Север России: жизнь оленеводов в Тундре (29 фото). Жизнь и быт оленеводов Народы оленеводы

История о потерявшихся оленях

Просыпаюсь от того, что меня занесло снегом. Несмотря на температуру в минус двадцать градусов, греет майское солнце, которое на Севере в это время года поднимается уже высоко. Рядом со мной возле нарт спит пастух Илья. Вокруг, до горизонта, снег и три тысячи оленей, которые не давали нам покоя последние сутки. До чума далеко, часа четыре езды на упряжке. Мы очень замерзли, ничего не ели и сейчас ждем, когда нас сменят другие пастухи.

Но вернемся на день назад, когда еще ничего не предвещало беды.

«Сегодня напрягаться не будем. Зоя дала нам кучу еды, так что посмотрим на оленей, а потом поедем на балку (охотничий домик. - Прим. ред. ), он возле реки. Там у меня и водка припрятана на особый случай. А первое дежурство как раз случай особый», - еще вчера вечером обрадовал меня Илья, пока мы ехали по следам в поисках стада, которое только-только оставили в тундре. «Три тысячи оленей не могут так просто потеряться», - думал я и представлял, как мы топим печку, раскладываем припасы на столе в домике - несмотря на плотный ужин, снова безумно захотелось есть, но стада все не было видно.

Мое первое дежурство не задалось. В поисках еды олени разбрелись на десятки километров вдоль реки Усы

Неудивительно, что мы их так и не нашли: они паслись поодиночке и были совершенно незаметны в темноте. Поняли мы это только к полуночи. Надежды на теплый домик не осталось: начиналась тяжелая работа. Нам предстояло собрать три тысячи разбредшихся оленей в одно стадо.

К утру похолодало. Снег затвердел и стал как камень. Мы уже сутки гнали упряжку и боролись с холодом, в термосе остался еле теплый чай, но он больше не помогал. Устали все: я, пастух, олени. А впереди был еще целый морозный день до вечерней смены. Хотелось спать, и сугроб бы прекрасно подошел.

«VvIIIÖÖ++=»

Илья - пастух второй бригады оленеводов из народа коми, который уже около трехсот лет кочует вдоль Большеземельской тундры. Это заболоченная пустыня на Крайнем Севере - там, где заканчиваются Уральские горы. По историческим меркам коми пришли в этот регион совсем недавно, смешались с семьями местных ненцев и переняли их бытУльянов Н.И. Очерки истории народа коми-зырян .

Раз в год десятки тысяч оленей снимались с зимнего стойбища на самой границе с лесотундрой и шли к Карскому морю в поисках ягеля и соленой воды. Им предстояло набрать запас соли на следующий год. Вместе с оленями снимались семьи оленеводов. Они работали сообща небольшими коммунами и проделывали весь путь за стадом к морю и обратно. Начинали, пока еще не сошел снег, а заканчивали к первым стойким морозам. Грелись кострами, перемещались на упряжках: еловые полозья хорошо катились как по снегу, так и по земле. Ели оленину, а баланс витаминов восстанавливали свежей оленьей кровью. Зиму проводили в экстремальном холоде в лесотундре, чтобы к весне все началось сначалаХомич Л.В. Ненцы. М.-Л.: Наука, 1966 . «Нитки их сделаны из сухожилий различных мелких животных; так они сшивают вместе различные меха, которые служат им одеждой, причем летом они носят шкуры ворсом наружу, а зимой же внутрь, обращая их к телу», - писал об одежде ненецких семей в XVII веке голландский купец Исаак Масса.

В результате освоения Сибири к XVI–XVII векам на Севере прочно закрепились русские купцы, сборщики ясака и чиновники. Появились крупные города - опорные пункты по всей Сибири: Салехард, Сургут. Они стали центром торговли с коренным населением и навсегда изменили его быт. У оленеводов появилось первое огнестрельное оружие, сети, ткани, которые они покупали за пушнину и мех.

В следующий раз жизнь кочевников радикально поменялась только в начале XX века с приходом советской власти. Гражданская война и постоянные грабежи с обеих сторон оставили многие семьи оленеводов без стада и запасов продовольствия. Они были вынуждены объединяться в кооперативы и работать сообща. Благо создание коллективных хозяйств (колхозов) и было главной политикой Советского Союза на Севере. Инициаторами коллективизации стали бедные и зачастую безграмотные семьи. Например, ненец Ядко выразил желание вступить в колхоз в виде пиктограммы «VvIIIÖÖ++=», это значило, что в семье два работника - сам Ядко и его младший брат; две нетрудоспособные женщины; также у них есть пять оленей - три самца и две важенки.

Началась эпоха коллективизации. Оленеводческие хозяйства разделились на коллективные и индивидуальные. Причем предпочтение отдавали первым. К 1930-м годам колхозам выдали кочевые земли - варгу - и пометили оленей. Хозяйства больше не принадлежали ненцам.

Уже к 1940-м годам Союз построил до Воркуты - крупного месторождения каменного угля прямо в самом сердце Большеземельской тундры. Воркута стала районным центром, а вдоль воркутинской железной дороги появились мелкие поселки. В Мескашоре занимались экспериментальным сельским хозяйством: пытались выращивать овощи в экстремальном холоде. Пришла цивилизация, и кочевники получили ее блага.

Работники колхозов обзавелись квартирами в Воркуте. Они, правда, не посещали их чаще чем раз в год, но всегда берегли жилье и делились им с родственниками, которые либо уже не могли кочевать, либо выбрали для себя другую жизнь. «Мы в тундре жили, - объясняет Илья. - Казалось бы, оставайся ты в этой благоустроенной квартире. А с оленями что делать? Вот дали бы домик в деревне и загон, мы бы никуда не кочевали. Слышал, как Европе живут? »

Дети кочевников пошли в . Для них открыли специальные интернаты, в которых им предстояло жить вплоть до начала летней кочевки, чтобы потом уйти на каникулы вместе с семьей и многотысячным стадом оленей к Карскому морю. Занятия были только на русском: ненецкий и коми был под запретом. После школы - армия. А там если не нашел работу, то обратно в чум.

«Он меня за шкварки - и в чум»

Семья оленеводов, у которой я остановился, не похожа на семью в традиционном понимании. Это скорее маленькая община, которая живет под одной крышей. Она называется «вторая бригада» и состоит из двух семей с детьми, бригадира и пары пастухов - наемных работников-ненцев, которые кочуют между общинами, пока не находят себе жену и не остаются в одном месте навсегда.

«В чуме родилась. Потом школа, тридцать первое училище. Замуж вышла. Леша мой тоже из чума, 9 классов закончил. Он год дома пожил и умотал, а потом еще и меня - за шкварки и в чум», - со смехом рассказывает Зоя. Ее муж - бригадир. Он больше не пасет оленей, не сидит в снегу по тридцать шесть часов, но решает более важные вопросы. Каждый год он со своим братом, тоже бригадиром, делит кочевья. Он любит охотиться. Все свободное время до весенней миграции он за рулем финского снегохода. Ему нужно успеть решить проблемы с топливом и едой. А утром вся бригада просыпается под его команду: «Рота, подъем!»

Оленеводство - это семейный бизнес. Несмотря на то, что любой человек со стороны может «устроиться» в чум, никто не задерживается. Здесь все непонятно выросшему в городе. Даже правила единственной карточной игры прибук придется изучать целый месяц. На работу в чум устраивались и русские дембеля, но ни разу за историю любой бригады никто не оставался. «А кто захочет? Потомственный оленевод только. Дети детей» , - объясняет Леша.

Все друг друга знают. Семей мало, и они разбросаны по самым дальним уголкам тундры. И если лето они проводят в диких условиях, где ни с кем не встречаются, то зима - это пора ездить друг к другу в гости. В больших городах в это время проводятся праздники - дни оленевода. Это повод собраться всем вместе и познакомиться. Кто-то после этого уйдет работать с другой бригадой, кто-то найдет себе вторую половину. В любом случае жизнь здесь совсем не стоит на месте. Людей разделяют огромные расстояния, но от этого жить становится еще интереснее.

Работа кочевников и их порядки

Внутри бригады довольно простая иерархия. Бригадир занимается планом кочевки, поиском стоянки и раз в год пытается выбить у соседей самые приятные места для зимовки рядом с поселком, где есть магазины и баня. Женщины практически не покидают чума: приходится много готовить, убирать, шить одежду.

До сих пор кочевники носят самодельную одежду из шкур, делают пояса из кожи и пряжки из костей оленей. У них с собой всегда медвежий клык: если твой клык больше, чем у живого медведя, значит, он не нападет

Работа пастухов самая сложная, ведь им приходится больше всего времени проводить со стадом вдали от дома на страшном холоде. А иногда их рабочий день не заканчивается, даже когда они вернулись домой, чтобы поспать.

На следующий день после моего первого дежурства нас сменили Миша и Егор - два ненца-весельчака, которых здесь в шутку называют «прибившимися», потому что они еще не обзавелись семьей. Резко потеплело, поднялась мощная пурга - это самая отвратительная погода, когда холод пробирает насквозь и кажется, что согреться попросту невозможно. Вернулись пастухи, как положено, только через сутки, как раз в тот момент, когда мы собирали чум, чтобы переехать. Им осталось только доесть чуть теплый суп, снова надеть на себя промокшие малицу и пимы (высокие ботинки из оленьей шерсти) и подготовить караван к кочевке. Только через двое суток, когда им удалось выспаться, они рассказали, как во время пурги укрывались нартами и ждали, пока их засыплет снегом, чтобы стало теплее и можно было бы немного поспать.

Особое место в байках второй бригады занимает история знакомства Ильи и его жены Насти. Ее обычно рассказывают где-то между историей про то, как пастух Миша провалился в берлогу и разбудил медведя, и историей пастуха Егора, которого нашли в тундре, когда он был маленький. Вся бригада настояла на том, что Илья должен рассказать ее лично мне.

Я просто дождался, когда мы будем дежурить вместе, и, пока мы всю ночь гнали упряжку за пропавшим стадом оленей, Илья рассказывал: «В молодости я изъездил всю тундру. Сам я с юга, с Воргашора, но друзья везде. Когда мне исполнялось двадцать пять, мы были у берегов Карского моря, так что свой день рождения я отмечал в самом приличном месте - в Усть-Каре. Брат у меня там. Я пришел и сказал, что праздник и мы должны отметить. А у него ни подарков, ни водки. Ну, с водкой проблем не было, но с подарком он меня удивил. Представь, прихожу к нему, а там девушка. Скромная такая, Настей зовут. «Вот тебе подарок, как положено» , - сказал он. А я и не думал, что он такое вытворит».

Утром Илья забрал Настю к себе в чум, и им пришлось несколько дней пересекать Большеземельскую тундру на упряжке - стойбище Ильи было на другом ее конце, у Печорского моря. Настина семья не приняла такой дерзкий поступок, поэтому по следам сбежавших отправился ее брат Ваня. Он взял винтовку покрупнее и вознамерился расправиться с похитителем.

Иван пересек тундру и уже почти добрался до стойбища. Расправа была так близка. Но на подъезде он встретил убитого горем Илью. Тот только что потерял все свое стадо - три тысячи голов, немыслимое по тем временам количество. Нужно было помочь коллеге в беде. Они снова сели в упряжку и отправились обратно в тундру. Расправу пришлось отложить.

Эти вопиющие для нас истории все еще существуют благодаря пережиткам ненецкой культуры. До середины XX века в ненецкой семье царили племенные отношения: за жен платили калым, их похищали, в моде было многоженство. В 1927 году Советский Союз решил покончить с таким варварством, недопустимым в светском государстве, и издал указ о запрете калыма и многоженства. Появилась специальная комиссия по улучшению труда и быта женщины, суд начал рассматривать дела о калыме. Из архивовХомич Л.В. Ненцы. М.–Л.: Наука, 1966 всплывают случаи вроде: «Самоед Салиндер Напаката купил в 1926 г. у Ядне Пантен его сестру для своего сына, которому было тогда 12 лет, отдал за нее калым - 50 важенок, 20 оленей-самцов, несколько песцов осеннего промысла, 20 штук пешек (телят оленя), один медный котел и кинжал».

Более семидесяти лет прошло с тех пор до развала Советского Союза. Если традиции и не искоренились до конца, то приобрели новый оттенок.

«Закончилось все хорошо. Ваня-то так и остался у нас жить. Ты с ним как раз знаком. Так это тот самый, который убить меня хотел», - закончил свой рассказ Илья.

«Сдохнем вместе с ними»

Воркуту начали покидать после развала Советского Союза. В 1990-х годах экспериментальные хозяйства уже закрылись, продукты резко подорожали, зарплаты упали. Перепись населения говорит нам, что в настоящее время по сравнению с только в Воркуте осталась всего жителей. Они уехали в крупные города, а поселки вдоль Северной железной дороги и вовсе опустели. Сегодня Север выглядит мрачно. В поселке Сейда, например, осталось человек двадцать - работники железнодорожной станции и бабушка, которая печет хлеб. Половина домов заколочены, хрущевки стоят с выбитыми окнами, и только в паре из них может гореть свет. Прогресс остановился.

В начале 1990-х совхозы . Оленеводы так и не получили независимости, но остались при благах цивилизации. Бывшие совхозы, а теперь оленеводческие предприятия, до сих пор снабжают свои бригады едой, топливом и водкой, а также раз за кочевку посылают вертолет с припасами, когда кочевники уходят слишком далеко от жилых районов, ближе к Карскому морю. На вертолете к стойбищам отправляют и детей, когда у многих из них начинаются летние каникулы, а семья уже ушла на север, за Воркуту. Оленеводам платят зарплаты: пастух получает 10 000 рублей, а его жена вдвое меньше - смешная сумма для Севера, где только килограмм яблок или апельсинов может стоить 300 рублей. Но в голой тундре тратить деньги практически некуда. С другой стороны, после развала Советского Союза стало некому контролировать работу предприятий. Начался хаос.

«Они даже не решили, где теперь им кочевать. Повылезали из тундры и придумывают: «Хожу там, где отец показал», - и некому с ними управиться. Дикий мир », - жалуется Сергей Пасынков, директор бывшего воркутинского совхоза «Оленевод». С 1990-х годов и до сих пор он не может наладить отношения с оленеводами и договориться, где же теперь находятся кочевья. И если во времена Союза маршруты строго соблюдались, то теперь Север «одичал». Кочевники жмутся к железной дороге - единственному кусочку цивилизации в Большеземельской тундре. Здесь есть мобильная связь, бензин, теле- и радиосигнал, а зимовать можно просто в поселке, в уютном отапливаемом доме. Но Пасынков уверен, что ягеля на всех не хватит. «Одна суровая зима, и все! Сдохнут олени! А вместе с ними и мы», - негодует директор.

Блюдо

К вечеру бригада собирается вместе. Даже те, кто дежурит в стаде, стараются в это время быть ближе к чуму, чтобы сбежать на пару часов с работы и погреться.

Поднялся ветер, а снежные порывы были настолько мощными, что снег заносило внутрь сквозь окно наверху чума. Пол покрылся тонкой снежной пылью. Чум гудел и гнулся. Пурга была на редкость сильной даже по меркам привыкших ко всему оленеводов - они по очереди вставали и придерживали палки, на которых держится чум. Но буря не утихала, поэтому вскоре всем надоело выполнять роль подпорок. Пастухи Егор и Илья смахнули снег со своих низеньких табуреток и сели вокруг стола. Хозяйка Зоя накрыла на стол.

Спутниковая тарелка в такую погоду не ловит. Поэтому по телевизору мы смотрим на DVD концерт «Бутырки» ужасного качества - подарок дембелю Илье. Он получил этот диск, когда решил вернуться к семье и уйти со службы, отказавшись от баснословной по меркам оленеводов зарплаты в 50 000 рублей.

Для современного человека это звучит дико: спутниковая тарелка в чуме, DVD, концерт «Бутырки» в записи. Но на Севере это не более чем часть ежедневной рутины. Не можешь покинуть чум, оставить стадо и переехать в комфортную квартиру? Значит, создай комфорт у себя в чуме. В конце концов, тарелка стоит каких-то 6000 рублей, а генератор с дешевым китайским телевизором и того меньше.

Ужин в чуме символизирует конец рабочего дня. Все много работали, очень устали, и теперь просто необходимо расслабиться. Звенят стальные рюмки, Зоя подбрасывает в печь березовых дров, и в чуме начинает пахнуть натопленной баней. Она выносит на середину по деревянный столик высотой до колен и заполняет его маленькими тарелочками с горячим и закуской. Работает генератор, наполняя беззвучную тундру мерным тарахтением.

Егор берет в руки замороженное сердце, которое хранится в снегу на полу чума. Дальше он острым ножом строгает его на тонкие ломтики, напоминающие чипсы, кидает в кастрюлю, заливает подсолнечным маслом и насыпает соли и перца. «Отличная закуска к водке», - говорит Егор и ставит кастрюлю на стол. Но это еще не все. Вскоре прямо на тарелке приносят мозг оленя. «Представь, что это паштет или шоколадная паста. Просто намазывай на хлеб, - советует Егор. - Но это не будет вкусно, пока ты не макнешь свой бутерброд в оленью кровь».

Звучит дико. Но на самом деле это очень вкусная еда.

Лучшая жизнь

С первого взгляда жизнь оленеводов изменилась радикально. Им дали возможность пользоваться благами, предложили, хоть и скудную, зарплату и даже сказали, где именно кочевать. Повлияло ли это на их традиции? Без сомнения, да. Мы больше не встретим шаманов или анимистов среди большинства этих людей. Кочевники сменили часть своего гардероба: на смену пимам - сапогам из оленьих шкур - приходят резиновые, которые не гниют в межсезонье. На чумах появились спутниковые тарелки, и телевидение проникло в ежедневный быт оленевода: каждое утро женщины слушают Малышеву и смотрят «Пусть говорят», в обед детям включают мультики, а вечером по DVD крутят шансон. На завтрак, обед и ужин на стол ставят водку - за ней можно сгонять на снегоходе в поселок, до которого каких-то шесть часов пути.

«Оленеводство - наша жизнь, - говорит Пасынков. - Прогресс? На оленей можно повесить GPS-ошейники, а оленеводы могут больше не кочевать, если им построить фактории. Представь: оставил ты стадо на зимнем пастбище, а потом делов-то, только выезжай из теплого дома и перегоняй раз в неделю. Красиво? Красиво. Но так мы нарушим их традиции, мы их приручим. Раз сменив образ жизни, они не смогут вернуться обратно в чум. Да и это все - теория. Посмотри на поселки вокруг нас: их мало, они заброшены. Кому мы здесь нужны? Какие фактории? Вот мы и возвращаемся в чум и начинаем кочевать».

Где свежий воздух… который чувствуешь на вкус.

Где бескрайний простор… который действительно ощущаешь, но не можешь объять своим воображением.

Где сохраняют вековые традиции предков… которые невозможно заменить никакими современными технологиям

Россия, Ненецкая Тундра. Девочке Мариане 9 лет. Ее сверстницы-горожанки уже разбираются в косметических трендах, листая гламурные ленты инстаграма, а Мариана искусно управляет оленьей упряжкой по бескрайним просторам ненецкой тундры. Совсем скоро, спустя неделю, она сядет на школьный вертолет и отправится в школу-интернат до весны, а пока она в чуме, в котором жизнь не стоит на месте, в котором место на карте лишь привязано к изменчивой gps-позиции, которую знает лишь пилот вертолета, с которым мы отправились в гости к Мариане.

Быт оленеводов, которые ведут традиционный кочевой образ жизни в Тундре - это одна из самых интересных параллельных реальностей, с которыми я соприкасался во время своих путешествий. Хочу сегодня рассказать и показать как устроен жизнь в чуме летом, но обязательно вернусь за зимним продолжением этой удивительной истории. Истории, которая очень сильно контрастирует с привычными для нас реалиями быта мегаполисов.

Видите маленькое цветное пятно в центре кадра? Несколько пикселей на фотографии, маленькая, еле заметная точка на карте и место, которое очень хорошо описывается непереводимым словосочетанием «in the middle of nowhere». Это чум оленеводов оленеводческой бригады «Харп»

Пилоты вертолета знают лишь ориентировочные координаты, поиск ведется визуально на местности, иногда занимает пол часа и даже больше.

Почва в тундре особая, ни на что не похожая, мягкая и нежная на ощупь. Вертолет Ми-8 Объединенного Нарьян-Марского Авиаотряда не может здесь сесть, поэтому он зависает, коснувшись поверхности. Мы же очень быстро разгружаем наши вещи.И спустя 5 минут резко поднимается в воздух сдувая на десятки метров даже рюкзак или сумку.

Это Тимофей - бригадир оленеводческой бригады «Харп», в его подчинении четыре пастуха и чум-работница и… 2 500 оленей. Сам Тимофей - коми, а пастухи в его бригаде - ненцы. И жена у него тоже ненка.

Летом и зимой по тундре перемещаются на санях. Летом они тоже отлично скользят по поверхности кустарников.

2. Что же такое кочевое оленеводство?

В оленеводческом хозяйстве «Харп» 7 бригад, все они относятся к колхозу, который расположен в поселке Красное. Каждая бригада имеет свой мрашрут выпаса, сменяя каждые 3-4 недели место дислокации, проходя десятки километров по тундре. Бригада Тимофея проходит расстояние 200-300 км в год, у некоторых бригад этот маршрут может составлять до 600 км. Само стадо при этом пасется в радиусе 10км от чуда.

В поселке Красное у членов бригады есть дома, но живут они в них совсем редко, в отпуске и после выхода на пенсию. Даже пенсионеры уходят в тундру по возможности.

Почему нельзя заниматься оленеводством стационарно в колхозе?

В советское время предпринимались попытки обустроить стационарное хозяйство. Но оленеводство не может быть стационарным, олени съедают ягель, который обновляется спустя годы. С другой стороны, поголовье оленей нельзя увеличивать бесконтрольно по той же причине - на бескрайних просторах Тундры просто не хватит корма.

3. Как из оленя делают оленину?

Каждую весну олени приносят потомство, в бригаде у Тимофея 1200 телят, половину из которых к зиме нужно будет сдать на забойный комбинат в колхозе.

В декабре-январе происходит забой оленей. Большинство пунктов забоя (которые расположены в деревнях) нет холодильных установок, поэтому заморозка происходит естественным путем. Поголовье оленей в НАО составляет 180 тысяч, ежегодно осуществляется забой 30-35тыс оленей. 70-80% забойного контингента - олени до 1 года. Для сравнения: в 70е годы прошлого века в НАО ежегодно забивалось 60-70тыс оленей.

Замороженные туши оленей забирают из населенных пунктов в тундре с помощью вертолета Ми-26, это самый большой серийный транспортный вертолет в мире! Один час работы Ми-26 стоит 670 тыс руб/час, грузоподъемность составляет 18 тонн. При закупочной стоимости 125 руб за 1кг оленины, стоимость ее вертолетной транспортировки составляет еще 90 руб/кг!!! А других вариантов добраться в отдаленные регионы округа попросту нет. Нет ни дорог ни зимников! За зиму вертолет делает 20-25 таких перелетов в разные регионы, куда централизовано свозится мясо на снегоходах из более мелких деревень или олени пригоняются самостоятельно в крупные пункты забоя. Причем есть рейсы по 1 часу, а есть рейсы по 5-6 часов.

Оборот единственного нарьян-марского мясокомбината составляет 900 тонн оленины в год. 450 тонн завозится вертолетом и 450 - наземным транспортом по зимникам. Всего за сезон в НАО происходит забой 1000-1100 тонн, 900 - забирает и перерабатывает мясокомбинат, а 100-150 скупается местным населением и используется локально для собственных нужд.

Один живой олень стоит в среднем 15 тыс рублей. Это не только мясо, а еще есть рога, копыта, шкура…

Мариана в чуме все лето, только так можно перенять навыки оленеводства. В НАО и Якутии вводят дистанционное образование, когда даже в зимний период дети остаются с родителями в тундре, а базовое образование преподается родителями.

Дети помогают по хозяйству в абсолютном большинстве задач. Вот, к примеру, Мариана помогает юрковать оленей, загоняя их в карзак (ограниченная сеткой площадь), где пастухи отбирают оленей для упряжки с санями. Марина запрягает и распрягает оленей сама без проблем.

Каждого оленя пастухи и бригадир знают «в лицо». У многих есть клички.

Мариана, какие у тебя игрушки?

- (задумывается) Никаких, зачем мне игрушки?

На мне аргиши (сани с вещами и продуктами), щенки, оленьи упряжки…

Тимофей нашел фрагмент бивня мамонта, начал копать, нашел другие кости. Именно за этим мы прилетели к нему в этот раз. Дальше наша экспедиция продолжилась и копать мы начали глубже в поиске остального скелета.

Спутниковая антенна и телевизор в чуме. Одного бака солярки в дизель-генераторе хватает на 6-8 часов просмотра. Все доставляется только вертолетом летом! Зимой чуть проще - на снегоходе из ближайшего поселка можно привезти необходимые вещи, продукты, солярку.

Это дрова… в тундре с дровами непросто, деревьев тут нет.

В чуме хозяйка нас угощает вкуснейшими макаронами с тушеной олениной! Вкус не описать словами.

«Олень» - в переводе с ненецкого означает «жизнь». Олень - это все: еда, посуда, одежда, это жизнь в прямом смысле слова.

Так кто кого куда ведет?

Оленевод ведет стадо оленей?

Или оленеводы переносят свой чум с места на место следую за стадом?

В России все еще огромное число людей живет в практически неизменных первобытных условиях. Они обитают на севере в тундре, выпасая оленей как и тысячи лет назад...
Здесь почти всегда холод и снег. Нет никакой цивилизации. Даже компас, и тот, сходит с ума. Эти картинки могут напоминать декорацию, но всё по-настоящему. Смотрите!

1 На этой фотографии - семья оленеводов. Она могла быть сделана и сто лет назад, внешне в их жизни почти ничего не поменялось. Оленеводы до сих пор кочуют по тундре, перебираясь с места на место. А раз в год собираются вместе, приезжают в посёлок, единственный очаг цивилизации на многие километры.

2 Чтобы посмотреть на быт оленеводов, мало прилететь в Новый Порт, нужен проводник по тундре и транспорт. Зимой варианта два, и гости чаще всего добираются на вездеходе.

3 У местных есть быстрый конь-снегоход, Ямаха или Буран. К машине цепляют деревянный ящик на лыжах: в него помещается несколько человек или поклажа.

4 По пути, среди белой пустыни, едва различимы ненецкие кладбища: такие же ящики, но без лыж. Покойников здесь не закапывают, а оставляют на земле. На фотографии - камера хранения для оленеводов. В конце лета все лёгкие вещи оставляют в условном месте на нартах, а когда сходит снег, возвращаются за ними.

5 Одна из семей тундровиков живёт в двадцати километрах от посёлка. Дорога к ним занимает час.

6 Трудно объяснить, почему именно это место выбрали для стоянки. Просто пустыня, просто снег. К нартам привязаны лайки, начавшие истошно гавкать, как только почувствовали чужаков. Самая надёжная сигнализация. Маленькие собачки не способны тянуть упряжку, но отлично справляются с ролью пастухов: их так и зовут, оленегонные лайки.

7 Из чума вышла женщина в традиционном наряде - малице, сшитом из оленьей шкуры. Сам чум тоже собран “из оленя”. “У них же тысячу лет ничего не менялось” - подумал я и решил обойти шалаш вокруг.

8 Спутниковая тарелка у домика из палок и оленьей кожи…нет, всё-таки мы в двадцать первом веке.

9 Хозяйка чума в цветастом халате, приветствовала нас, не отрываясь от экрана, где показывали “Комиссара Рекса”. Возле телевизора заряжались два смартфона. На стене висел автоматический освежитель воздуха.

10 Я бы хотел рассказать об особенностях чумостроения, тем более что там есть интересные детали. Например, как часто нужно менять оленьи шкуры, как быстро они могут собрать или разобрать свой шалаш, но к сожалению, в тот самый момент перестала работать моя фотокамера, и я всячески пытался её вернуть к жизни. К сожалению, не помогло, и большая часть фотографий этого репортажа сделаны не мной, а ямальским фотографом Данилом Колосовым. Спасибо ему огромное, выручил!

12 Оленеводством занимаются в полутора десятках северных регионов России, но именно в Ямало-Ненецком округе самое большое поголовье, в 2010 году насчитывалось 660 тысяч оленей, в три раза больше, чем в следующем по количеству регионе, Якутии.

13 И олень в этих местах - не просто домашняя скотина, а кормилец. Причём, в прямом смысле: оленина составляет основу рациона жителей северных посёлков и самих тундровиков, из оленьих шкур делают дома и одежду.

15 Но олень - не только ценный мех. У каждой семьи непременно есть свой любимец, домашний оленёнок, который даже ночует в чуме.

16 Оленеводы по своему роду занятий напоминают американских ковбоев, только вместо клетчатых рубах навыпуск и широкополых шляп - тёплые непродуваемые малицы, сохраняющие тепло даже при экстремальных морозах. А минус сорок здесь - так, прохладно.

17 Может сложиться впечатление, что они какие-то дикари, непонятно почему живущие посреди тундры, но многие оленеводы умеют читать и писать, среди молодёжи почти все имеют законченное среднее образование, и такая жизнь - их собственный выбор.

18 Раз в год, по весне, на Ямале проходит День оленевода. Праздник кочует, как и сами его “виновники”: из-за огромных территорий и разного климата, он проходит в разных городах и посёлках в течение месяца.

19 И если вы хотите увидеть всю красоту и романтику жизни в тундре, стоит прилетать в эти даты. Яркие впечатления гарантированы!
20 Я оказался на празднике в посёлке Новый Порт, про который рассказывал отдельно. Оленеводы со всех концов бескрайней тундры съезжаются в райцентр. Едут, в прямом смысле, полдня на оленях. Иногда и дольше.

21 Собственное мероприятие в Новом Порту проходило только второй раз за последние 30 лет: долгое время приходилось добираться ещё дальше, в село Яр-Сале. Возродить традицию удалось благодаря “Газпром нефти”, чьё месторождение находится в близости от посёлка. Программа социальных инвестиций “Родные города” действует в Ямало-Ненецком округе и направлена на поддержку коренного населения, на чьи традиционные территории приходит добывающий промысел.

Помимо организации мероприятий в поддержку традиционной культуры народов севера и вложений в образование тундровиков, нефтяники заключают с каждой семьёй социально-экономические соглашения: им полагаются денежные выплаты или покупка техники. Деньги можно потратить на покупку техники, строительство или ремонт. А если в семье оленевода заболевает ребёнок или случается происшествие, к ним вылетает вертолёт: иначе до их трудоноступных мест жительства просто не добраться. Так что, ненцы себя чувствуют не хуже американских индейцев, а то и лучше.

Для жителей Крайнего Севера день Оленевода даже важнее Олимпиады. Ненцы, коренной малочисленный и азартный народ севера, ждут эти игры весь год.

23 Состязания проводятся по национальным дисциплинам, Одно из самых любимых среди ненцев - метание тынзяна на хорей (забрасывание “лассо”, изображает поимку выбранного из стада оленя).

24 Среди оленей выбирают самых красиво наряженных. Женщины тоже принимают участие, во многих дисциплинах наравне с мужчинами. Кроме борьбы, пожалуй.

25 Традиционное ненецкое единоборство похоже на японское сумо и собирает много зрителей.

26 Борьба идёт не только на ринге, но и рядом с ним. У детей своя атмосфера.

27 Важная деталь гардероба оленевода - кисЫ, ненецкие валенки. Сшиты из оленьих шкур. Необитаемы, непродуваемы, непромокаемы. Только весят немало, поэтому прыжки в них - то ещё состязание!

28 Перетягивание палки чем-то напоминает “наш” армреслинг. Да и вообще, почти все ненецкие состязания перекликаются с тем, что привычно западной культуре. Такие разные народы, но корни - одни.

29 Популярные на крайнем севере детские коляски выглядят странно. Угловатые и топорно сделанные “броневики на санках”. Местные жители на них не обращают внимание, самих в таких в детстве возили. Я же не мог оторвать глаз.

30 Так коляска устроена изнутри.

31 Усталь. Тундровики не привыкли проводить так много времени с другими тундровиками, и к вечеру у многих из них сдают силы.

32 На сцене, тем временем, награждали победителей различных состязаний. Неплохие призы, посуда и бытовая техника. Но этим ненцев не увлечь.

33 Главные призы были куда серьёзнее: победителей “оленьей Олимпиады” ждал новенький снегоход Ямаха, ещё в призовом фонде был отечественный “Буран” и дизель-генераторы.

34 После обеда все переместились на берег Обской губы. На льду уже расчистили трассу для главного и самого зрелищного соревнования, гонок на оленях.

36 Суть соревнований напоминает дрэг-рейсинг: две оленьи упряжки с “пилотами” одновременно стартуют, мчатся как можно быстрее до контрольной точки и возвращаются назад. Кто первый пересёк черту - побеждает.

37 Беговых оленей растят с детства, потом долго подбирают им партнёров по упряжке. Это целая наука, и неплохой бизнес. Чтобы избежать жульничества, участвовавших в гонке оленей помечают маркером.

38 Но даже это не помогает: желание прийти первым так велико, что оленеводы порой идут на настоящие ухищрения. Например, один парень одолжил оленей в соседнем районе: взял парочку из упряжки победителей, которые участвовали парой недель назад, и привёз их в Новый Порт. Вот только тундровики знают не только друг друга, но и соседских оленей. Зрители и другие участники легко определили подвох, и участника сняли с соревнований.

2. Видите маленькое цветное пятно в центре кадра? Несколько пикселей на фотографии, маленькая, еле заметная точка на карте и место, которое очень хорошо описывается непереводимым словосочетанием «in the middle of nowhere». Это чум оленеводов оленеводческой бригады «Харп».

3. Пилоты вертолета знают лишь ориентировочные координаты, поиск ведется визуально на местности, иногда занимает пол часа и даже больше.

4. Почва в тундре особая, ни на что не похожая, мягкая и нежная на ощупь. Вертолет Ми-8 Объединенного Нарьян-Марского Авиаотряда не может здесь сесть, поэтому он зависает, коснувшись поверхности. Мы же очень быстро разгружаем наши вещи.

5. И спустя 5 минут резко поднимается в воздух сдувая на десятки метров даже рюкзак или сумку.

7. Это Тимофей - бригадир оленеводческой бригады «Харп», в его подчинении четыре пастуха и чум-работница и... 2 500 оленей. Сам Тимофей - коми, а пастухи в его бригаде - ненцы. И жена у него тоже ненка.

8. Летом и зимой по тундре перемещаются на санях. Летом они тоже отлично скользят по поверхности кустарников.

Что же такое кочевое оленеводство?

Почему нельзя заниматься оленеводством стационарно в колхозе?

Как из оленя делают оленину?

Каждую весну олени приносят потомство, в бригаде у Тимофея 1200 телят, половину из которых к зиме нужно будет сдать на забойный комбинат в колхозе.
В декабре-январе происходит забой оленей. Большинство пунктов забоя (которые расположены в деревнях) нет холодильных установок, поэтому заморозка происходит естественным путем. Поголовье оленей в НАО составляет 180 тысяч, ежегодно осуществляется забой 30-35тыс оленей. 70-80% забойного контингента - олени до 1 года. Для сравнения: в 70е годы прошлого века в НАО ежегодно забивалось 60-70тыс оленей.

Сколько стоит олень?

Один живой олень стоит в среднем 15 тыс рублей. Это не только мясо, а еще есть рога, копыта, шкура...

10. Мариана в чуме все лето, только так можно перенять навыки оленеводства. В НАО и Якутии вводят дистанционное образование, когда даже в зимний период дети остаются с родителями в тундре, а базовое образование преподается родителями.

Мариана, какие у тебя игрушки?
- (задумывается) Никаких, зачем мне игрушки?

На мне аргиши (сани с вещами и продуктами), щенки, оленьи упряжки...

22. Тимофей нашел фрагмент бивня мамонта, начал копать, нашел другие кости. Именно за этим мы прилетели к нему в этот раз. Дальше наша экспедиция продолжилась и копать мы начали глубже в поиске остального скелета.

24. Спутниковая антенна и телевизор в чуме. Одного бака солярки в дизель-генераторе хватает на 6-8 часов просмотра. Все доставляется только вертолетом летом! Зимой чуть проще - на снегоходе из ближайшего поселка можно привезти необходимые вещи, продукты, солярку.

Пишет блогер Александр Чебан:

Россия, Ненецкая тундра. Девочке Мариане 9 лет. Ее сверстницы-горожанки уже разбираются в косметических трендах, листая гламурные ленты инстаграма, а Мариана искусно управляет оленьей упряжкой по бескрайним просторам ненецкой тундры. Совсем скоро, спустя неделю, она сядет на школьный вертолет и отправится в школу-интернат до весны, а пока она в чуме, где жизнь не стоит на месте, где место на карте лишь привязано к изменчивой gps-позиции, которую знает лишь пилот вертолета, вместе с которым мы отправились в гости к Мариане.

Быт оленеводов, ведущих традиционный кочевой образ жизни в тундре, - это одна из самых интересных параллельных реальностей, с которыми я соприкасался во время своих путешествий. Хочу сегодня рассказать и показать, как устроена жизнь в чуме летом, но обязательно вернусь за зимним продолжением этой удивительной истории. Истории, которая очень сильно контрастирует с привычными для нас реалиями быта мегаполисов.

Где свежий воздух... который чувствуешь на вкус.

Где бескрайний простор... который действительно ощущаешь, но не можешь объять своим воображением.

Где сохраняют вековые традиции предков... которые невозможно заменить никакими современными технологиями.

Видите маленькое цветное пятно в центре кадра?

Несколько пикселей на фотографии, маленькая, еле заметная точка на карте и место, которое очень хорошо описывается непереводимым словосочетанием «in the middle of nowhere». Это чум оленеводов оленеводческой бригады «Харп».

Почва в тундре особая, ни на что не похожая, мягкая и нежная на ощупь. Вертолет Ми-8 Объединенного Нарьян-Марского авиаотряда не может здесь сесть, поэтому он зависает, коснувшись поверхности. Мы же очень быстро разгружаем наши вещи.

И спустя 5 минут резко поднимается в воздух, сдувая на десятки метров даже рюкзак или сумку.

Это Тимофей - бригадир оленеводческой бригады «Харп», в его подчинении четыре пастуха, чум-работница и... 2500 оленей.

Сам Тимофей коми, а пастухи в его бригаде ненцы. И жена у него тоже ненка.

Летом и зимой по тундре перемещаются на санях. Летом они тоже отлично скользят по поверхности кустарников.

- Что же такое кочевое оленеводство?

В оленеводческом хозяйстве «Харп» 7 бригад, все они относятся к колхозу, который расположен в поселке Красное. Каждая бригада имеет свой маршрут выпаса, меняя каждые 3-4 недели место дислокации, проходя десятки километров по тундре. Бригада Тимофея проходит расстояние 200-300 км в год, у некоторых бригад этот маршрут может составлять до 600 км. Само стадо при этом пасется в радиусе 10 км.

- Почему нельзя заниматься оленеводством стационарно в колхозе?

В советское время предпринимались попытки обустроить стационарное хозяйство. Но оленеводство не может быть стационарным, олени съедают ягель, который обновляется спустя годы. С другой стороны, поголовье оленей нельзя увеличивать бесконтрольно по той же причине - на бескрайних просторах тундры просто не хватит корма.

- Как из оленя делают оленину?

Каждую весну олени приносят потомство, в бригаде у Тимофея 1200 телят, половину из которых к зиме нужно будет сдать на забойный комбинат в колхозе.
В декабре-январе происходит забой оленей. В большинстве пунктов забоя (которые расположены в деревнях) нет холодильных установок, поэтому заморозка происходит естественным путем. Поголовье оленей в НАО составляет 180 тысяч, ежегодно осуществляется забой 30-35 тыс. оленей. 70-80% забойного контингента - олени до 1 года. Для сравнения: в 70-е годы прошлого века в НАО ежегодно забивалось 60-70 тыс. оленей.

Замороженные туши оленей забирают из населенных пунктов в тундре с помощью вертолета Ми-26, это самый большой серийный транспортный вертолет в мире! Один час работы Ми-26 стоит 670 тыс. руб., грузоподъемность составляет 18 тонн. При закупочной стоимости 125 руб за 1 кг оленины, стоимость ее вертолетной транспортировки составляет еще 90 руб/кг!!! А других вариантов добраться в отдаленные регионы округа попросту нет. Нет ни дорог, ни зимников! За зиму вертолет делает 20-25 таких перелетов в разные регионы, куда централизовано свозится мясо на снегоходах из более мелких деревень или олени пригоняются самостоятельно в крупные пункты забоя. Причем есть рейсы по 1 часу, а есть рейсы по 5-6 часов.

Оборот единственного нарьян-марского мясокомбината составляет 900 тонн оленины в год. 450 тонн завозится вертолетом и 450 - наземным транспортом по зимникам. Всего за сезон в НАО происходит забой 1000-1100 тонн, 900 забирает и перерабатывает мясокомбинат, а 100-150 скупается местным населением и используется локально для собственных нужд.

- Сколько стоит олень?

Один живой олень стоит в среднем 15 тыс. рублей. Это не только мясо, а еще есть рога, копыта, шкура...

Каждого оленя пастухи и бригадир знают «в лицо». У многих есть клички.

Мариана, какие у тебя игрушки?

- (Задумывается) Никаких, зачем мне игрушки? На мне аргиши (сани с вещами и продуктами), щенки, оленьи упряжки...

Тимофей нашел фрагмент бивня мамонта, начал копать, нашел другие кости. Именно за этим мы прилетели к нему в этот раз. Дальше наша экспедиция продолжилась, и копать мы начали глубже в поиске остального скелета.