Михаил УЛЬЯНОВ Киношный маршал Жуков был женат один раз и, как говорится, навсегда. В свою жену – его однокурсницу по Театральному училищу имени Щукина – он влюбился еще в студенчестве. Но Алла тогда была несвободна – была женой знаменитого актера Николая Крючкова, с

Михаил ТАЛЬ Повсеместно звали его просто Мишей и понимали, о ком речь. Его любили, разве не в этом счастье? На шахматной доске он был непримиримым, а в жизни казалось бы, безобидным человеком. Но одновременно был умен и ироничен.Шахматы были его страстью, вернее, не шахматы

Михаил Горховер Давайте начнем с самых простых вопросов. Во что играли в московских дворах во времена вашего детства?Я могу совершенно точно сказать, во что мы тогда играли. «Казаки-разбойники», «догонялочки», а позже «пристеночка», «расшибец», где надо было бросить

Таль Когда-то я играл с Талем. В футбол. Было это в 1972 году, на пляже, в крохотном эстонском городке Вильянди, где проходил очередной мемориал Ильмара Рауда. Хотя я был (и остаюсь) человеком хилым, но когда он на меня бежал с мячом, я испугался - за него. Тоненькие ручки,

Арни Арнольд Алоис Шварценеггер (Arnold Alois Schwarzenegger) (30 июля 1947, Таль, Австрия) «Я давно задумывался о карье ре актера. Я знал, что раньше люди оказывались в к ино из-за строения своего тела. Вопрос был в том, как повторить их успех. Для фильмов про Геракла сейчас не самое удачное

Михаил Михаил прибыл в Палестину в возрасте тринадцати лет с сестрой Юдит пятнадцати лет и братом Хаимом шести лет. Их отец Исраэль Богомольный умер после операции в одесской больнице. Родственник по имени Менис Тейфель занимался переправкой этих трех сирот к брату

Михаил Жванецкий и Михаил Задорнов Описанная выше история явно придумана. Кем – не знаю, не исключено, что и мною.Михал Михалыч и Михал Николаич – персонажи далеко не чеховские, ссориться у них резона не возникает, а вот попыхать завистью друг к другу они, каждый

ПОМНИМ

НЕ ЧОКАЯСЬ

«Шахматный Паганини», «демон», «вихрь из Советского Союза», «пират шахматной доски», «волшебник из Риги», «великий актер шахматной сцены»… Из двух десятков подобных эпитетов, полученных восьмым чемпионом мира по шахматам Михаилом Талем от своих восторженных поклонников и журналистов, «ферзь всяческая» (фигура с неограниченными возможностями, имеющая в запасе ход конем, как утверждает толковый словарь Даля) показался мне самым оригинальным и наиболее точно характеризующим многогранную личность Таля.

Ему было дозволено все. По Достоевскому, это большой грех, но только не для Таля. «Миша, ты же понимаешь, что так не бывает», - говорили ему друзья в ответ на его очередную жертву в пространстве из черно-белых клеток. «Я знаю, но мне так хочется!..» «Есть у меня одна склонность, слабость, называйте, как хотите: люблю парадоксальные решения, - признался сам Таль в интервью «Советскому спорту» в июне 1987 года. - Чтобы катет был длиннее гипотенузы, а дважды два равнялось пяти».

28 июня 1992 года в три часа пополудни в 15-й городской больнице Москвы на 56-м году жизни умер великий шахматист столетия, «Моцарт шахматного искусства», восьмой чемпион мира Михаил Таль. Казалось, любимые шахматы всегда спасут этого человека, пережившего за свою жизнь 12 сложнейших операций, от ухода туда, где настоящее, прошлое и будущее сливаются в одну реку. Но на этот раз чуда не произошло. «Профузное кровотечение. Варикоз вен пищевода» - с таким медицинским диагнозом не живут даже волшебники… КАВАЛЕРИЙСКИЙ НАСКОК С ГИПНОЗОМ

Появление Михаила Таля в больших шахматах, пришедшееся на конец 50-х – начало 60-х годов, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Доселе мало кому известный «гусар из Риги» сумел лихим кавалерийским наскоком сокрушить всех признанных шахматных авторитетов и в 23 года стать самым молодым чемпионом мира, что называется, с первого захода и на одном дыхании. Это было настолько неправдоподобно, что многие всерьез заговорили о гипнотических способностях Таля и космическом происхождении его комбинаций с фантастическими жертвами фигур, как будто оживающих под рукой гениального «полководца». А почти мистическая история рождения Таля, непонятно каким образом ставшая известной всем, родила еще одну «разгадку» его феноменальных побед…

«ШТУЧНЫЕ ЛЮДИ» - «ШТУЧНЫЕ» ОТНОШЕНИЯ

Первая жена восьмого чемпиона мира драматическая актриса и эстрадная певица Салли (Суламифь) Ландау в своей книге «Элегия Михаила Таля» утверждает, что с первого же появления в доме Талей поняла: «Здесь живут «штучные люди», отношения между которыми не укладываются в рамки социалистического общежития». Думаю, что факт действительно «штучных семейных отношений», исповедуемых в доме Талей, вряд ли станут оспаривать и приверженцы «капиталистического общежития», поскольку зачатие Миши, с точки зрения христианских канонов, было порочным. У него было два отца: кровный – Роберт и муж его мамы Иды Григорьевны, отец старшего брата Якова - известный в Риге врач Нехемия Таль. И это был не банальный любовный треугольник с тайными свиданиями и сценами ревности, а, наверное, единственный в их понимании выход из ситуации, определенной вирусной инфекцией, приведшей Нехемию к неизлечимой импотенции. Миша знал, что своим появлением на свет обязан жившему в их доме Роберту, тем не менее своим отцом всегда считал Нехемию, которого любил безгранично. И для Роберта Миша был сыном доктора Таля.

За два месяца до рождения Михаила Нехемьевича сказочная мышка-норушка, обитавшая на Рижском взморье, едва не разбила хвостиком золотое яичко, из которого должен был появиться шахматный гений. А если серьезно, сама Ида Григорьевна рассказывала об огромной крысе, которая напугала ее так, что она, будучи на седьмом месяце беременности, потеряла от страха сознание. Опасения врачей о необратимых последствиях шока, слава богу, не оправдались: роды прошли благополучно. Но когда маме впервые принесли новорожденного, она снова, как тогда на Рижском взморье, от ужаса лишилась чувств, увидев скрюченную трехпалую ручку сына…

ЧЕРНО-БЕЛЫЙ ДИАГНОЗ

В полугодовалом возрасте Миша, согласно еще одному семейному преданию, едва не умер, подхватив сложнейшую форму менингита с непрекращающимися судорогами и температурой за 40. Вспоминая об этом, Салли Ландау пишет: «Врач сказал, что надежды почти нет, но при благоприятном исходе после таких заболеваний вырастают великие люди». Памятуя о том, что лучшим врачом Риги был, как утверждают знающие люди, Нехемия Таль, хочется спросить: уж не он ли был автором того черно-белого, как шахматная доска, диагноза? Но как бы там ни было, самое главное – Миша выжил и действительно стал сначала вундеркиндом, а потом гением. В три года он научился читать, в пять – перемножать в уме трехзначные числа и пересказывать наизусть страницы прочитанных книг. В семь лет слово в слово повторял лекции отца на медицинские темы, в двадцать семь мог без видимых усилий вспомнить полтора десятка ходов, встретившихся в какой-нибудь партии чемпионата страны 1939 года. В тридцать семь свободно комментировал шахматные партии на семи европейских языках…

Рассказывает журналист Ярослав Голованов:

Сидели однажды с Мишей в компании, выпивали. Мне попался в руки какой-то математический задачник, и я стал его вслух читать, смеялись над бассейнами, в которые втекает и вытекает вода. Прошло больше часа. Таль вдруг ни с того ни с сего говорит:

Что «24»?

В задачке, которую ты читал, ответ 24 тонны! Проверь.

Я проверил. Точно! Но задачку я читал более часа назад, и все это время Таль принимал активное участие в застолье, балагурил, я не видел, чтобы он хоть на минутку переключался на эту задачку.

ЧТО НАША ЖИЗНЬ? ИГРА…

Сама по себе попытка человека обыкновенного вторгнуться на территорию гения и тем более вместить ярчайшую жизнь Таля в две газетные страницы выглядит кощунственной. Прекрасно отдаю себе в этом отчет, но, как говорится, не я первый и, уверен, не последний.

С шахматами Миша Таль познакомился в семилетнем возрасте и с тех пор больше с ними не расставался, считая их своим миром, в котором он, по собственным словам, жил полной жизнью и выражал себя до конца. «Шахматам был необходим Таль, и он явился, огромный и яркий художник» - скажет через много лет еще один гений шахмат, двенадцатый чемпион мира Анатолий Карпов, которому, кстати, Михаил Нехемьевич помогал готовиться к матчам с Виктором Корчным и Робертом Фишером.

В 1953 году 17-летний студент второго (!) курса филологического факультета Рижского университета Таль (он окончил школу в 15 лет) стал чемпионом Латвии, в 21 – сильнейшим шахматистом Советского Союза. Фурор в шахматном мире произвел даже не итоговый результат 24-го чемпионата страны, а стиль игры его победителя, отличавшийся необычайным комбинационным блеском, полным искрометной фантазии, риска и романтики. Это был вызов тогдашним корифеям шахмат - Михаилу Ботвиннику и Василию Смыслову, исповедовавшим тягучую позиционную игру.

Победа на чемпионате СССР 1957 года стала для Таля той, образно говоря, взлетной полосой, с которой начался его стремительный полет на вершину мирового шахматного олимпа. В течение двух последующих лет «гусар из Риги» не проиграл практически ни одного турнира. Беспроигрышная марафонская серия из 28 туров, завершившаяся триумфом на турнире претендентов в Югославии, дала Талю право оспаривать титул чемпиона мира в матче с тогдашним владельцем короны Михаилом Ботвинником. И он воспользовался шансом, сыграв с моцартовской легкостью: впрочем, счет 12,5: 8,5 в его пользу говорит сам за себя.

Рассказывает журналист Лев Харитон:

Я хорошо помню тот матч, игравшийся в Москве в Театре имени Пушкина. Сотни любителей шахмат, не сумевшие попасть в зрительный зал, по огромной демонстрационной доске, установленной на Тверском бульваре, наблюдали за ходом матча. Никогда не забуду знаменитую шестую партию. Игравший черными Таль сразу же после выхода из дебюта пожертвовал, что называется, на ровном месте коня. Это был вызов Ботвиннику, всем последователям холодного расчета, пытавшимся загнать шахматы в прокрустово ложе безликих алгоритмов. Как ни в чем не бывало Таль прохаживался по сцене, а прославленный чемпион, побеждавший Ласкера, Капабланку и Алехина, столкнувшись с сюрпризом, тщетно пытался найти решение в своей «фирменной» позиции. Стрелка на часах Ботвинника неумолимо двигалась вперед, но он так и не находил ответа.

Что творилось в зале! Зрители вслух обсуждали позицию, раздавались крики «браво!». Наконец Ботвинник потребовал перенести шахматный столик за кулисы. Оба гроссмейстера покинули сцену, и зрители получили возможность шуметь в полную силу – как на боксерском поединке. Таль выиграл эту партию, и, несмотря на отчаянное сопротивление Ботвинника, шахматная корона перешла к рижанину, ставшему в то время самым молодым чемпионом мира.

«Претендент играл очень хитро. Он стремился, чтобы фигуры носились по всей доске. В этом случае все время приходилось считать варианты, а Таль в те годы делал это лучше всех…» - так спустя несколько лет объяснил свое неожиданное поражение сам Михаил Моисеевич.

«ВОЛГА» НА ВЫТЯНУТЫХ РУКАХ

Встреча восьмого чемпиона мира с его бесчисленными поклонниками на Рижском железнодорожном вокзале не поддается, по словам очевидцев, никакому описанию. Ее надо было видеть, а кадры кинохроники, на которых восторженная толпа несла на вытянутых руках автомобиль «Волга» с сидевшим в нем Талем, обошли весь мир. Это была вершина карьеры 23-летнего шахматиста, ставшего, кстати, в том же 60-м году отцом: 12 октября у них с Салли родился сын Гера. Казалось, Фортуна улыбалась Михаилу всей своей лучезарной улыбкой, и будущее виделось широкой открытой дорогой с ликующими на обочинах поклонниками, готовыми ради своего кумира на все. Но жизнь, говорят, сюжетна, а сюжеты, как известно, тяготеют ко всякого рода неожиданностям: дальнейшие события сложились так, что звезде по имени Таль, увы, пришлось опуститься на грешную землю…

КУЗНЕЦ СВОЕГО НЕСЧАСТЬЯ

Работавший в свое время в «Советском спорте» шахматный обозреватель Анатолий Мацукевич рассказывал мне, что часто навещавший Москву Таль обычно останавливался в гостинице «Спорт», по возможности в номере 1313. В ответ на недоумевающие вопросы отшучивался: «Мы сами кузнецы своего несчастья». Безусловно, Михаил Нехемьевич сам инициировал многие проблемы, возникшие в его жизни. В частности, так называемый спортивный режим был для него понятием весьма условным. Даже близких людей поражала неуемность Таля, человека отнюдь не богатырского сложения, в принятии спиртных напитков, в которых он, видимо, искал спасение.

Но справедливости ради надо сказать, что не все зависело от него самого. Трехпалая правая рука, так испугавшая в свое время Иду Григорьевну, выглядела не более чем природной меткой гения по сравнению с неизлечимой врожденной болезнью почек, мучившей его всю жизнь. «Я с первых наших встреч обратила внимание на то, что Миша пригоршнями поглощает какие-то лекарства. Вдруг побледнеет, сморщится – и горсть капсул в рот», - вспоминает Салли Ландау. По ее словам, едва ли не на следующий день после победы над Ботвинником у мужа начались дикие боли…

Сын Михаила Нехемьевича Герман (известный нынче врач, эмигрировавший в 90-м году в Израиль) до сих пор убежден, что матч-реванш Ботвиннику проиграл не отец, а его больная почка. Когда в конце концов было принято решение о ее удалении и Таль попал на операционный стол в одной из тбилисских больниц, опытнейшие врачи были поражены: почему этот человек до сих пор жив? «То, что они увидели, никак не могло называться почкой. Это было сплошное расплавленное некротическое месиво…» - рассказывает Герман Михайлович.

Однако сам Михаил Таль совершенно не выносил разговоров о своем здоровье и не раз обращался к коллегам-журналистам с просьбой не искать в нем причин своего поражения в матче-реванше. «Все разговоры о том, что к нему я готовился меньше, абсолютно несостоятельны. Я готовился очень серьезно, - заявил он в уже упомянутом выше интервью «Советскому спорту». – Тем не менее без ложного кокетства должен сказать, что меня абсолютно не интересовал арифметический итог матча: сохраню корону или нет. Во главе угла стояла Игра. Мне безумно интересно было играть с Ботвинником, болельщиком которого стал еще мальчишкой в 1945 году. Я был уже достаточно грамотным шахматистом, чтобы сознавать: Михаил Моисеевич понимает шахматы так, как никто. На голову выше меня. И только в «закрутке» мои шансы были лучше. Во время обоих матчей меня не покидало чувство, которое испытывает студент-второкурсник на экзамене перед профессором. Ни до, ни после матча такого со мной не бывало…»

О том, что Михаил Нехемьевич не лукавил, свидетельствует тот факт, что, будучи в 1961 году чемпионом мира, он не стал ссылаться на болезнь и настаивать на переносе матча, более того, согласился играть в Москве, на «поле претендента»…

БЛИЦ С БОЛЬЮ

Потом в его жизни было еще много громких побед на самых престижных турнирах, сотни ярчайших партий, достойных учебных пособий по шахматному искусству. В составе сборной СССР Таль становился победителем Всемирных олимпиад, в 52 года выиграл титул первого чемпиона мира по блицу, но вторично добраться до вершины олимпа так и не сумел. Тем не менее мечта оставалась жить в нем даже после того, как он, видимо, под влиянием болезней и не заладившейся семейной жизни, серьезно пристрастился к алкоголю. Более того, кое-кто и по сей день уверен, что Таль в эти годы не гнушался и наркотиков. Но это неправда: да, было привыкание к морфию в послеоперационный период, но было и мучительное отвыкание от него в изнурительной борьбе с нетерпимой, разрушающей болью. И пристрастие к коньяку вкупе с почти круглосуточным курением любимого «Кента» как раз было альтернативой морфию.

«ПОБОЧНЫЕ ВАРИАНТЫ»

Где-то прочитал, что жизнь Таля была вечной погоней за двумя дамами - славой и юбкой. Что касается славы, думаю, вряд ли, поскольку Михаил Нехемьевич самозабвенно любил шахматы, а не себя в шахматах. А вот насчет женского пола, судя по всему, чистая правда. И это было удивительно, поскольку, по словам красавицы Салли, она «в жизни не встречала другого такого человека, которому бы столь безразлична была собственная внешность. Приходилось даже отлавливать его для процедуры стрижки ногтей, насильно загонять в ванную».

«Однажды, - продолжает Салли, - Михаил признался, что у него весь день болят ноги. Я взглянула и расхохоталась: он был обут в два разных ботинка, и оба – с правой ноги…»

Тем не менее женщины Таля обожали, а уж когда он, как утверждает Салли, открывал рот, они «просто обезумевали». Его многочисленные романы, которые сам Таль называл «побочными вариантами, неожиданно возникшими в партии», привели в конце концов к распаду семьи – с Салли они расстались.

Потом в разные годы рядом с Талем были солистка ансамбля «Березка» Мира Кольцова, пианистка Белла Давидович, киноактриса, звезда советского кино Лариса Соболевская… Был даже брачный союз с юной грузинской поэтессой, очень недолгий, даже несмотря на то что его благословил тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Грузии Мжаванадзе.

И только после встречи со скромной машинисткой Ангелиной (Гелей), случившейся в один прекрасный день в рижском шахматном клубе, Таль нашел «вариант», который искал. Эта женщина (намного, кстати, моложе его), ставшая матерью его дочери Жанны и третьей женой, осталась с ним до конца его дней.

ИЗ ДОСЬЕ ГАЗЕТЫ «СОВЕТСКИЙ СПОРТ»

Таль Михаил Нехемьевич. Выдающийся советский шахматист. Родился 9 ноября 1936 года в Риге. Заслуженный мастер спорта (1960). Международный гроссмейстер (1957). «Даугава» (Рига). Восьмой чемпион мира (1960–1961). Восьмикратный победитель Всемирных шахматных олимпиад в составе сборной СССР (1958, 1960, 1962, 1966, 1972, 1974, 1980,1982), занимал, как правило, первые места на своей доске. Трижды показывал на олимпиадах абсолютно лучший результат, в частности в 1958 году набрал 13,5 очка из 15 возможных. Дважды (1970, 1984) участвовал в матчах сборных СССР и остального мира. Шестикратный чемпион Европы (1957, 1961, 1970, 1973, 1977, 1980). В течение почти четверти века (1962–1985) оставался в числе претендентов на шахматную корону. Четырехкратный чемпион СССР (1957,1958, 1967, 1972). Победитель около 40 крупных международных турниров. Трехкратный чемпион мира среди студентов в командном зачете. Победитель первого неофициального чемпионата мира по молниеносной игре (1988). Главный редактор журнала «Шахс» (1960 - 1970). Награжден орденами Дружбы народов (1961) и «Знак Почета» (1960).

ДОСЛОВНО

Гарри КАСПАРОВ, 13-й чемпион мира:

– Несмотря на суперкороткое пребывание на шахматном троне (тоже рекорд), Таль был одной из самых ярких звезд на шахматном небосклоне. Комбинации, жертвы, неисчерпаемый оптимизм - все это было отражением советского общества, облегченно вздохнувшего после ежовых рукавиц сталинизма.

Лев ХАРИТОН, журналист:

– Конечно, язык литературы или кино доступнее языка шахмат, но рискну выразить мысль, что в немых передвижениях пешек и фигур рижского «волшебника» чувствовался бунтарский дух, то стремление глотнуть хоть немного духовного кислорода, которое было характерно для начала 60-х годов. Симптоматично, что как только клапаны с чистым воздухом закрылись, на смену Талю пришли другие - и от шахмат повеяло машинной механикой.

ПОСТСКРИПТУМ

В начале 70-х годов, перед тем как Талю в Тбилиси удалили почку (в то время успех такой операции составлял 30 процентов), журнал «Шахматы в СССР» на всякий случай подготовил некролог. Когда все обошлось и Таль приехал в Москву, кто-то из редакции по простоте душевной показал ему этот текст.

– Я единственный человек, который читал свой некролог при жизни, – горько шутил потом по этому поводу Михаил Нехемьевич. – Кое-что там, кстати, пропустили, и я успел отредактировать…

Михаил ТАЛЬ – Лайош ПОРТИШ

6.

Михаил ТАЛЬ – Ганс Иоахим ХЕХТ
Варна, олимпиада 1962

7.

Василий СМЫСЛОВ – Михаил ТАЛЬ
Спартакиада народов СССР 1964

8.

Михаил ТАЛЬ – Бент ЛАРСЕН
Блед, матч претендентов 1965

Е. КИСЕЛЁВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы». Это программа «Наше всё» и я, её ведущий, Евгений Киселёв. Мы продолжаем наш проект, мы пишем историю нашей страны в 20 веке, начале 21 века. Мы идём по алфавиту, на каждую букву у нас несколько героев. Иногда три, иногда больше. На букву Т у нас пять героев. Троих мы выбрали в Интернете, и один из трех - восьмой чемпиона мира по шахматам Михаил Таль. И как всегда, в начале программы – портрет нашего героя.

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ЭПОХИ

Великий советский шахматист Михаил Таль не был классическим шахматным вундеркиндом, вроде знаменитого кубинца Хосе Рауля Капабланки, чемпиона мира 20-х годов прошлого века, который, как гласит легенда, научился играть в младенческом возрасте, просто наблюдая за игрой взрослых. Рижский школьник Миша Таль узнал, как расставляются на доске и как ходят белые и чёрные фигуры вскоре после войны. В 1946 году, когда ему было 10 лет. Позже, чем иные его сверстники. Но научившись, никому не оставил сомнения – шахматист из него выйдет гениальный. Через 3 года Таль играет за юношескую сборную Латвии. В 17 лет становится чемпионом республики среди взрослых, в 21 год выигрывает чемпионат СССР.

Сказать, что в то время шахматы в Советском Союзе были популярнее, чем сегодня в России, значит не сказать ничего. Шахматы были поистине всенародной игрой. Практически во всех школах были шахматные кружки. В газетах и на телевидение анализировали партии матчей на первенство мира. Миллионы людей были способны оценить стиль и красоту игры ведущих шахматистов.

Михаил Таль быстро стал фантастически популярен и знаменит, потому, что играл совершенно в другие шахматы, нежели большинство других советских гроссмейстеров. Которые в большей или меньшей степени подражали своему признанному лидеру чемпиону мира Михаилу Ботвиннику, которые исповедовал спокойную, расчетливую, рациональную и по своему скучную игру. Таль играл в «неправильные» шахматы – увлекательные, зрелищные, драматические, комбинационные. Он напоминал легендарного американцы Пола Морфии, неофициального чемпиона мира середины 19 века. И русского шахматиста-эмигранта Александра Алёхина, единственного в истории чемпиона мира, умершего непобеждённым.

Таль жертвовал налево и направо лёгкие и тяжёлые фигуры, создавая на доске такие сложные позиции, что большинство его соперников во время игры просто не в состоянии были просчитать все возможные варианты и выбрать среди них единственно правильный. Они нервничали, ошибались и проигрывали. Потом, в кабинетной тиши, при анализе партий, особенно в последние годы, когда появились шахматные компьютеры, было доказано, что многие комбинации Таля, с жертвами пешек, коней, слонов, ладьей, ферзей, были некорректными и могли закончиться поражениями. Но в игре они приносили Талю одну победу за другой.

Так случилось в 1960 году, когда в неполные 24 года Таль встретился в матче за мировую корону с самим Ботвинником, разгромил его и стал самым молодым по тем временам чемпионом мира. Это был пик его карьеры. Потом в ней было ещё множество побед, но шахматным королём Таль пробыл совсем недолго. Всего через год, в 1961 году он с треском проиграл Ботвиннику в матче-реванше. Почти до самой смерти Таль оставался в первой десятке рейтинга сильнейших игроков планеты. Но снова стать самым первым ему не удалось.

Подводило с детства слабое здоровье, мешала привычка при этом жить широко. Что называется на всю катушку, не зная удержу ни в игре, ни в любви, ни в виде, ни в веселье. Обаятельный, остроумный, широко образованный, покоритель женских сердец, душа шумных компаний, Таль в последние годы жизни тяжело болел и умер в 1992 году, когда ему было всего 56 лет.

Е. КИСЕЛЁВ: А теперь я хочу представить гостя нашей сегодняшней передачи. Здесь в студии. Напротив меня, тринадцатый чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров.

Г. КАСПАРОВ: Добрый день.

Е. КИСЕЛЁВ: Спасибо, что согласились принять участие в нашей передаче. Первый вопрос, который я хотел Вам задать. Вы сами с Талем были знакомы?

Г. КАСПАРОВ: Был знаком. Играл с ним.

Е. КИСЕЛЁВ: А счёт какой был в ваших партиях?

Г. КАСПАРОВ: Мы сыграли несколько партий, большинство было ничьих, одну я выиграл. В классические шахматы мы играли. В быстрые, в блиц – там счёт был равный. Но для меня главные впечатления партии с Талем – это сеансовая партия, март 1074 года, такая была форма соревнований в СССР – Дворцы пионеров с гроссмейстерами. Наша команда, которая попала в финал, играла с Ригой. И сеанс нам давал Таль. И вот это рукопожатие… Мне еще не исполнилось 11 лет, а напротив был сам Таль. Для меня это был такой шок, который не позволил мне нормально сыграть партию. Я её быстро проиграл. Но эти ощущения сохранились на всю жизнь. Дальше мы играли в 1978 году, первенство СССР, впервые сыграли серьёзную партию. Потом был у нас блиц- матч, по окончании мы сыграли 14 партий, счет был 7:7. Я недавно смотрел эти партии. И много встречались потом. Были личные отношения очень хорошие.

Я работал немножко с Талем. Где-то с 1980 году он приезжал в Баку, мы сыграли пару тренировочных партий, и до последних дней Таля, какой-то шахматный контакт не прекращался, в Москве был блиц-турнир за месяц до смерти Таля. Он выглядел уже кошмарно. Но Таль остался Талем. В этом блиц-турнире я проиграл единственную партию именно Талю. Потом отыгрался во втором круге, но сам факт, что до самого конца он сохранял это видение партий. Это был единственный человек на моей жизни, который варианты не считал, он их видел.

Е. КИСЕЛЁВ: Объясните, как это?

Г. КАСПАРОВ: Мы считаем: он туда – я сюда. А Таль через толщу варианту знал, что где-то в районе восьмого хода будет так-то. Бывает, что люди видят математические формулы, они всю картинку могут себе представить. Обыкновенному человеку надо считать, прикидывать, а они видят все. Это бывает у великих музыкантов, великих ученых. Таль был абсолютно уникален. Его манера играть, она, конечно, была абсолютно неповторимой. И хотя я тоже достаточно быстро считал варианты, но это талевское проникновение было уникальным. Вообще, он был человеком, при котором другие ощущали собственную посредственность.

Он жил совершенно необычной жизнью, разбрасываясь. Не думая ни о чём. Он жил этим сегодняшним моментом, и эта огромная энергия распространялась вокруг. Энергия именно позитивная. Таль был одним из немногих людей, с которыми я сталкивался и был абсолютно позитивен, он был неконфликтен. Шахматы – довольно конфликтная игра, а он был не конфликтен.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, он был лёгкий человек.

Г. КАСПАРОВ: Это даже не столько лёгкость, сколько желание быть в нормальных отношениях с окружающим миром и что-то отдавать, не замыкаться в себе, а именно постараться изменить что-то к лучшему. Эта лёгкость в отношениях для шахматиста такого уровня была уникальна.

Е. КИСЕЛЁВ: Если сравнивать его с другими фигурами в истории шахмат. Что Вам прежде всего приходит на ум. Вот был Ботвинник. Ботвинник, кстати, не только Талю проигрывал. Он уступал звание чемпиона мира и Смыслову, сложил шахматную корону в матче с Петросяном. Но, тем не менее, конец 40-х, 50-е годы – это эпоха Ботвинника. Что меняется в шахматах с появлением Таля? Есть такая теория, что Таль – это часть оттепели.

Г. КАСПАРОВ: Мне вообще кажется, что чемпионы мира соответствовали духу эпохи своей. Это прослеживается с самых первых чемпионов мира, кстати, очень вписывается именно в биографию Ботвинника. На самом деле, доминация Ботвинника – это 30-е годы. Он был уже ведущим советским шахматистом, это поздравление советского правительства, это письмо Ботвинника Сталину, это специальные условия, которые создаются для первого советского шахматиста, который претендует на звание чемпиона мира, это 1936-1937 год.

Когда Ботвинник встречался с Талем, то за Ботвинником стояла 25-летняя эпоха. И стиль Ботвинника, очень важно, он соответствовал и духу эпохи, очень рациональный, холодный, научный, это попытка разбить шахматы на соответствующие квадратики и четко все проанализировать. Это был революционный прорыв в шахматах. Этот догматизм действовал. Смыслов отличался, но тоже играл в этой классической манере.

Е. КИСЕЛЁВ: А чем отличался Смыслов от Ботвинника?

Г. КАСПАРОВ: Смыслов был практиком. Ботвинник был исследователем. Василий Васильевич играл больше в интуитивные шахматы. Ботвинник хотел разобрать все нюансы. А Смыслов с таким потоком сознания шахматного шёл. Другое дело, что он в лучшие годы свои исповедовал простой принцип – я делаю 40 хороших ходов, и если мой соперник сделал столько же хороших ходов – то будет ничья.

То есть, качество ходов было удивительно высоким, но все-таки, это в сознании шахматной общественности, это были как бы схожие, хотя для профессионала видна разница, но схожие шахматные философии. Таль просто принципиально отличался. С самого начала он играл в шахматы, которые должны были быть преданы анафеме по вот этим классическим канонам. Но проблема не в том, что он играл, он выигрывал. Он создавал ситуации на доске… Сегодня с компьютерами становится понятно, что там происходило.

А тогда это вызывало просто шок у людей, потому, что они к этому не привыкали, и в 21 год Таль становится чемпионом СССР, а в 1958 году – дважды чемпионом СССР. Сейчас просто трудно это даже понять, что чемпионат СССР тогда – это был самый высокий был.

Е. КИСЕЛЁВ: Почти чемпионат мира.

Г. КАСПАРОВ: Там не играл Ботвинник, но это все равно супер-элитный турнир, равного которому не было в мире. Выиграть дважды подряд первенство СССР – это было невероятно.

Е. КИСЕЛЁВ: Ну да. В мире тогда почти не было шахматистов. Был Решевский, молодой Фишер.

Г. КАСПАРОВ: Но это ещё… Решевский был уже не конкурентов, Фишер ещё не конкурент. Совсем молодой Ларсен появляется. Но все равно, первенство СССР – это медаль высшей пробы. В 1959 году он сыграл не лучшим образом, он разделил 2 и 3 место со Спасским. Чемпионом стал Петросян. В Тбилиси. Таль с этой игрой быстро обосновался у подножья шахматного Олимпа. Считали, что первенство СССР, там много шахматистов послабее есть, но вот уж в турнире претендентов, где там играют по четыре партии со Смысловом, там у Таля ничего не выйдет.

И эта победа в турнире претендентов, в Югославии, который проходил. Совершенно блистательная победа, она достигалась стилем, абсолютно непривычным для комментаторов. Выиграть у Смыслова в таком стиле, когда в одной партии Таль просто жертвует материал, и Смыслов не находит защиты. Вроде бы она была, вроде бы ее не было. В следующей партии он просто без фигуры выигрывает. Он играл в другие принципиально шахматы. Это произвело невероятный фурор. И все равно считали, что с Ботвинником это не пройдет. Прошло! Ботвинник был разгромлен.

Другое дело, что в матче-реванше Ботвинник нашел слабину Таля, и Таль в силу молодости, открытости, он не сумел подготовиться хорошо. Играл хуже. Но вообще, факт победы над Ботвинником, убедительный, он произвел невероятное впечатление. Это была, действительно, оттепель. Политически все совпало. Этот талевский стиль, открытый, он полностью соответствовал политической эпохе. Если эту аналогию продолжать, то победа Таля не могла быть долгой, потому, что оттепель заканчивалась.

Е. КИСЕЛЁВ: И все-таки, что случилось за этот год? Что произошло с Талем?

Г. КАСПАРОВ: Мне кажется, что он не был готов к испытанию медными трубами, реально начать работать, продолжать совершенствоваться. Игра его требовала колоссального энергетического напряжения, надо было понимать и те угрозы, которые возникали в матче-реванше с Ботвинником. Ботвинник подготовился, он, несмотря на то, что ему было 50 лет, он обладал способностью как бы скальпелем разрезать, посмотреть, выяснить причины своего поражения, и найти ту игровую концепцию, которая будет для Таля неприятной. Показательно, что во втором матче Таль выиграл у Ботвинника пять партий.

Е. КИСЕЛЁВ: А в первом шесть.

Г. КАСПАРОВ: Но проиграл десять во втором. То есть, Таль все равно выигрывал много, но уже та новизна, которая поражала Ботвинника, она отсутствовала. И конечно, Талю надо было по-другому подойти к подготовке матча-реванша. Но если бы он готовился, он бы не был Талем. Он жил по-другому, ему было проще, чем нам. Он не считал эти вещи, мои те впечатления от общения с Талем, для нас очевидные, столь важными. Таль, действительно, был гораздо легче и на подъём, и на какие-то переживания, чем другие шахматисты.

Е. КИСЕЛЁВ: Вы хотите сказать, что для него спортивный результат не имел такого значения, как для других шахматистов?

Г. КАСПАРОВ: Он, конечно, имел значения, но это не было тем, что я видел, такой жизненной драмой, которой мог стать для других шахматистов. Таль был человеком искусства, для него сыграть интересную партию уже само по себе было оправданием того, что провел время за шахматной доской. Несмотря на это он сохранял огромную шахматную силу, до самого конца он был очень опасным шахматистом для любого соперника.

В 1988 году было первенство мира по блицу, где играли все ведущие шахматисты в Канаде. И Таль стал чемпионом мира по блицу.

Е. КИСЕЛЁВ: Вы играли?

Г. КАСПАРОВ: Я играл. Я проиграл в четвертьфинале, Карпов проиграл ещё раньше. Это были матчи стыковые. В финале выиграл у Лугоняна. Но факт, что он прошел такую дистанцию тяжелую, выиграл. Ему был уже 51 год, и здоровье уже оставляло желать лучшего. Но все равно, он оставался Талем. Он искал даже не истину, он играл красоту в шахматах. Это была совершенно принципиально иная, отличная от большинства нас, концепция.

Е. КИСЕЛЁВ: А почему у него не получалось? Ведь он оставался, как Вы сами только что сказали, практически до последних своих дней, сильнейшим шахматистов мира. Если мне память не изменяет, он из первой десятки рейтинга никогда не вылетал.

Г. КАСПАРОВ: До своего 50-летия можно считать, что Таль, с небольшим перерывом, находился в десятке. Более того, в 1973 году, были серии турниров, победы, которые, к сожалению, оборвались в межзональном турнире в Ленинграде. По рейтингу он входил в тройку в тот момент, может быть он был вторым. Ещё Карпов не успел обогнать. И ещё один взлет был в 1978-79 гг. Тоже победа и тоже, по-моему, второй рейтинг в мире. Тогда первым уже был Карпов.

Не хватало, может быть, этой основательности. Даже эта блестящая победа 1979 года, он выиграл межзональный турнир, а в четвертьфинальном матче с Полугаевским, не хватило. Он, конечно, превосходил Полугаевского, но уже требовалась подготовка, требовались другие качества, уже спортивные, исследовательские, Талю этого всегда не хватало, это вынуждало его пробуксовывать.

После 1961 года он так и не сумел найти адекватный ответ на шахматные проблемы. Всё-таки, 1965 год – финальный матч со Спасским.

Е. КИСЕЛЁВ: Я как раз хотел спросил, что, Спасский был сильнее?

Г. КАСПАРОВ: Разносторонней. Безусловно. И кстати, со Спасским у Таля всегда не очень хорошо получалось. У него были неприятные шахматисты, Спасский, Корчной. И в 1965 году стало очевидно, что Талю сделать это последнее усилие трудно, пришло другое поколение. Они уже усвоили уроки Таля.

Е. КИСЕЛЁВ: Подождите! Они были практически ровесниками, Спасский и Таль.

Г. КАСПАРОВ: Спасский на год младше, но Спасский уже в 1965 году играл в иные шахматы. Эпоха Ботвинника догматичного уже закончилась. Он делал какой-то рывок, но не хватало этой заряженности на результат.

Е. КИСЕЛЁВ: Мы здесь прервёмся, потому, что наступило время новостей середины часа на «Эхо Москвы» и через минуту-другую продолжим разговор с Гарри Каспаровым о нашем герое Михаиле Тале, восьмом чемпионе мира по шахматам. Оставайтесь с нами.

НОВОСТИ

Е. КИСЕЛЁВ: Мы продолжаем очередной выпуск передачи «Наше всё» на волнах «Эхо Москвы». Сегодняшний герой нашей программы – это великий шахматист Михаил Таль, восьмой чемпион мира по шахматам. Сегодня мы вспоминаем о Тале вместе с моим гостем Гарри Каспаровым, 13-ым чемпионом мира. Мы сравнивали Таля и других шахматистов. Нельзя не сказать несколько слов о Карпове. Их пути пересекались с Анатолием Карповым?

Г. КАСПАРОВ: Таль работал с Карповым, уже по-настоящему была серьезная работа. Видимо, она начиналась ещё перед матчем с Фишером, но важную роль сыграл Таль, когда Карпов играл с Корчным.

Е. КИСЕЛЁВ: Вы имеете в виду не состоявшийся матч с Фишером.

Г. КАСПАРОВ: Да. В Багион. И полагаю, что эти контакты ещё продолжались в Мирано, когда Карпов играл матч с Корчным, но пик сотрудничества – это 1978 год. На этот пик приходится и взлёт Таля. Потому, что такое сотрудничество обогащает. Для Карпова было очень важно иметь такую поддержку в лице Таля, но и Таль тоже сумел эти новые веяния и в игре усвоить. И поэтому его взлет 1978-79 гг. тоже результат той совместной работы.

Е. КИСЕЛЁВ: Они, казалось бы, такие разные.

Г. КАСПАРОВ: Так это и есть обогащение. Они действительно разные. Но Таль уже играл в более прагматичные шахматы. Он в конце 70-х годов стал более техничным шахматистом. Он по-прежнему мог затеять комбинационную бурю, но это не было для него уже самоцелью. Он, конечно, приспосабливался к необходимости делать какие-то более скучные вещи за шахматной доской, и делал их очень хорошо. Он все время находил, видел какие-то особенности позиции, которые ускользали даже от его именитых коллег.

Е. КИСЕЛЁВ: А с Фишером Таль играл?

Г. КАСПАРОВ: Да, конечно, играл. И для Фишера это было шахматное проклятье своего рода. Потому, что бил Таль Фишера нещадно. В 1959 году, в том турнире претендентов, Таль победил Кереса. Несмотря на то, что проиграл ему 3:1 за счет тотального разгрома иностранных шахматистов. И Фишера обыграл 4:0 Таль. И Фишер впервые выиграл у Таля в 1961 году в Бледе. Но в целом для Фишера, особенно молодого, Таль был огромной проблемой.

Е. КИСЕЛЁВ: Почему?

Г. КАСПАРОВ: Мне кажется, что Фишер тоже старался быть «правильным» шахматистом, а Таль был «неправильный». Он играл так, что Фишера это раздражало. Он был очень эмоционален. И этот талевский подход к шахматам вызывал у Фишера нервную реакцию, и поэтому играть он не мог. До какого-то момента это было все в одну калитку.

Е. КИСЕЛЁВ: Вот промелькнули у нас еще две фамилии. Говоря о Тале мы вспоминаем всю историю советских шахмат. Два человека в истории шахмат, которые стояли в одном шаге от шахматного трона – это Пауль Керес и Виктор Корчной. Согласны?

Г. КАСПАРОВ: Безусловно. Кереса называли вечно вторым, он никак не мог преодолеть этот барьер, стать претендентом, хотя уже в конце 30-х годов он был реальным претендентом на это звание, и если бы не Вторая мировая война, то очень может быть, что Керес играл бы матч с Алёхиным. Потому, что молодой Керес в тот момент имел по шахматным результатам моральное право бросить вызов Алёхину. Это была такая конкуренция между Кересом и Ботвинником.

Получилось у Ботвинника. ОН оказался с правильной стороны в этом историческом споре. Ботвинник представлял Советский Союз, Керес не нашёл своего мета, потому, что он во время войны жил в Эстонии, на немецкой территории, играл в немецких турнирах, играл с Алёхиным там. И это была серьёзная проблема, которая для Кереса могла закончиться вообще трагически, потому, что он не эмигрировал, по-разному говорят, почему это не произошло. Для него первые годы проживания в Советском Союзе были большим испытанием, и конечно, надломленный человек вызова Ботвиннику бросить не мог.

А потом не получалось. Все время кто-то был на шаг впереди, сначала Смыслов, потом Таль, потом ещё Петросян. Керес всё время был вторым в этих претендентских турнирах. У Корчного было по-другому, он играл матч на первенство мира, но позже, когда все его конкуренты из его возрастной группы сошли уже. Корчной начал играть в первенствах СССР с 50-х годов, он был серебряным призером в 1954 году. Он не мог перескочить этот уровень. Таль, Петросян, Спасский. А когда все сошли, Корчной сумел такой рывок сделать, блестяще заиграл после его отъезда, бегства из СССР. И в 1977 играл блестяще Корчной.

Было несколько лет, несмотря на возраст. Уже к 50 приближался, играл совершенно блестяще, свежо играл. Ну, не хватило чуть-чуть победить Карпова. Но вклад Корчного огромен в шахматы. Уже к 80 приближается, все равно Виктор Львович играет по-прежнему с выдумкой, с интересом, было смотреть интересно, как уже 75-летний ветеран играет и побеждает своих правнуков.

Е. КИСЕЛЁВ: А у Корчного был, говорят, особенный стиль, он играл от обороны. Правда?

Г. КАСПАРОВ: Он играл кривовато, он так же, как Таль, нарушал равновесие. Только если Таль атаковал то Корчной принимал эти жесты. Поэтому Талю было с ним и очень трудно, потому, что Корчной не очень реагировал на эти талевские налеты. Корчной вызывал огонь на себя. Таль создавал бурю, а Корчной ждал, когда такое получится. Но не будем забывать, что это особенности стиля. Не надо думать, что что-то другое они делали хуже. Корчной, дальше с годами, он приобретал блистательную технику, эйншпильная техника Корчного в 80-х годах, что даже Карпов с ним испытывал серьёзные проблемы.

Е. КИСЕЛЁВ: Скажите, пожалуйста, а почему вообще, на Ваш взгляд, возник такой феномен, как великие советские шахматы?

Г. КАСПАРОВ: Сложно говорить, что есть одна какая-то точная причина, но не надо забывать. Что шахматы начали развиваться довольно активно уже в России до 1917 года. Все-таки, была российская шахматная школа. Наиболее известным представителем был Чигорин, но и до него уже были шахматисты, и просто при Чигорине это стало подниматься на новый качественный уровень. Потому, в начале 20 века была блестящая плеяда шахматистов Российской Империи, это не только Алёхин, это и Рубинштейн, и Немцович, это всё Российская Империя. Прибалтика, Польша, но тем не менее, первенство России в тот момент… Может быть, Германия ещё была, но Россия была одной из представительных шахматных стран.

И потом, регулярные турниры шахматные, все-таки, два крупнейших турнира 1909-1914 год были в Петербурге, это главные шахматные события перед Первой мировой войной в шахматном мире. И они помогли развитию шахмат. А потом уже этот порыв, он, конечно, был использован и советской властью. Огромное количество молодых талантливых шахматистов привлекалось туда. Шахматы стали важной частью новой, зарождающейся культуры. И опять турниры международные. 1925 год. «Шахматная лихорадка» - знаменитый фильм. В принципе, помимо огромного количества внутренних турниров проводились международные турниры. И это неизбежно должно было привести, такое внимание к шахматам, фактически государственная поддержка, создание тех условий для поиска талантов, привести к тому, что выработалась бы шахматная школа. И это произошло. Талант есть везде, нужно только создавать условия для его поиска.

К сожалению, сегодня у России обратная ситуация. Если тогда интеллект казался очень важным, и делалось всё, чтобы этот интеллект найти и развить, то сегодня презрение к интеллекту сказывается и на шахматах. Катастрофические результаты российских сборных, и мужской и женской, мне кажется…

Е. КИСЕЛЁВ: Я вспоминаю своё школьное детство. У нас в классе считалось, что если ты хорошо учишься, ты должен и в шахматы хорошо играть.

Г. КАСПАРОВ: Это была часть какой-то культуры. Все-таки, шахматы – это одна из визитных карточек Советского Союза была. Хоккей, шахматы, фигурное катание – мы знали, что здесь мы лучше всех. И сейчас, увы, это всё потеряно именно в силу того, что отношение к интеллекту поменялось в худшую сторону. В данном случае в отношении властей.

Е. КИСЕЛЁВ: Были Дворцы пионеров, проводились эти турниры.

Г. КАСПАРОВ: Да, была система.

Е. КИСЕЛЁВ: «Белая ладья».

Г. КАСПАРОВ: Да. «Белая ладья» была, Дворцы пионеров – это на приз «Комсомольской правды», отдельная система турниров была. Они позволяли передавать опыт поколений. Были шахматные школы, школа Ботвинника была. Потому уже Ботвинника-Каспарова школа стала. На самом деле, возможность получать этот опыт сохранялась. Эта связь поколений проявлялась в разном. Если говорить о Тале, то это для меня связано с тем, что 9 ноября, в день рождения Таля, я стал чемпионом мира.

Е. КИСЕЛЁВ: В день рождения Таля?

Г. КАСПАРОВ: Да. Я помню 8 ноября, перед последней партией с Карповым, мой учитель Ботвинник позвонил и Таль, с которым у меня были прекрасные отношения. Ботвинник сказал напутствие. 12:11 ты ведёшь. Что бы не случилось, ты доказал, что матч надо было проводить. Суровое напутствие было. Таль ничего такого не говорил. Он только сказал: «Вы только не забывайте, молодой человек. что у меня завтра день рождения». Всё время существовала такая связь, и мы её ощущали. Команды шахматные всё время менялись, в 1980 году я играл первую свою Олимпиаду шахматную, играл тоже Таль в команде.

Была смена поколений. И ясно было, что это связано во многом с тем, что есть свежий приток. Он был. И сейчас, к сожалению, при том, что талантливых шахматистов много, но системы той, которая подталкивала и родителей в том числе, искать шахматный талант у своих детей, этой системы нет.

Е. КИСЕЛЁВ: Зато у нас в теннис стали играть. Это тоже пример.

Г. КАСПАРОВ: Понастроили теннисных кортов, это хорошо, на самом деле.

Е. КИСЕЛЁВ: Ничего плохого. Но была некая монаршья воля. Быть по сему.

Г. КАСПАРОВ: И результаты не замедлили появиться. Это ещё раз подтверждает эту концепцию, что талант есть везде. Надо создавать условия.

Е. КИСЕЛЁВ: Нужен президент, который будет демонстративно любить шахматы.

Г. КАСПАРОВ: На самом деле, шахматы не требуют таких затрат, как теннис и футбол.

Е. КИСЕЛЁВ: Это правда. Совершенно не затратная история.

Г. КАСПАРОВ: Если в 1989-1990 годах, когда там только Шамиль Тарпищев начинал деятельность свою, которая потом, при поддержке она охватила всю страну, то шахматная база уже была. На самом деле ничего же придумывать не надо было. До сих пор сохраняются остатки этих шахматных центров. Но самое интересное, что активность шахматная переместилась в бывшие республики СССР. Кто выигрывает Олимпиаду? Первое место делят Грузия и Украина, женские команды.

Е. КИСЕЛЁВ: В Грузии всегда были шахматы женские сильны.

Г. КАСПАРОВ: Естественно. Бывали случаи, скажем, в 1980 году, когда вся сборная СССР была из Грузии. Тем не менее, Майи Чибурданидзе 47 лет, мы с ней в 1976 году в Тбилиси стали чемпионами СССР, она среди девушек, а я среди юношей, ей было 15 лет, мне было ещё 12. Январь 1976 года. Она играет на первой доске, она показывает лучший результат. Как там пошутили, что из её соперниц только одна родилась до того, как она стала чемпионкой мира. Это запас, который сохранился, при том, что есть много молодых грузинок, и украинская сборная молодая. Но у них нацеленность на победу другая.

Кто берёт первое место у мужчин? Армения. Второй раз подряд. А до этого победила Украина в 2004 году. Иное отношение. Им надо побеждать. Про взявшую второе место команду Израиля, можно не говорить, откуда она вся взялась.

Е. КИСЕЛЁВ: Можно предположить.

Г. КАСПАРОВ: При том, что там много молодых. Нацеленность на результат. Было понимание того, что любое место у нас в СССР, кроме первого, это неудача. Этот заряд сейчас пропал. Я не знаю, чем это точно объяснять. Но вообще, шахматная история советская, это то, чем мы до сих пор можем гордиться. Заметьте, с Карповым могли быть разные отношения совсем. Но когда мы играли за свою страну, мы понимали, что мы делаем какое-то общее дело, поэтому в командах выступали слажено.

Е. КИСЕЛЁВ: А вот если говорить о политике. Таль вообще человеком был… диссидентом, не диссидентом, интересовался политикой, не интересовался?

Г. КАСПАРОВ: Он был человеком вольнолюбивым. И совершенно очевидно, что принимать эту официальную мишуру, конечно, не мог. Он так же был отстранённым от всего этого. Его не интересовала вот эта конфронтационность. Он был внутри не конфронтационным человеком. Алгоритм Корчного для него был неприемлем. Но по своему складу, по интеллектуальной своей нацеленности Таль, безусловно, не принимал того, что происходило вокруг. Но он просто жил своей жизнью, абстрагировался от этого, при том, что у него возникали периодически проблемы, разрыв с Карповым какой-то, он повлиял на его возможность играть в турнирах тогда.

Е. КИСЕЛЁВ: Даже так было?

Г. КАСПАРОВ: Постоянно…

Е. КИСЕЛЁВ: А почему они порвали с Карповым?

Г. КАСПАРОВ: Сложно сказать точно, почему они порвали с Карповым. Говорят, что одна из причин была то, что Таль очень высоко отзывался о моих шансах стать чемпионом мира. Карпов считал, что это в какой-то мере является признаком пораженчества. Мне трудно сказать. Таль, мне кажется, был вообще таким человеком, который мог что-то сказать, но не старался соответствовать моменту. Могли возникать проблемы. Другое дело, что уже подходила перестройка, поэтому ездить было легче, в турнирах играть. Но у Таля в советское время всегда возникали какие-то проблемы, и в 60-е, и в 70-е годы, если он не находился на самом верху шахматном, то он всегда мог оказаться крайним при формировании олимпийской сборной.

В непиковые турниры талевские он испытывал эти затруднения.

Е. КИСЕЛЁВ: Нестандартный, неудобный. Проблемы со здоровьем.

Г. КАСПАРОВ: Всегда находились… И вот абсолютная его неконтролируемость. Он был сам по себе, от него нельзя было ждать каких-то эскапад Корчного. Таль будет делать заявления, уедет… Он был, скажем так, социально чужд системе.

Е. КИСЕЛЁВ: А таких, кстати, и немного у нас было, шахматистов, которые уехали на Запад.

Г. КАСПАРОВ: Нет, уехали-то, имеется в виду просто уехали официально или убежали. Как Корчной?

Е. КИСЕЛЁВ: Нет, я не говорю… Вот так вот в открытую, с заявлением, невозвращенец, это, по-моему, только Корчной был.

Г. КАСПАРОВ: Ну как, а Лёва Альбурт, Гата Камский, на всякий случай. Это уже 1989 год.

Е. КИСЕЛЁВ: Другое время немножко.

Г. КАСПАРОВ: Понятно. Из той эпохи это, конечно, Альбурт и Корчной. Разного уровня шахматисты, но, тем не менее, Альбурт тоже был гроссмейстером, участником финалов первенства СССР. Таль, мне кажется, он был везде свободен. Ему было все равно где.

Е. КИСЕЛЁВ: А уезжать уезжали.

Г. КАСПАРОВ: Очень много людей уезжало. Это было тоже не элитные шахматисты, но уезжали. Можно ещё вспомнить Игоря Иванова, если уж говорить про перебежчиков. Был такой международный мастер Узбекистана.

Е. КИСЕЛЁВ: Честно говоря, не помню.

Г. КАСПАРОВ: Его главное достижение – он выиграл у Карпова в 1979 году на Спартакиаде народов СССР.

Е. КИСЕЛЁВ: Я помню был сильный шахматист Леонид Штейн.

Г. КАСПАРОВ: Лёна Штейн умер. Он никуда не уезжал. Это тоже блестящая карьера шахматная, уникальная. Ему тоже не везло из-за того, что существовали лимиты на советских спортсменов. Нельзя было, чтобы все турниры состояли только из советских гроссмейстеров. Штейн дважды на этих лимитах прогорал в 60-е годы, потому, что впереди были Керес, Таль, Спасский, чуть-чуть не хватало. При том, что три победы в первенствах СССР – это уникальный совершенно результат.

Все-таки, выиграть первенство СССР в те времена было огромным достижением. Те, кто выигрывал больше одного раза, были шахматисты уже по определению экстра-класса. Он рано умер, в 38 лет в 1973 году. Как раз перед межзональным турниром.

Е. КИСЕЛЁВ: Как относился Таль к Вашему противостоянию с Карповым, который, Вы сказали, что он только напомнил Вам, что следующий день…

Г. КАСПАРОВ: Это было уже перед последней партией.

Е. КИСЕЛЁВ: А в предыдущие годы и месяцы? Особенно во время того драматического, самого первого матча.

Г. КАСПАРОВ: Таль откровенно мне симпатизировал. Наиболее знаменательный момент был как раз перед доигрыванием 27-ой партией, которую я проиграл, и счёт стал 5:0, Таль был у нас в гостинице «Россия», немножко посмотрели, понятно было, что позиция нехорошая, я без особого энтузиазма пошёл её доигрывать. Хотя современный анализ, для этого сборника наших партий с Карповым. Анализируя, я понял, что были огромные шансы спасти партию. С компьютером многое становится другим. Таль сказал, что вряд ли удастся спасти партию.

И после этой партии. Когда стал счёт 5:0, я ещё раз с ним встретился, он сказал: «Молодой человек, поезд уже ушёл. Теперь Вам осталось только громко хлопнуть дверью». Таль мне симпатизировал и давал такие игровые советы.

Е. КИСЕЛЁВ: А что он говорил, когда счёт стал 5:3?

Г. КАСПАРОВ: В этот момент мы как раз не общались, Таля не было в Москве. Для шахматистов старшего поколения то, что произошло в этом матче было каким-то чудом. Знамением. Они понимали, что начинается новая эра, потому, что 5:0 – это уже диагноз. И если выясняется, что после этого счёта Карпов не может выиграть, значит что-то произошло. Такие вещи и Ботвинник, и Таль очень остро чувствовали.

Свежий стиль, который я принёс тогда в шахматы, в результате который сформировался в матче с Карповым, он, конечно, представлялся для них, для патриархов наших шахмат, таким важным прорывом. Шахматы же не могут долго в таком состоянии равновесия находиться. Требуется всё время что-то сдвигать. Эти матчи, игра, которую мне удалось продемонстрировать, они на Ботвинника и на Таля действовали позитивно, потому, что Талю этот стиль был ближе.

Е. КИСЕЛЁВ: Слушайте, я никогда не имел возможности Вам задать этот вопрос, хотя, наверное, Вам его задавали. А вот если бы матч не был тогда остановлен, Вам бы удалось сравнять счёт?

Г. КАСПАРОВ: Вообще, гипотетически такие вещи очень сложно анализировать.

Е. КИСЕЛЁВ: Ваши ощущения?

Г. КАСПАРОВ: Если анализировать сейчас, надо исходить из того, что Карпов психологически находился в очень подавленном состоянии, как же так, он не может выиграть одну партию, он проигрывает. А я стал играть сильнее. Это то, что Карпова раздражало и подавляло больше всего. Очевидно, что я совершил рывок по ходу матча. И уже игра в конце матча резко отличалась от того, что было в начале матча. И это давило.

Вероятнее всего, я бы выиграл четвёртую партию. А дальше… Это же уже не вопрос, выиграю я или нет. Можно и проиграть. Это же одна ошибка. На самом деле, закон больших чисел – сколько вы можете висеть на канате. При счёте 5:4, если бы матч продолжался, то могло быть всё, что угодно. Допустить одну ошибку очень легко.

Е. КИСЕЛЁВ: Всё-таки, игра, да?

Г. КАСПАРОВ: Безусловно, игра была. Я думаю, что матч бы, конечно, завершился бы, я не думаю, что он был бы очень длинным, я думаю, что ещё было бы 7-8 партий, и хватило бы у меня сил этой ошибки избежать, хватило бы у Карпова сил её дождаться – неизвестно. Карпов впервые столкнулся с реальной угрозой поражения в матче. Это было ещё не 50:50, большие числа, я верю в эти законы, они, конечно, были на стороне Карпова. Но риск проиграть стал совершенно реальным, потому, что Карпов мог проигрывать уже каждую неделю.

Но, тем не менее, Карпов есть Карпов. Качество последних партий говорило о том, что существовала значительная вероятность того, что я мог бы допустить… там нужна одна ошибка, много там не требовалось. Но был и шанс победить. И конечно, закрытие матча в тот момент помогло Карпову психологически. Но так же психологически дало мне колоссальный драйв на будущее.

Е. КИСЕЛЁВ: И Вам, наверное, помогал Михаил Таль. Не знаю, был ли он человеком религиозным, но за Вас молился, за Вашу победу.

Г. КАСПАРОВ: Я думаю, что Таль никогда ни за кого не молился. Таль желал в тот момент перемен. Он по-другому не мог. Ему хотелось, чтобы эта закостенелая в тот момент система шахматная, во многом ориентированная на Карпова, поменялась. И по большому счёту он даже не скрывал в тот момент своих симпатий и своих ожиданий.

Е. КИСЕЛЁВ: Ну что ж, Гарри Кимович, я благодарю Вас. Сегодня с 13-ым чемпионом мира Гарри Каспаровым мы вспоминали 8-го чемпиона мира по шахматам Михаила Таля. Это программа «Наше всё», и я, Евгений Киселёв. Я прощаюсь с вами, до встречи в следующее воскресенье.

Михаил Нехемьевич Таль (латыш. Mihails Tāls). Родился 9 ноября 1936 года в Риге - умер 28 июня 1992 года в Москве. Советский и латвийский шахматист, гроссмейстер (1957), 8-й чемпион мира по шахматам (1960-1961).

Заслуженный мастер спорта СССР (1960), шестикратный чемпион СССР (1957, 1958, 1967, 1972, 1974, 1978), чемпион Латвии (1953, 1965), восьмикратный победитель шахматных олимпиад в составе команды СССР, шестикратный чемпион Европы и трёхкратный чемпион мира среди студентов в командном зачёте, победитель межзональных турниров (1958, 1964, 1979), турнира претендентов (1959), участник двух матчей на первенство мира и семи матчей претендентов, победитель 44-х международных турниров, журналист, главный редактор журнала «Шахматы» (1960-1970).

Михаил Таль родился в Риге в семье Нехемия и Иды Таль, которые приходились друг другу двоюродными братом и сестрой. Согласно ряду биографов Таля, настоящим отцом Михаила, о чём знал и он, и круг знакомых, был друг семьи Роберт. В то же время вдова Таля Ангелина и дочь Жанна опровергали это. В возрасте полугода он очень тяжело переболел менингитом. Таль научился читать в три года и обладал способностями к математике (уже в пять лет перемножал в уме трёхзначные числа). В 1941 году семья Таля была эвакуирована в село Юрла (сейчас - Коми-Пермяцкий округ Пермского края). В Юрле они прожили до 1945 года. Когда ему было семь лет (по другим данным - десять), отец научил его играть в шахматы.

Таль учился в Рижской средней школе № 22 и одновременно посещал шахматный кружок рижского Дворца пионеров, где его тренером был кандидат в мастера Янис Крузкопс. В 13 лет - участник юношеской сборной команды Латвийской ССР; в 17 - чемпион республики. На командном чемпионате СССР (1953) разделил 1-2-е место на 2-й доске и получил право на матч за звание мастера спорта СССР, который выиграл (1954) у многократного чемпиона Белоруссии В. Сайгина. В 1955 занял 1-е место в полуфинале 23-го чемпионата СССР и дебютировал (1956) во всесоюзном первенстве: 5-7-е место.

Осенью 1956 года Таль разделил 5-6 места в полуфинале всесоюзного первенства, и в следующем году снова принял участие в финальном турнире (24-м чемпионате СССР). На старте Таль одержал несколько побед, в том числе над участником матча на первенство мира Бронштейном. В середине турнира он проиграл две партии и немного отстал, но на финише в личной партии победил одного из лидеров, Кереса и возглавил таблицу вместе с Бронштейном и Толушем. В последнем туре Таль и Толуш играли между собой и Таль выиграл, проведя эффектную атаку. Поскольку Бронштейн сыграл последнюю партию вничью, Таль стал чемпионом страны. За этот успех ему было присвоено звание гроссмейстера. Игру Таля отличали агрессивный стиль и готовность идти на риск, что привлекало болельщиков.

Последующие выступления Таля - первенство мира среди студентов (1957) и чемпионат Европы (1957) - также прошли успешно. 25-й чемпионат страны (1958) вновь завершился победой Таля. На межзональном турнире в Портороже Талю было необходимо не только попасть в шестёрку, но и занять не ниже второго места среди советских гроссмейстеров, поскольку по решению ФИДЕ в турнире претендентов не могло участвовать больше четырёх шахматистов от одной страны, а Керес и Смыслов это право уже обеспечили. Таль занял первое место с 13½ очками из 20, проиграв только Матановичу и опередив на пол-очка Глигорича и на очко Бенко и Петросяна. В том же турнире шестое место занял пятнадцатилетний . Право бороться за звание чемпиона мира Таль подтвердил на 13-й олимпиаде в Мюнхене, показав абсолютно лучший результат: 13½ очков из 15 (1958), 26 чемпионате СССР в 1959 (2-3-е место) и на международном турнире в Цюрихе - 1-е место, 1959. В турнире претендентов (Блед - Загреб - Белград (Югославия), 1959) Таль одержал победу (20 из 28, Таль выиграл микроматчи у Смыслова, Глигорича, Фишера, Ф. Олафссона и Бенко, сыграл вничью с Петросяном и проиграл микроматч только Паулю Кересу) и завоевал право на матч с чемпионом мира.

Матч за звание чемпиона мира на большинство из двадцати четырёх партий стартовал 15 марта 1960 года в театре имени Пушкина в Москве. До этого матча Таль и ни разу не играли друг с другом. Таль выиграл первую же партию, затем последовали несколько ничьих. Шестую и седьмую партию также выиграл Таль, причём шестую - благодаря некорректной жертве коня за пешку. В следующих двух партиях победу одержал Ботвинник. Важной стала одиннадцатая партия, которую Таль выиграл в классической манере, постепенно наращивая позиционное преимущество и затем сильно проведя эндшпиль. Затем последовала серия ничьих, наконец в семнадцатой партии Таль пошёл на обострение и в цейтноте Ботвинник просмотрел тактический удар. Преимущество Таля снова выросло до трёх очков и он довёл матч до победы. После ничьей в двадцать первой партии 7 мая матч закончился досрочно со счётом 12½:8½ (6:2 по победам).

Таль стал самым молодым чемпионом мира (только в 1985 году его рекорд превзошёл Каспаров). Нового чемпиона в Риге встретили толпы людей. Успех Таля объясняли тем, что он навязывал Ботвиннику неудобные для него позиции, вынуждая сходить с проложенных рельс. Ради усложнения игры Таль шёл на материальные жертвы или на ухудшение позиции, но за доской это неоднократно срабатывало, Ботвинник выбирал неоптимальные продолжения, чем Таль пользовался.

В качестве чемпиона Таль выступил на 14-й олимпиаде в Лейпциге (1960) и победил на международном турнире в Стокгольме (1961). В матче-реванше Таль уступил отлично игравшему Ботвиннику (проиграл 10 партий, выиграл лишь 5).

В течение 1961 года Таль выиграл очень сильный турнир в Бледе (14½ из 19; Фишер, которому Таль проиграл единственную партию, отстал на очко, Керес, Петросян и Глигорич - на два) и разделил с Васюковым 4-5 места в очередном чемпионате СССР. Как экс-чемпион Таль был допущен в турнир претендентов в Кюрасао, но болезнь не позволила ему составить конкуренцию. За два месяца до турнира Таль перенёс операцию на почках, а после трёх кругов, когда Таль имел три победы при восьми ничьих и десяти поражениях, он выбыл из турнира. В 1962 году Таль был включён вторым запасным в советскую команду на олимпиаде в Варне и занял первое место на своей доске (+7 -0 =6), а также разделил 2-3 места в чемпионате СССР (выиграл Корчной). В следующем году Таль выиграл мемориал Асталоша в венгерском Мишкольце и комментировал матч между Петросяном и Ботвинником.

В начале нового претендентского цикла (1964-1966) Таль разделил 1-4 места со Смысловым, Спасским и Ларсеном в межзональном турнире, что позволило ему выйти в матчи претендентов (эта система сменила турниры претендентов). Таль досрочно обыграл Портиша (5½:2½) и с большим трудом - Ларсена (5½:4½, в решающей партии Таль в дебюте пожертвовал фигуру и Ларсен не нашёл правильной защиты). В финальном матче против Спасского Таль проиграл 4:7.