Случается порой, что реальные биографии людей превосходят собой сюжеты самых ярких авантюрных романов. Иногда это является следствием непредсказуемых жизненных коллизий, в которые попадает человек помимо своей воли, а иногда он становится сам творцом своей уникальной судьбы, не желая двигаться по раз и навсегда установленной колее. Именно к таким людям относилась первая женщина-офицер русской армии Надежда Андреевна Дурова.

Детство будущего гусара

Родилась будущая «кавалерист-девица» 17 сентября 1783 года в Киеве. Здесь сразу же требуется уточнение: в своих «Записках» она указывает 1789 год, но это неправда. Дело в том, что во время службы в казачьем полку Надежда специально уменьшила свой возраст на шесть лет, чтобы выдать себя за совсем молодого юношу и тем объяснить отсутствие растительности на лице.

Судьбе было угодно, чтобы с первых дней своей жизни Надежда Дурова оказалась в кипучей военной среде. Её отец Андрей Васильевич был гусарским ротмистром, и семья вела скитальческую полковую жизнь. Её мать, Надежда Ивановна, являлась дочерью зажиточного полтавского помещика и, отличаясь эксцентричным и необузданным нравом, вышла замуж вопреки воле родителей, или, как тогда говорили, «увозом».

Этот её нрав сыграл в жизни дочери весьма неприглядную роль. Мечтая о рождении сына, мать возненавидела свою новорождённую девочку и однажды, когда той едва исполнился год, раздражённая её плачем, выбросила ребёнка из окна мчащейся кареты. Спасли Надю гусары, ехавшие следом и заметившие в дорожной пыли окровавленного ребёнка.

Юная воспитанница лихого вояки

Чтобы избежать повторения случившегося, отец был вынужден отдать дочку на воспитание постороннему, но безгранично доброму и отзывчивому человеку — гусару Астахову, у которого Надя прожила до пятилетнего возраста. Впоследствии в своих воспоминаниях Дурова пишет, что в те годы гусарское седло заменяло ей колыбель, а игрушками и забавами были лошади, оружие и бравая военная музыка. Эти первые детские впечатления окажут решающую роль в формировании характера будущей кавалерист-девицы.

Возвращение в отчий дом

В 1789 году Андрей Иванович вышел в отставку и выхлопотал себе место городничего в городе Сарапуле Девочка вновь оказалась в своей семье на попечении матери, которая, занявшись её воспитанием, тщетно пыталась привить дочери любовь к рукоделию и домашнему хозяйству. Наде было абсолютно чуждо всё то, что занимало в те годы её сверстниц — в маленькой девочке жила душа гусара. Когда дочь подросла, отец подарил ей великолепного черкасского коня по кличке Алкид, который со временем стал её боевым другом и не раз спасал в тяжёлую минуту.

Вынужденное замужество

Сразу же по достижении совершеннолетия Надежда Дурова была выдана замуж. Трудно сказать, чем в большей степени руководствовались её родители: желанием устроить судьбу дочери или стремлением поскорее сбыть с рук этого «гусара в юбке». Под венец она пошла с тихим и мало примечательным человеком — Василием Степановичем Черновым, служившим в том же городе судебным заседателем.

Через год Надежда родила сына, но никаких нежных чувств к нему не испытывала, как, впрочем, и к своему супругу. В нелюбви к ребёнку она явила себя полным продолжением собственной матери. Разумеется, этот брачный союз был обречён с самого начала, и вскоре Надежда ушла от мужа, оставив ему лишь воспоминания о несостоявшейся любви да маленького сына.

В гущу жизни на лихом коне

На короткое время Дурова возвращается в родной дом, но там встречает лишь гнев матери, возмущённой её разрывом с мужем. Ей становится невыносимо душно в этой серой и безликой жизни, которую вели уездные обыватели. Но вскоре судьба делает ей подарок в лице казачьего есаула, с которым Надежда навсегда покидает опостылевший дом. Переодевшись в мужской костюм и подрезав волосы, она уносится на своем Алкиде вслед за молодым любовником, изображая для окружающих его денщика.

Именно в этот период Надежда Дурова, как было сказано выше, умышленно занижает свой возраст: казаки по уставу обязаны были носить бороды, и уклоняться от этого можно было лишь некоторое время, ссылаясь на юные годы. Но, чтобы избежать разоблачения, пришлось, наконец, оставить есаула и искать места в кавалерийском уланском полку, где бороды не носили. Туда она и поступила на службу под вымышленным именем Александра Васильевича Соколова — дворянина и сына помещика.

Первые сражения и Георгиевский крест за храбрость

Шёл 1806 год, и русская армия участвовала в битвах с Наполеоном, вошедших в историю как Война четвёртой коалиции. Это было преддверие грядущей Отечественной войны. Надежда Андреевна Дурова участвовала наравне с мужчинами в целом ряде крупнейших сражений тех времен и везде проявляла исключительный героизм. За спасение раненого офицера её наградили солдатским и вскоре произвели в унтер-офицеры. На протяжении всего этого периода никто из окружающих даже не подозревал, что за имиджем лихого вояки скрывается молодая и хрупкая женщина.

Неожиданное разоблачение

Но, как известно, шила в мешке не утаить. Столь долго хранимый Надеждой Андреевной секрет вскоре стал известен командованию. Выдало её собственное письмо, написанное отцу накануне одного из сражений. Не зная, суждено ли остаться в живых, Надежда просила у него прощения за все причинённые ему и матери переживания. До этого Андрей Иванович не знал, где находится его дочь, но теперь, располагая точной информацией, обратился к командованию армии с просьбой вернуть беглянку домой.

Из штаба немедленно последовал приказ, и командир полка, где служила Надежда Дурова, срочным порядком отправил её в Петербург, лишив оружия и приставив к ней надёжную охрану. Можно только догадываться, какова была реакция сослуживцев, узнавших, кем на самом деле оказался их, хоть и безусый, но лихой и отважный унтер-офицер...

Высочайшая аудиенция у императора

Тем временем слух о необыкновенном вояке дошёл до государя-императора Александра I, и когда Надежда Андреевна прибыла в столицу, он незамедлительно принял её во дворце. Услышав рассказ о том, что довелось пережить молодой женщине, участвовавшей наравне с мужчинами в боевых действиях, а главное, уяснив, что в армию её привела не любовная интрижка, а желание служить Родине, государь разрешил Надежде Андреевне и далее оставаться в боевых частях и личным приказом произвёл её в чин подпоручика.

Более того, чтобы впредь родня не создавала ей проблемы, государь направил её служить в Мариупольский гусарский полк под вымышленным именем Александра Андреевича Александрова. Более того, ей было дано право в случае необходимости обращаться с прошениями непосредственно на высочайшее имя. Подобной привилегией в то время пользовались лишь самые достойные люди.

Полковой водевиль

Таким образом Надежда Дурова — кавалерист-девица и первая в России женщина-офицер, оказалась среди мариупольских гусар. Но вскоре с ней произошла история, достойная изысканного водевиля. Дело в том, что в новоиспечённого подпоручика без памяти влюбилась дочь полкового командира. Разумеется, она не имела понятия о том, кем на самом деле является её обожаемый Александр Андреевич. Отец — боевой полковник и благороднейший человек — искренне одобрил выбор дочери и всем сердцем желал ей счастья с молодым и таким приятным офицером.

Ситуация сложилась весьма пикантная. Девица сохла от любви и лила слёзы, а папаша нервничал, не понимая, отчего подпоручик не идёт просить у него руки дочери. Пришлось Надежде Андреевне оставить столь радушно принявший её гусарский полк и продолжить службу в уланском эскадроне — тоже, разумеется, под вымышленным именем, придуманным для неё лично государем-императором.

Начало Отечественной войны

В 1809 году Дурова отправляется в Сарапул, где её отец по-прежнему служил городничим. В его доме она прожила два года и незадолго до начала наполеоновского вторжения вновь отправилась на службу в Литовский уланский полк. Уже через год Надежда Андреевна командовала полуэскадроном. Во главе своих отчаянных улан она принимала участие в большинстве крупнейших битв года. Сражалась под Смоленском и а при Бородино защищала знаменитые Семёновские флеши — стратегически важную систему, состоявшую из трёх оборонительных сооружений. Здесь ей довелось воевать бок о бок с Багратионом.

Ординарец главнокомандующего

Вскоре Дурова была ранена и для лечения отбыла к отцу в Сарапул. После выздоровления она вновь вернулась в армию и служила ординарцем у Кутузова, причём Михаил Илларионович был одним из немногих, знавших, кто она на самом деле. Когда русская армия в 1813 году продолжала военные действия за пределами России, Надежда Андреевна продолжала оставаться в строю, и в боях за освобождение Германии от наполеоновских войск отличилась при осаде крепости Модлина и взятии Гамбурга.

Жизнь после выхода в отставку

После победного окончания войны эта удивительная женщина ещё несколько лет прослужив царю и Отечеству, вышла в отставку в звании штабс-ротмистра. Чин Надежды Дуровой позволял ей получать пожизненную пенсию и обеспечивал вполне безбедное существование. Поселилась она в Сарапуле у отца, но периодически жила и в Елабуге, где у неё был свой дом. Годы, проведённые в армии, наложили на Надежду Андреевну свой отпечаток, чем, наверное, и объясняются многие странности, которые отмечали все бывшие рядом с нею в тот период.

Из воспоминаний современников известно, что вплоть до конца жизни она ходила в мужском платье и все документы подписывала исключительно именем Александрова Александра Андреевича. От окружающих же требовала обращения к себе только в мужском роде. Складывалось впечатление, что лично для неё та женщина, которой она когда-то была, умерла, и остался лишь созданный ею самой имидж с выдуманным именем.

Иной раз дело доходило до крайностей. Например, когда однажды её сын, Иван Васильевич Чернов (тот самый, которого она когда-то оставила, уходя от мужа), прислал ей письмо с просьбой благословить его на вступление в брак, она, увидев обращение к ней «маменька», сожгла письмо, даже не прочитав. Лишь только после того, как сын написал ещё раз, обращаясь к ней как к Александру Андреевичу, он получил, наконец, материнское благословение.

Литературное творчество

Выйдя на покой после ратных трудов, Надежда Андреевна занималась литературной деятельностью. В 1836 году на страницах «Современника» появились её воспоминания, послужившие впоследствии основой для прославленных «Записок», которые вышли из печати в том же году под названием «Кавалерист-девица». Высокую оценку её писательскому таланту дал А. С. Пушкин, с которым Дурова познакомилась через своего родного брата Василия, лично знавшего великого поэта. В окончательном варианте её воспоминания увидели свет в 1839 году и имели шумный успех, что побудило автора продолжить своё творчество.

Конец жизни кавалерист-девицы

Но, несмотря ни на что, на склоне своих дней Дурова была очень одинока. Наиболее близкими ей существами в те годы были многочисленные кошки и собаки, которых Надежда Андреевна подбирала, где только могла. Умерла она в 1866 году в Елабуге, дожив до восьмидесяти двух лет. Чувствуя приближение смерти, она не изменила своих привычек и завещала отпевать себя под мужским именем — раба Божьего Александра. Однако приходской батюшка не мог нарушить церковный устав и отказался исполнить эту последнюю волю. Отпели Надежду Андреевну обычным порядком, но при погребении отдали ей воинские почести.

Появившись на свет во времена Екатерины II, она была современницей пяти властителей императорского трона России и закончила свой путь в царствование Александра II, дожив до отмены крепостного права. Так ушла из жизни - но не из народной памяти - Надежда Дурова, биография которой охватила целую эпоху истории нашей Родины.

Память, оставшаяся на века

Благодарные потомки Надежды Дуровой постарались увековечить её имя. В 1901 году императорским указом Николая II был установлен памятник на могиле прославленной кавалерист-девицы. В траурной эпитафии были высечены слова, рассказывающие о её боевом пути, о том, до какого чина дослужилась Надежда Дурова, и выражалась благодарность этой героической женщине. В 1962 году на одной из аллей городского парка жители города установили также бюст своей знаменитой соотечественнице.

Уже в постсоветское время, в 1993 году, памятник Надежде Дуровой был открыт на Троицкой площади Елабуги. Его авторами стали скульптор Ф. Ф. Лях и архитектор С. Л. Бурицкий. Не остались в стороне и российские литераторы. В 2013 году на торжествах по случаю 230-летия со дня её рождения в стенах Елабужского государственного музея-заповедника звучали стихи, посвящённые Надежде Дуровой, написанные многими известными поэтами прошлых лет и нашими современниками.

Надежда Дурова

Записки кавалерист-девицы

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Надежда Андреевна Дурова

Надежда Андреевна Дурова – первая в России женщина-офицер, русская амазонка, талантливейшая писательница, загадочная личность, живущая под мужским именем.

Она родилась 17 сентября 1783 года в Киеве в семье отставного гусарского ротмистра Андрея Васильевича Дурова и Надежды Ивановны Дуровой, которая, убежав из дома, обвенчалась с женихом тайно от родителей, за что была проклята отцом.

Надежда Ивановна была разочарована рождением дочери вместо сына, сын был единственной надеждой на прощение родителей. Андрей Васильевич командовал эскадроном в гусарском полку. Однажды во время похода, доведенная до крайности плачем дочери, мать вышвырнула бедное дитя из экипажа. Ребенок разбился, но остался жив. Отец принял меры, и с этого дня девочкой занимался фланговый гусар, который носил ее на руках.

А. В. Дуров вышел в отставку и поселился в Сарапуле. Воспитанием дочери стала заниматься мать. Девочка была истинный сорванец, она не желала плести кружева и вышивать, за испорченное рукоделие ей полагалась трепка, зато она как кошка лазала по деревьям, стреляла из лука и пыталась изобрести снаряд. Она мечтала научиться владеть оружием, верховой езде и грезила о военной службе.

За девочкой стал приглядывать гусар Астахов, который привил ей любовь к военному делу. Надежда Дурова писала: «Воспитатель мой, Астахов, по целым дням носил меня на руках, ходил со мной в эскадронную конюшню, сажал на лошадей, давал играть пистолетом, махать саблею».

Когда она подросла, отец подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала ее любимым занятием.

Выйдя в 18 лет замуж за Василия Чернова, чиновника Сарапульского земского суда, она через год родила сына. Мальчика крестили в Вознесенском соборе и нарекли Иваном. Н. Дурова ушла от мужа и вернулась с ребенком в родительский дом (об этом в «Записках» Дуровой не упоминается). Таким образом, ко времени своей службы в армии она была не «девицей», а женой и матерью. В родительском доме ее мать, Надежда Ивановна, по словам Дуровой, все так же «постоянно жаловалась на судьбу пола, находящегося под проклятием божьим, ужасными красками описывала участь женщин», отчего у Надежды возникло «отвращение к своему полу».

В 1806 году Надежда Дурова в день своих именин пошла купаться, прихватив старую казацкую одежду. В нее она переоделась, а платье оставила на берегу. Родители решили, что дочь утонула, а она в мужском платье присоединилась к донскому казачьему полку, направлявшемуся на войну с французами. Дурова выдала себя за «помещичьего сына Александра Соколова».

Иван, сын Дуровой, остался в семье деда и в дальнейшем был зачислен в Императорский военно-сиротский дом, который существовал на положении кадетского корпуса. Преимущественным правом при зачислении пользовались сыновья офицеров, погибших на войне или находившихся на действительной военной службе. Отец Ивана был не в состоянии предоставить ему это преимущество, а вот мать смогла, сделала для сына невозможное. Дав ему столичное образование, Дурова и впоследствии не оставляла сына без внимания. «Кавалерист-девица», пользуясь старыми связями и знакомствами, обеспечила Ивану Васильевичу Чернову определенную степень независимости и прочное положение в обществе.

Иван Васильевич Чернов женился, предположительно, в 1834 году на Анне Михайловне Бельской, дочери титулярного советника. Она умерла в 1848 году в возрасте 37 лет. В тот год в столице разразилась эпидемия холеры, возможно, она и стала причиной ее смерти. Чернов больше не вступал в брак. Он скончался 13 января 1856 года в возрасте 53 лет в чине коллежского советника, чине, равном армейскому полковнику. Он и его жена покоятся на Митрофановском кладбище Санкт-Петербурга. «Кавалерист-девица» пережила своего сына на 10 лет.

В 1807 году ее приняли «товарищем» (рядовым из дворян) в Коннопольский уланский полк. В конце марта полк был направлен в Пруссию, откуда Дурова написала письмо отцу, прося прощения за свой поступок и требуя «позволить идти путем, необходимым для счастья». Отец Дуровой послал прошение императору Александру I с просьбой разыскать дочь. По величайшему повелению Дурову, не раскрывая ее инкогнито, со специальным курьером отправили в Петербург. Там было принято решение оставить Надежду на службе, присвоить имя Александра Андреевича Александрова (его она и носила до смерти), зачислить корнетом в Мариупольский гусарский полк.

Партизан и поэт Денис Давыдов в письме к А. С. Пушкину вспоминал о своих встречах с Н. А. Дуровой во время войны: «Дурову я знал потому, что я с ней служил в арьергарде, во все время отступления нашего от Немана до Бородина… Я помню, что тогда поговаривали, что Александров – женщина, но так, слегка. Она очень уединена была, избегала общества, столько, сколько можно избегать его на биваках. Мне случилось однажды на привале войти в избу вместе с офицером того полка, в котором служил Александров, именно с Волковым. Нам хотелось напиться молока в избе… Там нашли мы молодого уланского офицера, который только что меня увидел, встал, поклонился, взял кивер и вышел вон. Волков сказал мне: «Это Александров, который, говорят, – женщина». Я бросился на крыльцо, но он уже скакал далеко. Впоследствии я ее видел на фронте…»

За участие в боях и за спасение жизни офицера в 1807 году Дурова была награждена солдатским Георгиевским крестом. В своих многолетних походах Дурова вела записки, которые позже стали основой для ее литературных произведений. «Священный долг к Отечеству, – говорила она, – заставляет простого солдата бесстрашно встречать смерть, мужественно переносить страдания и покойно расставаться с жизнью».

В 1811 году Дурова перешла в Литовский уланский полк, в составе которого приняла участие в боевых действиях Отечественной войны, получила в Бородинском сражении контузию и была произведена в чин поручика. Была адъютантом фельдмаршала М. И. Кутузова, прошла с ним до Тарутина. Участвовала в кампаниях 1813–1814 годов, отличилась при блокаде крепости Модлине, в боях при Гамбурге. За храбрость получила несколько наград. Прослужив около десяти лет, в 1816 году вышла в отставку в чине штаб-ротмистра. После отставки Дурова жила несколько лет в Петербурге у дяди, а оттуда уехала в Елабугу.

О военных подвигах Надежды Андреевны Дуровой более или менее знают многие наши современники. Но немногим известно, что она совершила еще и героический подвиг на ниве российской литературы – ее литературная деятельность была благословлена А. С. Пушкиным, а произведениями зачитывалась просвещенная Россия тридцатых и сороковых годов XIX века.

Н.А. Дурова в форме гусара

Как Александр Пушкин раскрыл тайну Надежды Дуровой

Многие помнят задорную кавалерист-девицу из фильма «Гусарская баллада», которая участвовала в сражениях против Наполеона, скрывая ото всех свой пол. Но не многие знают, что у этой героини есть реальный прототип - Надежда Дурова, первая русская женщина-офицер и талантливая писательница XIX века. Корреспондент «Совершенно секретно» побывала в Музее-усадьбе Дуровой в городе Елабуге и узнала историю жизни этой неординарной женщины «в мужском платье», одной из основоположниц феминизма в России.

Дурова 14 лет. Литография неизвестного художника

«Cедло было колыбелью»

Детство наложило отпечаток на всю судьбу Надежды Дуровой, уверены её биографы. Надя родилась в семье военного. Отец Андрей Дуров - потомственный вятский дворянин, служил на Украине, в Полтавском легкоконном полку, ротмистром. Влюбился в дочь богатых украинских помещиков Александровичей. Как пишет сама Надежда в «Записках кавалерист-девицы», её мать, Анастасия Ивановна, была красивой, своенравной и, хотя родители противились браку с военным, да ещё и «москалём», сбежала из дома и вышла за него замуж, за что была проклята отцом. Единственной надеждой на примирение с родными было бы рождение сына, но вместо белокурого первенца на свет появилась крикливая и черноволосая девчонка. Несмотря на желанное прощение родителей, мать её невзлюбила и отдала на попечение кормилицы. С четырёхмесячного возраста в условиях полка нянькой маленькой Нади стал денщик отца Остап Астахов, который привил ей любовь к лошадям и военному делу. Он целыми днями носил девочку на руках, ходил с ней в эскадронную конюшню, сажал на лошадей, давал играть пистолетом. Засыпала и просыпалась девочка под звуки полкового оркестра. Так, «седло было моей первой колыбелью, а лошадь, оружие, полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами». В пять лет она уже прочно сидела в седле, стреляла из лука, мечтала стать воином.

Когда Наде было пять лет, в 1788 году, её отец вышел в отставку и поселился с семьёй в большом дворянском особняке в Сарапуле, уездном городке Вятской губернии, став городничим. Надя очень любила читать, в круг её чтения входили произведения русских писателей того времени - Сумарокова, Державина, Ломоносова. Владела она и французским, читала в оригинале. Отец занимался её образованием и допускал в свою большую библиотеку. При этом он поощрял и её спортивные замашки, заступался за девочку, говоря, что, если бы у него был такой сын, он стал бы надеждой и опорой в старости.

Для матери стало открытием, что Надя выросла как мальчишка: она верховодила ватагами, целыми днями пропадала на конюшне, лазала по деревьям, хорошо стреляла из лука; бегая по горнице, выкрикивала во весь голос полковые команды и просила дать ей пистолет «пощёлкать». Мать решила её непременно перевоспитать. Она заставила девочку заниматься рукоделием, вязать и вышивать бисером. Но по ночам Надя сбегала из дома через окно, выводила коня и ездила верхом: «Облюбовала в отцовской конюшне чешского жеребца Алкида, приручила его к себе, и тот уже подставлял спину юной наезднице», - пишет она в «Записках». У девочки имелся тайничок, где хранился целый арсенал оружия: стрелы, лук, саб-
ля, изломанное ружьё. «Она с малых лет ничего не боялась: ни страшных концов в сказках, ни темноты, ни пустых заброшенных домов, ни домовых, ни чертей. Её не пугала высота крыш и рассказы о русалках. Единственное, чего боялась девочка, - это гнев матери. Отношения между Надей и Анастасией Ивановной были сложными. В присутствии дочери мать часто жаловалась на тяготы женской доли, рисовала участь женщины в самом безотрадном виде, говорила о несовершенстве и слабостях женщин. И в Надиной голове постепенно созревало решение свергнуть тягостное иго и отделиться от пола, по словам матери, «находящегося под проклятием божиим», а для этого нужно было научиться «мужским» делам - стрельбе и выездке», - рассказала «Совершенно секретно» заведующая Музеем-усадьбой Надежды Дуровой Фарида Валитова.

Когда Наде было 14 лет, мать отправила её на два года к бабушке, в усадьбу Великая Круча Полтавской губернии. Здесь бабушка и тётки постарались воспитать в ней женственность, облагородить черты её характера. Надя ходила и на балы богатых помещиков, и в церковь вместе со всей семьёй. Там она познакомилась с сыном помещицы, влюбилась, молодой человек готов был сделать предложение, но мать потребовала, чтобы дочь вернулась в родительский дом: она не была довольна своей семейной жизнью и считала, что виной тому неповиновение родителям в молодости. Сама Дурова пишет, что, если бы и дальше жизнь была такой, как в Малороссии, если бы её тогда отдали замуж за любимого человека, возможно, по-другому сложилась бы её судьба: «Навек бы я распрощалась со своими воинствующими мечтами».

Однако Дурова всё же была замужем, хотя эти факты своей биографии она нигде не описала. Документальное подтверждение этому было найдено исследователями недавно: в метрических книгах Воскресенского собора города Сарапула есть запись о венчании Надежды Дуровой и Василия Степановича Чернова в 1801 году. Ей было 18 лет, ему 25, он был заседателем земского суда города Сарапула, чиновником 14-го, самого низшего класса. Через два года - запись о крещении их сына Ивана. Но её семейная жизнь не сложилась. Биографам остаётся только догадываться о причинах того, почему с ребёнком Надежда оказалась снова в доме родителей. Возможно, виной стал её свободолюбивый, решительный характер, сильная воля, которая не могла мириться с обывательской жизнью.

В то время уход от мужа уже был неординарным поступком: женщина должна была нести свой крест до конца дней, не имела возможности противиться судьбе. Жизнь в доме родителей была трудной. Мать постоянно упрекала дочь и требовала вернуться к мужу. Под таким давлением Надежда принимает решение стать воином и просто исчезает из дома, оставив ребёнка на попечение родителей. Тогда Россия ещё не вступила в войну с Наполеоном, однако он уже захватил страны Европы и подошёл к границам Российской империи. Общество было взбудоражено этими новостями, и многие молодые люди мечтали «бить Бонапарта». Женщин тогда, естественно, в армию не брали, и Надежда решает выдать себя за мужчину. Тайно отрезает косы, переодевается в мужской казачий костюм и, оставив на берегу реки своё женское платье, чтобы все подумали, что она утонула, под покровом ночи исчезает из дома, забрав коня из конюшни. Отец, конечно, не поверил в то, что дочь могла утонуть. Он даже дал объявление в газету, но поиски не увенчались успехом. Ей удалось вместе с казаками, назвавшись сыном вятского дворянина, добраться до рядов русской армии.

«Обрекла себя на одиночество»

Надежда Дурова смогла 10 лет прослужить в рядах русской армии, скрывая свой пол. Вступила в конно-польский полк под фамилией Соколов Александр Васильевич в 1806 году. Служба была сложной. Не все мужчины выдерживали, много было дезертиров. Но Надежда ничем не проявляла своей слабости, была выдержанна, смела. Никто не подозревал, что она женщина. Участвуя в Прусском походе, спасла жизнь русского офицера. За это её представили к награде. Чтобы получить награду и продвинуться по службе, нужны были документы, подтверждающие дворянство, и Надежда написала письмо отцу. Она сообщила о себе и попросила благословение на продолжение военной службы. Однако отец пришёл в ужас, представив, в каких условиях находится молодая женщина в полку. Он написал императору Александру I, сообщил координаты дочери и потребовал вернуть её домой. Царь же заинтересовался воюющей женщиной и приказал доставить к нему Соколова, сохранив его тайну.

Дурова встретилась с императором в Петербурге. Он лично наградил её серебряным Георгиевским крестом. Так она стала единственной женщиной, получившей эту награду за героизм и храбрость, проявленные во время сражений. Выслушав её просьбу остаться в армии, император определил её корнетом в престижный Мариупольский гусарский полк, где служили богатые дворяне. Он разрешил ей и дальше скрывать свой пол, повелел носить фамилию Александров, образованную от его имени, и называться Александром Андреевичем. Заметим, что это был первый прецедент в истории России: ещё со времён Петра I существовал официальный запрет на службу женщин в русской армии. Однако император взял обещание с Дуровой никогда не раскрывать своего пола, выдавать себя за мужчину до конца своей жизни, и она осталась верна этой клятве: до самой смерти проходила в мужском платье и представлялась мужским именем.

Но как же Дуровой удавалось скрывать свой пол в полковых условиях? Она пишет об этом немного. Было тяжело, приходилось часто уединяться: «Получив свободу, о которой мечтала с детства, обрекла себя на одиночество». Постоянно находиться среди однополчан Надежда не могла, они могли сказать крепкое словцо, рассказать неприличную байку. Спасала культура военного быта, существовавшая в те годы. Она хорошо описана в книге Аллы Бегуновой «Надежда Дурова». Солдаты тогда не жили в казармах, не ходили в общие бани. Во время походов ночевали в палатках, вповалку, в одежде. Но туалет, переодевание считались интимным делом каждого. Дурова вызывалась купать лошадей и уводила табун подальше к реке, где могла искупаться и сама. Когда полк квартировал в населённом пункте, каждый имел право снять квартиру, и Дурова снимала жильё в одиночку.

В фильме «Гусарская баллада», снятом по мотивам биографии Дуровой, главная героиня влюбляется и её тайна раскрывается. Но в жизни настоящей Надежды такого не было, говорят биографы. Она очень дорожила своей службой и не могла допустить какого-то кокетства, заигрывания с однополчанами. Строки из её «Записок»: «Неустрашимость есть первое и необходимое качество воина. С неустрашимостью неразлучно величие души, и при соединении этих двух великих достоинств нет места порокам или низким страстям». Когда человек смел, благороден и велик душой, ни о каких низких помыслах нет речи, считала Дурова. И при всей пикантности её биографии в свете моральных принципов современного общества, стоит сказать, что её не влекло ни к мужчинам, ни к женщинам.

Вспоминает, что однажды в неё как мужчину влюбилась дочь её командира, и, чтобы не смущать молодую девицу, она была вынуждена уехать в другой полк. Пишет, что мужчины были менее внимательны, а вот женщины, хозяйки квартир, которые она снимала, часто её разгадывали и говорили, поглядывая на неё: «Гусар-девка». И ей приходилось менять место жительства.

В 1811 году Дурова переведена в Литовский уланский полк. Там она дослужилась до звания поручика. Участвовала в Бородинской битве, во время которой получила ранение осколком ядра в ногу. Несмотря на серьёзность раны, отказалась от лазарета и осталась в строю. Десять дней, превозмогая боль, служила в главном штабе у фельдмаршала Кутузова, была его личным ординарцем, разносила по полкам распоряжения. Как предполагают биографы, Кутузов знал тайну Дуровой. Слухи о том, что на фронте воюет женщина, гуляли по всей армии, но кто именно была эта женщина - никто не знал. Так или иначе, Кутузов после окончания Бородинской битвы настоял на том, чтобы она уехала на лечение в Сарапул, к отцу.

Вернётся Дурова в армию в мае 1813 года, участвует в заграничном походе русской армии, в осаде крепости Модлин в Польше, крепости Гамбург в Германии.

В 1816 году в чине штабс-ротмистра Дурова вышла в отставку, войдя в историю России как первая русская женщина-офицер, участница двух заграничных походов русской армии, Отечественной войны 1812 года, Бородинского сражения, как ординарец Кутузова и кавалер Георгиевского креста. Сам император издал указ о назначении Александрову военной пенсии в размере тысячи рублей в год до самой смерти.

Акварельный портрет работы А.П. Брюллова 1836-1840 гг.

«Я так давно отвык от этого!»

Дуровой было всего 33 года, и она уже заслужила себе пожизненное содержание. Во время походов она вела дневники и теперь решила написать мемуары. На этом поприще ей помог Александр Пушкин. Их познакомил её брат Василий. Поэт заинтересовался историей Дуровой, и так началась их переписка. Она писала ему от мужского имени, и он обращался к ней не иначе как «Александр Андреевич». Пушкин предложил издать её рукописи: «Сейчас прочёл переписанные «Записки»: прелесть, живо, оригинально, слог прекрасный. Успех несомнителен».

Собрав свои рукописи, Надежда отправляется в Петербург. Знакомство их состоялось 7 июня 1836 года. Впоследствии Дурова описывает эту встречу: «Я написала Александру Сергеевичу коротенькую записочку, в которой уведомляла его просто, что я в Петербурге. Квартирую вот тут-то. На другой день, в половине первого часа, карета знаменитого поэта нашего остановилась у подъезда; я покраснела, представляя себе, как он возносится с лестницы на лестницу и удивляется, не видя им конца!.. Но вот отворилась дверь… Входит Александр Сергеевич!.. К этим словам прибавить нечего!..» Пушкину было трудно вести разговор с Дуровой, так как она говорила о себе в мужском роде, и, когда при прощании Александр Сергеевич поцеловал руку дамы, кавалерист-девица была очень смущена: «Ах, Боже мой! Я так давно отвык от этого!»

Во втором номере своего журнала «Современник» Пушкин опубликовал отрывок из её записок и написал предисловие, в котором раскрыл её тайну. Это стало сенсацией! Надежда Дурова возмутилась таким поступком Пушкина, но тот призвал её быть на литературном поприще такой же смелой, как и на военном. С тех пор все свои произведения Дурова подписывала двумя фамилиями: Александров (Дурова). Её произведения выходили в свет отдельными изданиями и печатались в самых популярных журналах того времени. Благословение великого поэта открыло ей путь в большую литературу. Были изданы повести и рассказы в четырёх томах, вошли они и в сборник «Сто русских литераторов». Многие знатоки литературы того времени - Белинский, Гоголь, Жуковский - высоко оценили её литературный талант.

Вокруг этого этапа жизни Дуровой существует немало легенд. Как пишет Лидия Спасская в «Памятной книжке Вятской губернии», Дурова подарила по экземпляру своих записок государю Николаю Павловичу и его супруге. За это ей назначили подарок в 1000 рублей. Существует рассказ, что императрица Александра Фёдоровна посетила выставку Академии художеств в сопровождении Дуровой и остановилась с нею перед картиной, изображавшей случай из битвы под Гудштатом: юный юнкер с большими усилиями поднимает раненого офицера и сажает его на своего коня… Государыня спросила Надежду Андреевну, не знаком ли ей этот эпизод? Потрясённая воспоминаниями, та со слезами упала к ногам царицы. Государыня подняла её: «Вы не должны кланяться, а вам за ваши подвиги многие должны низко поклониться. Картине этой приличнее быть у вас, почему государь и я желаем, чтобы вы её получили от нас на память вашего теперешнего посещения Петербурга».

Такие успехи Надежды Андреевны обратили на неё внимание светского общества. Дурову приглашали на вечера, и она являлась туда неизменно в мужском платье и вела себя как мужчина. Как пишет в своих воспоминаниях об этом периоде жизни Дуровой Михаил Ребелинский, «она была здорова, весела, не отказывалась ни от каких общественных удовольствий и на вечерах, как говорится, плясала до упаду. В манерах её проглядывало ухарство - принадлежность всех кавалеристов того времени. В отставном гусарском мундире или в чёрном фраке она страшно стучала каблуками в мазурке, становилась на колени, одним словом, выделывала всякие штуки во вкусе того времени со всеми ухватками истинного гусара. <…> Александров всегда был в мужском костюме с двумя крестами в петлице и никогда не говорил про себя иначе, как в мужском роде, и ясно показывал, что терпеть не может дамского общества».

Но постепенно интерес к Дуровой падкого на сенсации общества угас, и спустя 5 лет пребывания в высшем свете Дурова решила поселиться уединённо. Она переехала в Елабугу, где какое-то время назад служил городничим её брат. Этот старинный городок в те годы относился к Вятской губернии, сейчас это часть Татарстана.

Фотография Н.А. Дуровой (первая половина 1860-х годов)

«Мотив чистый и долгосрочный»

На деньги от литературных гонораров Дурова купила в Елабуге небольшой деревянный дом на каменном подклете. Дом был небогатым - в таких селились мещане, ремесленники. Здесь она прожила последние 30 лет своей жизни в полном одиночестве. «В 1841 году я сказала вечное прости Петербургу и с того времени живу безвыездно в своей пещере Елабуге», - запишет она. Городок нравился ей спокойным укладом провинциальной и в то же время более прогрессивной, чем в других отдалённых от столицы городах, жизни. Елабуга была культурным центром Вятской губернии, застроенная купеческими домами, множеством учебных и благотворительных заведений, церквями и соборами. И жители города относились лояльно к неординарности её личности, ведь она, верная слову, данному императору, до смерти ходила в мужском платье, курила трубку, называла себя господином Александровым, требовала обращения к себе как к мужчине. В Сарапуле, например, где располагалось родительское имение, Дурова жить не смогла: каждый день поутру к воротам её дома стекалась любопытная толпа в надежде увидеть женщину в мужском платье.

В Елабуге Дурова подружилась с отцом будущего художника, Иваном Шишкиным, часто бывала у них в гостях, танцевала на балах с девушками. Дом Шишкиных выделялся своеобразием в отличие от многих купеческих семей Елабуги. Здесь встречались люди различных интересов и взглядов. Среди гостей бывали богатые и образованные купцы, известные промышленники, художники. Здесь её понимали и уважали.

Алтайский писатель Иван Кудинов, бывавший у Шишкиных, так описал её в своей повести: «…что это за старуха, так нелепо и странно одетая - в истёртом до блеска высоком цилиндре, давно уже вышедшем из моды, в сюртуке и непомерно широких брюках, вправленных в какие-то совершенно немыслимые опорки. Лицо её крохотное, ссохшееся, как старый гриб, землистое, и только глаза живые и острые, со светлым зрачком, были удивительно чисты, смотрели насмешливо и умно… Старуху звали Надежда Андреевна Дурова, но сама она давно отвыкла от этого имени и называла себя просто - Александров. В ту пору ей доходил восьмой десяток, но память её была светла, и она помнила всю свою жизнь до мельчайших подробностей…»

Добрым другом Дуровой был и городничий Иосиф Ерлич. Участие в заграничных походах и в войне 1812 года давало богатую почву для их бесед, сближало их. Жители, зная об этой дружбе, шли к ней со своими проблемами. И она писала ему остроумные записочки - кому просила дрова, кому место под строительство. Например: «Вот эта бабочка просит и плачет, что будто бы ея мужу подкинули шлею какую-то. Будьте к ней милостивы». Иногда так надоедала городничему своими просьбами, что тот при встрече говорил ей: «Здравствуйте, глубокоуважаемая Надежда Андреевна». Она обижалась и на некоторое время оставляла его в покое. Но при следующей встрече он извинялся: «Простите меня, в прошлый раз я принял вас за одну свою знакомую».

Первый этаж елабужского дома был нежилым, там обитали многочисленные кошки и собаки, которым она давала у себя приют. Был у неё только один слуга - отставной служака-ветеран Степан. Жила Дурова тихо и по-военному просто. Вставала рано и сразу отправлялась на конную прогулку. В преклонном возрасте, опираясь на тросточку, ходила пешком до Городища. Потом пила чай, читала или вышивала бисером. Дружила она со священником Никольской церкви Спасским. На воскресную службу ходила в Спасский собор. Но шумных собраний и сборищ избегала. Помимо тысячи рублей за службу, получала ежегодно 240 рублей от петербургского Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным. Все свои деньги она «проживала», после её смерти в доме нашли 1 серебряный рубль. Свои рукописи, письма Пушкина она раздарила.

Дожила Дурова до 83 лет, похоронена на Троицком кладбище с военными почестями. Она просила, чтобы её хоронили в мужском платье, но священник на это не пошёл. В 1901 году драгуны Литовского полка - потомки однополчан Дуровой установили ей могильный памятник из зелёного гранита. Место захоронения находится рядом со старым высоким тополем, у ограды кладбища высится памятник Дуровой-наезднице.

Потомки Дуровой по линии брата Василия сегодня живут во Франции. Своего сына Ивана, оставленного трёхлетним у родителей, она, по разрешению императора, устроила в закрытое военное учебное заведение в Петербурге - Императорский военный сиротский дом. Её сын получил столичное образование и воспитание, но с матерью не общался, только раз попросил в письме дать благословение на брак.

Бюст Надежды Дуровой в доме-музее

Музей-усадьба Надежды Дуровой открылся в 1993 году в Елабуге, в сохранившемся до наших дней аутентичном доме, в историческом центре городка, на улице Московской. Этот дом - памятник истории и культуры федерального значения. Ежегодно музей посещают более 10 тысяч туристов из разных городов России и зарубежья.

Фарида Валитова, бессменный директор музея, рассказала «Совершенно секретно», что чаще всего в музей приходят с негативным настроем, воспринимая Дурову с позиции нашего времени: «Как она могла оставить мужа и сына? К мужикам потянуло?» Но к концу экскурсии мнение посетителей меняется. «Это были первые зачатки феминизма. Мать всегда ей говорила, что женщина - существо безвольное, ничтожное, рождено для того, чтобы быть рабой своего мужа, и не может в этой жизни ничего. Тогда женщина в России имела три ипостаси: дочь, жена или вдова. И Дурова пишет, что мужчиной стала не из прихоти или презрения к женскому полу, а чтобы показать, что женщина может многое», - говорит Валитова. Надо понимать, отмечает она, что судьба Дуровой была уникальна для своего времени. Сегодня многие женщины делают карьеру, сами воспитывают детей, устраивают их в престижные заведения. Но тогда это был единичный случай: «В австрийской, французской, итальянской и прусской армиях были герои-женщины, которые, переодевшись в мужские платья, служили. Но у них это случалось ненадолго: кто-то шёл за своим любимым, кто-то - чтобы быть рядом с мужем. У Дуровой был мотив чистый и долгосрочный».

Дом-музей Надежды Дуровой

Памятник Надежде Дуровой

Надежда Андреевна Дурова

Надежда Андреевна Дурова была одной из первых русских женщин, посвятивших себя военному делу. Несмотря на огромные трудности, которые ей пришлось преодолеть, она добилась своего и стала первой женщиной-офицером в русской армии, «кавалерист-девицей». Она по праву может считаться героем войны 1812 года: оставив свой дом, своих родных, Дурова бросилась в эту авантюру, рискуя жизнью и доблестно сражаясь с французами в 1807, в 1812, и в 1813 гг.

Гусарское воспитание
Надежда Андреевна родилась 17 сентября 1783 г. В своих «Записках» она указывала на 1789 или 1790 г., что связано с тем, что Дурова решила уменьшить свой возраст, так как казакам, где она служила, полагалось носить бороду, и ей пришлось выдать себя за 14-летнего юношу, чтобы как-то объяснить отсутствие бороды.

Родителями Дуровой были гусарский ротмистр Дуров и дочь малороссийского помещика Александровича (одного из богатейших панов Малороссии). Их брак не был одобрен родителями девушки, и она сбежала из родительского дома вместе с бравым гусаром.

Семейство Дуровых с первых дней начало вести скитальческую полковую жизнь. Мать, которая очень хотела иметь сына, возненавидела свою дочь: «Отнесите, отнесите с глаз моих негодного ребенка и никогда не показывайте». Однажды когда годовалая Надежда долго плакала в карете, мать выхватила её из рук няни и выбросила в окно. Окровавленного младенца подобрали гусары.

Отец после этого отдал Надежду на воспитание гусару Астахову: «Воспитатель мой Астахов по целым дням носил меня на руках, ходил со мною в эскадронную конюшню, сажал на лошадей, давал играть пистолетом, махал саблею, и я хлопала руками и хохотала при виде сыплющихся искр и блестящей стали; вечером он приносил меня к музыкантам, игравшим пред зарею разные штучки; я слушала и, наконец, засыпала».

В 1789 году Андрей Васильевич оставил военную службу и получил место городничего в городе Сарапуле Вятской губернии. Маленькая Надежда вновь стала воспитываться матерью. Но ее «гусарское» воспитание, боевой нрав препятствовали усвоению типично женских занятий - рукоделия, хозяйства.

Через несколько лет мать отправила ее к своим родственникам в Малороссию. Там ее пылкий нрав утих. Она все больше читала, гуляла, даже начала выходить в свет. Стала более женственной, и ее полковые причуды отошли на задний план.

Но после возвращения домой Дурова вновь вспомнила детство, и все больше времени она проводила с отцом. Он подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала её любимым занятием.

В 1801 году, когда Надежде исполнилось 18 лет, она вышла замуж за судебного заседателя Василия Степановича Чернова, и через год у неё родился сын Иван. К сыну, вероятно, как и её мать к ней, Дурова не питала никаких чувств: она даже не упомянула о нем в своих «Записках». Жизнь с мужем не заладилась, в родительском доме ей тоже не сиделось на месте. И в 1806 году Надежда Дурова, переодевшись в казачий костюм, сбегает из дома. Вот, о чем она думала: «Итак, я на воле! свободна! независима! я взяла мне принадлежащее, мою свободу: свободу! драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять ее, охранить от всех притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим и наградою!»

Как Александр Васильевич Соколов стал Александром Александровичем Александровым
Только в 1807 году отец Дуровой получил от нее весточку. До этого момента он считал, что ее уже нет в живых. И новость о том, что его дочь под именем Александра Васильевича Соколова состоит в армии, шокировала его. Андрей Васильевич решил разыскать дочь. А к тому времени она уже успела принять участие во многих сражениях военной кампании 1807 года:

«Мая 22-го 1807. Гутштадт. В первый раз еще видела я сражение и была в нем. Как много пустого наговорили мне о первом сражении, о страхе, робости и, наконец, отчаянном мужестве! Какой вздор! Полк наш несколько раз ходил в атаку, но не вместе, а поэскадронно. Меня бранили за то, что я с каждым эскадроном ходила в атаку; но это, право, было не от излишней храбрости, а просто от незнания…».

«Июнь 1807. Фридланд. В этом жестоком и неудачном сражении храброго полка нашего легло более половины! Несколько раз ходили мы в атаку, несколько раз прогоняли неприятеля и в свою очередь не один раз были прогнаны! Нас осыпали картечами, мозжили ядрами, а пронзительный свист адских пуль совсем оглушил меня! О, я их терпеть не могу! Дело другое — ядро! Оно, по крайней мере, ревет так величественно и с ним всегда короткая разделка! После нескольких часов жаркого сражения остатку полка нашего ведено несколько отступить для отдохновения. Пользуясь этим, я поехала смотреть, как действует наша артиллерия, вовсе не думая того, что мне могут сорвать голову совершенно даром. Пули осыпали меня и лошадь мою; но что значат пули при этом диком, безумолкном реве пушек».

За спасение раненого офицера в разгар одного из сражений Дурова была награждена солдатским Георгиевским крестом и произведена в унтер-офицеры. Поразительно, но участвуя в сражениях, она ни разу не пролила чужую кровь.

Но вскоре ее тайна была обнаружена, благодаря усилиям ее отца и дяди. В полку её лишили оружия и свободы передвижения и отправили с сопровождением в Санкт-Петербург, где её сразу принял Александр I.

Дурова просила у императора позволения продолжить военную службу, что он ей и разрешил: он велел поступить ей в Мариупольский гусарский полк в чине подпоручика под именем Александрова Александра Александровича.

По словам Дуровой, быть гусаром для нее значило многое, и поэтому она перевелась в Литовский уланский полк.

Отечественная война
В Отечественную войну 1812 года Дурова командовала полуэскадроном.

Ее настроение в начале войны было не очень воодушевленным: «Говорят, Наполеон вступил в границы наши с многочисленным войском. Я теперь что-то стала равнодушнее; нет уже тех превыспренных мечтаний, тех вспышек, порывов. Думаю, что теперь не пойду уже с каждым эскадроном в атаку; верно, я сделалась рассудительнее; опытность взяла свою обычную дань и с моего пламенного воображения, то есть дала ему приличное направление».

Однако уже под Смоленском Дурова готова была сражаться: «Я опять слышу грозный, величественный гул пушек! Опять вижу блеск штыков! Первый год моей воинственной жизни воскресает в памяти моей!.. Нет! трус не имеет души! Иначе как мог бы он видеть, слышать все это и не пламенеть мужеством! Часа два дожидались мы приказания под стенами крепости Смоленской; наконец велено нам идти на неприятеля».

Дурова героически сражалась в Бородинском сражении: «Адский день! Я едва не оглохла от дикого, неумолкного рева обеих артиллерий… Эскадрон наш ходил несколько раз в атаку, чем я была очень недовольна: у меня нет перчаток, и руки мои так окоченели от холодного ветра, что пальцы едва сгибаются; когда мы стоим на месте, я кладу саблю в ножны и прячу руки в рукава шинели: но, когда велят идти в атаку, надобно вынуть саблю и держать ее голою рукой на ветру и холоде. Я всегда была очень чувствительна к холоду и вообще ко всякой телесной боли; теперь, перенося днем и ночью жестокость северного ветра, которому подвержена беззащитно, чувствую, что мужество мое уже не то, что было с начала кампании. Хотя нет робости в душе моей и цвет лица моего ни разу не изменялся, я покойна, но обрадовалась бы, однако ж, если бы перестали сражаться».

В этом сражении она была контужена ядром в ногу и была отправлена на лечение. Позднее Дурова служила ординарцем у Кутузова.

В мае 1813 она снова появилась в действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, отличившись при блокаде крепости Модлина и взятии города Гамбурга.

Фотография Н. А. Дуровой (около 1860—1865 г.г.)

Дурова была произведена в поручики, а в 1817 году вышла в отставку в чине штаб-ротмистра, с правом на получение пенсии. Остаток своей жизни она провела в Елабуге. Казалось бы, ее военная служба подошла к концу. Но, тем не менее, она постоянно ходила в мужском костюме, все письма подписывала фамилией Александров, сердилась, когда обращались к ней, как к женщине, и вообще отличалась, с точки зрения своего времени, большими странностями.

Умерла Надежда Андреевна 2 апреля 1866 в Елабуге Вятской губернии в возрасте 82 лет, похоронена на Троицком кладбище. При погребении ей были отданы воинские почести.

Дурова, Надежда Андреевна

(Александр Андреевич Александров) - штабс-ротмистр армии, писательница. Д. родилась в 1783 г. (а не в 1789 или 1790, как пишут некоторые ее биографы) от отца - гусарского ротмистра, родом из дворян Вятской губ., и матери - дочери полтавского помещика Александровича умерла 23 марта 1866 г. О первых годах ее жизни существуют две версии. По одной из них, Д. с младенчества вела скитальческую жизнь, так как отец ее, следуя за полком, постоянно менял местожительство. При таких условиях ни мать, ни отец не могли обратить надлежащего внимания на воспитание Д., и она была поручена заботам гусарского рядового Астахова. "Седло было моей первой колыбелью, лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами", пишет Д. в своих "Записках". По той же версии Д. была привезена в г. Сарапуль в конце 1789 г., где ее отец поступил на место городничего по смерти бывшего до него секунд-майора Касиновского. В метрике 1790 г. августа 3 (№ 51) показано: "Сарапульского городничего секунд-майора Андрея Дурова родилась дочь Евгения; воспреемница дочь его, Андреева, отроковица Надежда". Этот документ дает основание думать, что другие данные о юности H. А. неверны. По этим данным обстановка, при которой родилась и воспитывалась Д., представляется в таком свете. В 80-х гг. прошлого столетия в г. Пирятине стоял кавалерийский полк, в котором, между прочим, служил бедный дворянин Андрей Васильевич Дуров. Офицеры часто бывали у полтавского помещика Александровича, и Дуров влюбился в одну из его дочерей и вскоре стал пользоваться взаимностью. Родители Надежды Ивановны (мать Д.) не согласились выдать ее за неизвестного, бедного офицера. Тогда молодые люди решились бежать и обвенчаться без родительского благословения. Когда у них родилась дочь, Надежда, они должны были подумать о средствах к существованию, так как y H. И. не было ничего, а у А. В. только маленькая деревенька Вербовка, Сарапульского уезда, Вятской губ. Иного выхода не было, как ехать в имение Александровича, с. Великая Круча (в 7 в. от Пирятина) и просить прощения за свой проступок. Горячее раскаяние и стесненное материальное положение молодой четы смягчило родителей, и они простили Дуровых. Прожив некоторое время в В. Круче, Дуровы уехали в Вятскую губ., оставив дочь на воспитание бабушки. H. A. завоевала себе симпатии обитателей Великой Кручи своей приветливостью и скромностью и прожила там до 17 лет. По тем же сведениям только к тому времени родители взяли ее к себе в Сарапуль. Как бы то ни было, но в 1801 г. мы застаем Д. в г. Сарапуле, так как в метриках о бракосочетавшихся 1801 г., октября 25, № 44, читаем: "Сарапульского нижнего земского суда дворянский заседатель 14-го класса Василий Стефанов Чернов 25 лет поял господина сарапульского городничего Андрея Дурова дочь девицу Надежду 18 лет". Через год у Черновых родился сын (об этом в "Записках" не говорится), которого назвали Иваном. Спокойная семейная жизнь Д. продолжалась недолго. В начале этого столетия Прикамская местность была далеко не спокойным местом. Татары и киргизы уже прекратили свои набеги на Сарапульский уезд, но разбойничьи шайки иногда нападали на жителей Сарапуля. Для поимки воров и охраны жителей в городе находился отряд казаков. Д. познакомилась с есаулом отряда, полюбила его и сошлась с ним. Возникли семейные неприятности, и Д. решила оставить семью, исполнив свое заветное желание - поступить в военную службу. В 1806 г. казачий отряд выступал из Сарапуля. Д., переждав два дня после его выступления, 17-го сентября, в день своих именин, оставила платье на берегу реки и в военной одежде отправилась вслед за есаулом, под видом его денщика. С началом войны 1807 г., Д. приняла участие в военных действиях вместе с коннопольским уланским полком, куда она поступила в г. Гродно под именем дворянина Соколова. Небезынтересно отметить всеподданнейший доклад, 28-го сентября 1807 г., доказывающий, что родители Д. принимали меры для возвращения дочери. В докладе этом читаем: "Коллежский советник Дуров, в Вятской губ., в г. Саратове жительствующий, ищет повсюду дочь Надежду, по муже Чернову, которая по семейным несогласиям принуждена была скрыться из дому и от родных своих, и от которой было письмо из Гродно, что она, записавшись под именем Александра Васильева сына Соколова в конный польский полк, служит товарищем и была во многих с неприятелем сражениях" и т. д. Напавши на след Д., отец и дядя ее подали прошение на Высочайшее имя о "возвращении им сей несчастной". В течение почти трех лет пол Д. оставался в армии неизвестным, и она, делая кампанию с полком, участвовала в сражениях при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде, где обнаружила редкую храбрость, получила юнкерский знак военного ордена и первый офицерский чин, с переводом в Мариупольский гусарский полк. Во время войны она была ранена в правую руку и, когда сняли с нее мундир, чтобы осмотреть руку, пол ее был узнан. Донесли государю; государь отнесся к ней чрезвычайно милостиво, назначил ей пенсию, разрешил именоваться Александровым и обращаться непосредственно к нему с просьбами. Вскоре после этого Д. уехала в Сарапуль к отцу (мать ее умерла вскоре после бегства Д. из дома). В 1811 г. мы видим Д. опять в рядах армии, на этот раз в уланском Литовском полку, вместе с которым она принимает участие в отечественной войне 1812 года. Ей пришлось сражаться под Смоленском, при Колоцком монастыре и, наконец, при Бородине, где она была контужена в ногу. После Бородинского сражения Д. была назначена бессменным ординарцем при главнокомандующем армией, князе Голенищеве-Кутузове, но, вследствие полученной контузии, принуждена была оставить полк и уехала лечиться в Сарапуль. В мае 1813 г. Д. вернулась в ряды действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, причем отличилась при блокаде крепости Модлина и осаде Гамбурга. В 1816 году, уступая настоятельным просьбам своего отца, Д. вышла в отставку с пенсионом и чином штабс-ротмистра. Выйдя в отставку, она поселилась в г. Сарапуле, где место городничего занимал уже не отец ее, а брат, Василий Андреевич. Пошловатая уездная будничная обстановка не соответствовала романической натуре Д., и она довольно часто отлучалась в Петербург. В 1819 г. Д. переселилась вместе с братом в г. Елабугу, Вятской губ.; через 10 лет, в 1829 г., снова вернулась в Сарапуль, и, наконец, в 1840 г., когда брат ее уехал в Кунгур, опять выбрала местожительством Елабугу, где познакомилась и подружилась с местным городничим, Э. О. Ерличем. В Елабуге Д. оставалась до конца своей жизни. Похороны "девицы кавалериста" почтил местный кадровый батальон приличным воинским конвоем, проводившим ее до могилы. Георгиевский крест нес офицер. Провожавших гроб было немного, потому что вынос был сделан очень рано. Последние годы жизни Д. проводила в полном уединении, не появлялась ни в каких общественных собраниях. Может быть, это происходило потому, что она жила одною пенсией, крайне незначительной (после ее смерти остался, говорят, только один рубль), а может быть, преклонные лета заставляли ее искать отдыха от такой бурной, необыкновенной жизни, какая выпала ей на долю.

От природы Д. обладала экзальтированным, восторженным характером, отличалась редкой душевной добротой и не была чужда некоторым странностям и причудам. Насколько сердечно относилась Д и к людям, и к животным, показывает ее образ жизни по выходе в отставку. В Елабуге местные жители, пользуясь ее добротой, обращались к ней со всевозможными просьбами и жалобами, часто нелепыми и неосновательными. Д. все эти прошения передавала своему приятелю Э. О. Ерличу, настаивая на их немедленном удовлетворении. Любовь Д. к животным тоже всячески эксплуатировалась голодными обывателями Елабуги и Сарапуля. Но никакие обманы и вымогательства не останавливали штабс-ротмистра: в его квартире всегда было особое помещение для бездомных и больных кошек и собак. Д. сама за ними ухаживала, сама лечила их и всячески опекала. Страсть к животным сохранилась у нее до конца жизни. Ходила Д. всегда в мужском платье, обыкновенно в синем чекмене на крючках, шароварах и фуражке на военный покрой. Только отсутствие усов и множество мелких морщин на смуглом и весьма утомленном лице, да чересчур малый для мужчины рост обнаруживали пол Д. Нужно сказать, что Д. чрезвычайно не любила, когда к ней обращались, как к женщине. Насколько ей это бывало неприятно, показывает следующий случай. Сын ее, Иван Васильевич Чернов, засватав невесту, послал ей письмо, прося благословения. Д., вскрыв конверт и увидев, что сын называет ее "маменькой", немедленно порвала письмо и не ответила на него. Брат ее передал Ивану Васильевичу судьбу письма, и тот отправил другое, чисто делового характера. Дозволение на брак было послано. Несмотря на некоторые свои странности, Д. пользовалась любовью и уважением окружающих, видевших в ней не только "девицу кавалериста", не только известную писательницу, но доброго, отзывчивого человека, всегда готового помочь словом и делом.

Что касается литературной деятельности Д., то произведения ее в свое время не только читались, но и пользовались значительным успехом, доказательством чего служат отзывы Пушкина о Д. Он признавал несомненный талант в авторе "Записок" и побуждал Д. к дальнейшей литературной деятельности. "Будьте смелы", - пишет А. С. Пушкин Дуровой, - "вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило". Для нашего времени произведения Д. в значительной мере уже утратили свой интерес. Некоторая неправдоподобность и запутанность фабулы, бледность и неестественное положение героев составляют общую черту повестей и рассказов Д., черту, которую ей охотно прощали современники и которая много способствовала тому, что произведения Д. теперь почти забыты. Писала Д. под псевдонимом Ал. Андр. Александрова и Девицы-Кавалериста. Из литературных ее трудов известны следующие:

"Записки" (отрывок), "Современник" 1836, ч. 2. - "Кавалерист-Девица", происшествие в России. СПб. 1836. 8°. - "Записки Александрова", добавление к "Девице-Кавалеристу", М., 1839, 8°. - "Елена, T - ская красавица", "Библ. для Чтения" 1837 г., т. 23, кн. I. - "Граф Маврицкий", "Библ. для Чтения", т. 27, кн. I. - "Год жизни в Петербурге" или "Невыгоды третьего посещения", СПб., 1838, 12°. - "Гудишки", ром. в 4-х ч., соч. Александрова, СПб., 1839, 12°. Посвящается кн. T. В. Юсуповой. - "Серный ключ", черемисская повесть. Сборник "Сто русских литераторов", СПб., т. I. - "Повести и рассказы", в 4-х ч., СПб., 1839, 16°. - "Клад", СПб., 1840, 16°. - "Ярчук" или "Собака-духовидец", СПб., 1840. - "Угол", СПб., 1840, 12°. - "Павильон", повесть - "Отеч. Записки", 1839. № 2. "Академический Месяцеслов", 1867, стр. 98. - "Весть" 1866, № 35. - "СПб. Ведом." 1861, № 3. - "Библ. Записки", 1859, № 5, стр. 133. - "Девица-воин", стихотв. "Маяк", 1840, ч. 8, стр. 27. - "Голос", 1863, № 346. - "Энциклопедический лексикон" Плюшара. - "Настольный словарь" Толля. - "Биографич. словарь русских писательниц" кн. Голицына. - "Иллюстр. Газета", 1866, т. 17. № 18, стр. 287. - "Вятские Губ. Ведом.", 1866, № 18 и 40. - "СПб. Ведом.", 1866, № 125. - Мордовцев: "Русские женщины XIX в.". СПб., 1874 г. - "Воспоминания Т. П. Пассек", т. II, стр. 333. - "Русск. Архив", 1872, стр. 2043. - "Русский Архив", 1872, стр. 199. - Соч. А. С. Пушкина, под ред. П. О. Морозова, т. V, 297, 348; т. VII, 401, 408. - Геннади: "Словарь", 1, 325. - Соч. Белинского, III, 76; IV, 128. - "Библиот. для чтения", 1840, т. 42, отд. VI, стр. 24. - "Киевская Старина", 1886, т. XIV, стр. 398. - "Исторический Вестник", 1860, № 2, стр. 414. - Байдаров: "Кавалерист-девица Александрова-Дурова", СПб., 1887. - "Русская Старина", 1890, № 9.

{Половцов}

Дурова, Надежда Андреевна

(известна также под именем Александра Андреевича Александрова ) - кавалерист-девица и писательница. Род. Д. в 1783 г. (а не в 1789 или 1790 г., который обыкновенно указывают ее биографы, основываясь на ее же "Записках") от брака гусарского ротмистра Д. с дочерью малороссийского помещика Александровича, вышедшей за него против воли родителей. Д. с первых дней должны были вести скитальческую, полковую жизнь. Мать, страстно желавшая иметь сына, возненавидела свою дочь, и воспитание последней было почти всецело поручено гусару Астахову. "Седло, - говорит Д., - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами". В такой обстановке ребенок рос до 5 лет и усвоил себе привычки и наклонности резвого мальчика. В 1789 г. отец Д. поступил в город Сарапул Вятской губернии на место городничего. Мать стала приучать ее к рукоделию, хозяйству; но дочери не нравилось ни то, ни другое, и она втихомолку продолжала проделывать "военные штуки". Когда она подросла, отец подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала ее любимым удовольствием. Восемнадцати лет Д. была выдана замуж, и через год у нее родился сын (об этом в "Записках" Д. не говорится). Она сблизилась с есаулом казачьего отряда, стоявшего в Сарапуле; возникли семейные неприятности, и она решилась осуществить свою давнишнюю мечту - поступить в военную службу. Воспользовавшись отправлением отряда в поход в 1806 г., она переоделась в казацкое платье и поскакала на своем Алкиде за отрядом. Нагнав его, она назвалась Александром Дуровым, сыном помещика, получила позволение следовать за казаками и в Гродне поступила в конно-польский уланский полк. Она участвовала в битвах при Гутшадте, Гейльсберге, Фридланде, всюду обнаруживала храбрость, была награждена солдатским Георгием и произведена в офицеры с переводом в мариупольский гусарский полк. Государь, до которого дошли слухи о ее поле, позволил ей называться Александровым и обращаться к нему с просьбами. Вскоре после этого Д. уехала в Сарапул к отцу, прожила там более двух дет и в начале 1811 г. вновь явилась в полк (уланский литовский). В Отечественную войну она участвовала в сражениях под Смоленском, Колоцким монастырем, при Бородине, где была контужена в ногу, и уехала для лечения в Сарапул. В мае 1813 г. она снова появилась в действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, отличившись при блокаде крепости Модлина и городов Гамбурга и Гарбурга. Только в 1816 г., уступая просьбам отца, она вышла в отставку с чином штаб-ротмистра и пенсионом и жила то в Сарапуле, то в Елабуге. Ходила она постоянно в мужском костюме, сердилась, когда обращались в ней, как к женщине, и вообще отличалась большими странностями, между прочим - необыкновенной любовью к животным. Скончалась в 1866 г.

Литературная деятельность Д. началась появлением в свет нескольких отрывков из ее "Записок" (в "Современнике", 1836, № 2). Пушкин глубоко заинтересовался личностью Д., писал о ней хвалебные, восторженные отзывы на страницах своего органа и побуждал ее к писательской деятельности. В том же году (1836) появились в 2-х частях "Записки" Д. под заглавием "Кавалерист-Девица". Прибавление к ним ("Записки") вышло в 1839 г. Они имели большой успех, побудивший Д. к сочинению повестей и романов. С следующего же года она стала печатать свои произведения в "Современнике", "Библиотеке для чтения", "Отеч. Записках" и др. журн.; затем они появлялись и отдельно ("Гудишки", "Повести и рассказы", "Угол", "Клад"). Все они в свое время читались, вызывали даже хвалебные отзывы со стороны критиков, но литературного значения не имеют и останавливают внимание только своим простым и выразительным языком.

Ср. ст. в "Энциклопедическом Лексиконе" Плюшара (т. XVII); "Биография Д." (в "Вятских Губерн. Ведом." за 1866 г., № 28); Суворин, "Кавалерист-девица и Пушкин" (в "Новом Времени" за 1887 г. по поводу выхода в свет книги Байдарова: "Кавалерист-девица Александров-Дурова"); Биография Д. во "Всемирной Иллюстрации" 1887 г.; Блинов, "Кавалерист-девица и Дуровы" (в "Историческом вестнике", 1888, № 2); Лашманов, "Надежда Андр. Дурова" (в "Русской Старине", 1890 г., № 9).

В. Рудаков.

{Брокгауз}

Дурова, Надежда Андреевна

(Александров Александр Андреевич) - известная в истории и литературе под именем "кавалерист-девицы", род. в Киеве в 1783 г. и была дочерью гусар. ротм-ра Д., впоследствии Сарапульского городничего. Вверенная воспитанию денщика-гусара, татарина Ахматова, сильно привязавшегося к ребенку, она с малолетства полюбила воен. жизнь и службу. "Седло, - рассказывала она впоследствии в своих записках, - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полков. музыка - первыми детскими игрушками и забавами". 17 л. от роду Д. была выдана замуж за мелк. чин-ка Чернова, через год у нее родился сын (об этом в ее записках ничего не говорится), и, так. обр., прозвище "кавалерист-девица" является не соответствующим истине. Супруж. жизнь Черновых сложилась неудачно, и в 1806 г. Д., покоряясь давниш. мечте, решилась бежать вслед за проходившим через г. Сарапуль казач. полком. Одетая в казач. костюм, на своей лошади Алкиде, подаренной ей отцом, она нагнала казаков и упросила взять ее с собой, назвавшись дворян. сыном Александром Васильевым, против воли родителей решившим во что бы то ни стало поступить на воен. службу. Прибыв с полком в Гродно, Д. поступила на службу "товарищем" (рядовым) в Конно-Польский улан. п. под именем дворянина Александра Васильева Соколова. Несмотря на лишения и трудности, неразрывно связанные с солдат. жизнью, особенно при необходимости скрывать свой пол, она легко переносила их. С Конно-Польск. п. Д. участвовала в камп. 1807 г., в сражениях в французами при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде и во мног. мелк. стычках, всюду обнаруживая блестящую храбрость. М. проч., в сражении под Гутштадтом она выказала пример высокой доблести, спасши офицера от неминуемой гибели; по возвращении в Россию Д., вследствие всеподданнейш. ходатайства ее дяди (по просьбе отца) о розыске Надежды Черновой, товарища Конно-Польского полка Соколова, сделалась известна Имп. Александру I, который милостиво отнесся к ней, пожаловал ей за подвиг под Гутштадтом солдатский Георг. крест и произвел "у.-офицера Соколова" в корнеты, с переводом в Мариупол. гусар. п., повелев ей вместе с тем называться впредь по своему имени Александровым. В 1810 г. Д. была командирована ординарцем к Милорадовичу, главнокомандующему рез. армией, в Киев. а в 1811 г. переведена в Литовский улан. п., с которым приняла участие в Отеч. войне 1812 г., в сражениях под Смоленском и при Бородине, состоя орд-цем при генерале Кановницыне. После Бородин. боя у Д. вышла неприятность с полков. командиром, вследствие чего она упросила Кутузова взять ее к себе в ординарцы. Однако сильн. контузия в ногу под Бородином и изнурит. лихорадка побудили Д. взять отпуск и уехать домой в Сарапуль для лечения. Весной 1813 г. она вернулась в полк и участвовала с ним в походе 1813-1814 гг., причем отличилась при блокаде крепости Модлин и осаде Гамбурга. По взятии Парижа Д. воспользовалась мирн. временем, чтобы с одним из товарищей объехать Голштинию, которая ей оч понравилась. В 1815 г. ей снова пришлось идти в поход за границу, по возвращении из которого Д. в 1816 г. была командирована по делам полка в СПб. в комиссариат. В том же 1816 г. Д. вышла по болезни в отставку с чином штабс-ротм-ра и пенсией в размере 1 т. руб. в г. и поселилась в Сарапуле у престарелого отца. Уездная будничная обстановка не соответствовала романтической натуре Д., и она нередко отлучалась в СПб. Послед. годы жизни Д. провела в Елабуге. В 1836 г. она издала свою автобиографию под заглавием "Записки кавалерист-девицы", при посредстве и поддержке Пушкина, напечатавшего отрывки из этих записок в своем "Современнике" и рекомендовавшего их публике. С этих пор Д., побуждаемая Пушкиным к дальнейшей писательск. деятельности, занялась лит-рой и участвовала во мног. журналах ("Современник", "Библ. для чтения", "Отеч. Зап." и др.). Умерла она в 1866 г. в Елабуге. Похороны Д. почтил квартировавший там в то время 8-й рез. батальон, отдав праху ее воин. почести, причем Георг. крест. нес офицер. На ее полузабытой могиле 14-й драг. (впоследствии улан.) Литовский п. (бывший Литов. улан.), в котором прошла часть боев. службы Д., в 1901 г. по случаю предстоявшего 100-лет. юбилея полка, соорудил памятник, надпись на котором заканчивается словами: "Вечная память, в назидание потомству, ее доблестной душе". К 100-летн. же юбилею Литов. драг. п. в 1903 г. собрал при полков. музее небол. коллекцию, посвященную памяти Д.-штабс-ротмистра Александрова и состоящую из ее портретов, автографов, сочинений и рукоделий, копий с документов, относящихся к ее службе, и литературе о ней. По отзывам современников, Д. обладала экзальтированным, восторженным характером, отличалась редкой душевной добротой и не была чужда нек-рым странностям и причудам. Одевалась она всегда в мужск. платье (синий чекмен на крючках), с Георг. крестом в петлице, и носила фуражку воен. покроя. Все сочинения Д. изданы под именем Александрова и в свое время пользовались успехом. В числе их известны: "Год жизни в Петербурге", "Граф Маврицкий", роман "Гудишки", повести "Ярчук", "Клад", "Уголь" и др. (Байдаров . Кавалерист-девица Александров-Дурова. СПб., 1887; Мордовцев . Русские женщины XIX в.; Сакс . Кавалерист-девица шт.-ротм. А. А. Александров. СПб., 1912).

{Воен. энц.}

Дурова, Надежда Андреевна

{Половцов}

Дурова, Надежда Андреевна

(1783-1866). Рус. прозаик, более известная произв. др. жанров (мемуаристики, романтической прозы), первая в рус. армии женщина-офицер.

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Дурова, Надежда Андреевна" в других словарях:

Дурова, Надежда Андреевна - (АЛЕКСАНДРОВЪ, Александръ Андреевичъ), извѣстная въ исторіи и литературѣ подъ именемъ кавалеристъ дѣвицы род. въ Кіевѣ въ 1783 г. и б. дочерью гусар. ротм ра Д., впослѣдствіи Сарапульскаго городничаго. Ввѣренная воспитанію денщика гусара,… … Военная энциклопедия