19 лет, пока Дмитрий Иванович не потерял голову от 16-летней красавицы.

5. Запретная любовь ученого

Когда Дмитрию Ивановичу шел пятый десяток он страстно полюбил дочь казачьего полковника из Урюпинска Анну Попову. Девушка приехала в Петербург поступать в Академию художеств, где и познакомилась с ученым. Скрывать свои чувства Менделеев не мог: он поджидал девушку у Академии, чтобы пройти с ней по городу, всячески искал с ней встреч и даже рассказал своей жене о нежданном чувстве к другой женщине, побороть которое он был не в силах. Феозва не захотела встать на его сторону и категорически отказалась давать развод.

Родители Анны также были напуганы таким вниманием к их дочери. Чтобы «спасти» девушку от опрометчивых поступков, они отправили ее из Петербурга в Италию на несколько месяцев. Дмитрий Иванович очень тяжело переживал разлуку, постоянно писал ей письма, но не отправлял, так как дал обещание ее родителям.

В этот период его жена неожиданно дала согласие на развод, поддавшись на уговоры друга семьи Андрея Бекетова. Окрыленный таким поворотом судьбы, Дмитрий Иванович поехал к своей возлюбленной в Рим, откуда они дальше отправились в Египет и Испанию.

А.И. Менделеева. Портрет Д.И. Менделеева. 1885. Не закончен. Фото: Commons.wikimedia.org

Стоит отметить, что ученый не мог сразу обвенчаться с 16-летней красавицей - после развода ему стоило выждать 7 лет. Однако в Кронштадте они нашли священника, который согласился нарушить это правило. Правда, за свой поступок батюшка серьезно поплатился - его лишили сана.

6. Воздухоплаватель и создатель коромысла

Дмитрия Менделеева по праву называют одним из выдающихся ученых XIX века. Он занимался исследованиями в области химии, физики, метрологии, метеорологии, экономики, интересовался сельским хозяйством. К примеру, ученый в своих работах пропагандировал использование минеральных удобрений и орошение засушливых земель. Интересно, что химик, открывший периодический закон химических элементов, разработал наилучшие конструкции коромысла, а также предложил точнейшие приёмы взвешивания.

Дмитрий Менделеев считал: «Профессор, который только читает курс, а сам не работает в науке и не двигается вперед, — не только бесполезен, но прямо вреден. Он вселит в начинающих мертвящий дух классицизма, схоластики, убьет их живое стремление»

Поэтому, занимаясь воздухоплаванием, ученый лично совершил полет на воздушном шаре.

Это произошло летом 1887 года. После этого международный комитет по аэронавтике в Париже за этот полёт удостоил Менделеева медали французской Академии аэростатической метеорологии.

Большой привязной аэростат А. Жиффара, на котором Д. И. Менделеев поднимался в 1878 году, в Париже. Фото: Commons.wikimedia.org

7. «Отец» русской водки?

В работе, хранящейся в Санкт-Петербургском государственном университете, в одной из глав говорилось о результатах исследования водно-спиртовых растворов, в том числе с концентрацией 33,4 весовых % или 40 объемных %.

При этом в диссертации, целью которой было изучение удельных весов спиртовых растворов, ни слова не было о их вкусовых особенностях или о воздействии на организм человека. Так что ученый на самом деле не имел никакого отношения к правилу, что крепость водки должна быть 40 градусов.

Скорее «отцом» 40-градусного раствора был министр финансов Михаил Рейтерн. Именно он предложил «округлить» крепость «хлебного вина», именуемого в народе «полугаром», до этой цифры. По одной из причин, два градуса добавили с запасом «на усушку и утечку», чтобы до потребителя в любом случае дошли «привычные» 38 градусов.

В 1866 году был принят Устав о питейных сборах, который и закрепил отношение воды и спирта в 40 %. Тем не менее, именно 31 января считается Днем рождения русской водки.

8. Борьба с мистицизмом

В конце XIX века в России набирал обороты увлечение мистицизмом и спиритизмом. При этом к существованию паранормальных явлений склонялись даже известные ученые, в числе которых был химик Бутлеров и зоолог Вагнер. С целью изучить вопрос, а также вывести медиумов на чистую воду, Дмитрий Менделеев предложил Русскому физическому обществу «создать комиссию по проверке всех «явлений», сопровождающих спиритические сеансы».

В итоге ученые провели ряд экспериментов, в которых постарались максимально исключить возможность «магнитизёрам» использовать какие-то манипуляции, которые могли бы создавать иллюзии и искажать восприятие реальности. Итогом этих наблюдений стало то, что комиссия пришла к выводу - медиумы опирались на людские суеверия.

Позже Мендлеев напишет: «Как ни далеки кажутся два таких предмета, как спиритизм и метеорология, однако между ними существует некоторая связь, правда отдаленная. «Спиритическое учение есть суеверие», — как заключала Комиссия, рассматривавшая медиумические явления, — а метеорология борется и еще долго будет бороться с суевериями, господствующими по отношению к погоде».

Илья Репин. Портрет Д.И. Менделеева в мантии доктора права Эдинбургского университета 1885. Акварель. Фото: Commons.wikimedia.org

9. Изобретение бездымного пороха

В петербургской Новой Голландии в бывшем здании мясосольни под руководством Дмитрия Ивановича была создана лаборатория по разработке бездымного пороха. Ее возглавил профессор Кронштадтских офицерских минных классов Иван Чельцов, руководителем и консультантом по делам научно-исследовательской части стал сам Менделеев.

Существует история, что российский ученый практически был вынужден прибегнуть к методу промышленной разведки, чтобы узнать основные компоненты бездымного пороха. Во время путешествий по Европе Дмитрий Иванович посещал университеты, читал лекции, встречался с представителями научных кругов. При этом он снимал квартиру в непосредственной близости от железнодорожной станции, чтобы можно было наблюдать из окна за вагонами, которые следовали на пороховые заводы. Как пишет Георгий Зуев в книге «Там, где Крюков канал…», в те годы на вагонах указывали наименования перевозимых химических веществ и точный адрес места их доставки. Российскому химику не составило труда отследить движение грузов, узнав тем самым основные компоненты бездымного пороха. Вернувшись в Россию, он разработал технологию производства вещества, который назвал пироколлодием.

У постоянно занятого Дмитрия Ивановича быт складывался неуютным, специфически холостяцким. В студенческие годы институт обеспечивал все нужды, временные пребывания в Крыму и за границей не требовали еще установившейся семьи, как бы продолжая собой студенческое житье. В Петербурге же сразу пришлось столкнуться со всеми неудобствами одиночества. Единственным близким домом для Дмитрия Ивановича была семья Басаргиных.

Ольга Ивановна Басаргина

Сестра Менделеева, Ольга Ивановна, жена декабриста Басаргина, переехала по окончании ссылки мужа в Петербург. Не имея детей, она больше других родственников заботилась о младшем брате. И теперь, видя, что сам Дмитрий Иванович посвятил всю жизнь науке и не обращает ни на что другое внимания, решила его женить. Была у нее на примете немолодая уже девушка, сибирячка, умная, скромная, бывшая институтка. Ольга Ивановна знала давно еще по Сибири и ее. и всю родню. Девушка эта, несмотря на то, что была шестью годами старше Дмитрия Ивановича, показалась Ольге Ивановне подходящей партией для брата. Дмитрий Иванович сделал предложение и оно было принято. Но уже через некоторое время Дмитрий Иванович писал в Москву сестре, уехавшей туда по делам, что он не знает, как ему быть: чем больше он сближается со своей невестой, тем больше чувствует, что у него нет тех чувств, которые должен иметь жених. На это он получил от своей сестры ответ длинный и убедительный. Она писала ему о своей собственной жизни:

"Знай, Дмитрий, я была два раза замужем. Первый раз за пожилым человеком, Медведевым, a второй раз по страстной любви за Басаргиным. Тебе первому и единственному скажу откровенно, что счастлива я была в первый раз с Медведевым. Вспомни еще, что великий Гете сказал: "нет больше греха, как обмануть девушку". Ты помолвлен, объявлен женихом, в каком положении будет она, если ты теперь откажешься?"

Феозва Никитична Лещева (Физа, как ее звали в семье) была старше Менделеева на шесть лет. Знакомы они были еще по Тобольску. Мать Физы после смерти мужа вышла замуж с четырьмя детьми за уже упоминавшегося выше поэта и инспектора Тобольской гимназии П. П. Ершова. Вскоре и она умерла. Физу и сестру взяли с собой в Петербург родственники - супруги Протопоповы. Дядю Физы, Владимира Александровича Протопопова, как раз переводили на службу в столицу по Министерству финансов.

Д. И. Менделеев с женой Феозвой Никитичной (урожд. Лещевой). 1862 г.

Барышня Феозва Никитична окончила курс в Екатерининском институте в Москве и продолжала жить у Протопоповых. Менделеев слал ей письма из-за границы (она, правда, написала ему первой), делился впечатлениями о городах, где бывал, и красотах природы. Почти ничего о работе и совсем ничего о любви. Более того: кажется, он хочет свести Физу с Сеченовым, вернувшимся в Петербург раньше: «Что вы не сердитесь на меня, Феозва Никитична, за мое непростительное молчание, то в этом я убежден, но убежден я и в том, что вы пеняли-таки иногда на меня за это и поделом, право, поделом. Зато вы, вероятно, не будете пенять на меня за то, что через посредство этого письма познакомились с Сеченовым. Он, во-первых, бывал на своем веку во многих местах, потому ему есть что рассказать, во-вторых, он был сперва офицером, потом пошел в университет - следовательно, человек с характером. А главное - он человек виду нисколько не обещающего, но в самом деле человек оригинальный, теплый, хоть и кажется подчас вовсе не таким. Мне будет интересно знать ваше мнение о нем. На этом человеке можно отчасти узнавать вкусы людей - к внешности ли они привязаны, она ли их руководит, или же они любят простоту, теплоту души, а не мягкость, увы, столь часто вредную».

Феозва Никитична Лещова, жена Менделеева, 1860-е годы.

Сеченов просто передал письмо, без каких-либо последствий для личной жизни. А Менделеев, по привычке, проводит в Петербурге редкие свободные вечера у Протопоповых, общается с Феозвой Никитичной. В дневнике записывает: «Гуляли. Ни скучно, ни весело. Нет, не живется мне, право, не такая жизнь нужна, право». Но в доме на него смотрят как на жениха, и он им становится. Потом, словно опомнившись, пытается дать обратный ход, но старшая сестра Ольга, имевшая на брата-последыша большое влияние, стыдит его в письме: «Вспомни еще, что великий Гете говорил: “Нет больше греха, как обмануть девушку”. Ты помолвлен, объявлен женихом, в каком положении будет она, если ты теперь откажешь?»

В апреле 1862 года состоялось венчание. В этом браке родилось трое детей - Мария, Владимир и Ольга. Но семейная жизнь не сложилась. Формально брак был расторгнут в 1881 году, но фактически - гораздо раньше.

В Конце 19 века в семью его овдовевшей сестры Екатерины Ивановны, переехавшей из Томска в Петербург, вошла подруга Катиной дочери Надежды донская казачка Анна Ивановна Попова. В воспоминаниях Н. Я. Капустиной-Губкиной находим такое описание внешности ее приятельницы:

«Это была высокая, стройная и статная девушка с грациозной походкой, густыми золотистыми косами, которые она носила скромно подвязанными черными лентами у затылка, но они украшали ее красивую голову. Всего же более украшали ее большие светлые глаза, с недетским, серьезным выражением на детски округленном лице, с нежным румянцем и густыми красивыми бровями. Голос у нее тоже был нежный и приятный».

Анна Ивановна Попова

Дмитрий Иванович влюбился в 17-летнюю девушку с первого взгляда. Она в него тоже.

Жена Менделеева, Феозва Никитична, предпочитала обитать в Боблово, и в апреле 1877 года Дмитрий Иванович пригласил Капустиных с Анной пожить у него, в большой квартире при университете. Ему нравилось слушать, как Анна музицирует за роялем, нравилось играть с нею в шахматы. В то же время он смущался, боялся проявить свои чувства, которые все равно не могли не заметить окружающие. От греха подальше Екатерина Ивановна переехала с девушками на другую квартиру. Но, рассказывая об этом бегстве, Анна Ивановна повторяла изречение Рабиндраната Тагора: «Можно ли бороться с ураганом? Может ли река противиться морскому приливу?» Ничто не в силах было помешать и развитию отношений между влюбленными, несмотря на 26 лет разницы в возрасте.

Как писала через много лет Анна Ивановна, «живостью и энергией Дмитрий Иванович не только не уступал молодежи, но далеко оставлял ее за собой». Жизнь, однако, давала поводы для огорчений. Феозва Никитична в разводе мужу отказала. Правда, и Анна отказала жениху, дожидавшемуся ее в Новочеркасске. Но тут в Петербург явился ее отец, отставной казачий полковник Попов, все разузнал и решительно потребовал от дочери, чтобы она взяла с Дмитрия Ивановича слово не видеться с ней и победить свое чувство.

Слово-то Дмитрий Иванович дал, но чувство победить не мог. Анна в выпускном классе получила задание исполнить в карандаше «Последний день Помпеи» Брюллова. Оказалось, что исходит оно от заказчика, пожелавшего остаться неизвестным, который приобрел рисунок за большие деньги. Нетрудно догадаться, что им был Менделеев. Его встречали в залах Академии художеств, где он бродил, разглядывая гипсовые слепки Гермесов и Персефон. Ученики и ученицы, выходя после вечерних классов, видели высокую фигуру, закутанную в черный плащ с пряжками из львиных голов, скрывавшуюся в тени портала. В гостиных Петербурга появилась новая тема для пересудов.

Тяжело переживала разлуку и Анна. Она ходила на лекции, рисовала, бывала в театрах, слушала музыку, играла сама, но (цитирую ее воспоминания) «ничего не могло заполнить пустоту души, все мне казалось тусклым и бледным».

Душевное состояние Анны было таково, что отец настоял на немедленном отъезде ее за границу. В декабре 1880 года Дмитрий Иванович дал ей рекомендательные письма к знакомым художникам, проводившим зиму в Риме. Прощание было молчаливым и грустным.

После этого Дмитрий Иванович впал в депрессию. Близкие всерьез опасались, как бы не наложил на себя руки. Посетивший в те дни квартиру Менделеева ректор университета, биолог Андрей Бекетов, застал хозяина приводящим в порядок архив. Объяснил, что собирается на конгресс химиков в Алжир, а по дороге мало ли что может случиться. («По дороге я хотел упасть с палубы в море», - скажет он потом Анне.) В запечатанном конверте он передал Бекетову самое дорогое: завещание детям и неотправленные письма к Анне, которые он опускал каждый день в особый ящик, приделанный им к своему письменному столу.

Бекетов взял конверт и, спрятав его, отправился в Боблово. Он принял на себя последнюю вспышку бесплодного отчаяния Феозвы Никитичны, но все-таки сумел добиться от нее письменного согласия на развод. Правда, она оговорила за собой право на получение в дальнейшем всего профессорского жалованья бывшего мужа. Но и это обстоятельство не могло омрачить радость Дмитрия Ивановича, когда Бекетов появился у него с новостями перед самым отплытием на конгресс. И в списках участников этого съезда химиков имя Менделеева не появилось. Вместо Алжира он очутился в Риме.

После медового месяца в Вечном городе Дмитрий Иванович и Анна Ивановна вернулись в Россию, и тут выяснилось, что епархиальная консистория, в ведении которой находилось расторжение церковных браков, наложила на Менделеева епитимью: в течение ближайших семи лет ему запрещалось вступать в новый брак. Но влюбленные все равно решили не расставаться, тем более что Анна была беременна. Как раз кстати для лишенного профессорского жалования ученого крупный нефтепромышленник Рагозин предложил ему выгодное дело: устроить лабораторию для исследованья нефти и разработки новых способов промышленного получения нефтяных продуктов на одном из поволжских заводов между Ярославлем и Романово-Борисоглебском. Поселились они в домике над Волгой. Дмитрий Иванович подолгу пропадал на заводе, но, как писала Анна Ивановна, «одиночество меня не томило <…> Здесь - глубокое сознание, что выполнено то, что надлежит выполнить, - покорность высшему…»

В новом, 1882-м году, по возвращении в Петербург они все-таки повенчались. Священник Адмиралтейской церкви в Кронштадте, исполнивший обряд таинства, был за это лишен сана, утешаясь, возможно, лишь хорошим денежным вознаграждением от Менделеевых; но законность брака церковные власти под сомнение не поставили. Молодая семья зажила дружно и счастливо. Через два года после рождения дочери Любы на свет появился сын Иван, еще через два - близнецы Мария и Василий. Возобновились «менделеевские среды». В доме снова появилась студенческая молодежь. Гостей ожидало простое угощение: чай, бутерброды, красное вино. Анна Ивановна сочла нужным в воспоминаниях особо подчеркнуть «отсутствие светских дам (бывали только художницы)» и добавила: «Все чувствовали себя легко и свободно». И еще: «Дмитрий Иванович всегда был как будто в состоянии душевного горения. Я не видела у него никогда ни одного момента апатии. Это был постоянный поток мыслей, чувств, который крушил на своем пути все препятствия».

Вообще он был большим семьянином. Вечно занятый, он всегда однако был внутренне близок всем семейным заботам, внимателен к детям, жил, сколько позволяла работа, их радостями и горестями, болезнями и ростом. Расставшись с первой семьей, он не переставал и к ней относиться хорошо. Об этом свидетельствует приводимое ниже его письмо, адресованное старшим детям от первого брака - Владимиру и Ольге. Девять лет, следующих за забаллотированием в Академию наук, складываются в жизни Дмитрия Ивановича спокойно. Время работает для его признания. И однако мы располагаем свидетельством чрезвычайно тяжелого, подавленного состояния Дмитрия Ивановича, близкого к мыслям о самоубийстве. Ввиду отсутствия внешних причин остается думать, что они были внутреннего семейного значения. Настроения эти, глубоко несвойственные Дмитрию Ивановичу, носили, очевидно, временный характер, Тем не менее письмо [Из архива дочери Д. И. Менделеева - О. Д. Трироговой ] содержит завещательный смысл и является чрезвычайно важным человеческим документом, рисующим убеждения и взгляды Менделеева. "Петербург, 19 марта 1884 г. Милые мои Володя и Леля! Пишу то, что не успел сказать и может быть не успею. Первое и главное в жизни - труд для других, но так надо устроить, чтобы самому жить можно было. Жить надо, чтобы выполнить задачу природы. А ее высшая точка - общество людей. Один - каждый нуль. Надо это помнить. И начинать не издали, а подле. Окажись полезен и нужен подле стоящим, но для этого не забывая все, сумей быть полезен, нужен и дорог другим. Так жил или так хотел жить я сам. Выполняйте же, что не мог. Для этого берегите мать, берегите ее, берегите. Заботьтесь" и друг о друге и о себе. Пусть встретятся недоразумения - не беда поворчите, не беда, вы в отца будьте, - делом, а не словом берите. Не гонитесь за словом. Оно только начало быть и будет - дело самый центр. А дело приятнейшее и самое подходящее - труд, т. е. работа для нужд и надобностей, полезностей и даже просто выгод - других. Ваша польза - выгода, а главное и во всяком случае ваши души спокойны, будут найдены тогда, потому что тому, кто дает, возвращается от других. Только не ждите, чтобы это случалось каждый раз, будет и так, что ты даешь, да за это тебя же и накажут словом или делом Только тот и может рассчитывать получить для себя от других, кто дает даром, без расчета, - от души. Жизнь - не рынок, где ничего даром не дается. Ведь дружба, ведь даже простая приятность отношений, ведь привязанность - не умом, расчетом и соображением определяются. Хотите этого - другим это давайте даром. Только не бросайтесь зря - это глупо. Разум не враг сердца, а только глаза его. Для глаз и даже самых милых, самых ласковых - ничего не давайте - для сердца - хоть все. Ищите не ума, не внешности - сердца и труда, - их выбирайте себе в спутники. Женитесь и выходите замуж по сердцу и разуму вместе. Если сердце претит - дальше, если разум не велит, тоже бегите. Отец ваш был слаб, был уродлив в этом отношении, не понимал того, что хочет вам сказать. Выбирайте сердце и труд, сами трудитесь и будьте с сердцем, а не с одним умом. Берегитесь какой-либо малейшей политической чепухи, потому что все латинское, а политика - латинщина, надо вырывать. Это не значит не интересуйтесь ничем. Это значит не составляйте политического или экономического идеала, не стараетесь его выдумать - напрасны, ранни еще усилия. А когда будет пора, то есть когда недеятельных, бесполезных, дремлющих, хныкающих и сидящих сложа руки будет мало - тогда все само собой сделается. Это не значит также, что где можно, где в силах сам один сделать, либо с согласными тому бы не сделать, не помочь. Это надо сделать. Только не увлекаться мнением о своих силах и убеждениях. Помните массу. Жить надо для близких, расширяя круг близости по возможности, но без самообмана. Не просто надо учиться. России ученьем, нет, надо учиться труду. Надо быть деятельным и бережливым, в то же время смелым и благородным. Не тот храбр, вы уже понимаете, кто лезет зря, а тот, кто умеет привести в деятельное состояние, а сам всегда в труде. Труд не суета, не работа, не ломка сил, а, напротив, спокойное, любовное, размеренное делание того, что надо для других и для себя в данных условиях. Представьте, льдина несет массу люден. Труд будет сообразить и выполнить - как достичь берега и может случиться, что наибольший труд и лучшую пользу внесет тот, кто сдержит суету, когда увидит, куда должна пристать льдина. Труд есть, однако, деятельность, а не апатия - не все равно что будет, а надо, чтобы по мере сил было все и всем, начиная с окружающих лучше. Берегите себя, мать, память отца, который душой любил вас и говорит в последний раз вам - труд всего важнее. Не кичитесь, не гонитесь за крупным трудом - труд всякий, если не про себя одного, как жеванье хлеба, либо толчение воды самый скромный, самый невидный - осветит жизнь, потому что светло и ладно в жизни, даже веселье, только от других и плод труда - польза другим. Сперва и всего необходимее людям место и время как телу и явлению природы, потому хлеб и верхний покров, потому что люди тепличные растения, затем хлеб и покров внутренние - истина, историческая привычка, обычай, а по всему этому люди становятся людьми, когда не забывают низшего первичного, знают и работают в высшем, когда по меньшей мере причастны ему. Сухо, это далеко, а ближе не разъяснить - расплывается. Одно знаю, что живя про себя, собой и мыслею своею - скука, тяжко, а живя и сам собой и всеобщей жизнью, хоть хлеб другим трудом добывая, хоть засевая его, хлопоча, для слепца лишь про себя, а в сущности для других - самому ведь столько не съесть и тогда можно найти покой и радость, благодушно прожить получается возможно. Трудитесь же, Володя и Леля, находите покой от труда, ни в чем другом не найти. Удовольствие пролетит - оно себе, труд оставит след долгой радости - он другим. Ученье - себе, плод ученья - другим. Другого смысла в ученьи нет, иначе его бы не надо было. Сами трудясь вы сделаете все для близких и для себя, а если при труде успеха не будет, будет неудача, не беда, пробуйте еще, сохраните спокойствие, то внутреннее обладание, которое делает людей с волей, ясных и нужных другим. Иного завета - лучшего дать не могу. С ним живите, его завещайте. Любовь придет сама. Простите все, все другим. Благословляю вас - живите с богом, трудом и истинной, а мне пора отдохнуть, пора, прощайте мои Адя и Леля! Отец ваш Д. Менделеев"

Его имя носят химический элемент, подводный горный хребет и кратер на обратной стороне Луны. При этом когда Менделеева называли гением, он морщился, махал руками и ворчал: «Какой там гений! Трудился всю жизнь, вот и стал гением».

Был не только знаменитым химиком, педагогом и воздухоплавателем, открывшим один из фундаментальных законов мироздания - периодический закон химических элементов. Это был талантливый, обладающий даром предсказания, абсолютно незаурядный человек с загадочной биографией. Менделеев неоднократно удивлял современников странными высказываниями и неожиданными поступками.

Изобрел таблицу и… водку

Дмитрий Менделеев родился 27 января (8 февраля) 1834 года в Тобольске. Он был 17-м ребенком в семье директора тобольской гимназии. Мать Менделеева происходила из старинного купеческого рода и была женщиной энергичной и умной.

Восемь братьев и сестер Дмитрия умерли в младенчестве, а сам отец ослеп в год его рождения. Многодетная семья жила на его небольшую пенсию. Из-за тяжелого материального положения Менделеевы переехали в село Аремзянское, где располагалась небольшая стекольная фабрика брата матери, и жили на скудные фабричные средства. Однако, несмотря на бедность, мать, заметив особые способности младшего сына, после окончания Менделеевым гимназии, поехала с ним в Петербург, чтобы определить его в высшее учебное заведение.

Вначале Менделеев пытался поступить в Медико-хирургическую академию, однако изучение анатомии оказалось ему не под силу. И тогда в 1850 году он поступил в Главный педагогический институт, где вскоре стал одним из лучших. К сожалению, здоровье у Дмитрия Ивановича было слабым - шла горлом кровь. Врачи поставили ему смертельный по тем временам диагноз: чахотка. Однажды в клинике во время обхода главный лекарь, думая, что Менделеев уснул, сказал: «Ну, этот-то уже не поднимется...»

Менделеев понял, что со здоровьем шутить не стоит, и, выйдя из госпиталя, приложил все усилия, чтобы попасть на прием к придворному медику Здекауэру. Прослушав юношу, тот посоветовал ему поскорее ехать в Крым (куда в те времена обычно направляли всех безнадежно больных), а заодно и показаться там известному доктору Пирогову . И Менделеев незамедлительно выехал в Симферополь.

В Крыму в это время шла война. Пирогов, засучив рукава, оперировал с раннего утра и до позднего вечера, проделывая в день по нескольку десятков ампутаций. Менделеев каждое утро приходил к нему в госпиталь, заглядывал в операционную, но, увидев, чем занят великий медик, тут же удалялся, утешая себя тем, что сейчас Пирогов больше нужен раненым, чем ему. В то же время Дмитрий Иванович прекрасно понимал, что все дело в его нерешительности.

Чтобы хоть как-то убить время и отвлечься от мрачных мыслей, он устроился на временную работу в симферопольскую гимназию. (На фасаде гимназии есть мемориальная табличка, повествующая о том, что в заведении работал Менделеев, а одна из старейших улиц города с 1905 года носит его имя.) Но из-за непрекращающихся военных действий гимназия практически не работала. Его зарплата преподавателя составляла 35 рублей в месяц, а за комнату нужно было отдавать 30. В итоге Дмитрий поселился в амбаре при гимназическом архиве.

Судя по воспоминаниям Менделеева, наш Симферополь не очень ему нравился. Вот как он описывал крымскую столицу того времени: «В городе на улицах, на огромнейшем базаре, в каждой лавке, в каждом дому толкотня страшная. Везде лазареты, и у нас верхний этаж гимназии занят ими же… Пыль страшная, так что и выходить не хочется, тем более что часто приходится слышать запах лазаретов и дыму…»

По прошествии какого-то времени Менделеев почувствовал себя значительно увереннее и решился-таки подойти к Пирогову. Каково же было удивление Дмитрия, когда врач, внимательно его осмотрев, сказал: «Нате-ка вам, батенька, письмо вашего Здекауэра. Сберегите его да когда-нибудь ему и верните. И от меня поклон передайте. Вы нас обоих переживете». Предсказание великого хирурга сбылось в точности: Менделеев пережил и Пирогова, и Здекауэра.

В Петербург Дмитрий Иванович вернулся с научной работой о явлении изоморфизма, которая была признана кандидатской диссертацией. Потом два года Менделеев провел на стажировке в различных университетах Европы, однако нигде ему не понравилось. В Гейдельберге он снял крохотную комнатенку под лабораторию и наконец-то почувствовал себя свободным, независимым и даже обрел друзей - Ивана Сеченова и Александра Бородина . Все трое с увлечением занимались химией, их даже называли «маленькая могучая кучка». Именно здесь Менделеев открыл температуру абсолютного кипения.

Проведя счастливые дни в кругу единомышленников, в 1862 году Менделеев вернулся в Петербург, где его ждали новые открытия.

В феврале 1869 года Дмитрий Иванович открыл периодический закон химических элементов. Вокруг истории открытия до сих пор ходит множество легенд. Некоторые считают, что система привиделась ученому во сне. На самом деле открытие пришло как озарение. Вначале Менделеев купил штук семьдесят пустых визитных карточек и на каждой написал с одной стороны название элемента, а с другой атомный вес и формулы его важнейших соединений. После этого уселся за большой квадратный стол и стал раскладывать карточки. Потом пришло озарение, и ученый составил таблицу, оставляя пропуски для еще неоткрытых элементов.

На первых порах систему Менделеева научное сообщество встретило очень сдержанно. Однако со временем периодический закон стал получать все большее признание. Создание теории строения атома окончательно подтвердило правильность расположения Менделеевым элементов.

Ходят легенды, что, кроме таблицы, великий химик изобрел… водку. На самом деле этот горячительный напиток существовал уже много веков, а ученый лишь рассчитал идеальное соотношение спирта с водой, то есть крепость водки - 38 градусов. Но для упрощения расчетов налога на алкоголь чиновники округлили ее до 40.

Странные увлечения

Круг интересов Менделеева был настолько широк, что он не ограничивал себя лишь химией. Задолго до создания герметической гондолы у Менделеева родилась идея «прикреплять к аэростату герметически закрытый оплетенный упругий прибор для помещения наблюдателя, который тогда будет обеспечен сжатым воздухом и может безопасно для себя управлять шаром».

В 1887 году Менделеев вздумал совершить полет на воздушном шаре, причем во время солнечного затмения. Вот как описывает этот случай журналист Г. Чернеченко в одной из газет от 19 августа 1999 года (статья так и называется: «Менделеев на воздушном шаре»): «В небольшом живописном имении Д. И. Менделеева Боблово готовились в «домашних» условиях наблюдать затмение солнца. И вдруг, когда до затмения оставалось немногим более недели, из Петербурга в Боблово пришла телеграмма. В ней Русское техническое общество извещало, что в Твери снаряжается воздушный шар для наблюдения затмения и что совет считает долгом заявить об этом, чтобы Менделеев в случае желания лично мог воспользоваться поднятием шара для научных наблюдений».

Собственно, ни сам полет, ни приглашение участвовать в нем не были для Менделеева большой неожиданностью. Лишь одно смущало великого химика: шар, наполненный светильным газом (другого в Твери не имелось), не мог подняться выше двух верст и, значит, остался бы в плену облаков. Нужен был шар, наполненный легким водородом. Об этом он и сообщил в срочной телеграмме, ушедшей из Боблова в столицу. Дело удалось уладить в один день. Уже 1 августа Менделеев знал, что в Клин (в 18 верстах от его имения) спешно направляется военный воздушный шар «Русский» под командованием опытного аэронавта поручика Кованько.

На рассвете, в 6 часов 25 минут, раздались аплодисменты, и из толпы к шару вышел профессор Менделеев. Он залез в корзину, что-то шепнул своему спутнику Кованько, и тот в мгновение… выпрыгнул из корзины. Шар медленно пошел вверх. Неожиданный полет Менделеева одного, исчезновение шара в облаках очень удручающе подействовали на окружающих. Тягостная атмосфера усилилась, когда в Клину была получена посланная кем-то невразумительная телеграмма: «Шар видели - Менделеева нет».

Между тем полет прошел успешно. Шар поднялся на высоту более трех километров, пробил облака, и Менделеев успел понаблюдать полную фазу затмения. Шар благополучно опустился в Калязинском уезде Тверской губернии, где крестьяне проводили Менделеева к соседнему поместью.

Весть о необычайно смелом полете русского профессора вскоре облетела весь мир. За проявленное мужество при полете для наблюдения солнечного затмения французская Академия метеорологического воздухоплавания присудила Менделееву диплом, украшенный девизом братьев Монгольфье: «Так идут к звездам».

А еще Дмитрий Иванович увлекался… спиритизмом. Вернее, опровержением его. Одной из интереснейших его работ является исследование «О спиритизме». Дело в том, что в конце XIX века в Западной Европе и Америке было много поклонников спиритизма. И в середине 1870-х годов по инициативе Дмитрия Менделеева Русское физическое общество выступило с резкой критикой спиритизма. А 6 мая 1875 года было принято решение создать комиссию по проверке всех «явлений». Результатом деятельности комиссии стало разоблачение очевидного обмана.

Сам Менделеев делал научные предсказания. К примеру, в одной из статей, которая называлась «Естественная система элементов и применение ее к указанию свойств неоткрытых еще элементов», он предсказал существование нескольких тогда никому не известных химических элементов, в их числе эка-алюминия (Eka-Aluminium).

Все это полностью подтвердилось: в 1875 году французский естествоиспытатель Лекок де Буабодран, исследуя цинковую обманку с горы Пьерфитт в Пиренеях, обнаружил в ней новый элемент, определил некоторые его свойства. Как истинный француз, он, не задумываясь, назвал новый элемент галлием (Gallium) в честь своего отечества - Франции (лат. Gallia). Ему и в голову не пришло связать свою находку со сделанным четырьмя годами ранее предсказанием русского ученого, тем более что, торопясь заявить об открытии, он в спешке неправильно определил плотность вещества.

Когда новость облетела научный мир, Менделеев, который уже знал, какую плотность должен иметь элемент, во всеуслышание заявил, что расчеты француза ошибочны: «Мне наплевать, как вы там его назовете. Хоть японием. Дело не в авторстве. Но плотность его должна быть пять и девять десятых!»

Буабодран оказался упрямцем и настаивал, что открытый им элемент имеет плотность 4,7. В конце концов Менделеев оказался прав, и ученые в один голос заявили: «Да, это действительно эка-алюминий! Вот ведь как! А мы не верили!»

Любовь с первого взгляда

Несмотря на международное признание как ученого, у Менделеева почти не было друзей. Со многими коллегами он открыто конфликтовал. Его главным врагом был великий русский писатель Лев Толстой , который так высказывался о Менделееве: «У него есть много интересных материалов, но выводы ужасающе глупы». Химик в долгу не остался и написал о Толстом: «Он гениален, но глуп».

Менделеев женился на Феозве Никитичне Лещевой (падчерице знаменитого автора «Конька-Горбунка» Петра Павловича Ершова ) в 1862 году. Менделеев тогда еще плохо знал женщин и связал себя узами брака по настоятельному совету старшей сестры Ольги. Феозва была обычной домохозяйкой, которой хотелось, чтобы и ее муж все свободное от основной работы время проводил с ней и их сыном Володей в хозяйственных хлопотах. Однако Менделееву было скучно.

Он стал чаще отлучаться из дома в имении Боблово и дольше оставался в Петербурге. Однажды во время очередного такого «побега» в доме сестры в Петербурге Менделеев встретил Анну Ивановну Попову, дочь казачьего полковника, приехавшую в Петербург поступать в Академию художеств. Таких, как она, он никогда прежде не видел: высокая, статная, с огромными серыми глазами и тяжелыми косами… Менделеев страстно влюбился с первого взгляда. Поначалу эти двое встречались тайно, но со временем слухи дошли до отца Анны. Он потребовал, чтобы женатый Менделеев больше не искал встреч с его дочерью, и отправил ее на всю зиму в Италию. Но Менделеев приехал к своей избраннице в Рим, откуда, ни с кем не простившись, влюбленные сбежали в Африку, а потом в Испанию.

Церковь наложила на брак Менделеева запрет (епитимью), но кронштадтский священник тайно обвенчал Дмитрия Ивановича с Анной Ивановной. В конце концов первая жена все-таки дала согласие на развод, и любовники стали законными супругами. Анна родила Менделееву четверых детей. Впоследствии его дочь Любовь вышла замуж за Александра Блока.

В январе 1907 года Менделеев сильно простудился. Сначала был поставлен диагноз «сухой плеврит», затем врач Яновский нашел у Дмитрия Ивановича воспаление легких. В 5 часов 20 января великого российского химика не стало. Он похоронен на Волковском кладбище в Петербурге.

ЮЛИЯ ИСРАФИЛОВА
Первая крымская N 474, 17 МАЯ/23 МАЯ 2013