Жизнь великого Афонского старца преподобного Силуана была умеренно суровая, с совершенным невниманием к внешности и большим небрежением о теле. Старец одевался грубо, как рабочие монахи; носил на себе много одежды, потому что за годы полного небрежения о теле часто простужался и страдал от ревматизма. Во время своего пребывания в Старом Руссике он сильно застудил себе голову, и мучительные головные боли вынуждали его ложиться в постель. Ночи тогда он проводил вне стен собственно монастыря, в большом помещении продовольственного склада, которым заведовал; делал он это ради большего уединения.
Когда старец Силуан впервые был назначен экономом, то, придя от игумена в свою келью, он горячо молился, чтобы Господь помог ему исполнять это ответственное послушание. После долгой молитвы был ему ответ в душе: «храни благодать, данную тебе». Тогда понял он, что хранить благодать важнее и дороже всех прочих дел, и потому, вступив в послушание эконома, он неусыпно следил за тем, чтобы не прерывалась молитва его.
Как эконом монастыря преподобный Силуан имел под своим началом до двухсот рабочих. Утром, обходя мастерские, он давал в общих чертах указания старшим мастерам и затем уходил в свою келью плакать о «народе Божием». Сердце его болело от скорби за рабочих; он оплакивал каждого.
Тайно молился старец о «народе Божием», но рабочие это чувствовали и любили его. Он никогда не висел у них над душою во время работы, не подгонял их, но они, обласканные, веселее работали и с большей энергией, чем у других.
Преподобный Силуан был малограмотный, в детстве ходил в сельскую школу только «две зимы», но от постоянного чтения и слышания в церкви (на Афоне во время ночных служб и особенно всенощных бдений, которые длятся по восемь, девять и более часов, читают вслух много поучений из святоотеческой письменности) Священного Писания и великих творений святых отцов он очень развился и производил впечатление начитанного в монашеском отношении человека. От природы у него был живой, сообразительный ум, а долгий опыт духовной борьбы, внутренней умной молитвы, опыт исключительных страданий и исключительных Божественных посещений - сделал его нечеловечески мудрым и проницательным.
В 1932 году один католический доктор, отец Хр.Б. посетил монастырь и с удивлением узнал, что монахи читают Иоанна Лествичника, авву Дорофея, Феодора Студита, Кассиана Римлянина, Ефрема Сирина, Варсонофия и Иоанна, Макария Великого, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Никиту Стифата, Григория Синаита, Григория Паламу, Максима Исповедника, Исихия, Диадоха, Нила и других отцов. Старец Силуан тогда заметил: «Наши монахи не только читают эти книги, но и сами могли бы написать подобные им... Монахи не пишут, потому что есть уже многие прекрасные книги, и они ими довольствуются, а если бы эти книги почему-либо пропали, то монахи написали бы новые».
За время своей долгой жизни на Афоне старец встречался со многими большими подвижниками; некоторые из них опытом познали те состояния, о которых пишут такие великие аскеты, как Исаак Сирин, Макарий Великий и другие, и потому слова старца вполне естественны. Сами великие афонские подвижники считали, что преподобный Силуан «достиг в меру святых отцов».
Преподобный Силуан в беседах словно стыдился идти дальше намека, благодаря чему его великая мудрость и совершенно исключительный опыт часто оставались сокрытыми от собеседника. При жизни своей преподобный старец остался для большинства «неявленным». Несомненно, это была не только воля Божия о нем, но и его собственное желание, которое принял Бог и исполнил, скрыв его даже от большинства отцов Святой Горы. Лишь некоторые монахи и немонахи, лица, посетившие Афон или имевшие с ним переписку, оценили и глубоко полюбили его. Среди них были и епископы, и священники с высшим богословским образованием, и благочестивые миряне. Особенно любили старца Силуана сербские монахи из сербских монастырей. Они видели в преподобном старце духовного отца, возрождавшего их своей любовью.
В монастыре немалое время гостил один православный иностранец, на которого встреча со старцем произвела глубокое впечатление. Он полюбил старца и часто ходил к нему; об этом узнали монахи. Как-то один из наиболее влиятельных соборных старцев, иеромонах Н., человек начитанный и живого ума, встретив его в коридорах монастыря, сказал: «Не понимаю, почему вы, ученые академики, ходите к отцу Силуану, безграмотному мужику? Разве нет кого-нибудь поумнее, чем он?» «Чтобы понять отца Силуана, надо быть академиком», - ответил гость не без боли в душе.
Тот же иеромонах Н., продолжая не понимать, почему старца Силуана почитают и посещают «ученые» люди, беседуя с отцом Мефодием, монахом, много лет заведовавшим книжной лавкой монастыря, заметил: «Удивляюсь, зачем они к нему ходит. - Он небось ничего не читает». «Он ничего не читает, но все делает, а другие много читают, но ничего не делают», - ответил отец Мефодий.
Скончался старец схимонах Силуан во втором часу ночи на 11 сентября 1938 года (24 сентября по новому стилю), и был погребен в тот же день вечером в четыре часа.
Из духовных наставлений преподобного Силуана
Если постигнет тебя какая неудача, то думай: «Господь видит серце мое, и если Ему угодно, то будет хорошо и мне и другим», - и так душа твоя всегда будет в мире. А если кто будет роптать: это нехорошо и это не так, то никогда не будет мира в душе, хотя бы он и пост держал и много молился.
+ + +Мучимся все мы на земле и ищем свободы, но мало кто знает, в чем свобода, где она. И я тоже хочу свободы, и день и ночь ищу ее... Я познал, что она у Бога, и от Бога дается смиренным сердцем, которые покаялись и отсекли свою волю пред Ним. Кающемуся Господь дает мир Свой и свободу любить Его. И нет ничего лучшего в мире, как любить Бога и ближнего. В этом душа обретает покой и радость.
По материалам православных интернет-ресурсов
Жил на зем-ле че-ло-век, муж ги-гант-ской си-лы ду-ха, имя его Си-лу-ан. Он дол-го мо-лил-ся с неудер-жи-мым пла-чем: «По-ми-луй ме-ня», но не слу-шал его Бог. Про-шло мно-го ме-ся-цев та-кой мо-лит-вы, и си-лы ду-ши его ис-то-щи-лись, он до-шел до от-ча-я-ния и вос-клик-нул: «Ты неумо-лим»! И ко-гда с эти-ми сло-ва-ми в его из-не-мог-шей от от-ча-я-ния ду-ше что-то на-до-рва-лось, он вдруг на мгно-ве-ние уви-дел жи-во-го Хри-ста, огонь ис-пол-нил серд-це его и все те-ло с та-кой си-лой, что, ес-ли бы ви-де-ние про-дли-лось еще мгно-ве-ние, он умер бы. По-сле он уже ни-ко-гда не мог за-быть невы-ра-зи-мо крот-кий, бес-пре-дель-но лю-бя-щий, ра-дост-ный, непо-сти-жи-мо-го ми-ра ис-пол-нен-ный взгляд Хри-ста и по-сле-ду-ю-щие дол-гие го-ды сво-ей жиз-ни неустан-но сви-де-тель-ство-вал, что Бог есть лю-бовь, лю-бовь без-мер-ная, непо-сти-жи-мая. О нем, этом сви-де-те-ле Бо-же-ствен-ной люб-ви, пред-сто-ит нам сло-во.
Афон-ский схи-мо-нах отец Си-лу-ан (мир-ское имя – Се-мен Ива-но-вич Ан-то-нов) ро-дил-ся в 1866 г. в Там-бов-ской гу-бер-нии, Ле-бе-дин-ско-го уез-да, Шов-ской во-ло-сти и се-ла. На Афон при-е-хал в 1892 г., в ман-тию по-стри-жен в 1896 г., в схи-му – в 1911 г. По-слу-ша-ние про-хо-дил на мель-ни-це, на Ка-ла-ма-рей-ском ме-то-хе (вла-де-ние мо-на-сты-ря вне Афо-на), в Ста-ром На-гор-ном Ру-си-ке, в Эко-но-мии. Скон-чал-ся 24 сен-тяб-ря 1938 го-да. Эти немно-го-чис-лен-ные фак-ты по-черп-ну-ты из фор-му-ля-ра Афон-ско-го мо-на-сты-ря.
От «ро-дил-ся» до «скон-чал-ся» – все бед-но, не о чем рас-ска-зать, ка-сать-ся же внут-рен-ней жиз-ни че-ло-ве-ка пред Бо-гом – де-ло нескром-ное, дерз-но-вен-ное. Сре-ди пло-ща-ди ми-ра от-кры-вать «глу-бо-кое серд-це» хри-сти-а-ни-на –по-чти свя-то-тат-ство, но уве-рен-ные в том, что ныне стар-цу, ушед-ше-му из ми-ра по-бе-ди-те-лем ми-ра, уже ни-что не страш-но, уже ни-что не на-ру-шит его веч-но-го по-коя в Бо-ге, поз-во-лим се-бе по-пыт-ку рас-ска-зать о его чрез-вы-чай-но бо-га-том, цар-ствен-но бо-га-том жи-тии, имея в ви-ду тех немно-гих, ко-то-рые и са-ми вле-кут-ся к той же бо-же-ствен-ной жиз-ни.
Мно-гие, со-при-ка-са-ясь с мо-на-ха-ми во-об-ще и со стар-цем Си-лу-а-ном в част-но-сти, не ви-дят в них ни-че-го осо-бен-но-го и по-то-му оста-ют-ся неудо-вле-тво-рен-ны-ми и да-же разо-ча-ро-ван-ны-ми. Про-ис-хо-дит это по-то-му, что под-хо-дят они к мо-на-ху с невер-ною мер-кою, с непра-виль-ны-ми тре-бо-ва-ни-я-ми и ис-ка-ни-я-ми.
Мо-нах пре-бы-ва-ет в непре-стан-ном по-дви-ге, и неред-ко чрез-вы-чай-но на-пря-жен-ном, но пра-во-слав-ный мо-нах – не фа-кир. Его со-вер-шен-но не увле-ка-ет до-сти-же-ние по-сред-ством спе-ци-аль-ных упраж-не-ний свое-об-раз-но-го раз-ви-тия пси-хи-че-ских сил, что так им-по-ни-ру-ет мно-гим неве-же-ствен-ным ис-ка-те-лям ми-сти-че-ской жиз-ни. Мо-нах ве-дет силь-ную, креп-кую, упор-ную брань, неко-то-рые из них, как отец Си-лу-ан, ве-дут ти-та-ни-че-скую борь-бу, неве-до-мую ми-ру, за то, чтобы убить в се-бе гор-до-го зве-ря, за то, чтобы стать че-ло-ве-ком, под-лин-ным че-ло-ве-ком, по об-ра-зу со-вер-шен-но-го Че-ло-ве-ка Хри-ста, т.е. крот-ким и сми-рен-ным.
Стран-ная, непо-нят-ная ми-ру хри-сти-ан-ская жизнь, все в ней па-ра-док-саль-но, все в по-ряд-ке как бы об-рат-ном по-ряд-ку ми-ра, и нет воз-мож-но-сти объ-яс-нить ее сло-вом. Един-ствен-ный путь к ура-зу-ме-нию – это тво-рить во-лю Бо-жию, т.е. блю-сти за-по-ве-ди Хри-ста, путь, ука-зан-ный Им Са-мим.
Дет-ство и мо-ло-дые го-ды
Из дол-гой жиз-ни стар-ца хо-чет-ся при-ве-сти несколь-ко фак-тов, яв-ля-ю-щих-ся по-ка-за-тель-ны-ми для его внут-рен-ней жиз-ни и в то же вре-мя его «ис-то-ри-ей». Пер-вый из них от-но-сит-ся к его ран-не-му дет-ству, ко-гда ему бы-ло не бо-лее 4-х лет. Отец его, по-доб-но мно-гим рус-ским кре-стья-нам, лю-бил ока-зы-вать го-сте-при-им-ство стран-ни-кам. Од-на-жды в празд-нич-ный день с осо-бен-ным удо-воль-стви-ем он при-гла-сил к се-бе неко-е-го кни-го-но-шу, на-де-ясь от него, как че-ло-ве-ка «книж-но-го», узнать что-ли-бо но-вое и ин-те-рес-ное, ибо то-мил-ся он сво-ей «тем-но-той» и жад-но тя-нул-ся к зна-нию и про-све-ще-нию. В до-ме го-стю бы-ли пред-ло-же-ны чай и еда. Ма-лень-кий Се-мен (мир-ское имя) с лю-бо-пыт-ством ре-бен-ка смот-рел на него и вни-ма-тель-но при-слу-ши-вал-ся к бе-се-де. Кни-го-но-ша до-ка-зы-вал от-цу, что Хри-стос не Бог и что во-об-ще Бо-га нет. Маль-чи-ка Се-ме-на осо-бен-но по-ра-зи-ли сло-ва: «Где Он, Бог-то?», и он по-ду-мал: «Ко-гда вы-рас-ту боль-шой, то по всей зем-ле пой-ду ис-кать Бо-га». Ко-гда гость ушел, то Се-мен ска-зал от-цу: «Ты ме-ня учишь мо-лить-ся, а он го-во-рит, что Бо-га нет». На это отец ска-зал: «Я ду-мал, что он ум-ный че-ло-век, а он ока-зал-ся ду-рак. Не слу-шай его». Но от-вет от-ца не из-гла-дил из ду-ши маль-чи-ка со-мне-ния.
Мно-го лет про-шло с тех пор. Се-мен вы-рос, стал боль-шим здо-ро-вым пар-нем и ра-бо-тал непо-да-ле-ку от их се-ла, в име-нии кня-зя Тру-бец-ко-го. Ра-бо-та-ли они ар-те-лью, Се-мен в ка-че-стве сто-ля-ра. У ар-тель-щи-ков бы-ла ку-хар-ка, де-ре-вен-ская ба-ба. Од-на-жды она хо-ди-ла на бо-го-мо-лье и по-се-ти-ла мо-ги-лу за-ме-ча-тель-но-го по-движ-ни-ка – за-твор-ни-ка Иоан-на Се-зе-нов-ско-го (1791–1839). По воз-вра-ще-нии она рас-ска-за-ла о свя-той жиз-ни за-твор-ни-ка и о том, что на его мо-ги-ле бы-ва-ют чу-де-са. Неко-то-рые из при-сут-ству-ю-щих под-твер-ди-ли рас-ска-зы о чу-де-сах, и все го-во-ри-ли, что Иоанн был свя-той че-ло-век.
Слы-ша эту бе-се-ду, Се-мен по-ду-мал: «Ес-ли он свя-той, то, зна-чит, Бог с на-ми, и неза-чем мне хо-дить по всей зем-ле – ис-кать Его», и при этой мыс-ли юное серд-це за-го-ре-лось лю-бо-вью к Бо-гу.
Уди-ви-тель-ное яв-ле-ние, с че-ты-рех-лет-не-го до де-вят-на-дца-ти-лет-не-го воз-рас-та про-дер-жа-лась мысль, за-пав-шая в ду-шу ре-бен-ка при слы-ша-нии кни-го-но-ши, мысль, ко-то-рая, ви-ди-мо, тя-го-ти-ла его, оста-ва-ясь где-то в глу-бине нераз-ре-шен-ной, и ко-то-рая раз-ре-ши-лась та-ким стран-ным и, ка-за-лось бы, на-ив-ным об-ра-зом.
По-сле то-го, как Се-мен по-чув-ство-вал се-бя об-рет-шим ве-ру, ум его при-ле-пил-ся к па-мя-ти Бо-жи-ей, и он мно-го мо-лил-ся с пла-чем. То-гда же он ощу-тил в се-бе внут-рен-нее из-ме-не-ние и вле-че-ние к мо-на-ше-ству, и, как го-во-рил сам ста-рец, на мо-ло-дых кра-си-вых до-че-рей кня-зя стал он смот-реть с лю-бо-вью, но без по-же-ла-ния, как на се-стер, то-гда как рань-ше вид их бес-по-ко-ил его. В то вре-мя он да-же про-сил от-ца от-пу-стить его в Ки-е-во-Пе-чер-скую Лав-ру, но отец ка-те-го-ри-че-ски от-ве-тил: «Сна-ча-ла кон-чи во-ен-ную служ-бу, а по-том бу-дешь сво-бо-ден пой-ти».
В та-ком необыч-ном со-сто-я-нии Се-мен про-был три ме-ся-ца, за-тем оно от-сту-пи-ло от него, и он сно-ва стал во-дить друж-бу со сво-и-ми сверст-ни-ка-ми, гу-лять с дев-ка-ми за се-лом, пить вод-ку, иг-рать на гар-мо-ни-ке и во-об-ще жить по-доб-но про-чим де-ре-вен-ским пар-ням.
Мо-ло-дой, кра-си-вый, силь-ный, а к то-му вре-ме-ни уже и за-жи-точ-ный, Се-мен на-сла-ждал-ся жиз-нью. В се-ле его лю-би-ли за хо-ро-ший ми-ро-лю-би-вый и ве-се-лый ха-рак-тер, а дев-ки смот-ре-ли на него как на за-вид-но-го же-ни-ха. Сам он увлек-ся од-ною из них и, преж-де чем был по-став-лен во-прос о свадь-бе, в позд-ний ве-чер-ний час с ни-ми про-изо-шло «обыч-ное».
За-ме-ча-тель-но при этом, что на сле-ду-ю-щий день утром, ко-гда он ра-бо-тал с от-цом, тот ти-хо ска-зал ему: «Сы-нок, где ты был вче-ра, бо-ле-ло серд-це моё». Эти крот-кие сло-ва от-ца за-па-ли в ду-шу Се-ме-на, и позд-нее, вспо-ми-ная его, ста-рец го-во-рил: «Я в ме-ру от-ца мо-е-го не при-шел. Он был со-всем негра-мот-ный, и да-же «От-че наш» чи-тал с ошиб-кой, го-во-рил «днесть» вме-сто «днесь», за-учил в церк-ви по слу-ху, но был крот-кий и муд-рый че-ло-век».
У них бы-ла боль-шая се-мья: отец, мать, пять бра-тьев-сы-но-вей и две до-че-ри. Жи-ли они вме-сте и друж-но. Взрос-лые бра-тья ра-бо-та-ли с от-цом. Од-на-жды во вре-мя жат-вы, Се-ме-ну при-шлось го-то-вить в по-ле обед, бы-ла пят-ни-ца, за-быв об этом, он на-ва-рил сви-ни-ны, и все ели. Про-шло пол-го-да с то-го дня, уже зи-мою, в ка-кой-то празд-ник, отец го-во-рит Се-ме-ну с мяг-кой улыб-кой:
– Сы-нок, пом-нишь, как ты в по-ле на-кор-мил ме-ня сви-ни-ной? А ведь бы-ла пят-ни-ца, ты зна-ешь, я ел ее то-гда как стерву.
– Что же ты мне не ска-зал то-гда?
– Я, сы-нок, не хо-тел те-бя сму-тить.
Рас-ска-зы-вая по-доб-ные слу-чаи из сво-ей жиз-ни в до-ме от-ца, ста-рец до-ба-вил: «Вот та-ко-го стар-ца я хо-тел бы иметь: он ни-ко-гда не раз-дра-жал-ся, все-гда был ров-ный и крот-кий. По-ду-май-те, пол-го-да тер-пел, ждал удоб-ной ми-ну-ты, чтобы и по-пра-вить ме-ня, и не сму-тить».
Ста-рец Си-лу-ан был весь-ма боль-шой физи-че-ской си-лы. Он был еще со-всем мо-ло-дой, до во-ен-ной служ-бы, од-на-жды на Пас-ху, по-сле обиль-но-го мяс-но-го обе-да, ко-гда бра-тья его разо-шлись по го-стям, а он остал-ся до-ма, мать пред-ло-жи-ла ему «яич-ни-цу», он не от-ка-зал-ся, мать сва-ри-ла ему це-лый чу-гун, до по-лу-сот-ни яиц и он всё съел.
В те го-ды он ра-бо-тал со сво-и-ми бра-тья-ми в име-нии кня-зя Тру-бец-ко-го и в празд-ни-ки ино-гда хо-дил в трак-тир, бы-ли слу-чаи, что он вы-пи-вал за один ве-чер «чет-верть» (2,5 лит-ра) вод-ки, но пья-ным не бы-вал.
Од-на-жды в силь-ный мо-роз, уда-рив-ший по-сле от-те-пе-ли, си-дел он на по-сто-я-лом дво-ре. Один из по-сто-яль-цев, пе-ре-но-че-вав-ший там, хо-тел воз-вра-щать-ся до-мой, по-шел он за-прячь свою ло-шадь, од-на-ко ско-ро вер-нул-ся, го-во-ря:
– Бе-да! Нуж-но ехать и не мо-гу: лед об-ло-жил ло-ша-ди ко-пы-та тол-стым сло-ем, и она от бо-ли не да-ет-ся от-бить его.
Се-мен го-во-рит:
– Пой-дем, я те-бе по-мо-гу.
На ко-нюшне он взял шею ло-ша-ди око-ло го-ло-вы под мыш-ку и го-во-рит му-жи-ку: «Оби-вай». Ло-шадь все вре-мя сто-я-ла не ше-лох-нув-шись, му-жик от-бил лед с ко-пыт, за-пряг и уехал.
Го-лы-ми ру-ка-ми Се-мен мог брать го-ря-чий чу-гун со ща-ми и пе-ре-не-сти его с пли-ты на стол, за ко-то-рым ра-бо-та-ла их ар-тель. Уда-ром ку-ла-ка он мог пе-ре-бить до-воль-но тол-стую дос-ку. Он под-ни-мал боль-шие тя-же-сти и об-ла-дал боль-шой вы-нос-ли-во-стью и в жа-ру и в хо-лод, он мог есть очень по-мно-гу и мно-го ра-бо-тать.
Но эта си-ла, ко-то-рая позд-нее по-слу-жи-ла ему для со-вер-ше-ния мно-гих ис-клю-чи-тель-ных по-дви-гов, в то вре-мя бы-ла при-чи-ной его са-мо-го боль-шо-го гре-ха, за ко-то-рый он при-нес чрез-вы-чай-ное по-ка-я-ние.
Од-на-жды в пре-столь-ный празд-ник се-ла, днем, ко-гда все жи-те-ли ве-се-ло бе-се-до-ва-ли воз-ле сво-их изб, Се-мен с то-ва-ри-ща-ми гу-лял по ули-це, иг-рая на гар-мо-ни-ке. На-встре-чу им шли два бра-та – са-пож-ни-ки се-ла. Стар-ший –че-ло-век огром-но-го ро-ста и си-лы, боль-шой скан-да-лист, был на-ве-се-ле. Ко-гда они по-рав-ня-лись, са-пож-ник на-смеш-ли-во стал от-ни-мать гар-мош-ку у Се-ме-на, но он успел пе-ре-дать её сво-е-му то-ва-ри-щу. Стоя про-тив са-пож-ни-ка, Се-мен уго-ва-ри-вал его «про-хо-дить сво-ей до-ро-гой», но тот, на-ме-ре-ва-ясь, по-ви-ди-мо-му, по-ка-зать своё пре-вос-ход-ство над все-ми пар-ня-ми се-ла в та-кой день, ко-гда все дев-ки бы-ли на ули-це и со сме-хом на-блю-да-ли сце-ну, на-бро-сил-ся на Се-ме-на. И вот как рас-ска-зы-вал об этом сам ста-рец:
– Сна-ча-ла я по-ду-мал усту-пить, но вдруг ста-ло мне стыд-но, что дев-ки бу-дут сме-ять-ся, и я силь-но уда-рил его в грудь, он да-ле-ко от-ле-тел от ме-ня и груз-но по-ва-лил-ся на-вз-ничь по-сре-ди до-ро-ги, изо рта его по-тек-ла пе-на и кровь. Все ис-пу-га-лись, и я, ду-маю: убил. И так стою. В это вре-мя млад-ший брат са-пож-ни-ка взял с зем-ли боль-шой бу-лыж-ник и бро-сил в ме-ня, я успел увер-нуть-ся, ка-мень по-пал мне в спи-ну, то-гда я ска-зал ему: «Что ж, ты хо-чешь, чтоб и те-бе то же бы-ло?» – и дви-нул-ся на него, но он убе-жал. Дол-го про-ле-жал са-пож-ник на до-ро-ге, лю-ди сбе-жа-лись и по-мо-га-ли ему, омы-ва-ли хо-лод-ной во-дой. Про-шло не ме-нее по-лу-ча-са преж-де, чем он смог под-нять-ся, и его с тру-дом от-ве-ли до-мой. Ме-ся-ца два он про-бо-лел, но, к сча-стью, остал-ся жив, мне же по-том дол-го при-шлось быть осто-рож-ным: бра-тья са-пож-ни-ка со сво-и-ми то-ва-ри-ща-ми по ве-че-рам с ду-бин-ка-ми и но-жа-ми под-сте-ре-га-ли ме-ня в за-ко-ул-ках, но Бог со-хра-нил ме-ня. Так в шу-ме мо-ло-дой жиз-ни на-чал уже за-глу-шать-ся в ду-ше Се-ме-на пер-вый зов Бо-жий к мо-на-ше-ско-му по-дви-гу, но из-брав-ший его Бог сно-ва воз-звал его уже неко-то-рым ви-де-ни-ем.
Од-на-жды, по-сле неце-ло-муд-рен-но про-ве-ден-но-го вре-ме-ни, он за-дре-мал и в со-сто-я-нии лег-ко-го сна уви-дел, что змея через рот про-ник-ла внутрь его. Он ощу-тил силь-ней-шее омер-зе-ние и проснул-ся. В это вре-мя он слы-шит сло-ва: «Ты про-гло-тил змею во сне, и те-бе про-тив-но, так Мне нехо-ро-шо смот-реть, что ты де-ла-ешь». Се-мен ни-ко-го не ви-дел. Он слы-шал лишь про-из-нес-ший эти сло-ва го-лос, ко-то-рый по сво-ей сла-до-сти и кра-со-те был со-вер-шен-но необыч-ный. Дей-ствие, им про-из-ве-ден-ное, при всей сво-ей ти-хо-сти и сла-до-сти бы-ло по-тря-са-ю-щим. По глу-бо-ко-му и несо-мнен-но-му убеж-де-нию стар-ца – то был го-лос Са-мой Бо-го-ро-ди-цы. До кон-ца сво-их дней он бла-го-да-рил Бо-жию Ма-терь, что Она не возг-ну-ша-лась им, но Са-ма бла-го-во-ли-ла по-се-тить его и вос-ста-вить от па-де-ния. Он го-во-рил: «Те-перь я ви-жу, как Гос-по-ду и Бо-жи-ей Ма-те-ри жал-ко на-род. По-ду-май-те, Бо-жия Ма-терь при-шла с небес вра-зу-мить ме-ня, юно-шу, во гре-хах».
То, что он не удо-сто-ил-ся ви-деть Вла-ды-чи-цу, он при-пи-сы-вал нечи-сто-те, в ко-то-рой пре-бы-вал в тот мо-мент.
Этот вто-рич-ный зов, со-вер-шив-ший-ся неза-дол-го до во-ен-ной служ-бы, имел уже ре-ша-ю-щее зна-че-ние на вы-бор даль-ней-ше-го пу-ти. Его пер-вым след-стви-ем бы-ло ко-рен-ное из-ме-не-ние жиз-ни, при-няв-шей недоб-рый уклон. Се-мен ощу-тил глу-бо-кий стыд за свое про-шлое и на-чал го-ря-чо ка-ять-ся пе-ред Бо-гом. Ре-ше-ние по окон-ча-нии во-ен-ной служ-бы уй-ти в мо-на-стырь вер-ну-лось с умно-жен-ной си-лой. В нем просну-лось острое чув-ство гре-ха и в си-лу это-го из-ме-ни-лось от-но-ше-ние ко все-му, что он ви-дел в жиз-ни. Это из-ме-не-ние ска-за-лось не толь-ко в его лич-ных дей-стви-ях и по-ве-де-нии, но и в его чрез-вы-чай-но ин-те-рес-ных бе-се-дах с людь-ми.
Вре-мя во-ен-ной служ-бы
Во-ен-ную служ-бу Се-мен от-бы-вал в Пе-тер-бур-ге, в лейб-гвар-дии, в са-пер-ном ба-та-льоне. Уй-дя на служ-бу с жи-вой ве-рой и глу-бо-ким по-ка-ян-ным чув-ством, он не пе-ре-ста-вал пом-нить о Бо-ге.
В ар-мии его очень лю-би-ли как сол-да-та все-гда ис-пол-ни-тель-но-го, спо-кой-но-го, хо-ро-ше-го по-ве-де-ния, а то-ва-ри-щи как вер-но-го и при-ят-но-го дру-га, впро-чем, это бы-ло неред-ким яв-ле-ни-ем в Рос-сии, где сол-да-ты жи-ли очень по-брат-ски.
Од-на-жды под празд-ник с тре-мя гвар-дей-ца-ми то-го же ба-та-льо-на он от-пра-вил-ся в го-род. За-шли они в боль-шой сто-лич-ный трак-тир, где бы-ло мно-го све-та и гром-ко иг-ра-ла му-зы-ка, за-ка-за-ли ужин с вод-кой и гром-ко бе-се-до-ва-ли. Се-мен боль-ше мол-чал. Один из них спро-сил его:
– Се-мен, ты все мол-чишь, о чем ты ду-ма-ешь?– Я ду-маю: си-дим мы сей-час в трак-ти-ре, едим, пьем вод-ку, слу-ша-ем му-зы-ку и ве-се-лим-ся, а на Афоне те-перь тво-рят бде-ние и всю ночь бу-дут мо-лить-ся, так вот – кто же из нас на Страш-ном Су-де даст луч-ший от-вет, они или мы?
То-гда дру-гой ска-зал:
– Ка-кой че-ло-век Се-мен! Мы слу-ша-ем му-зы-ку и ве-се-лим-ся, а он умом на Афоне и на Страш-ном Су-де.
Сло-ва гвар-дей-ца о Се-мене: «а он умом на Афоне и на Страш-ном Су-де» мо-гут быть от-не-се-ны не толь-ко к то-му мо-мен-ту, ко-гда они си-де-ли в трак-ти-ре, но и ко все-му вре-ме-ни пре-бы-ва-ния его на во-ен-ной служ-бе. Мысль его об Афоне, меж-ду про-чим, вы-ра-жа-лась и в том, что он несколь-ко раз по-сы-лал ту-да день-ги. Од-на-жды хо-дил он из Усть-Ижор-ско-го ла-ге-ря, где ле-том сто-ял их ба-та-льон, на по-чту в се-ло Кол-пи-но, чтобы сде-лать пе-ре-вод де-нег на Афон. На об-рат-ном пу-ти, еще неда-ле-ко от Кол-пи-на, по до-ро-ге пря-мо на-встре-чу ему бе-жа-ла бе-ше-ная со-ба-ка, ко-гда она со-всем уже при-бли-зи-лась и го-то-ва бы-ла бро-сить-ся на него, он со стра-хом про-го-во-рил: «Гос-по-ди, по-ми-луй!» Лишь толь-ко про-из-нес он эту ко-рот-кую мо-лит-ву, как ка-кая-то си-ла от-бро-си-ла со-ба-ку в сто-ро-ну, слов-но на-ткну-лась она на что-то, обо-гнув Се-ме-на, она по-бе-жа-ла в се-ло, где при-чи-ни-ла мно-го вре-да и лю-дям, и ско-ту.
Этот слу-чай про-из-вел на Се-ме-на глу-бо-кое впе-чат-ле-ние. Он жи-во по-чув-ство-вал бли-зость хра-ня-ще-го нас Бо-га и еще силь-нее при-ле-пил-ся к па-мя-ти Бо-жи-ей.
Окон-чив свою служ-бу в гвар-дии, Се-мен неза-дол-го до разъ-ез-да сол-дат его воз-рас-та по до-мам вме-сте с рот-ным пи-са-рем по-ехал к от-цу Иоан-ну Крон-штадт-ско-му про-сить его мо-литв и бла-го-сло-ве-ния. От-ца Иоан-на они в Крон-штад-те не за-ста-ли и ре-ши-ли оста-вить пись-ма. Пи-сарь стал вы-во-дить кра-си-вым по-чер-ком ка-кое-то муд-ре-ное пись-мо, а Се-мен на-пи-сал лишь несколь-ко слов: «Ба-тюш-ка, хо-чу пой-ти в мо-на-хи, по-мо-ли-тесь, чтобы мир ме-ня не за-дер-жал».
Воз-вра-ти-лись они в Пе-тер-бург в ка-зар-мы, и, по сло-вам Стар-ца, уже на сле-ду-ю-щий день он по-чув-ство-вал, что кру-гом него «гу-дит адское пла-мя».
По-ки-нув Пе-тер-бург, Се-мен при-е-хал до-мой и про-был там все-го од-ну неде-лю. Быст-ро со-бра-ли ему хол-сты и дру-гие по-дар-ки для мо-на-сты-ря. Он по-про-щал-ся со все-ми и уехал на Афон. Но с то-го дня, как по-мо-лил-ся о нем отец Иоанн Крон-штад-ский, «адское пла-мя гу-де-ло» во-круг него не пе-ре-ста-вая, где бы он ни был: в по-ез-де, в Одес-се, на па-ро-хо-де, и да-же на Афоне в мо-на-сты-ре, в хра-ме, по-всю-ду.
Мо-на-ше-ские по-дви-ги
При-е-хал Се-мен на Свя-тую Го-ру осе-нью 1892 г. и по-сту-пил в Рус-ский мо-на-стырь свя-то-го ве-ли-ко-му-че-ни-ка Пан-те-ле-и-мо-на. На-ча-лась но-вая, по-движ-ни-че-ская жизнь.
По Афон-ским обы-ча-ям, но-во-на-чаль-ный по-слуш-ник «брат Си-ме-он» дол-жен был про-ве-сти несколь-ко дней в пол-ном по-кое, чтобы вспом-нить свои гре-хи за всю жизнь и, из-ло-жив их пись-мен-но, ис-по-ве-дать ду-хов-ни-ку. Ис-пы-ты-ва-е-мое адское му-че-ние по-ро-ди-ло в нем неудер-жи-мое го-ря-чее рас-ка-я-ние. В Та-ин-стве По-ка-я-ния он хо-тел осво-бо-дить свою ду-шу от все-го, что тя-го-ти-ло ее, и по-то-му с го-тов-но-стью и ве-ли-ким стра-хом, ни в чем се-бя не оправ-ды-вая, ис-по-ве-дал все де-я-ния сво-ей жиз-ни.
Ду-хов-ник ска-зал бра-ту Си-мео-ну: «Ты ис-по-ве-дал гре-хи свои пе-ред Бо-гом и знай, что они те-бе про-ще-ны... От-ныне по-ло-жим на-ча-ло но-вой жиз-ни... Иди с ми-ром и ра-дуй-ся, что Гос-подь при-вел те-бя в эту при-стань спа-се-ния».
Вво-дил-ся брат Си-ме-он в ду-хов-ный по-двиг ве-ко-вым укла-дом афон-ской мо-на-стыр-ской жиз-ни, на-сы-щен-ной непре-стан-ной па-мя-тью о Бо-ге: мо-лит-ва в кел-лии на-едине, дли-тель-ное бо-го-слу-же-ние в хра-ме, по-сты и бде-ния, частая ис-по-ведь и при-ча-ще-ние, чте-ние, труд, по-слу-ша-ние. Вско-ре он осво-ил Иису-со-ву мо-лит-ву по чет-кам. Про-шло немно-го вре-ме-ни, все-го око-ло трех недель, и од-на-жды ве-че-ром при мо-ле-нии пред об-ра-зом Бо-го-ро-ди-цы мо-лит-ва во-шла в серд-це его и ста-ла со-вер-шать-ся там день и ночь, но то-гда он еще не ра-зу-мел ве-ли-чия и ред-ко-сти да-ра, по-лу-чен-но-го им от Бо-жи-ей Ма-те-ри.
Брат Си-ме-он был тер-пе-ли-вый, незло-би-вый, по-слуш-ли-вый, в мо-на-сты-ре его лю-би-ли и хва-ли-ли за ис-прав-ную ра-бо-ту и хо-ро-ший ха-рак-тер, и ему это бы-ло при-ят-но. Ста-ли то-гда при-хо-дить к нему по-мыс-лы: «Ты жи-вешь свя-то: по-ка-ял-ся, гре-хи те-бе про-ще-ны, мо-лишь-ся непре-стан-но, по-слу-ша-ние ис-пол-ня-ешь хо-ро-шо».
Ум по-слуш-ни-ка ко-ле-бал-ся при этих по-мыс-лах, и тре-во-га про-ни-ка-ла в серд-це, но по неопыт-но-сти сво-ей он не по-ни-мал, что же, соб-ствен-но, с ним про-ис-хо-дит.
Од-на-жды но-чью кел-лия его на-пол-ни-лась стран-ным све-том, ко-то-рый про-ни-зал да-же и те-ло его так, что он уви-дел и внут-рен-но-сти свои. По-мы-сел го-во-рил ему: «При-ми, – это бла-го-дать», од-на-ко ду-ша по-слуш-ни-ка сму-ти-лась при этом, и он остал-ся в боль-шом недо-уме-нии.
По-сле ви-де-ния стран-но-го све-та, ста-ли ему яв-лять-ся бе-сы, а он, на-ив-ный, с ни-ми раз-го-ва-ри-вал «как с людь-ми». По-сте-пен-но на-па-де-ния уси-ли-ва-лись, ино-гда они го-во-ри-ли ему: «Ты те-перь свя-той», а ино-гда: – «Ты не спа-сешь-ся». Брат Си-ме-он спро-сил од-на-жды бе-са: «По-че-му вы мне го-во-ри-те по-раз-но-му: то го-во-ри-те, что я свят, то – что я не спа-сусь?». Бес на-смеш-ли-во от-ве-тил: «Мы ни-ко-гда прав-ды не го-во-рим».
Сме-на де-мо-ни-че-ских вну-ше-ний, то воз-но-ся-щих на «небо» в гор-до-сти, то низ-вер-га-ю-щих в веч-ную ги-бель, угне-та-ла ду-шу мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка, до-во-дя его до от-ча-я-ния, и он мо-лил-ся с чрез-вы-чай-ным на-пря-же-ни-ем. Спал он ма-ло и урыв-ка-ми. Креп-кий физи-че-ски, под-лин-ный бо-га-тырь, он в по-стель не ло-жил-ся, но все но-чи про-во-дил в мо-лит-ве или стоя, или си-дя на та-бу-рет-ке. Из-не-мо-гая, он си-дя за-сы-пал на 15-20 ми-нут и за-тем сно-ва вста-вал на мо-лит-ву.
Про-хо-ди-ли ме-сяц за ме-ся-цем, а му-чи-тель-ность де-мо-ни-че-ских на-па-де-ний все воз-рас-та-ла. Ду-шев-ные си-лы мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка ста-ли па-дать и му-же-ство его из-не-мо-га-ло, страх ги-бе-ли и от-ча-я-ния – рос-ли, ужас без-на-деж-но-сти все ча-ще и ча-ще овла-де-вал всем его су-ще-ством. Он до-шел до по-след-не-го от-ча-я-ния и, си-дя у се-бя в кел-лии в пред-ве-чер-нее вре-мя, по-ду-мал: «Бо-га умо-лить невоз-мож-но». С этой мыс-лью он по-чув-ство-вал пол-ную остав-лен-ность, и ду-ша его по-гру-зи-лась во мрак адско-го том-ле-ния и тос-ки.
В тот же день во вре-мя ве-чер-ни, в церк-ви свя-то-го про-ро-ка Илии, что на мель-ни-це, на-пра-во от цар-ских врат, где на-хо-дит-ся мест-ная ико-на Спа-си-те-ля, он уви-дел жи-во-го Хри-ста.
«Гос-подь непо-сти-жи-мо явил-ся мо-ло-до-му по-слуш-ни-ку» – и все су-ще-ство, и са-мое те-ло его ис-пол-ни-лось ог-нем бла-го-да-ти Свя-то-го Ду-ха, тем ог-нем, ко-то-рый Гос-подь низ-вел на зем-лю Сво-им при-ше-стви-ем (Лк.12:49). От ви-де-ния Си-ме-он при-шел в из-не-мо-же-ние, и Гос-подь скрыл-ся.
Невоз-мож-но опи-сать то со-сто-я-ние, в ко-то-ром на-хо-дил-ся он в тот час. Его оси-ял ве-ли-кий Бо-же-ствен-ный свет, он был изъ-ят как бы из ми-ра и ду-хом воз-ве-ден на небо, где слы-шал неиз-ре-чен-ные гла-го-лы , в тот мо-мент он по-лу-чил как бы но-вое рож-де-ние свы-ше (Ин. 3:3). Крот-кий взор все-про-ща-ю-ще-го, без-мер-но лю-бя-ще-го, ра-дост-но-го Хри-ста при-влек к се-бе все-го че-ло-ве-ка и за-тем, скрыв-шись, сла-до-стью люб-ви Бо-жи-ей вос-хи-тил дух его в со-зер-ца-ние Бо-же-ства уже вне об-ра-зов ми-ра. Впо-след-ствии в сво-их пи-са-ни-ях он без кон-ца по-вто-ря-ет, что Гос-по-да по-знал он Ду-хом Свя-тым, что Бо-га узрел он в Ду-хе Свя-том. Он утвер-ждал так-же, что ко-гда Сам Гос-подь яв-ля-ет-ся ду-ше, то она не мо-жет не узнать в Нем сво-е-го Твор-ца и Бо-га.
По-знав-шая свое вос-кре-се-ние и уви-дев-шая свет под-лин-но-го и веч-но-го бы-тия, ду-ша Си-мео-на пер-вое вре-мя по-сле яв-ле-ния пе-ре-жи-ва-ла пас-халь-ное тор-же-ство. Все бы-ло хо-ро-шо: и мир ве-ли-ко-ле-пен, и лю-ди при-ят-ны, и при-ро-да невы-ра-зи-мо пре-крас-на, и те-ло ста-ло иным, лег-ким, и сил как бы при-ба-ви-лось. Но по-сте-пен-но ощу-ти-мое дей-ствие бла-го-да-ти ста-ло сла-беть. По-че-му? Что же де-лать, чтобы не до-пу-стить этой по-те-ри?
На-ча-лось вни-ма-тель-ное ис-ка-ние от-ве-та на рас-ту-щее недо-уме-ние в со-ве-тах ду-хов-ни-ка и в тво-ре-ни-ях свя-тых от-цов-ас-ке-тов. «Во вре-мя мо-лит-вы ум хра-ни чи-стым от вся-ко-го во-об-ра-же-ния и по-мыс-ла, и за-клю-чай его в сло-ва мо-лит-вы», – ска-зал ему ста-рец отец Ана-то-лий из Свя-то-го Ру-си-ка. У стар-ца Ана-то-лия Си-ме-он про-вел до-ста-точ-но вре-ме-ни. Свою по-учи-тель-ную и по-лез-ную бе-се-ду отец Ана-то-лий за-кон-чил сло-ва-ми: «Ес-ли ты те-перь та-кой, то, что же ты бу-дешь под ста-рость?» Так уж по-лу-чи-лось, но сво-им удив-ле-ни-ем он дал мо-ло-до-му по-движ-ни-ку силь-ный по-вод к тще-сла-вию, с ко-то-рым тот не умел еще бо-роть-ся.
У мо-ло-до-го и еще неопыт-но-го мо-на-ха Си-мео-на на-ча-лась са-мая труд-ная, са-мая слож-ная, са-мая тон-кая брань с тще-сла-ви-ем. Гор-дость и тще-сла-вие вле-кут за со-бой все бе-ды и па-де-ния: бла-го-дать остав-ля-ет, серд-це осты-ва-ет, осла-бе-ва-ет мо-лит-ва, ум рас-се-и-ва-ет-ся, и на-чи-на-ют-ся при-ра-же-ния страст-ных по-мыс-лов.
Мо-ло-дой мо-нах Си-лу-ан по-сте-пен-но на-уча-ет-ся бо-лее со-вер-шен-ным ас-ке-ти-че-ским по-дви-гам, ко-то-рые боль-шин-ству во-об-ще по-ка-жут-ся невоз-мож-ны-ми. Сон его по-преж-не-му пре-рыв-ча-тый – несколь-ко раз в сут-ки по 15-20 ми-нут. В по-стель по-преж-не-му он не ло-жит-ся, спит си-дя на та-бу-рет-ке, пре-бы-ва-ет в тру-дах днем, как ра-бо-чий, несет по-двиг внут-рен-не-го по-слу-ша-ния – от-се-че-ние сво-ей во-ли, учит-ся воз-мож-но бо-лее пол-но-му пре-да-нию се-бя на во-лю Бо-жию, воз-дер-жи-ва-ет-ся в пи-ще, в бе-се-дах, в дви-же-ни-ях, по-дол-гу мо-лит-ся ум-ною Иису-со-вою мо-лит-вою. И, несмот-ря на весь его по-двиг, свет бла-го-да-ти ча-сто остав-ля-ет его, а бе-сы тол-пою окру-жа-ют по но-чам.
Сме-на со-сто-я-ний, то неко-то-рой бла-го-да-ти, то остав-лен-но-сти и де-мо-ни-че-ских на-па-де-ний, не про-хо-дит бес-плод-но. Бла-го-да-ря этой смене ду-ша Си-лу-а-на пре-бы-ва-ет в по-сто-ян-ной внут-рен-ней борь-бе, бодр-ство-ва-нии и усерд-ном ис-ка-нии ис-хо-да.
Про-шло пят-на-дцать лет со дня яв-ле-ния ему Гос-по-да. И вот од-на-жды в од-но из та-ких му-чи-тель-ных бо-ре-ний с бе-са-ми, ко-гда, несмот-ря на все ста-ра-ния, чи-сто мо-лить-ся не уда-ва-лось, Си-лу-ан вста-ет с та-бу-ре-та, чтобы сде-лать по-кло-ны, но ви-дит пе-ред со-бой огром-ную фигу-ру бе-са, сто-я-ще-го впе-ре-ди икон и ожи-да-ю-ще-го по-кло-на се-бе, кел-лия пол-на бе-сов. Отец Си-лу-ан сно-ва са-дит-ся на та-бу-рет и, на-кло-нив го-ло-ву, с бо-лез-нью серд-ца го-во-рит мо-лит-ву: «Гос-по-ди, ты ви-дишь, что я хо-чу мо-лить-ся те-бе чи-стым умом, но бе-сы не да-ют мне. На-учи ме-ня, что дол-жен де-лать я, чтобы они не ме-ша-ли мне?» И был от-вет ему в ду-ше: «Гор-дые все-гда так стра-да-ют от бе-сов». «Гос-по-ди, – го-во-рит Си-лу-ан, – на-учи ме-ня, что дол-жен я де-лать, чтобы сми-ри-лась моя ду-ша». И сно-ва в серд-це от-вет от Бо-га: «Дер-жи ум твой во аде и не от-ча-и-вай-ся».
От-ныне ду-ше его от-кры-лось не от-вле-чен-но-ин-тел-лек-ту-аль-но, а бы-тий-но, что ко-рень всех гре-хов, се-мя смер-ти есть гор-дость, что Бог – есть Сми-ре-ние, и по-то-му же-ла-ю-щий стя-жать Бо-га дол-жен стя-жать сми-ре-ние. Он по-знал, что то, неска-зан-но слад-кое ве-ли-кое сми-ре-ние Хри-сто-во, ко-то-рое ему бы-ло да-но пе-ре-жить во вре-мя Яв-ле-ния, есть неотъ-ем-ле-мое свой-ство Бо-же-ствен-ной люб-ви, Бо-же-ствен-но-го бы-тия. От-ныне он во-ис-ти-ну по-знал, что весь по-двиг дол-жен быть на-прав-лен на стя-жа-ние сми-ре-ния. Ему да-но бы-ло по-знать ве-ли-кую тай-ну Бы-тия, бы-тий-но по-знать.
Он ду-хом про-ник в тай-ну борь-бы пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма Са-ров-ско-го, ко-то-рый по-сле яв-ле-ния ему Гос-по-да в хра-ме во вре-мя ли-тур-гии, пе-ре-жи-вая по-те-рю бла-го-да-ти и бо-го-остав-лен-ность, ты-ся-чу дней и ты-ся-чу но-чей сто-ял в пу-стыне на камне, взы-вая: «Бо-же, ми-ло-стив бу-ди мне, греш-но-му».
Ему от-крыл-ся под-лин-ный смысл и си-ла от-ве-та пре-по-доб-но-го Пи-ме-на Ве-ли-ко-го сво-им уче-ни-кам: «По-верь-те, ча-да! Где са-та-на, там и я бу-ду». Он по-нял, что пре-по-доб-ный Ан-то-ний Ве-ли-кий был по-слан Бо-гом к алек-сан-дрий-ско-му са-пож-ни-ку учить-ся то-му же де-ла-нию, от са-пож-ни-ка он на-учил-ся по-мыш-лять: «Все спа-сут-ся, один я по-гиб-ну».
Он по-знал в опы-те жиз-ни сво-ей, что по-лем ду-хов-ной бит-вы со злом, кос-ми-че-ским злом, яв-ля-ет-ся соб-ствен-ное серд-це че-ло-ве-ка. Он ду-хом узрел, что са-мым глу-бо-ким кор-нем гре-ха яв-ля-ет-ся гор-дость, – этот бич че-ло-ве-че-ства, ото-рвав-ший лю-дей от Бо-га и по-гру-зив-ший мир в неис-чис-ли-мые бе-ды и стра-да-ния, это под-лин-ное се-мя смер-ти, оку-тав-шее че-ло-ве-че-ство мра-ком от-ча-я-ния. От-ныне Си-лу-ан, вы-да-ю-щий-ся ги-гант ду-ха, все си-лы свои со-сре-до-то-чит на по-дви-ге за сми-ре-ние Хри-сто-во, ко-то-рое ему бы-ло да-но по-знать в пер-вом яв-ле-нии, но ко-то-рое он не со-хра-нил.
Мо-нах Си-лу-ан по-сле дан-но-го ему Гос-по-дом от-кро-ве-ния твер-до стал на ду-хов-ном пу-ти. С то-го дня его «лю-би-мой пес-нью», как сам он вы-ра-жал-ся, ста-но-вит-ся: «Ско-ро я умру, и ока-ян-ная ду-ша моя сни-дет в тес-ный чер-ный ад, и там один я бу-ду то-мить-ся в мрач-ном пла-ме-ни, и пла-кать по Гос-по-де: «Где Ты, свет ду-ши мо-ей? За-чем Ты оста-вил ме-ня? Я не мо-гу жить без Те-бя».
Это де-ла-ние при-ве-ло ско-ро к ми-ру ду-ши и чи-стой мо-лит-ве. Но да-же и этот ог-нен-ный путь ока-зал-ся некрат-ким.
Бла-го-дать уже не остав-ля-ет его, как преж-де: он ощу-ти-мо но-сит ее в серд-це, он чув-ству-ет жи-вое при-сут-ствие Бо-га, он по-лон удив-ле-ния пе-ред ми-ло-сер-ди-ем Бо-жи-им, глу-бо-кий мир Хри-стов по-се-ща-ет его, Дух Свя-той сно-ва да-ет ему си-лу люб-ви. И хо-тя те-перь он уже не тот нера-зум-ный, что был преж-де, хо-тя из дол-гой и тя-же-лой борь-бы он вы-шел умуд-рен-ным, хо-тя из него вы-ра-бо-тал-ся ве-ли-кий ду-хов-ный бо-рец, – од-на-ко и те-перь стра-дал он от ко-ле-ба-ний и из-мен-чи-во-сти че-ло-ве-че-ской на-ту-ры и про-дол-жал пла-кать невы-ра-зи-мым пла-чем серд-ца, ко-гда ума-ля-лась в нем бла-го-дать. И так еще це-лых пят-на-дцать лет, до-ко-ле не по-лу-чил он си-лу од-ним ма-но-ве-ни-ем ума, ни-как не вы-ра-жа-е-мым внешне, от-ра-жать то, что рань-ше тя-же-ло по-ра-жа-ло его.
Через чи-стую ум-ную мо-лит-ву по-движ-ник на-уча-ет-ся ве-ли-ким тай-нам ду-ха. Схо-дя умом в серд-це свое, сна-ча-ла вот это – пло-тя-ное серд-це, он на-чи-на-ет про-ни-кать в те глу-би-ны его, ко-то-рые не суть уже плоть. Он на-хо-дит свое глу-бо-кое серд-це, ду-хов-ное, ме-та-фи-зи-че-ское, и в нем ви-дит, что бы-тие все-го че-ло-ве-че-ства не есть для него нечто чуж-дое, по-сто-рон-нее, но неот-де-ли-мо свя-за-но и с его лич-ным бы-ти-ем.
«Брат наш есть на-ша жизнь», – го-во-рил ста-рец. Через лю-бовь Хри-сто-ву все лю-ди вос-при-ни-ма-ют-ся, как неотъ-ем-ле-мая часть на-ше-го лич-но-го веч-но-го бы-тия. За-по-ведь – лю-бить ближ-не-го как са-мо-го се-бя – он на-чи-на-ет по-ни-мать не как эти-че-скую нор-му, в сло-ве как он ви-дит ука-за-ние не на ме-ру люб-ви, а на он-то-ло-ги-че-скую общ-ность бы-тия.
«Отец не су-дит ни-ко-го, но весь суд дал Сы-ну... по-то-му что Он Сын че-ло-ве-че-ский» (Ин: 5:22-27). Сей Сын че-ло-ве-че-ский, Ве-ли-кий Су-дья ми-ра, – на Страш-ном Су-де ска-жет, что «еди-ный от мень-ших сих» есть Он Сам, ины-ми сло-ва-ми, бы-тие каж-до-го че-ло-ве-ка Он обоб-ща-ет со Сво-им, вклю-ча-ет в Свое лич-ное бы-тие. Все че-ло-ве-че-ство, «все-го Ада-ма», вос-при-нял в Се-бя и стра-дал за все-го Ада-ма.
По-сле опы-та адских стра-да-ний, по-сле ука-за-ния Бо-жия: «Дер-жи ум твой во аде» для стар-ца Си-лу-а-на бы-ло осо-бен-но ха-рак-тер-ным мо-лить-ся за умер-ших, то-мя-щих-ся во аде, но он мо-лил-ся так-же и за жи-вых, и за гря-ду-щих. В его мо-лит-ве, вы-хо-див-шей за пре-де-лы вре-ме-ни, ис-че-за-ла мысль о пре-хо-дя-щих яв-ле-ни-ях че-ло-ве-че-ской жиз-ни, о вра-гах. Ему бы-ло да-но в скор-би о ми-ре раз-де-лять лю-дей на по-знав-ших Бо-га и не по-знав-ших Его. Для него бы-ло неснос-ным со-зна-вать, что лю-ди бу-дут то-мить-ся «во тьме кро-меш-ной».
В бе-се-де с од-ним мо-на-хом-пу-стын-ни-ком, ко-то-рый го-во-рил: «Бог на-ка-жет всех без-бож-ни-ков. Бу-дут они го-реть в веч-ном огне» – оче-вид-но, ему до-став-ля-ло удо-вле-тво-ре-ние, что они бу-дут на-ка-за-ны веч-ным ог-нем – на это ста-рец Си-лу-ан с ви-ди-мым ду-шев-ным вол-не-ни-ем ска-зал: «Ну, ска-жи мне, по-жа-луй-ста, ес-ли по-са-дят те-бя в рай, и ты бу-дешь от-ту-да ви-деть, как кто-то го-рит в адском огне, бу-дешь ли ты по-ко-ен?» – «А что по-де-ла-ешь, са-ми ви-но-ва-ты» – от-ве-тил мо-нах. То-гда ста-рец со скорб-ным ли-цом от-ве-тил: «Лю-бовь не мо-жет это-го по-не-сти... Нуж-но мо-лить-ся за всех».
И он дей-стви-тель-но мо-лил-ся за всех, мо-лить-ся толь-ко за се-бя ста-ло ему несвой-ствен-ным. Все лю-ди под-вер-же-ны гре-ху, все ли-ше-ны сла-вы Бо-жи-ей (Рим.3:22). Для него, ви-дев-ше-го уже в дан-ной ему ме-ре сла-ву Бо-жию и пе-ре-жив-ше-го ли-ше-ние ее, од-на мысль о та-ко-вом ли-ше-нии бы-ла тяж-ка. Ду-ша его то-ми-лась со-зна-ни-ем, что лю-ди жи-вут, не ве-дая Бо-га и Его люб-ви, и он мо-лил-ся ве-ли-кою мо-лит-вою, чтобы Гос-подь по неис-по-ве-ди-мой люб-ви Сво-ей дал им Се-бя по-знать.
До кон-ца сво-ей жиз-ни, несмот-ря на па-да-ю-щие си-лы, и на бо-лез-ни, он со-хра-нил при-выч-ку спать урыв-ка-ми. У него оста-ва-лось мно-го вре-ме-ни для уеди-нен-ной мо-лит-вы, он по-сто-ян-но мо-лил-ся, ме-няя в за-ви-си-мо-сти от об-ста-нов-ки об-раз мо-лит-вы, но осо-бен-но уси-ли-ва-лась его мо-лит-ва но-чью, до утре-ни. То-гда мо-лил-ся он за жи-вых и усоп-ших, за дру-зей и вра-гов, за весь мир.
Со-ста-ви-ли На-та-лия Бу-фи-ус и епи-скоп Алек-сандр (Ми-ле-ант)
Преподобный Силуан Афонский (мирское имя - Симеон) родился в 1866 году в Тамбовской губернии Лебединского уезда Шовской волости в селе Шовском в благочестивой семье крестьянина Иоанна Антонова.
Родители его были трудолюбивыми, кроткими и от природы мудрыми, хотя и неграмотными. Большая и дружная семья, вспоминал впоследствии старец, жила бедно, однако нуждающимся в помощи никогда не отказывала, порой делясь с ними последним. Особенно радушно в семье принимали странников. Отец беседовал с ними о Боге и христианской жизни, и эти беседы производили сильное впечатление на восприимчивую душу отрока.
С детства Симеон трудился вместе со старшими, в меру сил помогая отцу в поле и братьям на строительных работах в помещичьем имении. По этой причине, видимо, он вынужден был оставить сельскую школу, проучившись в ней только две зимы. Но стремлении к знаниям (которое характеризовало его отца, "томившегося своею темнотою") было присуще преподобному всегда.
Жизнь набожной семьи Антоновых неразрывно связана с храмом, посещение которого прививало Симеону с младенчества чувство благоговения перед словом Божиим, воспитывало его в духе христианского смирения и других добродетелей. В храме он постигал церковную грамоту, учился сосредоточенной молитве, внимал чтению "Житий святых". Спустя несколько лет юноша, возлюбив Господа всей душой, пожелал удалиться в монастырь и принять постриг в Печерской Лавре. Его стремление, однако, не встретило поддержку отца, который настоял на том, чтобы сын сначала поступил на воинскую службу и лишь после ее прохождения решил, кем ему быть.
Повинуясь родительскому слову, Симеон вернулся к своей обычной жизни. Было ему в ту пору девятнадцать лет. Благочестивое намерение вскоре оставило его, и он, подобно многим своим сверстникам, поддался соблазнам мира. Молодой, красивый, сильный, а к тому времени уже и зажиточный, он наслаждался жизнью и в шумной суете мира начал было забывать первый зов Божий к иноческому служению.
Но Господь уберег его от погружения в греховную пучину, вновь призвав уйти от мирской суеты и вступить на путь монашества. Произошло это, по свидетельству старца, при следующих обстоятельствах: однажды, вернувшись домой с гулянья, он задремал и в тонком сне, глядя на себя как бы со стороны, увидел, как в него проникает "злосмрадный змий". Почувствовав отвращение, он проснулся и в момент пробуждения услышал произнесенные Самой Пресвятой Богородицей слова: "Ты проглотил змия во сне и тебе противно; так и Мне нехорошо смотреть на то, что ты делаешь".
Осознав свои грехи, юноша горячо раскаялся в них перед Господом и возблагодарил Божью Матерь за явленную к нему доброту. Это событие имело решающее значение для выбора дальнейшего пути. К нему вновь вернулось желание посвятить свою жизнь Богу.
Воинскую службу Симеон проходил в Санкт-Петербурге. Был он воином исполнительным, в поведении примерным, в отношениях с товарищами по службе верным, за что его любили сослуживцы. В армии с особой силой проявился дар его мудрого совета, следуя которому, многие обрели душевный покои и благополучие. Уйдя на службу с живой верой и глубоким покаянным чувством, Симеон никогда не забывал о Боге. К тому времени чудесным образом определилось и место его будущих монашеских подвигов - Святая Гора Афон, куда он был "от мрака греховного к свету Истины Христовой Самой Пречистой призван". Он часто думал об иноческой жизни и, желая хоть как-то помочь насельникам монастыря, несколько раз посылал на Афон накопленные деньги. О внутреннем состоянии преподобного в тот период красноречиво свидетельствуют слова его сослуживцев: "А он умом на Афоне и на Страшном Суде".
Незадолго до окончания воинской службы Симеон решает испросить молитв и благословения отца Иоанна Кронштадтского - святого праведного Иоанна. Не застав его, он оставляет записку со словами "Батюшка, хочу пойти в монахи; помолитесь, чтобы мир меня не задержал". В казарме он уже на следующий день почувствовал вокруг себя "адское пламя", которое "гудело" с тех пор не переставая повсюду, где бы он ни находился.
Много лет спустя в записках преподобного прочтут: "О великий отец Иоанн, молитвенник наш! Благодарю я Бога, что видел тебя, благодарю и тебя пастырь добрый и святой, ибо ради твоих молитв я расстался с миром и пришел на Гору Афонскую, где увидел великую милость от Бога".
Всего одну неделю Симеон пробыл дома. Собрав подарки для монастыря и необходимое в дорогу, он попрощался со всеми и отправился на Афон. Осенью 1892 года преподобный прибыл на Святую Гору и был принят послушником в Русский Пантелеймонов монастырь в пору расцвета этой обители.
Жизнь старца в монастыре была проста, доступна и внешне ничем не примечательна: сначала его послушанием была тяжелая работа на мельнице, на смену которой пришел хлопотливый труд эконома, заведование мастерскими, продовольственным складом, а на склоне лет - торговой лавкой.
Пройдя путь начальных иноческих испытаний, он в 1896 году был пострижен в мантию с именем Силуан, а в 1911 году - в схиму с оставлением прежнего имени.
Своих учеников преподобный не имел и в послушании у какого-либо определенного старца не находился. "Трудно жить без старца, - говорил он впоследствии. - Неопытная душа не разумеет воли Божией, и много скорбей перенесет она прежде, чем научится смирению". Сам он, подобно большинству монахов, воспитывался в атмосфере общей для иноков Афона духовной традиции проводя, как того требовал многовековой уклад жизни в обители, дни в непрестанной Иисусовой молитве, длительных богослужениях в храме, постах и бдениях, частой исповеди и Причащении Святых Христовых Тайн, чтении духовных книг и труде.
С первого и до последнего дня преподобный явил собой образ совершенного послушания; для него игумен, духовник и просто старший брат - добрые наставники. Если монахи и миряне, считал он, будут слушать духовников и пастырей своих без их осуждения, без возражения и без внутреннего сопротивления, то и они сами не лишатся спасения, и во всей Церкви будет полнота жизни.
Прожив сорок шесть лет в обители с общежительным уставом, подвижник никогда не стремился к уходу в затвор или к удалению в пустынь, считая, что без благоволения Божия они сами по себе являются лишь вспомогательными средствами, а не целью христианской жизни. В то же время он был далек и от мирских интересов. А постоянно находясь среди людей, старец хранил ум и сердце от посторонних помыслов, очищал их от страстей для молитвенного предстояния Богу, утверждая, что это самый короткий путь ко спасению. Он не искал мученичества, но всей своей жизнью повторил аскетический опыт отцов Церкви - известных подвижников благочестия. Каким был этот путь для преподобного?
По афонскому обычаю, новоначального послушника вводили в жизнь монастыря исповедью. Испытав в Таинстве Покаяния радость очищения и освобождения от тяготивших его грехов, Симеон, однако, сразу же подвергся нападению помыслов о возвращении в мир и женитьбе. Сознание того, что он снова опечалил Божию Матерь, потрясло послушника, открыло ему, что, и здесь, на Святой Горе, как казалось, в пристани спасения, возможны искушения и даже погибель. Отрезвленный своим духовным падением, он стал много и усердно молиться, прибегая преимущественно к Иисусовой молитве, которая вскоре вошла в его саде и стала сама совершаться в нем непрестанно. Этот дар был получен преподобным от Пресвятой Богородицы по сокрушенной молитве перед Ее образом и явился прочной основой его духовной жизни.
Послушник Симеон продолжал подвиг бдения, поста и сердечной молитвы, но не покидала его и духовная борьба с новыми искушениями - тщеславием и гордостью. Они, не давая душе возможности "вступить на путь веры", то возносили Симеона "на Небо", вызывая в нем чувство якобы собственной непогрешимости "Ты теперь святой", то низвергали долу, казалось, уже в вечную гибель, говоря ему: "Ты не спасешься". Диавольские нападения все возрастали, привнося чувство богооставленности, доводя Симеона до отчаяния. И когда он посчитал, что "Бога умолить возможно". Господь непостижимо явился послушнику во время вечерни в храме пророка Божия Илии и духом ввел его в Небесную обитель. В тот момент, по свидетельству старца, он всем своим существом почувствовал, как благодать "мученичества" наполнила его и он познал Господа Духом Святым. С тех пор все происходящее в мире он рассматривал лишь в соотношении с опытом души, познавшей своего Творца. "Иное дело веровать в Бога, - говорил он, - и иное знать Бога".
Явление Господа Иисуса Христа принесло послушнику радость Пасхи, Воскресения, ощущение перехода от мрака духовной смерти к неизъяснимому свету жизни. Однажды познав Духом Святым Божественную любовь, он начинает несравненно глубже и острее переживать потерю благодати: "Кто потерял ее, тот неутомимо день и ночь ищет ее и влечется к ней. Она теряется нами за гордость и тщеславие, за неприязнь к брату, за осуждение брата, за зависть, она оставляет нас за блудную мысль, за пристрастие к земным вещам, за все сие уходит благодать, и опустошенная и унылая душа скучает тогда о Боге, как скучал отец наш Адам по изгнании из рая".
Старец Силуан часто вспоминает иноческое служение преподобного Серафима Саровского, чудотворца, душа которого, познав Господа, неудержимо стремилась к новым подвигам ради стяжания благодати. "Познавшая Бога душа, - запишет преподобный Силуан позднее, - ничем не может удовлетвориться на земле, но все стремится ко Господу и кричит, как малое дитя, потерявшее мать: скучает душа моя по Тебе и слезно ищу Тебя".
Как обретается и удерживается благодать, почему и за что оставляет она душу верующего человека, - эти вопросы становятся важнейшими в жизни подвижника.
Постоянно пребывая в подвиге, он воздерживался во всем и от всего, что могло бы мешать стяжанию благодати: спал мало, урывками, до двух часов в сутки, сидя на табурете, не делал послаблений в посте и ограничивал себя в еде, советуя обращавшимся к нему "кушать столько, чтобы после принятия пищи хотелось молиться"; отсекал свою волю, считая, что это приносит "пользу большую" для души. Она тоскует, молится, плачет, пребывая в борьбе, чтобы удержать благодать, но Божественный свет, если и возвращается, то ненадолго, а затем, как прежде, снова оставляет послушника. "За то страдаем мы, - пояснял старец, - что не имеем смирения. В смиренной душе живет Дух Святой, и Он дает душе свободу, мир, любовь, блаженство". Стяжать смиренный дух "это великая наука, которую скоро не одолеешь".
Прошло 15 лет со дня явления преподобному Господа. Его ум вновь омрачается диавольскими нападениями и потерей мира души. Со временем эти страдания усиливаются мучительными борениями с бесами, по ночам отрывавшими его от непрестанной внутренней молитвы. О том, какую душевную боль ему пришлось претерпеть при этом, подвижник говорил так впоследствии: "Если бы Господь не дал мне вначале познать, как много Он любит человека, то я и одной такой ночи не вынес бы, а их у меня было множество".
В одну из таких ночей, когда, несмотря на все старания, молитва не приходила к преподобному, он с сокрушением в сердце воззвал: "Господи. Ты видишь, что я хочу молиться Тебе чистым умом, но бесы не дают мне. Научи меня, что должен я делать, чтобы они не мешали мне?" "Гордые всегда так страдают от бесов", - был ему ответ. "Господи, научи меня, что должен я делать, чтобы смирилась моя душа?" И снова в сердце прозвучал ответа Бога: "Держи ум твой во аде и не отчаивайся". По словам старца. Господь пожалел его и Сам научил, каким образом душа должна смиряться и становиться неприступной для врагов: при приближении греховных помыслов она признает себя достойной вечной муки и нисходит во ад, чтобы силою адского пламени выжечь в себе действие всякой страсти и с чистой молитвой обратиться к Господу, уповая на спасительное действие любви Христовой и тем самым избегая отчаяния. "И этим,-говорил преподобный, - побеждаются враги, а когда я умом выхожу из огня, то помыслы снова приобретают силу". Эта способность возобновлять в себе подлинное переживание адских страданий ради очищения души от страстей с тех пор не покидала его".
Дарованное Господом откровение явилось для монаха Силуана не только чрезвычайно важным практическим указанием, но и положило начало новому этапу в его духовной жизни. Постепенно в молитве подвижника начинает преобладать скорбь о мире, не ведающем Бога. Как объяснял старец, люди забыли Господа, сотворившего их, и ищут своей свободы, не понимая, что вне истинного Источника жизни ее нет и быть не может. Свобода только в Господе, Который по милости Своей дает прибегающим к Нему благодать Святого Духа. В Нем, Святом Духе, в Его познании содержится освобождение от рабства греха и страха смерти.
Он учит любви Важней и дает душе силу жалеть даже идущих греховным путем. "Где нет любви к врагам и грешникам, там нет Духа Господня". (Речь идет о врагах веры Христовой. Сам старец делил людей не на врагов и друзей, а на познавших Бога и не познавших Его.)
Преподобный Силуан Афонский
Подлинно по-христиански спасти ближнего можно только любовью. В любви ко всем людям преподобный видел уподобление Господу Иисусу Христу, который "руки распростер на Кресте", чтобы всех собрать. Любовь Христова не может претерпеть ничьей гибели и в своей заботе о спасении всех объемлет не только мир ныне живущих на земле, но и уже умерших и сошедших в самый ад. И если ликует и радуется душа при спасении людей, то столь же сильно планет и молится она, видя обратное - их гибель.
"Молиться за людей - это кровь проливать", - говорил преподобный. И он жил страданиями всего мира, забывая самого себя, и не было конца его молитве, призывавшей все народы Земли познать Господа Духом Святым. По глубокому убеждению старца, если бы это совершилось и люди, оставив свои увлечения, всей душой устремились бы к Богу, то изменилось бы лицо Земли и судьбы всех людей и весь мир преобразились бы "в один час".
Вся жизнь его была сердечной молитвой "до великих слез", исключительно высоким подвигом любви к Господу. "Мир стоит молитвою, - утверждал преподобный, - а когда ослабнет молитва, тогда мир погибнет". В этой молитвенной устремленности он достиг такого внутреннего состояния, при котором провидел происходящее и прозревал будущее человека, открывая глубокие тайны его души и призывая всех вступить на путь спасительного покаяния. Непрестанная молитва не оставляла подвижника до последнего часа его земных странствий.
11/24 сентября 1938 года старец схимонах Силуан мирно скончался. Он явил своей подвижнической жизнью пример кротости, смирения и любви к ближним.
Спустя пятьдесят лет, в год празднования 1000-летия Крещения Руси, Священный Синод Константинопольской Православной Церкви причислил блаженного старца к лику святых.
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II имя преподобного Силуана Афонского внесено в месяцеслов Русской Православной Церкви под 11/24 сентября. Однако задолго до официальной канонизации для поклонения честной главе преподобного, покоящейся в Покровском храме святогорской Пантелеимоновой обители, приезжало немало паломников с верой в его молитвенное предстательство перед Господом.
Врачуют души верующих и писания подвижника о сущности христианской жизни и монашеского делания, переведенные на многие языки и получившие большую известность за глубокую духовность и мудрость содержащегося в них слова. Его слово - простое и доброе, но чтобы следовать ему, необходимо вступить на путь самоотречения и всецелого послушания воле Божией, каким прошел и сам святой старец. Будучи нашим современником, сыном Российской земли и Церкви Русской, он свидетельствовал о спасительности евангельской истины, преподанной всем нам Господом нашим Иисусом Христом, о высоком значении учения Православной Церкви, подтверждая тем самым, что в мире преходящих ценностей неизменными и подлинно ценными для всех времен являются лишь нравственные, духовные основания жизни человека.
Цитировано по: Акафисты, молитвы и тропари по месяцам и дням с приложением краткого описания житий святых: Сентябрь. - Тернополь, 2004. - С. 190-195.
- епископ Александр МилеантПоучения преподобного Силуана Афонского:
- "Старец Силуан Афонский" (житие и поучения) - архимандрит Софроний Сахаров
Годы жизни и дата памяти
Преподобный Силуан (в миру – Семен) родился в России в 1866 году в селе Товское Томбовской губернии. Скончался на Афоне в 1938 году. День его смерти (11 сентября по старому стилю и 24-е по новому) отмечается Церковью как день памяти.
Один из самых почитаемых святых XX века
Преподобный Силуан не был мучеником, и нам неизвестно, чтобы он творил чудеса и исцелял приходящих к нему больных. У него не было многотысячной паствы, как, например, у недавно прославленного преподобного Порфирия Кавсокаливитского, и он не оставил после себя многотомного собрания сочинений. Силуан Афонский, может быть, вообще оказался известен лишь благодаря своему ученику архимандриту Софронию (Сахарову), который написал о нем книгу. Однако он один из самых известных святых XX века.
Почему? Его путь – ориентир и добрая наука современному человеку в том, что спасение происходит не через внешнее делание, но через смирение. Его жизнь – пример того, как Господь выбирает Себе не мудрых мира сего, а простых. Полуграмотный молодой человек из России, он всю жизнь мечтал о монашестве, сам добрался до Афона, а на Святой Горе стяжал такой силы благодать, любовь ко Христу и смирение, что даже при его жизни находились те, кто говорил: вот он, истинный святой.
Был искушаем еще до ухода в монастырь
Как таковых фактов о жизни преподобного Силуана практически нет. Из его жизнеописания можно составить лишь общее представление о святом. Например, отец, хотя и воспитал сына в любви к Богу (да и сам являлся образцом христианского отношения к людям), однако попросил того сначала отслужить в армии и только потом, если захочет, оставить мир.
Для будущего подвижника это стало первой проверкой. Ревность к иноческой жизни стала угасать. Семен был молодой и красивый, к тому же из зажиточной семьи. И перед армией он «вкусил много из того, что принято называть грехом», и, казалось, даже забыл о своем желании.
Наставление Богородицы и молитвы святого праведного Иоанна Кронштадтского
Афонские монахи. Прп. Силуан - сидит крайний слева
По воспоминаниям самого преподобного, образумила его Пресвятая Богородица. Как-то раз в «тонком» сне ему почудилось, что он глотает змею, а проснувшись от омерзения, он услышал женский голос: «Ты проглотил змия во сне, и тебе противно; так и Мне нехорошо смотреть на то, что ты делаешь». Этот положило начало его раскаянию.
А окончательно утвердил Семена в желании новой жизни поход к святому праведному Иоанну Кронштадтскому. Он шел испросить благословение и молитв, чтобы мир не задержал его. Святого он не застал, но оставил записку и, как сказано в жизнеописании, «уже на следующий день почувствовал вокруг себя «адское пламя», которое с тех пор не переставало повсюду, где бы он ни находился».
И через неделю он отправился самостоятельно на Афон, где оказался в 1892 году в возрасте 26 лет.
Много лет был искушаем бесами
В начале духовного пути Господь открывается человеку, чтобы «направить», вдохновить и дать силы, а затем «отходит» на время, чтобы научить его идти самостоятельно. И то, и другое было пережито Силуаном с особой глубиной и остротой.
Согласно житию, в самом начале иноческой жизни он сподобился благодати такой силы, которая для иных опытных монахов была неведома. А затем на несколько лет был низвергнут в такую пучину уныния и богооставленности, что доходил в этих состояниях до полного отчаяния. Сам Силуан объяснял происходившее не столько «духовными законами», сколько собственным тщеславием, которое по неопытности не сумел отследить.
Много лет Господь попускал ему быть подвреженным нападкам бесов. Это выражалось и в тяжелых моральных состояниях: бесы то пытались вознести Силуана, внушая помысел, что он уже стал святым, то повергали в пучину отчаяния, говоря, что со своими грехами он никогда не спасется.
Они являлись ему и физически, и даже в виде «чудесных явлений»: однажды келия его вся наполнилась дивным светом, но потом этот свет стал такой силы, что преподобный мог видеть все свои внутренности.
Сподобился видеть Христа
Силуан Афонский
Проведя в таком состоянии многие годы, он дошел почти до полного изнеможения, пока чудесным образом не был спасен Тем, Кому отдал свое тело и жизнь.
Лучше всего об этом моменте рассказано в книге «Старец Силуан» архимандрита Софрония (Сахарова) в самом ее начале. Мы процитируем этот отрывок:
«Он долго молился с неудержимым плачем: «Помилуй меня», –
но не слушал его Бог. Прошло много месяцев такой молитвы, и силы души его истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул: «Ты не умолим!» И, когда с этими словами в его изнемогшей от отчаяния душе что-то надорвалось, он вдруг на мгновение увидел живого Христа; огонь исполнил сердце его и все тело с такой силой, что, если бы видение продлилось еще мгновение, он умер бы. После он уже никогда не мог забыть невыразимо кроткий, беспредельно любящий, радостный, непостижимого мира исполненный взгляд Христа, и последующие долгие годы своей жизни неустанно свидетельствовал, что Бог есть любовь, любовь безмерная, непостижимая».
Имел самое суетливое послушение в монастыре
Опыт преподобного Силуана должен вдохновлять еще и по той причине, что преподобный умел хранить в себе непрестанную молитву, несмотря на то что жил в одном из самых многочисленных монастырей Афона (русском, Пантелеимоновом) и выполнял одно из самых « немонашеских» суетливых послушаний – эконома, то есть отвечал за все работы, которые производятся в монастыре мирскими людьми или с мирским связаны: в частности, следил за бригадой строителей. Несовместимые, казалось бы, с исихазмом вещи…
Архимандрит Софроний (Сахаров) - его ученик
Архимандрит Софроний Сахаров
Как уже говорилось, известен преподобный Силуан стал во многом благодаря его ученику архимандриту Софронию (Сахарову), который был на 30 лет его младше. Тот тоже имел русские корни, жил много лет на Афоне и там зародилась его духовная связь со старцем. Позже Софроний покинул Святую Гору и жил в Великобритании, где основал мужской монастырь с самым строгим уставом. Впрочем, нам он известен больше своими книгами, в которых описывает свое видение христианского опыта. В описаниях духовной борьбы и различных переживаний архимандрит Софроний вплотную подошел к той грани, за которой слова исчезают, при том, что сам слог остается достаточно простым.
А написанная им книга « Старец Силуан» , может быть, главная православная книга XX века. С одной стороны, в ней во всей полноте раскрывается внешний и внутренний мир преподобного. А с другой, житие старца стало поводом рассказать о духовной брани христианина. Борьба со страстями, борьба с помыслами, смирение, покаяние, любовь, созерцание Нетварного Света. Архимандрит Софроний в этой книге совершил удивительное путешествие по внутреннему миру человека.
Оставил после себя записки
Одно из негласных правил Афона – не говорить о человеке как о святом, пока тот жив. Когда об этом правиле вспоминают, то чаще имеют в виду ситуацию, когда все уже признали монаха святым, но смиренно молчат. Преподобного Силуана это правило касалось иным образом: большинство братии не смогло при жизни разглядеть в нем святого. Силуан, по их мнению, был слишком прост и лишен видимой утонченности, чтобы казаться избранным.
Говорят, многие из братии поверили, что это был великий подвижник лишь после его смерти, когда были обнаружены его личные записи. Преподобный писал их для себя изредка, время от времени.
Удивительно само по себе, что написаны они человеком, который получил два класса образования и учил грамоту по Священному Писанию и житиям. Однако, в первую очередь, эти короткие тексты поражают своей глубиной и искренностью. Они без конца переиздаются на разных языках. Их лейтмотив: покаяние, любовь к Богу и Божия Любовь к человеку.
Вот, посмотрите:
« Любовь не зависит от времени и всегда имеет силу. И, когда душа познает любовь Божию, тогда она ясно чувствует, что Господь нам Отец, самый родной, самый близкий, самый дорогой, самый лучший, и нет большего счастья, как любить Бога всем умом и сердцем, всей душой, как заповедал Господь, и ближнего, как самого себя. И когда эта любовь есть в душе, тогда все радует душу, а когда она теряется, то человек не обретает покоя, и смущается, и обвиняет других в том, будто они его обидели, и не понимает, что сам виноват, – потерял любовь к Богу и осудил или возненавидел брата» .
« Кто любит Господа, тот всегда Его помнит, а память Божия рождает молитву. Если не будешь помнить Господа, то и молиться не будешь, а без молитвы душа не пребудет в любви Божией, ибо чрез молитву приходит благодать Святого Духа» .
« Предадимся на волю Божию и тогда увидим Промысл Божий, и даст нам Господь то, чего не ждем» .
Его самое известное поучение
Как и преподобный Серафим Саровский, он специально не размышлял и не формулировал никакого « своего» учения, но все равно остался в памяти Церкви как монах, создавший свое учение. Его можно свести к одной единственной фразе-вразумлению, которое Силуан сам же получил во время очередного периода бесовских искушений: « Держи свой ум во аде и не отчаивайся» .
Лишь осознавая себя достойными ада и осознавая, насколько греховна по своей сути природа человеческая (и не теряя при это упования и любви к Богу), – лишь так мы выжигаем в себе страсти. « И только так, – заключал преподобный, – побеждаются враги. А когда я умом выхожу из этого огня, то помыслы снова приобретают силу»…
Был прославлен в 1988 году
В год празднования 1000-летия Крещения Руси Священный Синод Константинопольской Православной Церкви причислил блаженного старца к лику святых. А по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II имя преподобного Силуана Афонского внесено в месяцеслов Русской Православной Церкви.
Тропарь преподобного Силуана Афонского
глас 2
Серафимския любве ко Господу пламенный ревнителю
и Иеремии, о народе плачущему,
усердный подражателю,
всеблаженне отче Силуане,
ты бо зову Матере Господа Сил внемляй,
змия греховнаго мужемудренно изрыгнул еси
и в Гору Афонскую от суеты мира удалился еси,/ идеже в трудех и молитвах со слезами
благодать Святаго Духа обильно стяжав,
еюже сердца наша воспламени
и с тобою умильно взывати укрепи:
Господи мой, Жизне моя и Радосте Святая,
спаси мир и нас от всяких лютых.
Кондак преподобного Силуана Афонского
глас 2
Смиренномудрия исповедниче предивный
и человеколюбия Духом Святым согреваемая доброто,
Богу возлюбленне Силуане,
о подвизе твоем Церковь Российская радуется,
иноцы же Горы Афонския и вси христианстии людие,
веселящеся, сыновнею любовию к Богу устремляются.
Его же моли о нас, равноангельне боговедче,
во еже спастися нам, в горении любве тебе подражающим.
Жил на свете человек по имени Силуан Афонский. Он ежедневно и отчаянно молился, прося Бога его помиловать. Но его молитвы оставались без ответа. Прошло несколько месяцев, и силы его истощились. Силуан отчаялся и крикнул в небеса: «Ты неумолим». С этими словами в его душе словно что-то надломилось. На мгновение он увидел перед собой живого Христа. Его сердце и тело заполнил огонь - с такой силой, что, если бы видение продлилось ещё пару секунд, монах бы просто умер. Всю свою жизнь Силуан помнил невыразимо кроткий, радостный, беспредельно любящий взгляд Иисуса и рассказывал окружающим о том, что Бог - это непостижимая и безмерная любовь. Об этом святом мы и поговорим в данной статье.
Детство
Силуан Афонский (настоящее имя - Семён Антонов) родился в Тамбовской губернии в 1866 году. Впервые о Боге мальчик услышал в четыре года. Как-то его отец, любивший принимать у себя гостей и расспрашивать их о чём-нибудь интересном, пригласил в дом книгоношу. Во время трапезы завязалась «горячая» беседа о существовании Бога, а маленький Семён сидел рядом и внимательно слушал. Книгоноша убеждал отца, что Господа не существует. Особенно мальчику запомнились его слова: «Где же он, Бог?» Семён сказал тогда отцу: «Ты учишь меня молитвам, а этот человек отрицает существование Господа». На что тот ответил: «Не слушай его. Я думал, он умный, а оказалось, наоборот». Но ответ отца заронил в душе мальчика сомнения.
Молодые годы
Прошло пятнадцать лет. Семён вырос и устроился столяром в имение князя Трубецкого. Там же работала кухарка, регулярно ходившая молиться на могилу Иоанна Сезеневского. Она всегда рассказывала о жизни затворника и о происходивших на его могиле чудесах. Некоторые из присутствовавших работников подтверждали эти истории и тоже считали Иоанна святым. После услышанного будущий преподобный Силуан Афонский отчётливо ощутил присутствие Всевышнего, и сердце его загорелось любовью к Господу.
С этого дня Семён начал много молиться. Его душа и характер менялись, пробуждая в юноше влечение к монашеству. У князя были очень красивые дочери, но он смотрел на них как на сестёр, а не как на женщин. В то время Семён даже просил отца отправить его в Киево-Печёрскую Лавру. Тот разрешил, но только после того, как юноша закончит военную службу.
Необыкновенная сила
Старец Силуан Афонский обладал в молодости огромной физической силой. Однажды один из постояльцев князя собрался Но в ночь ударили сильные морозы, и все её копыта были во льду, а отбить его она не давала. Семён крепко обхватил рукой лошадиную шею и сказал мужику: «Отбивай». Животное даже не могло пошелохнуться. Постоялец сбил лёд с копыт, запряг лошадь и уехал.
Также Семён мог голыми руками взять чан с кипящими щами и перенести его на стол. Ударом кулака юноша перебивал толстую доску. В жару и холод поднимал и носил тяжести на протяжении нескольких часов без отдыха. Кстати, ел и пил он так же, как работал. Однажды после сытного мясного обеда на Пасху, когда все разошлись по домам, мать предложила Семёну яичницу. Он не отказался и с удовольствием съел глазунью, в которой, как поговаривают, было не меньше полусотни яиц. То же самое с выпивкой. На праздники в трактире Семён мог легко выпить два с половиной литра водки и даже не захмелеть.
Первый большой грех
Сила юноши, пригодившаяся ему в дальнейшем для совершения подвигов, стала причиной первого большого греха, который Силуан Афонский долго отмаливал.
В один из праздников, когда все жители деревни были на улице, Семён гулял с товарищами и играл на гармошке. Навстречу им шли два брата, работающие в селе сапожниками. Старший был огромного роста и силы, да к тому же любил поскандалить. Он начал забирать у Семёна гармошку. Тот передал её своему товарищу, а к сапожнику обратился с просьбой угомониться и идти своей дорогой. Это не помогло. Пудовый кулак полетел в сторону Семёна.
Вот как этот случай вспоминал сам святой Силуан Афонский: «Сначала я хотел уступить, но потом мне стало стыдно, что жители будут надо мной смеяться. Поэтому я нанёс сильный удар ему в грудь. Сапожник отлетел на несколько метров, а из его рта хлынула кровь и пена. Я думал, что убил его. Слава Богу, всё обошлось. Около получаса его откачивали, поливая холодной водой. Потом с трудом подняли и отвели домой. Окончательно он выздоровел только через два месяца. После мне пришлось быть очень осторожным, ведь два брата постоянно подкарауливали на улице с ножами и дубинками. Но Господь уберёг меня».
Первое видение
Молодая жизнь Семёна «кипела». Он уже забыл о желании служить Богу и просто нецеломудренно проводил время. После очередной попойки с друзьями он задремал и во сне увидел, как змея вползла к нему внутрь через рот. Ощутив сильнейшее омерзение, Семён проснулся и услышал слова: «Ведь тебе противно от увиденного? Также и мне неприятно наблюдать за тем, что ты делаешь со своей жизнью».
Рядом никого не было, но голос, произнёсший эти слова, был необычайно приятным и потрясающим. Силуан Афонский был убеждён, что с ним говорила сама Богородица. До конца своих дней он благодарил её за наставление на истинный путь. Семёну стало стыдно за свою прошлую жизнь, и он укрепился в желании служить Богу после окончания военной службы. В нём проснулось чувство греха, что полностью поменяло его отношения ко всему окружающему.
Военная служба
Служить Семёна отправили в Петербург, в лейб-гвардию. В армии его любили, так как он был хорошим, спокойным и исполнительным солдатом. Однажды он вместе с тремя товарищами пошёл в город, чтобы отметить праздник в трактире. Все пили и общались, а Семён сидел и молчал. Один из солдат его спросил: «Почему ты молчишь? О чём задумался?» Он ответил: «Вот мы сидим, веселимся, а на Афоне сейчас молятся!»
На протяжении всей своей службы в армии Семён постоянно думал об этой Святой Горе и даже посылал туда получаемое жалование. Как-то он отправился в ближайшее село для перевода денег. На обратном пути ему встретилась которая хотела наброситься на него. Скованный страхом, Семён лишь произнёс: «Господи, помилуй!» Собака как будто наткнулась на невидимую преграду и побежала в село, где нанесла вред скоту и людям. После этого случая он ещё больше укрепился в желании служить Господу. Когда служба закончилась, Семён приехал домой, собрал вещи и отправился в монастырь.
Приезд на Святую Гору
Силуан Афонский, поучение которого актуально и по сей день, приехал на Святую Гору в 1892 году. Свою новую подвижническую жизнь он начал в русском монастыре
По афонским обычаям, новый послушник должен был на протяжении нескольких дней находиться в полном покое, вспоминая собственные грехи. Затем изложить их в письменной форме и покаяться духовнику. Грехи Силуана были отпущены, и началось его служение Господу: молитвы в келье, длительные богослужения в храме, бдения, посты, причащения, исповеди, труд, чтение, послушание... Со временем он выучил Иисусову молитву по чёткам. В монастыре его все любили и регулярно хвалили за хороший характер и исправную работу.
Монашеские подвиги
За годы служения Богу на Святой Горе преподобный совершил много аскетичных подвигов, которые большинству покажутся невозможными. Сон монаха был прерывчатым - он спал несколько раз в сутки по 15-20 минут, причём делал это на табуретке. Кровати у него не было вовсе. Молитва Силуана Афонского длилась всю ночь. Днём монах трудился, как рабочий. Придерживался внутреннего послушания, отсекая собственную волю. Был воздержан в движениях, беседах и пище. В общем, он являл собою образец для подражания.
Заключение
Силуан Афонский, житие которого было описано в этой статье, до конца жизни спал буквально считанные минуты. И это несмотря на болезни и тающие силы. Тем самым у него освобождалось много времени для молитвы. Особенно усиленно он делал это ночью, до утрени. В сентябре 1938 года монах мирно скончался. Своей жизнью преподобный Силуан Афонский явил пример смирения, кротости и любви к ближним. Спустя пятьдесят лет со дня его смерти старца причислили к лику святых.