Зрители даже не заметили, что с Добронравовым что-то не так. Васильева увидела, что одна рука артиста повисла как плеть и не шевелится. "Танюша, я не знаю, но обязательно доиграю спектакль! Чего бы мне этого ни стоило!" – заявил он в перерыве.

ПО ТЕМЕ

Уже после спектакля в гримерке к Добронравову обратился сын Васильевой. Он попросил актера улыбнуться и у того буквально перекосило лицо: половина рта осталась неподвижна. Очевидцы тут же распознали инсульт и вызвали скорую помощь, передает EG.ru.

Медики приехали спустя несколько минут. Артисту сделали укол и отвезли в местную больницу. Потом его отправили Институт скорой помощи им. Склифосовского, где артист и проходит лечение до сих пор.

Врачи поблагодарили Васильеву и ее сына. Если бы они не заметили инсульт, Добронравов мог бы скончаться спустя несколько часов.

Специалисты отмечают, что теперь жизнь артиста вне опасности. Ему предстоит пройти долгий курс реабилитации. Коллеги надеются, что скоро он сможет вернуться к работе.

«Вспоминаю — Боже мой, кошмар, что я творила из-за этой своей любви, ужас! Наконец Федор сказал мне: «Слушай, ты очень хорошая, но ты что — обалдела?! Я же женат, у меня семья, и я люблю детей своих и жену, мы с ней венчались…» Прямо — вжик! — как отсек», — рассказывает актриса. Корреспонденты «ТН» побывали дома у Татьяны Кравченко, незабываемой Валюхи из .

— Татьяна Эдуардовна, в преддверии новогодних праздников самый закономерный вопрос: было ли в вашей жизни какое-либо знаковое, судьбоносное событие, связанное с Новым годом?

— Одно время в меня был немножко влюблен очень интересный человек — океанолог, еврей. Потом он с семьей уехал, кажется, в Канаду. У нас с ним никакой близости не было, но я ему за многое благодарна. Он все время меня просвещал: давал перепечатки Набокова, Солженицына, водил по старинным улочкам Москвы, рассказывал их истории, привозил на какие-то квартиры, где собирались поэты и читали свои стихи. Однажды под Новый год он принес мне толстенную старинную книжку «Хиромантия» и сказал: «На одну только ночь могу дать». Я схватила ее и просидела до утра. Читала, сверяясь с линиями своих ладоней. И хотя мало что понимала, одно вычислила точно: после 50 лет я стану знаменитой! Ну смотрите, так и вышло — именно в этом возрасте ко мне пришла популярность. Благодаря «Сватам».

— Что в вас от Валюхи — персонажа абсолютно народного?

— Все. Мне кажется, она — это и есть я. Ну и мама моя, если иметь в виду ее колоритный малороссийский говор и перепады настроения, от которых я cама с трудом избавилась. Хотя мама своего сходства с героиней не видит, вспыхивает: «Да ладно, я университет кончала, не то что твоя Валька!» А я точно такая же — шумная, вспыльчивая, шквальная, реактивная, но одновременно душевная и хозяйственная. И совершенно беззлобная. И также не умею фальшивить, всегда откровенно высказываю все, что думаю.

— Валентина Будько искренне любит мужа, Ивана. А у вас не было влюбленности в своего экранного супруга Федора Добронравова?

— Еще как, и это было что-то ужасное! (Смеясь.) Но послушайте, меня можно понять. Знаете, как Станиславский говорил? «От физического — к внутреннему». Вот именно. Проще говоря, если даже ты не любишь человека, 100 раз погладь его — и на 101-й полюбишь. Ну правда же, как не полюбить, если у нас с Федькой бесконечные постельные сцены! То есть мне приходится все время лежать под одним одеялом с та-а-аким мужчиной. Он привлекателен, обаятелен, интересен, остроумен, все время всех веселит. А в свободное время еще играет на гитаре и поет. Елки зеленые, но я же живая! И — виновата — не сдержалась, влюбилась. Очень. Ревела даже. Прямо насквозь пробила мое сердечко стрела Амура. Федя мне говорил: «Ты какая-то сумасшедшая».

— Так вы и ему сообщили об этом?!

— А как же, конечно! «Я же люблю тебя, понимаешь?» — открыто заявляла и почему-то плакала. Вешалась на него, как последняя мерзавка, буквально атаковала. Намазывалась всякими великолепными благовониями, приставала: «Ты приглядись, какая я классная!» Изо всех сил старалась ему понравиться — самой мудрой хотела быть, самой

привлекательной. У него жена, Ирочка, — хрупкая, маленькая, так я тоже решила сделать из себя Дюймовочку. На четвертых «Сватах» даже плаванием занялась — физкультпривет такой устроила, чтобы похудеть. Вы что, это был комикс! Веселушкой нарочно прикидывалась, лишь бы завлечь его. Однажды, чтобы развеселить, станцевала такой танец, что он упал от хохота. Вот что такое любовь… Теперь вспоминаю — Боже мой, кошмар, что я творила, ужас! Наконец однажды Федор сказал: «Слушай, ты очень хорошая, но ты что — обалдела?! Я же женат, у меня семья, и я люблю детей своих и Иру, жену, мы с ней венчались…» Молодец, он был просто великолепен. Прямо — вжик! — как отсек. И хотя я еще погнула свое: «Не-е-ет, не верю-ю!», все-таки после этих слов как-то охолодилась. И как же зауважала Федю! Здорово, когда мужик так верен своей жене. Очень ему за это благодарна. И теперь мы с ним особенные друзья.

— А совесть по отношению к его супруге не мучала?

— Совести не было. (Со вздохом.) Это было настоящее наваждение. Что, конечно, чудовищно. Слава тебе, Господи, прошло. Отпустило… Но с другой стороны, если бы не это мое сумасшествие, мы с Федей не играли бы так здорово. Даже режиссер Андрей Яковлев мне сказал: «Таньк, если б ты не была в него влюблена, наверное, не получился бы между вами такой изумительный контакт».

— Окружающие тоже об этом знали?!

— Да, все знали! Думаете, я умею скрывать?

— Вы и в юности также переживали любовь со страстями?

— Сейчас это дело прошлое, но если говорить честно, не было ее, любви-то. Влюбленности были, секс. Почему-то все парни стремились только к одному — опрокинуть меня на лопатки. Причем не агрессоры какие-то, не маньяки — нормальные, мирные люди, но, видать, исходило от меня что-то такое физиологичное: крупная, спортивная, веселая…

Периодически я на кого-то западала, возможно и влюблялась, но, слава Богу, ненавязчиво. Не бегала за этими мужчинами, все внутри носила. Поэтому, как правило, мои влюбленности ничем серьезным не кончались. На самом деле я скорее ведомая. А так, чтобы кого-то завоевывать, — нет, это не про меня. Вот когда человек сам в меня

влюблялся, начинал ухаживать, я присматривалась, и если понимала, что он меня волнует, тогда у нас мог получиться роман. И мы вместе проходили какой-то отрезок жизненного пути. А нет — значит, нет, отодвигала его и шла себе дальше одна. Вот вспомнилась такая история. Выхожу из театра, вижу — у входа стоит… ну просто викинг. Красивый такой мужик, с бородой. В руках — сумка тюльпанов (потом оказалось, что он работал в оранжерее). «Простите, — спрашивает, — Ирину Алферову можно позвать?» Я говорю: «Она в этом спектакле не играет». На следующий день он звонит в общежитие — ну есть такие настойчивые поклонники. А к телефону подошла я. Спрашиваю: «Вы вообще чего хотите? Вы знаете, что Ира Алферова замужем за Сашей Абдуловым?» (С улыбкой.) Потом рассказала Иришке про ее ухажера, она посмеялась… В общем, разговорились мы с этим «викингом». Оказалось, что он мужик одинокий, и, не знаю уж как, слово за слово, мяу-мяу, ну и постепенно в меня влюбился. Что-то, конечно, случилось между нами, но для меня это было не всерьез.

— А в коллег по театру влюблялись? В окружении таких мужчин, как Янковский, Абдулов, Збруев, можно потерять голову.

— Ну, я все-таки в театр пришла за ролями, за сценическим успехом, а не за романами. Кроме того, я не была во вкусе ни Саш, ни Олега Ивановича — им нравились женщины другого плана. Но сама я, конечно же, во всех влюблялась. В Сашу Абдулова особенно — в ту пору, когда мы с ним жили в одной общаге. А кто в него не был влюблен? И я не стала исключением. Только влюблена была тихо, про себя, и недолго. Оказавшись в «Ленкоме», я поняла главное: если Господь подарил мне возможность быть рядом с такими людьми, значит, я должна до них дорасти. Олег Иванович

вообще меня многому учил, начиная с азов. (Со смехом.) Например, не есть чеснок перед выходом на сцену. Как-то обнял меня и сказал: «Не смей! Не дай Бог, еще раз почувствую от тебя этот запах!» И рассказал, как раньше в императорских театрах артистов за запах чеснока выгоняли. И за загар, кстати. Это в договоре было прописано. А я так любила чеснок! И люблю. А Саша Абдулов учил меня «прикрутить» язык. «Закрой рот», — говорил. У меня же язык — враг. Не подумав, что угодно могу ляпнуть. Мне-то кажется, что ничего страшного, а со стороны мое ляпанье — кошмар. Но я-то ничего плохого никогда в виду не имела, всех любила. Вот, например, на репетиции режиссер обсуждал с нами, актерами, понятие зла. Одна актриса давай философствовать на эту тему: мол, не понимает, как играть зло. И я вдруг возьми и брякни: «Да играй саму се­­бя — и будет отлично!» Мертвая тишина. Через паузу ее ответ сквозь зубы: «Я услышала…» Ну вот, спрашивается, зачем я так сказала? Да, это правда: поступки этой дамы за кулисами, на мой взгляд, самое что ни на есть очевидное воплощение зла. Но могла бы ведь и промолчать, не настраивать артистку против себя. Другое дело, что сейчас мне все это по барабану. Если честно, возраст — великое дело. Вообще, у меня теперь в жизни столько всего хорошего.

— Но вряд ли больше, чем в пору юности или в детстве?

— Не скажите… Если говорить начистоту, детство у меня было не очень счастливое. Отца родного я не знала: он умер, когда мне было три месяца, — от рака. А при жизни он был в Донецке большим начальником, по возрасту намного старше мамы. Сибиряк, инженер, человек основательный, семейный: жена, две дочки — все как положено. И тут любовь с мамой моей закрутилась. И получается, что она меня от него, как это говорится на Украине, нагуляла. Рассказывала, что во время беременности он обещал: «Вот родишь мальчика — дам тебе свою фамилию». Бывает у мужиков такой принцип: хочу продолжателя рода — и все тут. «А я родила девку!» — вздыхала мама. У нее до сих пор сохранилась обида на отца… Работала мама табельщицей, потом, окончив заочно университет, стала бухгалтером, экономистом. Конечно, ей было тяжело — молодая, с ребенком, совсем одна, без поддержки: ее отца репрессировали в 1937-м, мать в том же году умерла. В общем, натерпелась. Мама была красоткой: миниатюрная, стройненькая, черненькая — я на нее совсем не похожа. Разумеется, в нее влюблялись. Но… любовь любовью, а замуж — ни-ни. Никто не брал. Понимаете, на Украине в 1953 году мужчины не сильно хотели брать в жены девушек с детками. А вот Эдик — он работал на экскаваторе — взял и дал свою фамилию. Очень уж любил маму. А она его не очень — так, в сердцах согласилась. Позволяла себя любить. Ну да ладно, это ее личное… Естественно, вся эта ситуация отразилась на мне. Когда они поженились, мне было два года, но для своего отчима я навсегда осталась маминым грехом. Когда девять лет спустя у отчима родилась собственная дочь, я это сильно прочувствовала на себе. Но поскольку долго не знала, что он мне неродной, никак не могла взять в толк, почему по отношению ко мне проявляется такая несправедливость.

— В чем это выражалось?

— Лену баловали, во всем по­ощряли, а меня воспитывали жестко. Я росла такой падчерицей. Причем сам-то Эдик меня не трогал, он мать накручивал, а она уже налетала на меня, лупила по пустякам. Училась-то я великолепно. А бить, допустим, за то, что я пошла к подружке, вместо того чтобы гулять на улице, по-моему, неправильно. Но мать охаживала меня нешуточно, приговаривая: «Нечего шляться по хаткам! Впредь не будешь врать!» Уборка квартиры

была моей обязанностью. И если они замечали в каком-то углу пыль, меня прямо носом тыкали в этот угол. А Ленка специально сразу после моей уборки начинала что-то разбрасывать по полу. Я просила: «Подожди, пусть родители придут и увидят, что все чисто». Но ей на мои просьбы было наплевать, все равно все раскидыва­­ла, а потом еще и жаловалась: дескать, Таня ее ударила. Хотя я не била. Но Эдик тут же, не разобравшись, давал мне затрещину… Когда я училась в 9-м классе, в меня в пионерском лагере влюбился один мальчик. У нас ничего с ним не было — просто общались. После того как разъехались по домам, он прислал мне письмо, в котором признавался в любви. А отчим имел привычку открывать мои письма, читать девичий дневник, куда я записывала сокровенные мысли. В моем представлении это должно быть неприкосновенно. А он прочитывал и накручивал мать. Показал ей и это письмо с признанием, причем еще сопроводил издевательскими комментариями. Она тут же схватила тапку и избила меня. За что, спрашивается? Я-то тут при чем?! Дикость какая-то. Кстати, после этого случая я перестала вести дневник… То есть никакого воспитания, по сути, не было, просто на меня выливалось раздражение и вешались комплексы.

— Вы отчима как называли?

— Папой, конечно, я же не знала, что он неродной. Узнала случайно. Классе в 7-м, кажется. Прибирала как-то в квартире, а они в это время ссорились на кухне. Вдруг мать выбегает, а он ей вслед кричит: «Да пишу я, пишу…» Я ничего не поняла. А оказалось, он писал в суд отказ от меня, мол, удочеряя дочь своей жены, надеялся… но не получилось — что-то в этом роде. В результате бумага эта так никуда и не пошла, а я ее увидела и прочитала. «Ну, — думаю, — вот оно в чем дело…» Раздражала я их очень. Скандал возникал на пустом месте. То вилку не туда положила, то не так вымыла его кирзовые сапоги 46-го размера. Меня, представляете, заставляли их мыть. Они

тяжеленные, всегда перемазаны глиной — то липкой, то засохшей, он же экскаваторщик. Потом, когда я уже всех их перевезла в Москву, припоминала матери: «Как ты могла так измываться над девочкой?!» Короче, дома я старалась быть как можно меньше — записывалась в кружки, ходила на все факультативы, спортом занималась. Намерение стать актрисой долго скрывала. Когда все-таки призналась, отчим подвел меня к зеркалу и сказал: «Посмотри на свою рожу, какая ты артистка?! Имей в виду, они все шлюхи, и если все-таки сунешься туда, ни копейки тебе не дам. Локти будешь кусать…» Тем не менее в 17 лет я уехала из дома в Москву поступать в театральное училище. Мама, сама в юности мечтавшая о сцене, не возражала. Более того, достала даже мне туристическую путевку, чтобы на время экзаменов мне было где жить. Поступить мне удалось в Щепкинское училище, но через год я перевелась в вуз своей мечты — Школу-студию МХАТ, откуда мне посчастливилось — единственной с курса (!) — попасть в труппу Театра имени Ленинского комсомола. Взяли меня в массовку в «Автоград XXI» и одновременно дали главную роль в спектакле «Мои надежды» по пьесе Михаила Шатрова, который потом был в меня немножечко влюблен. (С улыбкой.)

— Что значит «немножечко»?

— Ну не так, чтобы жениться. То есть замуж не звал, просто ему со мной было приятно. Да и не единственная я у него была пассия. Но это неважно. Однажды Михаил Филиппович говорит: «Вот пьеса «Революционный этюд», я написал ее для тебя». Потом-то оказалось, что это неправда: он сочинил ее давно и вовсе не для меня, она уже шла в Питере. Тем не менее в «Ленкоме» ее начали ставить, и меня назначили на главную роль. Я с воодушевлением приступила к репетициям, и тут… появляется Таня Догилева. Она прямо звездой пришла в театр. А Шатров в это время уехал в Сочи. И вот прихожу как-то на репетицию, а там висит другое распределение ролей. На мою роль Марк Анатольевич Захаров взял Догилеву, а меня снял. Причем без объяснений. Ужас! Я была ошарашена, плакала, помню, в гримерке очень горько. И тогда Татьяна Ивановна Пельтцер сказала мне: «Иди на репетиции! Сиди, смотри, слушай — глядишь, и подвернется какой-то момент». А я не могу там находиться, у меня прямо комок в горле застревает. Но Пельтцер заставила… И вот сижу, смотрю, как репетирует Догилева. Мне дурно, душа разрывается. Больно, обидно. Но… жизнь такая интересная штука. Вдруг Татьяна теряет голос. Что делать? Вспоминают про меня. А я-то готова, тут как тут, знаю все мизансцены и текст. Выскакиваю на сцену и… играю так, что мой любимый Янковский спрашивает: «Ты что, под наркотиком?» — «Я?!» Но, действительно, я та-а-ак сыграла, так выплеснула со сцены всю свою обиду, что Захаров после премьеры собрал молодежный коллектив театра и сказал: «Учитесь у Кравченко. Мы с ней не работали, а она вон как сыграла…» И теперь я сама молодых этому учу. Да, именно так: как бы ни было тяжело, сиди и жди. Кто-то скажет: ага, подсиживаешь? Да, в какой-то степени. Только со знаком плюс. Я же не хочу, чтобы кому-то стало плохо. Просто точно знаю: если что, я отлично сыграю. А это мой хлеб. В общем, спасибо Пельтцер, все это произошло благодаря ей. В моей жизни она человек очень знаковый. У меня как бы две матери: одна — которая родила, другая — духовная, Татьяна Ивановна. Она меня даже немного контролировала: «Где была? С кем? Что делала?» Поначалу меня это дергало: я уже ушла от материнского контроля, ощутила свободу, а тут опять… Но все равно испытывала к ней неискоренимое уважение. Ловила каждое слово. В этом смысле я умница — все впитываю. И мы дружили, несмотря на то что у нас разница в возрасте 50 лет… (С улыбкой.) К вопросу о Новом годе. Татьяна Ивановна часто звала меня встречать его вместе с ней. А однажды в декабре со мной случился конфуз. Она оставила меня у себя, а сама пошла играть в преферанс с Токарской и Аросевой — у них была своя колоритнейшая компания картежников. И вот сижу я, смотрю изумительный фильм Захарова «Тот самый Мюнхгаузен», и настолько меня это все заворожило, так забрало, что ужасно захотелось выпить какого-нибудь благородного напитка. А в доме полно шампанского, просто немереное количество бутылок. Пельтцер его не пила, предпочитала водочку на лимончике. Ну, я беру бутылку, открываю — бух! — пробка улетает. Ну и ладно. Смотрю кино — плачу, смеюсь, потягиваю шампанское. Так потихонечку и опустошила бутыль. Стала искать пробку. Где она, черт его знает. А следы-то надо замести. Детский такой подход типа: ничего не было, ничего не знаю. Искала, искала, но так и не нашла. Легла на диван и, естественно, вырубилась. Открываю глаза, надо мной стоит Татьяна Ивановна с той самой пробкой в руках. Оказывается, эта паршивка упала прямо перед входной дверью, и, едва войдя в квартиру, Пельтцер на нее наступила. Я заверещала: «Извините!» Она похохотала и после этого случая… полюбила меня еще больше. Своим падением я стала ей ближе.

— А как вообще вы — девочка из провинции — приноравливались к московской жизни?

— Сначала сложно было. Я же до 17 лет не знала, что такое алкоголь. Не курила, естественно, нецелована была. Помню, когда видела в общежитии девчонок с папироской или пьяных, внутри у меня все протестовало. В моем представлении это были падшие женщины, вообще беспредел. Но Москва все изменила. Жизнь закрутилась,

постепенно я и сама научилась всему. И правильно, кстати, сделала. Потому что в нашей профессии надо знать жизнь. К сожалению, многие коллеги спиваются. Да, алкоголь снимает стресс после спектакля, гасит адреналин. Но только 100-150 граммов. Выпиваешь — и ой как хорошо, Боже мой! Отпускает. А потом начинается зависимость… Меня Господь помиловал, и ангел-хранитель защитил. Всегда спасал, спасибо ему за это. Правда. Я ведь со своим темпераментом тоже могла пуститься во все тяжкие, скатиться до самого низа. А почему нет? Родители далеко, в общаге свобода нравов — гульбища, посиделки. Все доступно, никаких тормозов! Но при всем при этом я умудрялась учиться хорошо. И, принимая участие во всех общежительских загулах, в какой-то момент все веселье отодвигала и… вставала в шесть утра и ехала в Измайловский парк — успокаиваться. Лежала там на скамейке и впитывала в себя природу. Не понимаю, как меня какие-нибудь маньяки не пристукнули. А еще я ночами подрабатывала уборщицей в парикмахерской. Богатая была: стипендию получала, мать присылала 30 рублей плюс еще 60 рублей зарплата. По тем временам это были большие деньги. И я всех угощала, мне нравилось.

— Замуж вышли во время учебы?

— Ну да. Мы, актеры, часто ходили к Володьке в мастерскую на Арбате — он учился на постановочном факультете, а постановочная часть оформляла наши дипломные спектакли. И вот мы все собирались в мастерской его отца, сидели, болтали, вино пили, пели под гитару. Володя с гордостью рассказывал о том, что его отец, скульптор Лавинский, — внебрачный сын Маяковского. Мне Володя нравился, весело с ним было, постепенно, наверное, даже и полюбила его. А он почему-то сразу запал на меня, хотя другие наши девахи были красавицами. Короче, мы сошлись, какое-то время жили вместе, потом расписались, чтобы я стала москвичкой. Володька сам потащил меня в ЗАГС. Жили мы вместе с его мамой. Настоящая такая еврейская мама. Она, конечно, возражала против нашего брака, но молча. После того как мы с Володей развелись и я получила комнату в общежитии, от них выписалась, чтобы она не переживала.

— А почему развелись-то?

— Какая-то глупая ревность со стороны мужа влезла в наши отношения. Дело в том, что я все время пропадала в театре и Володя стал ревновать. Причем совсем уж на пустом месте. К Захарову, например. Я психовала: «Ты что, вообще обалдел?!» Постепенно стало понятно: нашим отношениям пришел конец.

— А дочка родилась уже во втором браке?

— Да. Второй раз я выходила замуж по настоящей любви. Когда впервые увидела Аниного отца (а тогда я еще не развелась с Володей), буквально потеряла дар речи. Ну просто принц из сказки. Очень был красив. Случилось это в Севастополе на съемках картины «Летняя поездка к морю». Дима Гербачевский работал там администратором. Он говорит: «Зайдите ко мне в такой-то номер, я передам вам билеты». Думаю: «Если зайду, точно дам слабину, потому

что нравится — прямо ах!» И не пошла. Только на следующий день заглянула, прямо перед отъездом в аэропорт — чтобы не было возможности что-то затеять. Проводил он меня до машины и на прощание вдруг вроде как поцеловал. В Москву на спектакль я летела окрыленная. Вернулась через три дня. Дима поселил меня в другую гостиницу, стал делать недвусмысленные намеки. Я вся была в преддверии зарождающегося романа, как тут моя приятельница сообщила, что Гербачевский при­ехал сюда с невестой. Эх, как же я тогда расстроилась, как отчаянно загуляла от обиды! Некоторое время спус­тя опять приехала на «Ленфильм» и встретила его. «Привет». — «Привет». — «Поехали в Пушкино… Я тебе позвоню, договоримся когда». Я продиктовала ему номер телефона, но специально назвала неправильную последнюю цифру. Зачем мне ехать в Пушкино с женатым человеком? У меня в этом смысле строгие принципы.

Дима дружил с Приемыховым и Кайдановским. Компания у них сложилась на съемках фильма по повести «Смерть Ивана Ильича», где Дмитрий был директором картины (потом он стал директором группы «Наутилус Помпилиус»), Саша Кайдановский — режиссером-постановщиком, а Валера Приемыхов играл главную роль. Позже я снималась в фильме «Васса» вместе с тогдашней женой Приемыхова Ольгой Машной. И вот как-то в Москве — я уже тогда была женщина свободная, жила в своей квартире — она позвонила мне и сказала: «Дима Гербачевский просит у тебя прощения». Я в ответ: «Прощаю». Она тут же: «Сейчас мы приедем к тебе». Я переполошилась: «Ой, не надо!» — «Ну тогда давай ты к нам». Я приехала. Они там все уже навеселе, разгоряченные. И Дима начал проявлять активность, мол, оставайся. Я говорю: «Нет, лучше проводи меня». Пошел провожать, зашли ко мне, ну… тут уже все и произошло. Все-таки он был очень большим сердцеедом, умел соблазнять. Ну и я рассудила так: раз сам Бог посылает мне такой шанс, должна же я все-таки довести эту историю до конца, узнать человека, что называется, в ближайшем рассмотрении. (Смеется.) Рассмотрела, мне все понравилось, а он сразу же сделал мне предложение. Я обалдела: «Как, ты же женат?!» А он говорит: «Я давно развелся со своей болгаркой, так что давай жениться». Ну что ж, давай.

— Отчаянно. А проверить человека?

— Нет, не до того. Чувство и так к нему было, а тут вспыхнуло с новой силой. И потом меня просто потрясло его предложение. У меня же до этого были романы, мужики даже надолго поселялись, но все присматривались, а этот прямо сразу: пойдем замуж. Понравилась мне такая решительность. И, правду говорю, любила я его. Мне казалось, эта любовь на всю жизнь… Забеременев, сразу решила рожать. Что-то сверху мне подсказало: пора. Рожала в Питере. Уверена: Аня сама выбрала себе родителей, это ее судьба. Дело в том, что при первой нашей встрече Дима своей рукой написал мне в записной книжечке свой питерский телефон и адрес — тот самый, на который 10 лет спустя я приехала с нашей новорожденной дочкой… Но, к сожалению, нормальной семейной жизни у нас не получилось.

— Муж изменял?

— Постоянно. Противно было, грязь какая-то. Сама я ему никогда не изменяла, а он продолжал гулять так, словно был свободен. Спрашивала: «Зачем ты это делаешь, мы же с тобой взрослые люди, не пристало так себя вести». Ну действительно, ему — 37, мне — 33, нагулялись уже по полной, чего бы не хранить верность друг другу? Я не маячила

перед глазами, надоесть никак не могла. Жила на два города, постоянно моталась — в Москве спектакли играла, в Питере ребенка растила. Жили мы у Димы, с его отцом. мать умерла, я ее не застала… К сожалению, мы с мужем бесконечно ссорились — необоснованные претензии с его стороны по каким-то пустякам просто доставали. Наконец они достигли пика — когда выпивал, становился агрессивным, начал распускать руки. И я по уши окунулась в какую-то безрадостную бытовуху. Что происходило? Никакого повода я не давала, клянусь. Я ничего не понимала. Он, по-моему, тоже. Но стал требовать, чтобы я ушла из профессии. Так и говорил: «Брось театр и кино, тогда и будем жить нормально». Разумеется, я не соглашалась: «Когда решил жениться, ты знал о том, что я актриса…» Но он ничего не хотел слышать. И разводиться не хотел. Однако я терпеть все это больше не могла и подала на развод. Переживала, помню, сильно, а потом рассудила: все, что Бог ни делает, хорошо. И это действительно так. Сейчас мы с Аней живем вдвоем отлично, во всяком случае, мне так кажется.

— Рождение дочки что-то изменило в вас?

— Я родила в 33 года. А до этого грешницей была — аборты делала. Мы же так были воспитаны. Театр — главное. Как это можно — уйти в декрет?! Тем более в «Ленкоме». Невозможно себе такое позволить. Какой там ребенок? Многие артистки вообще без детей остались — полностью отдались театру… Я избежала такой участи только благодаря любви. Очень уж любила Диму. Причем не скажу, чтобы он мечтал о ребенке. Не просил: «Ой, роди мне!» Ну и ладно. Знаете, за что я уважаю бывшего мужа? За то, что он из себя никого не строил и никогда ничего мне не обещал. А потому рождение Анечки — это мой выбор, и к ее отцу у меня никаких претензий нет… Когда стала матерью, мир для меня перевернулся. Роды — самое яркое в моей жизни впечатление. И еще кормление грудью — это вообще нет слов! Невероятная сила любви во мне проснулась, беззаветная, на все готовая. И она до сих пор никуда не делась. Я свою дочку дико люблю, оберегаю, никому не позволю ее обидеть… У Анечки был очень сложный подростковый период — улица, скверная компания. Она тогда ни меня знать не хотела, ни любовь мою. Конечно, я страдала, но мое чувство оказалось сильнее всех ее закидонов. Любовь может победить все. Теперь дочка говорит: «Мамочка, это было не со мной…» Со школой тоже проблем хватало, и тут уж, я считаю, совсем не по вине Ани. Никогда не забуду эпизод с учительницей по биологии. Ей надо было повесить плакат, и она спрашивает у класса: «Кто мне поможет?» А Аня высокая — она и вызвалась. На что этот «педагог» при всем классе сказала: «Ну да, ты такая дылда, что под тебя потолки нужно приподнимать». А оказывается, в детстве «дылда» — самое оскорбительное обзывание. Меня вон и толстогубой звали, и толстопузой — и ничего, но тут… Все, учебы больше у нас не было. Аня стала нещадно прогуливать уроки, мне врала, что идет в школу, а сама пропадала — знаете где? Как потом выяснилось, в Третьяковке. Вот так-то… Помню, советовалась по поводу этого случая с Чуриковой — не знала, стоит ли мне пойти в школу разбираться с этой биологичкой, но Инна Михайловна говорит: «Таня, не надо ходить — не поможет». И рассказала эпизод из жизни своего сына, который написал в сочинении о Лермонтове, как встретил Михаила Юрьевича на Тверской, поздоровался, они разговорились, и поэт поведал Ване свою историю: так и так, расстреляли, мол, меня на дуэли… Гениально, да? Так училка ему поставила двойку и еще возмущенно отчитала. Пос­ле этого Инна ходила в школу заступаться за сына, они там все перед ней расшаркивались, но все равно ничего не изменилось… В общем, забрала я Аню из школы и перевела на частное обучение. И слава Богу, что так сделала. С той поры все у нас пошло «на поправку». Анечка у меня очень талантливая девочка — рисует прекрасно, учится на дизайнера… Знаете, в первый Новый год после рождения Ани, когда я поднимала бокал с шампанским под бой курантов, у меня от счастья капали слезы. Это же на самом деле семейный праздник, да? А у меня, мне казалось, теперь настоящая семья: папа, мама и маленькая дочь.

— А мысль еще раз создать семью не закрадывается?

— Нет, ни в коем случае, не дай Бог! В моем возрасте?! Я даже представить не могу, чтобы какой-то муж ходил по моей квартире. И опасно, между прочим, чужого-то мужика в дом пускать. Появится, а ты не будешь и знать толком, о чем он думает, тот, кто лежит с тобой рядом. Может, убить хочет… Я вообще не понимаю теток — моих ровесниц, которые выходят замуж, тем более за молодых. Создавать семью есть смысл только ради детей, а если это заведомо исключено, тогда зачем? По молодости я обожала секс, мужчины, с которыми романилась, мне нравились, и сама себе я нравилась — внешность, тело мое. Бесконечно смотрелась в зеркало и была довольна. Тогда все это было естественно. Но теперь-то, когда ты старуха — елки зеленые, чего тебе еще надо?! Какие движения ты собираешься совершать и как это будет выглядеть со стороны?! Это же ужас!

— Так-то оно так, однако в Федора Добронравова все-таки влюбились.

— Ой, да! (Со смехом.) Но я же призналась — и это была моя громаднейшая ошибка.

Семья: дочь — Анна (27 лет), дизайнер

Образование: окончила актерский факультет Школы-студии МХАТ

Карьера: с 1976 года актриса театра «Ленком». Снималась в фильмах и сериалах: «Сукины дети», «Небеса обетованные», «Торпедоносцы», «Ширли-мырли», «Питер FM» и др. — всего около 70

Татьяна Кравченко – яркая и харизматичная личность, заслуженная артистка России. Популярность завоевала после выхода народного юмористического сериала «Сваты», где сыграла запоминающуюся Валентину Будько.

Детство известной украинки

Родилась будущая народная любимица в Донецке. Воспитывалась в простой рабочей семье. Когда Татьяне исполнилось шесть месяцев неожиданно и скоропостижно ушел из жизни ее отец. Мать девочки в скором времени вышла замуж за другого мужчину, который удочерил Татьяну. О том, что она не родная дочь, Кравченко узнала в подростковом возрасте.

Татьяна Кравченко в молодости

В школе будущая актриса училась хорошо, принимала активное участие в общественной, творческой жизни. Не стеснялась Татьяна выходить на сцену, демонстрировать артистический талант и вокальные данные. Детской мечтой девушки была театральная сцена, но всяческие попытки осуществить ее пресекались строгим отчимом. Он считал, что дочь должна получить настоящее, серьезное образование.

Не привыкшая перечить родителям, Татьяна подала документы в местный университет. Но стать химиком ей было не суждено, потому что девушка провалила все вступительные экзамены. Целый год Кравченко втайне от родных готовилась к поступлению в театральный ВУЗ. Вместе с мамой они придумали легенду, что Татьяна поедет в Москву для учебы в МГУ.

Оказавшись в столице, Кравченко спешно отнесла документы в Щукинское училище. С первой попытки и без связей, Татьяна стала студенткой актерского факультета. После завершения первого курса ее заметила знаменитая актриса, заслуженный педагог Алла Тарасова и переманила талантливую девушку к себе в МХАТ.

Главным условием принятие в культовый театр было избавление от провинциального говора. Татьяна сутки напролет проговаривала скороговорки, чистоговорки, но родной говор не покидал ее. Из-за этого будущая актриса сильно переживала, что ей не достанутся образы красивых и богатых дам. Мудрая Тарасова нашла нужные слова, и убедила подопечную в существовании множества других достойных образов.

Начало театральной и кинематографической карьеры

После окончания ВУЗа Татьяну пригласил Марк Захаров в театр «Ленком». Дебют на театральной сцене состоялся в постановке «Мои надежды», где начинающая актриса сыграла главную роль. Партнером Кравченко в том спектакле стала опытная актриса Татьяна Пельтцер. Во время репетиций женщины сдружились и продолжили общаться вне театральных стен.

Татьяна Кравченко в фильме "Сукины дети"

Кравченко и сегодня продолжает работать в «Ленкоме». Там она сыграла огромное количество главных и второстепенных ролей. Среди них спектакли «Иванов», «Они сражались за Родину», «Диктатура совести», «Женитьба Фигаро». В 2002 году Татьяна получила звание Заслуженной артистка, а через несколько месяцев – Народной артистки.

Татьяна Кравченко в роли надзирательницы в фильме "Небеса обетованные"

Роль Серафимы стала дебютной в кинематографической карьере Татьяны. После картины «Приезжая» была драма «Грибной дождь» и остросюжетный фильм «Торпедоносцы». Все героини Кравченко отличались импульсивностью, энергичностью и позитивом. В любовной комедии «Предчувствие любви» молодая актриса сыграла роль Ольги, подарила зрителям бурю эмоций.

Татьяна Кравченко в фильме "Шекспиру и не снилось"

Не остановили творческий конвейер Татьяны «лихие 90-е». На экран вышли следующие шедевры с ее участием: «Если у Вас нету тети», «Белый король, красная королева», «Шырли-Мырли», «Небеса обетованные».

Федор Добронравов и Татьяна Кравченко на съемках сериала "Сваты"

Пик популярности Кравченко настал в 2008 году после выхода на экран многосерийного ситкома «Сваты». Партнерами по съемочной площадке стали именитые российские артисты: Федор Добронравов, Людмила Артемьева, Анатолий Васильев. Веселое семейство покорило множество телезрителей постсоветского пространства.

Народная артистка России Татьяна Кравченко и Владимир Путин

Всего было снято 6 сезонов комедийного сериала, в качестве его продолжения выпустили кулинарное ток-шоу «Сваты у плиты». Ведущими проекта были Олеся Железняк, Ольга Аросева и несомненно Татьяна Кравченко.

Личная жизнь хохлушки

Первая любовные отношения Татьяны начались в 16 лет. Ее избранником был донецкий парень, старше на несколько лет. Юноша учился в местном университете. Отношения продлились не долго, из-за постоянных насмешек молодого человека, по поводу желания Татьяны стать актрисой.

Татьяна Кравченко с первым мужем Владимиром Лавинским

Первым официальным супругом Кравченко стал Владимир Лавинский – постановщик МХАТа. Брак с ним продлился 2 года. Второй муж Татьяны – Дмитрий Гербачевский, продюсер известной киностудии. Отношения молодых людей зашли в тупик через 6 лет совместной жизни. Частые скандалы стали причиной их развода. Единственное, что объединяет Кравченко с бывшим супругом - общая дочь Анна.

Татьяна Кравченко с дочерью Анной

Сейчас Татьяна все больше времени проводит с семьей, мечтает стать бабушкой. Не прекращает съемки в полнометражных картинах и сериалах. Изредка приезжает на малую родину в Донецк, но из-за нестабильной политической ситуации не может наведываться туда чаще.

О жизни других российских актеров читайте

Этот фильм об отношениях между не похожими друг на друга родственниками из года в год имеет высокие рейтинги. Однако проект любим не только зрителями, но и создателями, со слезами прощавшимися с сериалом в последний съемочный день. «Вокруг ТВ» решил рассказать, что же происходило за кадром любимого сериала.

Действие шестого сезона развивается на протяжении года, и в сериале происходит четыре смены погоды. Это всегда большая сложность для съемочной группы, и в этот раз тоже не обошлось без проблем. «Сваты» снимали на Украине, но погода отказывалась соответствовать сценарию: то вдруг начинался ураган, то некстати выпадал снег. Однажды летом похолодало до +8, а актерам Федору Добронравову и Александру Феклистову нужно было нырять в воду. Причем с первого дубля снять сцену не получилось, из-за чего купаться в холодном пруду пришлось несколько раз:

— Водичка была такая, словно тебя зажали в тиски, — вспоминает Александр Феклистов.

Опасаясь остаться без снега зимой, съемочная группа приняла решение отправиться в экспедицию в горы — туда, где снег лежит всегда. Правда, и на этот раз природа преподнесла свои сюрпризы: начался буран, и машины застряли в сугробах по дороге на площадку. Пришлось откапывать их и спасаться из снежного плена.

Другой сложностью стали сцены с животными: их в 6-м сезоне «Сватов» особенно много.

Так, например, в одной из серий близнецы приводят из леса медвежонка. Медвежонок в фильме снимался настоящий, причем недрессированный: мишка был маленький, а в таком возрасте животные дрессировке не поддаются. Правда, когда в кадре появилась взрослая медведица, проблем стало еще больше. По сюжету Александру Феклистову нужно было убегать от нее, и он даже не подозревал, что зверя без намордника пустят вслед за ним:

— Я предложил режиссеру бежать в тапках, чтобы было смешнее и медленнее, — вспоминает актер. — Но он мне на это ответил, что лучше бежать в кроссовках, чтобы, наоборот, было быстрее, а когда я услышал команду: «Снимаем намордник», то понял, что он имел в виду.

Правда, погоня не удалась: мишка оказался доброжелательным, и отказывался бежать за человеком, предпочитая кувыркаться в прохладной от росы траве.

О своем же герое, изменившемся в 6-м сезоне, Александр Феклистов отзывается так:

— Одна моя знакомая сказала, что пока Беркович не женился и был злым, он был интереснее, но я с ней не согласен. А вообще я никогда раньше не снимался в нескольких сезонах одного проекта. Это мой первый опыт, и он мне понравился, потому что я возвращался на площадку с чувством, с каким возвращаются к старым друзьям.

С таким же чувством возвращалась на площадку и актриса Людмила Артемьева . Правда, в отличие от Феклистова, она снималась во всех сезонах «Сватов», и всякий раз ее героиня менялась:

— Ольга Николаевна в 6-м сезоне для меня загадка. Что это за женщина такая? Зачем ее крутит и вертит? С одной стороны, ее можно назвать солнечной дурой, а с другой — умницей. С одной стороны, интеллигентная и талантливая, а с другой, как вдруг «завдрычископит». Я могу ее только на ощупь продвигать к зрителям, — рассуждает Артемьева. — Вообще в наше время исчезло поколение бабушек в платочках. Я помню, как пах молоком платок моей бабушки: пах кукурузой и солнцем. Дороже этого запаха нет ничего. Сейчас появилось такое странное для меня понятие «няня». Другое время, другие идолы, и мы сами в этом виноваты. Если этот фильм заставит хотя бы немного задуматься о том, как мы живем, — это уже здорово.

А вот герой Федора Добронравова никак не меняется, оставаясь все тем же шебутным выпивохой Иваном Будько. Поговаривают, что в школе Добронравова постоянно выгоняли из класса из-за того, что он слишком много смеялся.

— Эта черта дана ему Богом, — говорит о коллеге исполнитель роли Митяя Николай Добрынин .

Не обойдется и без новых персонажей. Так, например, зритель наконец познакомится с тещей Митяя (Татьяна Васильева ).

— О Татьяне Васильевой мы мечтали с третьего сезона, — вспоминает актриса Олеся Железняк. — И когда она появилась на площадке, то играла так, что мы не могли удержаться от хохота и срывали дубли.

— Я играю даму, которая считает себя городской и вступает с дочерью в вечный конфликт из-за неподходящего зятя, — рассуждает Татьяна Васильева. — Я, конечно, раньше знала, что есть такой сериал, и что его очень любят, что у него высокие рейтинги. «Рейтинг» — слово отвратительное, но это факт. Но когда пришла на площадку, мне было немного сложно, потому что все актеры давно уже вжились в образы и срослись со своими персонажами, а мне к своему приходилось привыкать.

«Зятю» же Николаю Добрынину в это сезоне пришлось выполнять много трюков. Сезон вообще получился трюковым, потому что комичное и опасное в кино всегда находится где-то рядом.

Так, например, Митяй в одной из сцен убегает из дома через балкон. Добрынин настоял на том, чтобы сниматься самому и без страховки (она попадала в кадр). Каскадеры были против, но режиссер Андрей Яковлев поддался на уговоры актера:

— Спасибо режиссеру за то, что доверил мне выполнение трюка. Я ведь в свои 49 лет нахожусь в неплохой форме и еще на шпагат сажусь. Если же я не уверен, что справлюсь с трюком, не берусь за него, потому что у меня семья и дети, — комментирует Добрынин.

Но если исполнитель роли Митяя не боится сложностей, то Татьяне Кравченко в 6-м сезоне приходилось постоянно бороться со своими страхами. Все дело в том, что актриса очень боится высоты, а в «Сватах» ее героиня Валюха постоянно оказывается то на балконах, то на плитах на стройке, то на канатной дороге.

— Я сначала думал, что ее страх — просто актерское кокетство, — вспоминает режиссер, — но потом увидел, как у нее на самом деле от волнения подгибаются ноги.

Тем не менее, актриса все равно выполняла все, что от нее требовали.

Вообще, несмотря на теплую атмосферу, сложно приходилось всей съемочной группе. Смены длились по 14—18 часов, и юные актеры, играющие близнецов, засыпали прямо в кадре, не обращая внимания на шум и осветительные приборы. Режиссер просил их не будить, так и оставляя детей в кадре спящими.

Зато какой радостью для всей съемочной группы были сцены застолья! Разносолы, от которых ломятся столы героев, настоящие, приготовленные прямо на площадке поваром.

— Бывают такие съемки, на которых еду поливают керосином, чтобы актеры ее не ели, а у нас вот все наоборот: садились за общий стол и устраивали пир, — вспоминает Добрынин.

Особенно это нравилось Федору Добронравову. Режиссер фильма вспоминает, что однажды актер съел восемь мисок окрошки:

— Ну просто невозможно было оторваться, — признается актер.

Съемки 6-го сезона продолжались с 12 марта по 26 декабря 2012 года, то есть девять месяцев. В тот момент все члены съемочной группы были уверены, что это последний сезон. Заключительной сценой стало празднование Нового года, на котором Иван Будько произносит трогательный тост о том, чтобы «наши дети жили так же дружно, как мы». Этой речи не было в сценарии: таким образом Добронравов решил попрощаться с сериалом и съемочной группой. Ответом на речь были слезы Татьяны Кравченко и юной Анны Кошмал . Эту сцену оставили в фильме.

— Я благодарю Бога за то, что у меня была жизнь в «Сватах», — говорит Кравченко.

А Николай Добранравов, вспоминая съемки всех шести сезонов, заключает:

— Секрет хорошего юмора — в импровизации, но импровизировать надо только в хорошо отрепетированных сценах. У нас все именно так и происходило.

Правда, возможно, что актеры рано попрощались с сериалом: в интервью «Вокруг ТВ» режиссер проекта Андрей Яковлев

Выпив пива, звезда сериала «Сваты» поцапалась с Людмилой Артемьевой

Комедийный сериал «Сваты» стал телехитом. Изначально задуманный двухсерийный фильм приобрел такую популярность, что авторы продлили экранную жизнь своих героев еще на шесть лет. Особенно народу полюбилась дородная простушка Валюха из украинского села Кучугуры. Ее сыграла замечательная актриса Татьяна КРАВЧЕНКО, которая 9 декабря отмечает 60-летний юбилей.

Как же я не люблю день рождения! - признается Татьяна. - То ли дело день ангела - 25 января. Его отмечать приятнее: я улыбаюсь, хожу в церковь, отвечаю на поздравления. Наверное, потому что не ведется счет прожитым годам. По молодости мы, конечно, гуляли весело. Мама жила на Украине и всегда присылала к 9 декабря домашние соленья и горилку, а я собирала шумную компанию. Но несколько лет назад после очередного такого застолья проснулась и решила, что больше отмечать день рождения не буду. Я бы и юбилей не праздновала. Но поскольку стала популярной и до этого события еще кому-то есть дело, придется проставляться. Витя Раков сказал, что в театре готовится капустник. Столы накроем в актерском кафе. Но это будет после спектакля - 11 декабря. А 9-го соберемся в семейном кругу: я, дочка, мама и сестра.

- Вы говорили, что почти 40 лет на сцене, а главных ролей все нет. Намекали на это Марку Захарову?
- Я ему прямо в лоб сказала. Мне действительно кажется, что я достойна главной роли. Но когда Марк Анатольевич снова дал мне в «Небесных странниках» малюсенькую роль, мне стало по-настоящему обидно. Сколько можно меня использовать? Почему на родной сцене я никак не могу сыграть что-то более объемное? Признаюсь, горько плакала от обиды.
- Не было желания уйти в другой театр?
- Меня особо нигде не ждали. Да и сложно бросать то, к чему прикипела душой. За эти годы «Ленком» стал мне домом, а из дома так легко не уйти. Конечно, я должна была выкручиваться, поэтому начала играть в антрепризах, за что получала неплохие деньги. Но от депрессии меня это не спасло. Одно время хотела вовсе уйти из профессии, но поняла, что ничего другого не умею. Если бы в молодости сообразила, то, думаю, могла бы стать неплохим врачом. Оставалось одно: смириться и работать. В нашей профессии ведь много зависит от случая, удачи, знакомств.
- Кто вас поддерживал?
- Если бы не дочь, я, наверное, спилась. Она - мое спасение. Еще Татьяна Ивановна Пельтцер. Ольга Александровна Аросева подставила плечо в трудную минуту - пригласила играть в Театр сатиры. Олег Янковский умел так пошутить, что я сразу оживала. Когда хожу в церковь, всегда ставлю свечку за него и Сашу Абдулова. Мы очень дружили. Их уход до сих пор в голове не укладывается.
- Ради актерской жизни вам пришлось отказаться от собственной фамилии?
- Я пришла в «Ленком» Яковлевой - это моя родная фамилия. Но Захаров посоветовал взять другую, потому что тогда у нас было много Яковлевых, и все звезды. Еще одной зритель не выдержал бы. Вот я и решила взять фамилию бабушки. Сделала это легко, потому что к тому времени уже дважды была замужем - была и Ловинской, и Гербачевской.
- Некоторые артисты обижаются, когда их называют актером одной роли. Вас это коснулось?
- Да, но я к этому отношусь спокойно. Мне так нравится моя Валюха, что, если ко мне подходят на улице и так называют, не обижаюсь. Я всех этих «понтов» наших звезд шоу-бизнеса не понимаю: когда прячут лицо за темными очками, ходят с охраной... На кой черт ты в эту профессию лез? Чтобы потом от людей бегать?

Внутри пустота и страх

- В жизни вы такая же боевая, как ваша Валюха?
- Наш режиссер Андрей Яковлев принимал участие в съемках сериала «Моя прекрасная няня», в котором я сыграла эпизодическую роль. Видимо, там он меня разглядел, пригласил на пробы, и мою кандидатуру утвердили довольно быстро. Мы с Валюхой похожи: обе украинки, обе шумные. Походку и манеру разговора я скопировала со своей мамы. Она обижалась, когда я говорила об их сходстве. Ворчала: «Валюха твоя - баба деревенская. А я городская. Интеллигентная». Я очень люблю свою Валюху. Когда в прошлом году Андрей сказал, что шестой сезон «Сватов» станет последним, я ревела белугой. Привыкла, что столько лет подряд мы каждую весну уезжали всей съемочной группой на мою родную Украину.

Я готовилась: худела, занималась спортом, ходила к косметологу. Стимул был. А как сказали, что все закончилось, так снова депрессия. Сейчас немного успокоилась. По секрету скажу, несколько серий «Сватов» мы еще выпустим.
- Как проходили съемки? Курьезов не случалось?
- Вся команда - от осветителя до режиссера - выкладывалась на сто процентов. Никакой спешки, как это часто бывает при съемках сериала. Все эти ситкомы ведь снимают в подвалах. Я знаю, что Насте Заворотнюк во время работы над «Моей прекрасной няней» даже сделалось дурно. Ей вызывали «скорую» и едва не увезли в психушку. Ведь она сутками находилась в подвале без дневного света и воздуха. Тут у любого крыша поедет. Мы же «Сватов» снимали на природе.

- Вы чувствовали, что роль в сериале принесет успех?
- Нет. Я просто жила, работала, приспосабливалась и старалась не унывать. Когда-то очень давно я нашла на чердаке книгу по хиромантии и решила изучить линии на ладони. Четко помню, что нагадала себе тогда славу к 57 годам. Так и случилось! «Сваты» для меня больше, чем просто успех. Как-то во время съемок четвертого сезона мы разговорили сь с Федей Добронравовым. (Он сыграл Ивана Будько - экранного мужа Татьяны. - А. К.) Федор сказал: «А ведь мы, Танюха, с тобой неплохим делом занимаемся. У моих друзей десятилетний сын болен лейкемией. Каждый раз при госпитализации он просит родителей собрать ему диски со «Сватами». Говорит, так ему веселее и анализы улучшаются». Я заплакала. Мне-то до этого казалось, что мы просто клоуны!
- Как складывались ваши отношения с Людмилой Артемьевой?
- Когда я пришла в «Сваты», она уже была звездой - снялась в главных ролях сериалов «Таксистка», «Кто в доме хозяин?». Ну, и вела она себя соответственно. А я ж баба прямая - возьми да и ляпни, что так делать нельзя, даже если ты звезда. До драки у нас не дошло, но напряжение осталось. Однако на пло щадке мы себе лишнего не позволяли. Однажды я по пьянке (просто очень люблю пиво) сказала кому-то, что с Артемьевой у нас нелады. Потом мне за это было стыдно. Нужно отдать должное Люсе: она ни разу не показала мне, что знает об этом разговоре. Но подружками мы с ней никогда не будем, потому что сильно разные.

Купила квартиру будущему зятю

- Говорят, во время съемок у вас с Добронравовым завязался роман.
- Когда мы снимали третий сезон, у меня действительно вспыхнули чувства к Феде. Чего греха таить - я просто сходила с ума, реально влюбилась. В том сезоне у нас с Федей было много постельных сцен. Чуть ли не каждый день мы играли «любовь» и почти не вылезали из кровати. Я на тот момент была дамой одинокой, и, конечно, организм сработал в нужном направлении. Еще чуть-чуть - и натворили бы с Добронравовым глупостей. Но Федя очень любит жену и детей. Он аккуратно остудил мои чувства, деликатно дал понять, что это наваждение, которое скоро пройдет. Теперь мы с Федором - лучшие друзья!
- А первую любовь помните?
- Конечно! Валерка Сачков был моим первым серьезным увлечением. Мы жили в Донецке - Валерка учился в торговом институте, а мне тогда лет 17 было. Помню, во время вечерней прогулки в парке он спросил, кем я хочу стать? Я ответила: «Артисткой». Но мой ухажер только рассмеялся. Когда я стала популярной, мне жутко захотелось отыскать его - сказать, что я помню наш первый поцелуй, ну и, конечно, похвастаться. Долго его искала, но оказалось, Валерка мой уже умер.
- С бывшим супругом - Дмитрием Гербачевским - общаетесь?
- У нас нормальные отношения, но общаемся мы редко. Не сложилось у нас, хотя я мечтала прожить с ним до конца дней. Он тоже из мира кино. Живет вПитере. Когда я строила карьеру в Москве, он переезжать не захотел. А какая это семья на два города? К тому же у него слишком часто наступали «творческие кризисы». В такие периоды я должна была тащить семью на себе. Потом я не могла терпеть и прощать его бесконечные предательства. Я видела семейные пары, которые уходили в старость, ненавидя друг друга. Мне этого не хотелось. Поэтому подала на развод и дала себе установку: мне никто не нужен, кроме дочери. Дима же позже снова женился - на одной из своих любовниц. Детей у них нет. Но он и о нашей дочке Ане вспоминает нечасто.

- Ей уже 26 лет. Чем она занимается?
- Увлекается веб-дизайном, разрисовывает кукол. Мне очень нравятся ее работы. Аня живет в своем мире и абсолютно не социальна. Актрисой она никогда не хотела быть. В 14 лет я водила ее в школу при модельном агентстве Славы Зайцева. Ему понравилась фигура девочки, он пригласил ее на занятия. Но прошло пару дней, и Аня заявила, что не будет туда больше ходить, потому что ей не нравится образ жизни моделей. На данный момент она благодаря моим стараниям живет в свое удовольствие. Правда, жениха пока нет. Но лично я к его появлению готова - купила дочке отдельную квартиру. Сразу сказала: жить с зятем не буду.
- Какие итоги своей жизни вы подвели бы в преддверии юбилея? О чем мечтаете или жалеете?
- Хочу себе здоровья покрепче и хорошей главной роли! Ну, а жалею о многом. За свои 60 лет я наделала кучу ошибок: здоровье губила, за языком не следила. Многих, наверное, обидела. Мне за это очень стыдно. Но знаю наверняка: если я до сих пор жива, значит, у меня мощный ангел-хранитель. А жизнь я люблю и всем говорю: она прекрасна!