Н.М. Карамзин – известный русский историк и писатель. Он начал новую эпоху русской исторической литературы. Карамзин первым заменил мертвый язык книги живым языком общения.

Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря 1766 года. После несостоявшейся военной карьеры он занялся литературной деятельностью. Его мысль рождалась в напряженном и трудном общении опыта бурных событий европейской и русской жизни. Это являлось своеобразным университетом, определившим весь его дальнейший путь. Впечатления сформировали его личность и разбудили мысль Карамзина, обусловили его желание понять происходившее не только в отечестве, но и в мире.

Среди литературного и исторического наследия Карамзина огромное место занимает «История государства Российского». В ней, как отмечали его современники, «Русь прочла историю своего отечества и в первый раз получила о ней понятие». Работа над «Историей» длилась более двух десятилетий (1804 – 1826). «История государства российского» построена на огромном фактическом материале, собиравшимся писателем в течение многих лет. Среди первоисточников огромное значение имеют летописи. В тексте его «Истории» использованы не только ценные сведения и факты летописей, но и включены обширные цитаты или пересказы повестей, преданий, легенд. Для Карамзина летопись ценна прежде всего тем, что она открывала отношение к фактам, событиям и легендам современника их – летописца».

«История государства российского» позволила раскрыть процесс формирования национального характера, судьбы Русской земли, борьбы за единство. Карамзин при рассмотрении этих вопросов уделял большое внимание роли национального фактора, патриотизму и гражданственности, а также социальному фактору и его влиянию на национальное самосознание. Карамзин пишет: «Мужество есть великое свойство души, народ им отмеченный, должен гордиться собою».

Карамзин проследил влияние на национальную жизнь политических режимов прошлого, как они складывались в формы княжеского и царского государственного правления, он, как историк верит в опыт истории, утверждает, что опыт истории есть истинный поводырь человечества. Анализируя события истории, Карамзин пишет: «Мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве – а смирение в политике вредно, кто самого себя не уважает, того без сомнения и другие уважать не будут». Чем сильнее любовь к Отечеству, тем яснее путь гражданина к собственному счастью. Поэтому Карамзин пишет: «Таланту Русскому все ближе прославлять русское».

События Французской революции и последующей реакции на нее послужили связью между периодом, когда началось формирование историзма в эпоху Просвещения, и его последующем развитии. Энгельс указывал, что именно в первое десятилетие XIXвека шел бурный процесс выработки новой философии истории. История человечества уже перестала казаться диким хаосом бессмысленных насилий она, напротив, предстала, как процесс развития самого человечества, и задача мышления свелась теперь к тому, чтобы проследить последовательные ступени этого процесса, среди всех его блужданий и доказать внутреннюю закономерность среди всех кажущихся случайностей. «История государства российского» – частный пример процесса философского осмысления исторического прошлого на материале истории России.

К «Истории государства российского» современники Карамзина относились по-разному. Так, Ключевский писал: «Взгляд Карамзина на историю строился не на исторической закономерности, а на нравственно-психологической эстетике. Его занимало не общество с его строением и складом, а человек, с его личными качествами и случайностями личной жизни».

И.И. Павленко в своей работе «Историческая наука в прошлом и настоящем» писал: «Структура «Истории государства российского» отражает безраздельное господство описательной истории со слабыми попытками осмыслить суть явлений, уловить их тесную взаимосвязь. Автор регистрирует явления, и сам пытается их объяснить с позиций нравственно-психологических, влиявших не столько на мысли читателя, сколько на его чувства».

Но несмотря на все недостатки, значение работы очень велико. Без Карамзина русские не знали бы истории своего отечества, ибо не имели возможности смотреть на нее критически. Карамзин хотел сделать из истории России не похвальное слово русскому народу, как Ломоносов, а героическую эпопею русской доблести и славы, он помог русским людям лучше понимать свое прошлое, но еще больше он заставил любить его. В этом главная заслуга его трудов перед русским обществом и главный недостаток его перед исторической наукой – отмечали историки-писатели.

Карамзин был не только историком, в последние 5 лет XVIIIстолетия Карамзин выступал как прозаик и поэт, как критик и переводчик, как организатор новых литературных изданий, объединяющих молодых поэтов, оказывал огромное внимание не только на русскую литературы, но и на русское общество.

Сохраняя свои идейные позиции, историк не остался глух к общественным событиям, предшествовавшим восстанию декабристов, и изменил акценты в последних томах «Истории» – в центре внимания оказались самодержцы, ставшие на путь деспотизма.

Карамзин, как патриот, ученый очень любил Россию, и старался сделать как можно больше для ее процветания. Карамзин писал исторически обусловленные советы, исходя из посылок разума, и опираясь на опыт истории.

В заключении можно привести слова Белинского: «Главная заслуга Карамзина, как историка России, состоит совсем не в том, что он написал истинную историю России, а в том, что он создал возможность в будущем истинной истории России».

Николай Михайлович Карамзин

«История государства Российского»

Предисловие

История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.

Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие.

Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества.

Вот польза: сколько же удовольствий для сердца и разума! Любопытство сродно человеку, и просвещенному и дикому. На славных играх Олимпийских умолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего предания веков. Еще не зная употребления букв, народы уже любят Историю: старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в ней Героя. Первые опыты наших предков в искусстве грамоты были посвящены Вере и Дееписанию; омраченный густой сению невежества, народ с жадностию внимал сказаниям Летописцев. И вымыслы нравятся; но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина. История, отверзая гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая Царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность.

Если всякая История, даже и неискусно писанная, бывает приятна, как говорит Плиний: тем более отечественная. Истинный Космополит есть существо метафизическое или столь необыкновенное явление, что нет нужды говорить об нем, ни хвалить, ни осуждать его. Мы все граждане, в Европе и в Индии, в Мексике и в Абиссинии; личность каждого тесно связана с отечеством: любим его, ибо любим себя. Пусть Греки, Римляне пленяют воображение: они принадлежат к семейству рода человеческого и нам не чужие по своим добродетелям и слабостям, славе и бедствиям; но имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона. Всемирная История великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская украшает отечество, где живем и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев, Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытными памятниками и немые предметы - красноречивыми. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами.

Кроме особенного достоинства для нас, сынов России, ее летописи имеют общее. Взглянем на пространство сей единственной Державы: мысль цепенеет; никогда Рим в своем величии не мог равняться с нею, господствуя от Тибра до Кавказа, Эльбы и песков Африканских. Не удивительно ли, как земли, разделенные вечными преградами естества, неизмеримыми пустынями и лесами непроходимыми, хладными и жаркими климатами, как Астрахань и Лапландия, Сибирь и Бессарабия, могли составить одну Державу с Москвою? Менее ли чудесна и смесь ее жителей, разноплеменных, разновидных и столь удаленных друг от друга в степенях образования? Подобно Америке Россия имеет своих Диких; подобно другим странам Европы являет плоды долговременной гражданской жизни. Не надобно быть Русским: надобно только мыслить, чтобы с любопытством читать предания народа, который смелостию и мужеством снискал господство над девятою частию мира, открыл страны, никому дотоле неизвестные, внеся их в общую систему Географии, Истории, и просветил Божественною Верою, без насилия, без злодейств, употребленных другими ревнителями Христианства в Европе и в Америке, но единственно примером лучшего.

Согласимся, что деяния, описанные Геродотом, Фукидидом, Ливием, для всякого не Русского вообще занимательнее, представляя более душевной силы и живейшую игру страстей: ибо Греция и Рим были народными Державами и просвещеннее России; однако ж смело можем сказать, что некоторые случаи, картины, характеры нашей Истории любопытны не менее древних. Таковы суть подвиги Святослава, гроза Батыева, восстание Россиян при Донском, падение Новагорода, взятие Казани, торжество народных добродетелей во время Междоцарствия. Великаны сумрака, Олег и сын Игорев; простосердечный витязь, слепец Василько; друг отечества, благолюбивый Мономах; Мстиславы Храбрые , ужасные в битвах и пример незлобия в мире; Михаил Тверский, столь знаменитый великодушною смертию, злополучный, истинно мужественный, Александр Невский; Герой юноша, победитель Мамаев, в самом легком начертании сильно действуют на воображение и сердце. Одно государствование Иоанна III есть редкое богатство для истории: по крайней мере не знаю Монарха достойнейшего жить и сиять в ее святилище. Лучи его славы падают на колыбель Петра - и между сими двумя Самодержцами удивительный Иоанн IV, Годунов, достойный своего счастия и несчастия, странный Лжедимитрий, и за сонмом доблественных Патриотов, Бояр и граждан, наставник трона, Первосвятитель Филарет с Державным сыном, светоносцем во тьме наших государственных бедствий, и Царь Алексий, мудрый отец Императора, коего назвала Великим Европа. Или вся Новая История должна безмолвствовать, или Российская иметь право на внимание.

Знаю, что битвы нашего Удельного междоусобия, гремящие без умолку в пространстве пяти веков, маловажны для разума; что сей предмет не богат ни мыслями для Прагматика, ни красотами для живописца; но История не роман, и мир не сад, где все должно быть приятно: она изображает действительный мир. Видим на земле величественные горы и водопады, цветущие луга и долины; но сколько песков бесплодных и степей унылых! Однако ж путешествие вообще любезно человеку с живым чувством и воображением; в самых пустынях встречаются виды прелестные.

Николай Михайлович Карамзин

«История государства Российского»

Предисловие

История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.

Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие.

Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества.

Вот польза: сколько же удовольствий для сердца и разума! Любопытство сродно человеку, и просвещенному и дикому. На славных играх Олимпийских умолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего предания веков. Еще не зная употребления букв, народы уже любят Историю: старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в ней Героя. Первые опыты наших предков в искусстве грамоты были посвящены Вере и Дееписанию; омраченный густой сению невежества, народ с жадностию внимал сказаниям Летописцев. И вымыслы нравятся; но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина. История, отверзая гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая Царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность.

Если всякая История, даже и неискусно писанная, бывает приятна, как говорит Плиний: тем более отечественная. Истинный Космополит есть существо метафизическое или столь необыкновенное явление, что нет нужды говорить об нем, ни хвалить, ни осуждать его. Мы все граждане, в Европе и в Индии, в Мексике и в Абиссинии; личность каждого тесно связана с отечеством: любим его, ибо любим себя. Пусть Греки, Римляне пленяют воображение: они принадлежат к семейству рода человеческого и нам не чужие по своим добродетелям и слабостям, славе и бедствиям; но имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона. Всемирная История великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская украшает отечество, где живем и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев, Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытными памятниками и немые предметы - красноречивыми. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами.

Кроме особенного достоинства для нас, сынов России, ее летописи имеют общее. Взглянем на пространство сей единственной Державы: мысль цепенеет; никогда Рим в своем величии не мог равняться с нею, господствуя от Тибра до Кавказа, Эльбы и песков Африканских. Не удивительно ли, как земли, разделенные вечными преградами естества, неизмеримыми пустынями и лесами непроходимыми, хладными и жаркими климатами, как Астрахань и Лапландия, Сибирь и Бессарабия, могли составить одну Державу с Москвою? Менее ли чудесна и смесь ее жителей, разноплеменных, разновидных и столь удаленных друг от друга в степенях образования? Подобно Америке Россия имеет своих Диких; подобно другим странам Европы являет плоды долговременной гражданской жизни. Не надобно быть Русским: надобно только мыслить, чтобы с любопытством читать предания народа, который смелостию и мужеством снискал господство над девятою частию мира, открыл страны, никому дотоле неизвестные, внеся их в общую систему Географии, Истории, и просветил Божественною Верою, без насилия, без злодейств, употребленных другими ревнителями Христианства в Европе и в Америке, но единственно примером лучшего.

Согласимся, что деяния, описанные Геродотом, Фукидидом, Ливием, для всякого не Русского вообще занимательнее, представляя более душевной силы и живейшую игру страстей: ибо Греция и Рим были народными Державами и просвещеннее России; однако ж смело можем сказать, что некоторые случаи, картины, характеры нашей Истории любопытны не менее древних. Таковы суть подвиги Святослава, гроза Батыева, восстание Россиян при Донском, падение Новагорода, взятие Казани, торжество народных добродетелей во время Междоцарствия. Великаны сумрака, Олег и сын Игорев; простосердечный витязь, слепец Василько; друг отечества, благолюбивый Мономах; Мстиславы Храбрые , ужасные в битвах и пример незлобия в мире; Михаил Тверский, столь знаменитый великодушною смертию, злополучный, истинно мужественный, Александр Невский; Герой юноша, победитель Мамаев, в самом легком начертании сильно действуют на воображение и сердце. Одно государствование Иоанна III есть редкое богатство для истории: по крайней мере не знаю Монарха достойнейшего жить и сиять в ее святилище. Лучи его славы падают на колыбель Петра - и между сими двумя Самодержцами удивительный Иоанн IV, Годунов, достойный своего счастия и несчастия, странный Лжедимитрий, и за сонмом доблественных Патриотов, Бояр и граждан, наставник трона, Первосвятитель Филарет с Державным сыном, светоносцем во тьме наших государственных бедствий, и Царь Алексий, мудрый отец Императора, коего назвала Великим Европа. Или вся Новая История должна безмолвствовать, или Российская иметь право на внимание.

Знаю, что битвы нашего Удельного междоусобия, гремящие без умолку в пространстве пяти веков, маловажны для разума; что сей предмет не богат ни мыслями для Прагматика, ни красотами для живописца; но История не роман, и мир не сад, где все должно быть приятно: она изображает действительный мир. Видим на земле величественные горы и водопады, цветущие луга и долины; но сколько песков бесплодных и степей унылых! Однако ж путешествие вообще любезно человеку с живым чувством и воображением; в самых пустынях встречаются виды прелестные.

Не будем суеверны в нашем высоком понятии о Дееписаниях Древности. Если исключить из бессмертного творения Фукидидова вымышленные речи, что останется? Голый рассказ о междоусобии Греческих городов: толпы злодействуют, режутся за честь Афин или Спарты, как у нас за честь Мономахова или Олегова дома. Не много разности, если забудем, что сии полу-тигры изъяснялись языком Гомера, имели Софокловы Трагедии и статуи Фидиасовы. Глубокомысленный живописец Тацит всегда ли представляет нам великое, разительное? С умилением смотрим на Агриппину, несущую пепел Германика; с жалостию на рассеянные в лесу кости и доспехи Легиона Варова; с ужасом на кровавый пир неистовых Римлян, освещаемых пламенем Капитолия; с омерзением на чудовище тиранства, пожирающее остатки Республиканских добродетелей в столице мира: но скучные тяжбы городов о праве иметь жреца в том или другом храме и сухой Некролог Римских чиновников занимают много листов в Таците. Он завидовал Титу Ливию в богатстве предмета; а Ливий, плавный, красноречивый, иногда целые книги наполняет известиями о сшибках и разбоях, которые едва ли важнее Половецких набегов. - Одним словом, чтение всех Историй требует некоторого терпения, более или менее награждаемого удовольствием.

Историк России мог бы, конечно, сказав несколько слов о происхождении ее главного народа, о составе Государства, представить важные, достопамятнейшие черты древности в искусной картине и начать обстоятельное повествование с Иоаннова времени или с XV века, когда совершилось одно из величайших государственных творений в мире: он написал бы легко 200 или 300 красноречивых, приятных страниц, вместо многих книг, трудных для Автора, утомительных для Читателя. Но сии обозрения , сии картины не заменяют летописей, и кто читал единственно Робертсоново Введение в Историю Карла V, тот еще не имеет основательного, истинного понятия о Европе средних времен. Мало, что умный человек, окинув глазами памятники веков, скажет нам свои примечания: мы должны сами видеть действия и действующих - тогда знаем Историю. Хвастливость Авторского красноречия и нега Читателей осудят ли на вечное забвение дела и судьбу наших предков? Они страдали, и своими бедствиями изготовили наше величие, а мы не захотим и слушать о том, ни знать, кого они любили, кого обвиняли в своих несчастиях? Иноземцы могут пропустить скучное для них в нашей древней Истории; но добрые Россияне не обязаны ли иметь более терпения, следуя правилу государственной нравственности, которая ставит уважение к предкам в достоинство гражданину образованному?.. Так я мыслил, и писал об Игорях , о Всеволодах , как современник , смотря на них в тусклое зеркало древней Летописи с неутомимым вниманием, с искренним почтением; и если, вместо живых , целых образов представлял единственно тени , в отрывках , то не моя вина: я не мог дополнять Летописи!

Жанр: ,

Язык:
Издательство:
Город издания: Москва
Год издания:
ISBN: 978-5-373-04665-7 Размер: 45 Мб





Описание

В предлагаемом издании читатель может ознакомиться с наиболее интересными эпизодами «Истории Государства Российского», написанной писателем и историографом Н. М. Карамзиным по поручению Александра I. Создавая картину жизни и быта Руси – от древних славян до Смутного времени, – автор опирается на обширный исторический материал. Свыше двух десятилетий посвятил Карамзин своей многотомной книге. В 1816–1829 гг. она была впервые напечатана, и русское общество с огромным интересом познакомилось с историей собственной родины.

Но за пять лет до начала публикации «Истории», в 1811 г., по просьбе сестры императора Александра, великой княгини Екатерины Павловны, Карамзин создает трактат (Записку) «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях». Подчеркивая, что «настоящее бывает следствием прошедшего», Карамзин анализирует события русской жизни и оценивает итоги десятилетней деятельности Александра I. Оценка эта носила довольно критический характер, и, очевидно, поэтому трактат Карамзина не был обнародован в ХIХ веке.. Прошло более ста лет, прежде, чем он увидел свет. Мы приводим этот интересный документ Карамзина для сведения читателей.

Книга богато иллюстрирована, что создает более объемное представление о событиях и героях описываемой эпохи.

Для тех, кто интересуется историей нашей Родины, для массового читателя.

Н.М. Карамзин

История государства Российского

ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава I. О НАРОДАХ, ИЗДРЕВЛЕ ОБИТАВШИХ В РОССИИ. О СЛАВЯНАХ ВООБЩЕ

Глава II. О СЛАВЯНАХ И ДРУГИХ НАРОДАХ,

СОСТАВИВШИХ ГОСУДАРСТВО РОССИЙСКОЕ

Глава III. О ФИЗИЧЕСКОМ И НРАВСТВЕННОМ ХАРАКТЕРЕ СЛАВЯН ДРЕВНИХ

Глава IV. РЮРИК, СИНЕУС И ТРУВОР. Г. 862-879

Глава V. ОЛЕГ ПРАВИТЕЛЬ. Г. 879-912

Глава VI. КНЯЗЬ ИГОРЬ. Г. 912-945

Глава VII. КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ. Г. 945-972

Глава VIII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОПОЛК. Г. 972-980

Глава IX. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИР,

НАЗВАННЫЙ В КРЕЩЕНИИ ВАСИЛИЕМ. Г. 980-1014

Глава Х. О СОСТОЯНИИ ДРЕВНЕЙ РОССИИ

Глава I. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОПОЛК. Г. 1015-1019

Глава II. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ ИЛИ ГЕОРГИЙ. Г. 1019-1054

Глава III. ПРАВДА РУССКАЯ, ИЛИ ЗАКОНЫ ЯРОСЛАВОВЫ

Глава IV. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ,

НАЗВАННЫЙ В КРЕЩЕНИИ ДИМИТРИЕМ. Г. 1054-1077

Глава V. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД. Г. 1078-1093

Глава VI. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОПОЛК-МИХАИЛ. Г. 1093-1112

Глава VII. ВЛАДИМИР МОНОМАХ,

НАЗВАННЫЙ В КРЕЩЕНИИ ВАСИЛИЕМ. Г. 1113-1125

Глава VIII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МСТИСЛАВ. Г. 1125-1132

Глава IX. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОПОЛК. Г. 1132-1139

Глава Х. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД ОЛЬГОВИЧ. Г. 1139-1146

Глава XI. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИГОРЬ ОЛЬГОВИЧ

Глава ХII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ МСТИСЛАВИЧ. Г. 1146-1154

Глава ХIII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ РОСТИСЛАВ-МИХАИЛ МСТИСЛАВИЧ. Г. 1154-1155

Глава ХIV. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ, ИЛИ ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ,

ПРОЗВАНИЕМ ДОЛГОРУКИЙ. Г. 1155-1157

Глава XV. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ ДАВИДОВИЧ КИЕВСКИЙ.

КНЯЗЬ АНДРЕЙ СУЗДАЛЬСКИЙ,

ПРОЗВАННЫЙ БОГОЛЮБСКИМ. Г. 1157-1159

Глава XVI. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ РОСТИСЛАВ-МИХАИЛ ВТОРИЧНО В КИЕВЕ.

АНДРЕЙ В ВЛАДИМИРЕ СУЗДАЛЬСКОМ. Г. 1159-1167

Глава XVII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МСТИСЛАВ ИЗЯСЛАВИЧ КИЕВСКИЙ.

АНДРЕЙ СУЗДАЛЬСКИЙ, ИЛИ ВЛАДИМИРСКИЙ. Г. 1167-1169

Глава I. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АНДРЕЙ. Г. 1169-1174

Глава II. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МИХАИЛ II [ГЕОРГИЕВИЧ]. Г. 1174-1176

Глава III. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД III ГЕОРГИЕВИЧ. Г. 1176-1212

Глава IV. ГЕОРГИЙ, КНЯЗЬ ВЛАДИМИРСКИЙ.

КОНСТАНТИН РОСТОВСКИЙ. Г. 1212-1216

Глава V. КОНСТАНТИН, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

ВЛАДИМИРСКИЙ И СУЗДАЛЬСКИЙ. Г. 1216-1219

Глава VI. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ II ВСЕВОЛОДОВИЧ. Г. 1219-1224

Глава VII. СОСТОЯНИЕ РОССИИ С XI ДО ХIII ВЕКА

Глава VIII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ. Г. 1224-1238

Глава I. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ II ВСЕВОЛОДОВИЧ. Г. 1238-1247

Глава II. ВЕЛИКИЕ КНЯЗЬЯ СВЯТОСЛАВ ВСЕВОЛОДОВИЧ,

АНДРЕЙ ЯРОСЛАВИЧ И АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ

(один после другого). Г. 1247-1263

Глава III. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ ЯРОСЛАВИЧ. Г. 1263-1272

Глава IV. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ЯРОСЛАВИЧ. Г. 1272-1276.

Глава V. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ДИМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Г. 1276-1294.

Глава VI. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АНДРЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Г. 1294-1304.

Глава VII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МИХАИЛ ЯРОСЛАВИЧ. Г. 1304-1319

Глава VIII. ВЕЛИКИЕ КНЯЗЬЯ ГЕОРГИЙ ДАНИИЛОВИЧ,

ДИМИТРИЙ И АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧИ

(один после другого). Г. 1319-1328

Глава IX. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИОАНН ДАНИИЛОВИЧ,

ПРОЗВАНИЕМ КАЛИТА. Г. 1328-1340

Глава Х. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СИМЕОН ИОАННОВИЧ,

ПРОЗВАННЫЙ ГОРДЫЙ. Г. 1340-1353

Глава XI. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИОАНН II ИОАННОВИЧ. Г. 1353-1359

Глава XII. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ДИМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ. Г. 1359-1362

Глава I. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ДИМИТРИЙ ИОАННОВИЧ,

ПРОЗВАНИЕМ ДОНСКОЙ. Г. 1363-1389

Глава II. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ДИМИТРИЕВИЧ. Г. 1389-1425

Глава III. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ВАСИЛИЕВИЧ ТЕМНЫЙ. Г. 1425-1462

Глава IV. СОСТОЯНИЕ РОССИИ ОТ НАШЕСТВИЯ ТАТАР ДО ИОАННА III

Глава I. ГОСУДАРЬ, ДЕРЖАВНЫЙ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

ИОАНН III ВАСИЛИЕВИЧ. Г. 1462-1472

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННОВА. Г. 1472-1477

Глава III. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННОВА. Г. 1475-1481

Глава IV. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННОВА. Г. 1480-1490

Глава V. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННОВА. Г. 1491-1496

Глава VI. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННОВА. Г. 1495-1503

Глава VII. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННОВА. Г. 1503-1505

Глава I. ГОСУДАРЬ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ИОАННОВИЧ. Г. 1505-1509

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ВАСИЛИЕВА. Г. 1510-1521

Глава III. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ВАСИЛИЕВА. Г. 1521-1534

Глава IV. СОСТОЯНИЕ РОССИИ. Г. 1462-1533

Глава I. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ И ЦАРЬ ИОАНН IV ВАСИЛЬЕВИЧ II. Г. 1533-1538

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННА IV. Г. 1538-1547

Глава III. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННА IV. Г. 1546-1552

Глава IV. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННА IV. Г. 1552

Глава V. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЯ ИОАННА IV. Г. 1552-1560

Глава I. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО. Г. 1560-1564

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО. Г. 1563-1569

Глава III. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО. Г. 1569-1572

Глава IV. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО. Г. 1572-1577

Глава V. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО. Г. 1577-1582

Глава VI. ПЕРВОЕ ЗАВОЕВАНИЕ СИБИРИ. Г. 1581-1584

Глава VII. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО. Г. 1582-1584

Глава I. ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕОДОРА ИОАННОВИЧА. Г. 1584-1587

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ФЕОДОРА ИОАННОВИЧА. Г. 1587-1592

Глава III. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ФЕОДОРА ИОАННОВИЧА. Г. 1591 - 1598

Глава IV. СОСТОЯНИЕ РОССИИ В КОНЦЕ XVI ВЕКА

Глава I. ЦАРСТВОВАНИЕ БОРИСА ГОДУНОВА. Г. 1598-1604

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ БОРИСОВА. Г. 1600-1605

Глава III. ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕОДОРА БОРИСОВИЧА ГОДУНОВА. Г. 1605

Глава IV. ЦАРСТВОВАНИЕ ЛЖЕДИМИТРИЯ. Г. 1605-1606

Глава I. ЦАРСТВОВАНИЕ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА ШУЙСКОГО. Г. 1606-1608

Глава II. ПРОДОЛЖЕНИЕ ВАСИЛИЕВА ЦАРСТВОВАНИЯ. Г. 1607-1609

Глава III. ПРОДОЛЖЕНИЕ ВАСИЛИЕВА ЦАРСТВОВАНИЯ. Г. 1608-1610

Глава IV. НИЗВЕРЖЕНИЕ ВАСИЛИЯ И МЕЖДОЦАРСТВИЕ. Г. 1610-1611

Глава V. МЕЖДОЦАРСТВИЕ. Г. 1611-1612

ПРЕДИСЛОВИЕ

История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.

Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие.

Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества.

Вот польза: сколько же удовольствий для сердца и разума! Любопытство сродно человеку, и просвещенному и дикому. На славных играх Олимпийских умолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего предания веков. Еще не зная употребления букв, народы уже любят Историю: старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в ней Героя. Первые опыты наших предков в искусстве грамоты были посвящены Вере и Дееписанию; омраченный густой сению невежества, народ с жадностию внимал сказаниям Летописцев. И вымыслы нравятся; но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина. История, отверзая гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая Царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность.