Репортаж из жизни на свалке. Россия

На городскую свалку Челябинска идёт нескончаемый поток мусоровозов. По грязной, полной оврагов дороге сворачивают они к весовому контролю. Навстречу едут уже пустые. Все по делу, полигон мусорных отходов живет обычной жизнью. Однако у свалки есть и другая сторона. Если обогнуть ее и пройти мало кому известными тропами, можно попасть на территорию, минуя кордон. Сюда при желании может проникнуть любой желающий. Здесь и начинается тайная жизнь полигона ТБО.

С этой стороны территория не огорожена. Вдоль нее тянется бесконечная труба. Знающие люди говорят, лазов есть несколько. Мы едем по едва заметной тропе, окруженной зарослями в человеческий рост. Дальше машина не проедет. Все, пешком.

На дне

О том, что здесь кто-то живет, говорит и матрац неподалеку, и остатки костра. Ни один человек, не имеющий отношения к свалке, не поедет на шашлыки в такую глушь.

Поскольку территория с это стороны не огорожена, непонятно, это уже полигон ТБО или еще нет. В глубине, куда идти действительно жутко, при звенящей тишине и в окружении лишь комаров, виднеются строительные сооружения. Окна зияют пустотой. Сами они из нескольких слоев картона. Здесь живут они, тайные обитатели свалки, кого периодически выдворяют во время рейдов полиции, - бомжи, нелегалы, мигранты.

Сзади, в сторону домишек, идет человек. В +20 на нем толстый, видавший виды пиджак, серые брюки, в руках - мобильный телефон. Черные, заскорузлые ошметки грязи на потрескавшихся пальцах выдают в нем бомжа. Мужичок явно навеселе.

«Ой, мы заблудились, а как на свалку попасть?» - пытаюсь заговорить с ним.

«А что на нее попадать-то? - огрызается он. - Вон с той стороны въезд, не ошибетесь. А развернуться там надо, - мужик показывает назад».

Но я иду рядом с ним, и новый знакомый не возражает. Спрашивает, мол, потеряла чего? Угу, нахожусь я, вчера документы выбросила случайно.

«Полно таких случаев, - рассказывает словоохотливый обитатель свалки. - На днях один приехал, помогите-спасите, жена приготовила один пакет со шмотками дорогими. А другой с мусором, и выставила у дверей. Ну, он взял оба и вынес в мусорку у дома. Она хватилась, орет, истерит. Он приехал, а бак пустой. Сюда примчался, мол, найдите, отблагодарю. Но это нереально, найти-то, кто знает, где теперь добро».

Незнакомец представился Николаем . Привычным жестом достал из кармана свернутый мешок и спросил со смехом, буду ли я всю свалку обходить в поисках бумаг? Угу, согласилась я.

Мы шагаем через кусты, отодвигая руками траву. Удивительно, но здесь, около мусорных гор, колосятся нежные цветы. Голубые, синие, розовые. Под ногами - бумага, битое стекло, остатки продуктов, непонятная разноцветная консистенция. Неприятно, есть запах. Но не такой, какой бывает на помойках.

«Повезло, - читает мои мысли Николай. - Ветер сегодня вон туда, не пахнет».

Вокруг нас, над головами, летают стаи чаек. Их сотни, нет, тысячи. Птицы совершенно не боятся людей, чувствуют себя хозяевами, то опускаются и ищут что-то в хламе, то резко взмывают с криками вверх.

Колготки, но не трупы

«Бесполезная твоя затея, - говорит Коля. - Иди домой. Видишь, не сыскать тут ничего».

Вижу. Вокруг, сколько хватает зрения, - горы мусора. Тряпки, пакеты, деревяшки. Посреди очередной возвышенности стоит кресло. Потерявшее цвет, но с виду целое.

«Ха, толи еще я тут находил, - рассказывает Николай. - Иду как-то вот с этой палкой, - он достает из сверка толстое полено, - пакеты откидываю. Тут один попался, завязанный, новый. Беру его, а там колготки женские дорогущие, ровнехонько 27 пар. Все новые, в упаковках, заклеены. Хорош товар, продал быстро».

Среди тонн мусора Николаю удается иногда найти стоящие вещи. Фото: АиФ/ Александр Фирсов

«А что еще находите?» - интересуюсь.

«Полно легенд всяких ходит. Кто говорит, золото, кто-то деньги. Я куда скромнее нахожу товар. Бывают и печальные находки. Сто раз на трупы кошек и собак натыкался. Умрет питомец, а его хозяева в бак. Людей трупы нет, не видел. Но слышал, в области где-то на свалках тела младенцев находили».

Коля разбрасывает палкой тряпье. Сияет: нашел приличный ботинок. А рядом - второй. «И размерчик подходящий», - бормочет. И тут же, без примерки, кладет находку в пакет.

«А вы что здесь ищете?» - спрашиваю его.

«Да что Бог пошлет, - смеется он. - Товар хороший бывает. Продуктов полно нормальных. Жаль, сейчас с магазинов почти не свозят, сами они утилизируют. А до этого - уууу, - молоко чуть просроченное, яблоки-груши переспелые, подумаешь, с одного боку потемнели, кур сколько. Жили не тужили».

Сейчас, говорит Коля, выживает он с товарищами на сдаче ПЭТ и металла во вторсырье. Макулатуру нет, почти не собирает: слишком дешево стоит, невыгодно ей заниматься. С металлом хорошо все: медь аж по 300 за кг берут, нержавейку - рублей по 50. Обычный, бытовой, рублей по 10. Но металл сейчас сложней найти. А вот пластиковой тары - умотаться. Опять же день на день не приходится. Иной день можно полтонны упереть, а другой - ничего. И заработок, само собой, разный. Картон по 5 рублей за кг берут. ПЭТ - по 17. Иной раз сотня, другой день - ничего. Ну а третий - до тысячи.

«Но делиться ж еще приходится, - многозначительно произнес мой новый знакомый».

«Хм», - не стал вдаваться в подробности он.

Не только бомжи

Поодаль показалась группа людей. Двое мужчин и немолодая дама неспешно перебирали палкой горы трикотажа. Они рассказали, что живут недалеко, а сюда периодически наведываются за хлебом для собак. Кто-то, мол, и сам его ест. Но они брезгуют.

«Бесплатный секонд-хэнд, - бормочет один из них. - Вот душевные кроссовки. Новые. Это ж зачем их было выбросить? Ну, подарили бы кому-то».

Николай поспешил в сторону от конкурентов. Я за ним. Страшно одной, жутко.

«А вы тут как, не страшно?» - спрашиваю его.

«Да что мне сделается, - рассуждает тот. - Вот был случай, испугался я до жути. Иду и слышу голос женский. Орет, да все не по-русски. Думаю, убивают? Или что такое? Подбегаю, там несколько человек около нее, мол, таджичка или узбечка ли рожает. Скорую ей вызвали, пока та ехала, она двойню родила! Ну, я близко не подходил, вдруг умрут дети, боялся. Нет, говорят, выжили».

Вообще, признался он, мигрантов, да и его самого, полиция периодически отсюда выдворяет. Но нелегалы депортируются домой. А у Коли дом - у свалки.

«И тихо сдохнуть»

А потом Николай признался, что больше всего боится наступить здесь на иглу наркомана и «тихо сдохнуть от СПИДа».

Я пристроилась за троицей, что собирает хлеб, и вышла с ними с территории. Все идущие впереди несли набитые битком сумки.

Мимо нас проехал мусоровоз. Его водитель, Фарид, рассказал, что все басни о чудесных находках на свалке, на его взгляд, легенды. «Я делаю по 4 выезда в смену, - говорит мужчина. Собираю мусор из баков. Ну, выбросили люди, тряпки да помои, неужели я разглядывать буду, что там?».

А вот его коллега, Алексей, что уже не работает в Горэкоцентре, позже рассказывал, что свалка - место опасное. В том числе и для самих бомжей, что бросаются в гору мусора, как только его привезешь, стремясь опередить друг друга. И тут главное - не придавить их насмерть бортами машины. И сам он не видел, но слышал, что ни раз и ни два трупы здесь находили. Бомжей или кого, не в курсе. А последних живет здесь пруд пруди. Десятки домиков знает лично он, из картона, ковров и коробок.

Водители мусоровозов не столь оптимистичны в вопросе находок среди мусора. Фото: АиФ/ Александр Фирсов

Опасения и страх по поводу челябинской свалки не напрасны. Несколько лет назад на территории свалки Карабаша трое предпринимателей практически обратили в рабство 200 земляков. У мужчин отобрали паспорта и заставляли их работать, сортируя мусор. Позже рабы признавались, что рабочий день их длился с 5 утра до заката солнца. За малейшее неповиновение их жестоко избивали. Причем на уловку рабовладельцев попадались не только люди, ведущие асоциальный образ жизни. Кого-то привозили на свалку и заставляли трудиться за еду силой, отбирая средства связи, документы. Доказательствами вины рабовладельцев позже стали их телефонные переговоры, прослушанные полицией, и показания свидетелей.

Нам повезло: ветер уносил запах мусора в другую сторону. Фото.

Экстремальная погода, токсичные вещества, грязь, зловоние, беспризорные животные, болезни, мухи, и презрение других людей – это то, с чем сталкиваются сборщики и сортировщики мусора. Все же, работа, которую они делают – сортировка мусора – достойна уважения.

Эти люди дают вторую жизнь пластмассам, стеклу, металлам и другим материалам и объектам, которые они собирают

Bantar Gebang, Джакарта, Индонезия.

Тут есть кафе, небольшой кинотеатр и даже временные площадки для волейбола. Гора хлама Бэнтэр Джебэнг — фактически город, с большим количеством людей, прибывающих сюда постоянно. Материалы для зданий и лачуг подбираются из самой свалки: древесина, ковры, мебель – ничего не пропадает зря в этом месте, растянутом на 110 гектар.

Гора Смоки, Манила, Филиппины.

Это место было официально закрыто в 1995 году, но не заброшено.Целых 30 000 человек продолжают жить в этих свалочных отходах. Люди строят себе дома из того, что попадает на свалку, собирают все, что подлежит переработке: металл, стекло, пластмассу и живут на вырученные деньги.

Jardim Gramacho, Рио-де-Жанейро, Бразилия.

По состоянию на начало июня 2012, это самая большая свалка в Латинской Америке, по совместительству – одна из самых больших в мире – закрыта по экологическим причинам. В течение 34 лет на ней скопилось более 60 тонн отходов. Все отходы расположены на площади в 130 гектар

Белорусский журналист Василий Семашко решил провести экстремальный эксперимент, чтобы понять, как выживают бомжи, живущие за городом на свалках. Выбрав очередной морозный зимний день, Василий отправился к бездомным, которые обитают на городской свалке под Минском. С ними он провел день и ночь, чтобы понять, сможет ли он сам выжить в этих нечеловеческих условиях.

Высота над уровнем моря - 302 метра

Официально городская свалка, возвышающаяся величественной горой к северу от Минска, именуется полигон отходов «Северный». Когда-то здесь была низина, оставшаяся от карьера. Полигон «Северный» открыт в 1981 году.

«Северный» стал первым в окрестностях Минска полигоном бытовых отходов, подготовленным с учетом требований экологической безопасности. Для предотвращения загрязнения грунтовых вод дно карьера было засыпано слоем глины, затем застелено водонепроницаемой пленкой.

Первоначальный срок службы полигона был 25 лет. То есть он должен был быть закрыт еще более чем 10 лет назад. Сейчас очередное закрытие полигона намечено на 2018 год.

Высота мусорного террикона от уровня поверхности земли составляет 85 метров - высота примерно 28 этажей. Для сравнения, Курган Славы высотой всего 30 метров. Высота «Северного» над уровнем моря - 302 метра при том, что наивысшая точка Беларуси гора Дзержинская - 345 метров. Мусорный террикон входит в десятку самых высоких мест Беларуси.

Сюда с северной части города привозят на захоронение твердые коммунальные отходы. Каждый день 500−800 грузовиков доставляют 8000 кубометров отходов. Раньше по серпантину грузовики поднимались на самый верх, увеличивая его высоту. Теперь мусоровозы опорожняют контейнеры на площадке, вплотную примыкающей к основному террикону. По крутому песчаному местами заснеженному склону поднимаюсь вверх. Шаг вверх - на полшага нога съезжает вниз. С высоты видна рабочая часть полигона.

Добытые для скупки отходы находятся в строительных мешках.

Среди мусоровозов и бульдозеров виден микроавтобус, вероятно, скупщика вторсырья. Он явно не имеет права здесь находиться, равно как и бомжи, но если рассуждать по-человечески, бомжи вместе со скупщиком здесь делают тяжелую и полезную работу по сортировке мусора. Бульдозеры челябинского завода выравнивают и утрамбовывают мусор.

По достижении слоя мусора в 2 метра его пересыпают 20-сантиметровым слоем песка. Часто для этого используют формовочную землю с литейного производства, которая подлежит захоронению. Такой «слоеный пирог» ускоряет разложение отходов и предотвращает распространение пожаров вглубь. С площадки свежего мусора периодически взлетает огромная стая ворон и, сделав круг, возвращается на место.

Террикон опоясывает ров, куда просачивается фильтрат - ядовитая, дурно пахнущая, похожая на нефть жидкость, замерзающая только в самые сильные морозы - выжимка из мусора.

В процессе гниения мусора образуется «свалочный газ», состоящий на 50% из метана. В 2013 году на «Северном» в рамках белорусско-швейцарского проекта заработала электростанция мощностью 5,6 МВт, вырабатывающая из «свалочного газа» электричество. В печи электростанции метан поступает по трубам, которые проложили в терриконе в пробуренных скважинах. Планируется, что после закрытия полигона отходы будут перегнивать минимум 20 лет, выделяя горючий газ.

Формально полигон отходов охраняется, и посторонние лица здесь не должны находиться. В реальности охраняется только въезд на полигон - все автомобили, прибывающие сюда, регистрируются. Частнику, желающему избавиться от мусора, придется на проходной заплатить за въезд. В то же время проходящие мимо люди бомжеватого вида охрану не интересуют.

Как и на всякой городской свалке, сюда приходят люди сортировать мусор, выбирая из него отходы, которые можно сдать за деньги - прежде всего это цветные металлы (медь, алюминий), стеклобой, макулатура. Часть этих людей имеет жилье в Минске или окрестных деревнях, а часть - классические бомжи.

С высоты террикона морозным вечером открывается замечательный вид вдаль.

На горизонте дымятся трубы минских ТЭЦ, снабжая город теплом, зажигаются огни, маяком мигает флагшток около новой резиденции президента.

На полигон продолжают прибывать последние на сегодня мусоровозы, доставляя отходы большого города, дающие возможность выживать местным бомжам. С наступлением сумерек видно, как бомжи по тропинкам направляются в небольшой лес-хмызняк около террикона. Большая часть из них несет чем-то наполненные мешки из-под строительного мусора.

Пока слез по крутому склону террикона и добрался до лесочка по тропинке, стемнело.

Обитатели буды: две женщины, двое мужчин и кошка

В лесу около опушки сооружен сарайчик со стенами из линолеума и кусков полиэтиленовой пленки. Через дыру в стене под потолком видно, что там топится костер, слышны голоса. Вход завешен одеялом.

Прошу разрешения войти. Разрешают. В сарайчике у костра находится 8 человек. Сильно задымлено - в полный рост из-за дыма стоять долго невозможно - щиплет глаза. Представляюсь, рассказываю, что хочу сделать материал про то, как «вольные люди» выживают в такой мороз.

Отвечают, если перевести на литературный язык, что хорошо выживают. И тут же вопрос: «Водка есть?». Водка была.

Приглашают к костру.

Передаю бутылку и закуску - грудинку, хлеб и несколько упаковок «Роллтона».

Еду мог бы и не нести, тем более «Роллтон» - еды у нас в избытке.

Знакомимся. Главный в компании Сергей. Он единственный из всей братии выбрит. Сарай именуется будой. Живут в буде Сергей, Андрей с подругами Катей и Ириной. Сейчас у них гостят двое коллег из соседней буды, находящейся в паре сотен метров.

По предыдущим журналистским общениям с бомжами знаю, что сразу редко кто из них признаётся, что у него нет жилья, - придумывают, что якобы у каждого есть жилье, а сюда приехал только на работу. Поэтому историю «как стал бомжом» рассказать не прошу - больше интересна тема выживания зимой.

Моя буда считается хорошей. Я в прошлом строитель. Ведь здесь как? Кто летом нормальную буду не построил - тому зимой сложно будет, - поясняет Сергей.

Буды - сарайчики для проживания. Все строительные материалы с полигона. Буда - это каркас из досок. Он обивается клеенками, кусками полиэтилена, утепляется коврами, одеялами. В некоторых будах могут быть сложены печки типа буржуек, но у Сергея печки нет. Буда Сергея - три комнаты. В двух можно стоять в полный рост. Первая - гостиная с очагом. Вторая - типа кладовки. В ней стоит ведро с замерзшими фекалиями. Третье помещение с потолком высотой всего 1,5 метра - спальня. В спальне навалены матрасы, одеяла, покрывала.

Не бойся, вшей бельевых у нас нет, - успокаивает Сергей, - мы за этим постоянно следим. Если что обнаруживаем со вшами, сразу же сжигаем. По чесотке - нет ее у нас.

Дым от костра выходит через дыру в стене. Особую едкость дыму придают сжигаемые в костре полиэтиленовые упаковки от продуктов питания. Чтобы было чем дышать, приходится приоткрывать дверь. Тепло костра чувствуется только вблизи: в двух метрах от костра температура ниже -10 °C.

Топят обломками оконных рам и деревянных поддонов, принесенных со свалки в мешках.

Своей относительно опрятной внешностью и отсутствием бороды Сергей выделяется среди других бомжей.

У остальных - испачканные костром лица с очень явными признаками злоупотребления спиртным.

С бомжами в буде обитает их любимица - игривая кошка-подросток Машка.

Выпив совсем немного водки, женщины опьянели - признак алкоголизма.

Кате 56 лет. По специальности - плиточник-мозаичник. Жила поблизости в деревне, и на свалку приходила с момента ее возникновения, собирая пищевые отходы для своих свиней.

Ирине в этом году будет 50 лет. Говорит, что работала в детском саду воспитателем. На свалке проживает около 10 лет.

Андрей оказался моим одногодкой - 44 года. Рассказал, что из Витебской области, был военным.

Сергею - 50 лет. Строитель. Из Минска.

Один из гостей, гревшихся в буде, считается ветераном. Из своих 44 лет постоянно проживал на свалке 26.

«На бананы и ананасы я смотреть не могу»

Запомни, - поясняет Сергей, - не называй полигон свалкой. Так не принято. Мы его называем валом. Здесь места хватает всем. Занимаемся сортировкой отходов. Можно сдать здесь рядом в приемный пункт полигона, получив деньги, или же за отходами прямо на вал приезжают частники. Они везут отходы на приемные пункты в Минск, где отдают в 2 раза дороже, и имеют на этом большую прибыль - автомобили меняют часто.

Действительно, я видел у ворот полигона, как кто-то, приехавший на новом «Форд Транзит», требовал от какого-то бомжа отработать долг. Тот кивал головой, обещая сделать это завтра.

Постоянно тех, кто сейчас в мороз ночует в будах, не менее 20 человек. Все они отходы сортируют. Отдаем частникам. Они или деньгами рассчитываются, или нам привозят, что мы просим - обычно водку. Остальное нам здесь не надо. Продукты из магазинов с истекшим сроком годности, но приличного качества постоянно привозят. Иногда даже красная икра попадается. Колбасы, сыры, консервы, упакованное в вакуумную упаковку свежее мясо - каждый день. Чай, кофе, сахар - все у нас есть. «Евроопт» сюда привозит тропические фрукты нетоварного вида. На бананы и ананасы я смотреть не могу. Как-то привезли комплекты суши с красной и черной икрой. Ты дома вряд ли столько дорогих продуктов кушаешь, - смеется Сергей.

В качестве доказательства изобилия Сергей показывает лежащие около стола батон ветчины, сыр. Рядом с этим лежит старая грязная обувь.

Заваривая растворимый кофе, Сергей предлагает угоститься халвой в красивой упаковке.

Промерзшую халву ковыряют ножом. Поскольку халва промерзла до твердости льда, о ее вкусе что-то определенно сказать сложно. На вопрос бомжей, вкусно ли, отвечаю: «Нормально».

Возьми домой - жену угостишь, - Сергей протягивает еще упаковку. Позже внимательно разглядел упаковку с арабской вязью. Ее срок годности 1 год, и закончился этот срок 3 года назад.

Здесь и телефоны попадаются, и фотокамеры, иногда ноутбуки находили. Бери на память.

Бомжи выкладывают несколько старых, когда-то бывших не самыми дешевыми телефонов и компактную фотокамеру Konica Minolta DiMAGE E500, которой минимум 10 лет, но в отличной сохранности. Правда, фотокамера оказалась нерабочей.

Фотокамеру в упаковке нашли. Несколько раз находили оружие, ружья, пистолеты. Их тут же выбросили в озерцо, чтобы не было потом проблем. Иногда к нам приходит любитель антиквариата. Покупает только старые неалюминиевые ложки-вилки-ножи. Всегда дает за 10 предметов бутылку «чернил».

Воду топим из снега или ходим за ней на проходную. Там же на проходной можно вызвать врача, подзарядить аккумуляторы для фонарика или телефона. Скорая приезжает, если кому плохо. Иногда увозят в больницу. Человек подлечится и опять сюда возвращается.

Раньше периодически сюда приезжала милиция, и нас сильно избивали. В том числе и женщин избивали. 2−3 года назад это прекратилось. Иногда в холода приезжают сюда Красный Крест и баптисты. Предлагают чай и самые дешевые макароны. Нам это абсолютно не надо - ты же видишь, что мы не голодаем. На мой взгляд, все эти разовые акции с раздачей чая и макарон являются показухой. Приезжают с милицией, как будто от нас надо защищать кого-то. Когда покушать дают, это фотографируют. Зачем? Да я сам их угостить могу.

Меня как-то спрашивает баптист: «В чем нуждаетесь?». Я ему честно ответил, что нуждаюсь в водке. Баптист сказал, что водку они сами не употребляют и угощать не будут.

К холодам мы привыкли. Вот смотри, в буде мы в тапках.

Спим в трико и двумя одеялами накрываемся. В сильный мороз, как сейчас, будем спать по двое, прижавшись к подругам и накрывшись четырьмя одеялами.

Летом стираем одежду в ближайшем озерце. В душ ходим в котельную бывшего военного городка, который примерно в километре.

Почему не живем в деревне, где нам дали бы дом? А что делать в этой деревне - работать за мизерную зарплату? Так здесь мы больше заработаем.

Ночевка в буде

Мне показали место для ночлега у стены.

Подо мной толстый плотный матрац. Расстилаю на него туристический коврик. Несмотря на заверения в отсутствии вшей и чесотки, раздеваться, чтобы залезть в свой спальный мешок, не хочется. Из одежды на мне двое теплых носков, плотное термобелье, утепленные джинсы, флисовый жакет, пуховая куртка с капюшоном, флисовая шапка и неопреновый «намордник» - защита лица от холода. В таком виде накрываюсь спальным мешком, на котором указаны экстремальные -10 градусов.

Стены в спальне буды покрыты толстым слоем инея от конденсата паров дыхания. Подсвечивая тусклым светом фонарика, переругиваясь между собой, укладываются на ночлег хозяева. По нам весело скачет Машка.

Как ни странно, но удавалось урывками поспать. Казалось, что сплю дома и окружающее только снится. Когда просыпался, тяжело было осознавать, что реально нахожусь в буде с бомжами за городом около свалки. Постепенно начинает чувствоваться холод. Периодически бранятся бомжи - тоже чувствуют холод и ругаются из-за того, что кто-то перетягивает на себя одеяло. Переругиваясь, женщины шутят по поводу секса с теми, кто рядом.

Холод усиливается. Вторую часть ночи вряд ли усну. В полукилометре стоит мой автомобиль. 20 минут езды, и я могу быть дома, где горячий душ, кофе, а главное - тепло. Но решаю продолжить эксперимент, чтобы понять, как можно выжить на свалке.

Просыпаются бомжи в 8.15.

Добрай ранiцы, - желает Ирина.

Но вылезают из-под одеял, когда становится светло - примерно в 9.00.

Не торопясь, одеваются. После носков на ноги надевают полиэтиленовые пакеты и натягивают старую обувь. Сергей разжигает костер. Становится немного теплее, и буда вновь наполняется едким дымом.

В туалет ходят поблизости - снег около буды в желтых пятнах.

Замерзшая за ночь Машка становится так близко у огня, что у нее вспыхивает шерсть. Быстро тушим. Кошка не понимает, что с ней произошло. Мужики пошли с пластиковыми бутылями на проходную за водой.

Вчера со свалки принесли еды: упаковку филе цыпленка из «Короны», упаковку варено-копченой куриной голени, три упаковки мясных консервов с добавками российского производства. Срок хранения консервов три года, и где-то лежали 2 года с истекшим сроком годности, пока не попали на свалку.

Я тем временем растапливаю в закопченном ковшике снег, чтобы залить в «Роллтон» и сделать кофе. Если «Роллтон» заливаю в одноразовой заводской упаковке, то кофе делаю в чашке, которую слегка ополоснул кипятком, - чтобы хорошо помыть чашку, кипятка было мало, но при таком холоде необходимость согреться была важнее риска подцепить возможное заболевание.

В помещении, где ночевал, было -16 °C, а на природе термометр показывал -29 °C.

Возвращаются мужики с водой. В ответ на мой комплимент о способности выживать в экстремальных условиях Сергей говорит:

У меня буда вполне теплая. Вот те двое, что вечером у меня сидели, в буде без печки живут. При этом несколько собак у них живет. Может, собаками согреваются. Пойдем, я тебе настоящего экстремала покажу, которого мы называем придурком.

Сергей ведет меня по тропинке в глубину леса. Нас облаивают несколько псов.

Это наши, они не кусают. Но по весне, когда у сук течка, надо быть осторожней. Говорят, лет 10 назад мужика псы здесь загрызли насмерть.

В лесу вначале показывает добротный сарайчик, аккуратно сделанный из старых дверей и мебельных щитов. Точно такие сарайчики иногда делают на дачных участках при сооружении дома как строительную бытовку. Дверь сарайчика закрыта на замок.

Сделал мужик, у которого есть своя квартира в городе. Он сюда переодеваться приезжает, летом жить может.

Вскоре Сергей подводит к буде высотой не более полутора метров. Размеры буды позволяют в ней разместиться одному человеку. Буда чем-то напоминает упаковку от большого бытового холодильника. Около буды горит небольшой костер, около которого греется человек.

На вопрос обо мне Сергей весело отвечает: привел человека, чтобы на тебя, дурня, посмотрел, в какой буде ты зимуешь.

Возвращаемся. Перед уходом на работу появилась проблема - у Кати сломался копач. Копач - это палка, напоминающая лыжную, у которой на конце два металлических когтя.

Копачом на валу разгребают мусор. Сергей с Андреем за 15 минут делают новый инструмент - видно, делают не первый раз.

Пока делают, поясняют тонкости работы.

Разборки с драками на валу строго запрещены - только за пределами полигона. Если кто нарушил это правило, вне зависимости от того, прав или нет, будет побит. Редко, но конфликты бывают - когда кто-то хочет украсть мешок с тем, что насобирал не он. Бульдозеры, которые разгребают и уплотняют мусор, мы называем «бульдогами» или «танками». Когда бульдозер толкает перед собой высокую кучу мусора, водитель не видит, что впереди. Если кто-то из бомжей не успел отскочить в сторону, попадает под гусеницу. Водитель даже не заметит, как кого-то переехал. Чаще всего пьяные так погибают. И от холода пьяные обычно замерзают - не дошел до своей буды, упал в снег, замерз и умер.

Зарабатываем здесь, если нормально поработать, в среднем 20 рублей в день на человека. В основном это цветной металл, макулатура и стеклобой. Несколько лет назад стеклобой ценился выше. С вала в буду приходим только ночевать. Редко, но бывает, наведываются к нам посторонние - могут чего украсть.

Такие морозы - это не самое плохое. Хуже, когда затяжные дожди, все мокрое, и негде высушить одежду с обувью. Сильный ветер на валу - тоже сложнее работать. А работать приходится каждый день. Не выйдешь на вал - ни еды, ни дров не будет у тебя.

Спрашиваю, чего, помимо водки, сильно не хватает.

Помещения, к примеру, большого сарая или ангара, где в холод и дождь было бы постоянно тепло и могли бы ночевать все обитатели вала.

После 10 утра Сергей, Андрей, Катя и Ира выдвигаются на вал работать. В буду они вернутся вечером с наступлением сумерек.

Будущее у обитателей свалки имеет два варианта. Лучший - это попасть в дом-интернат. Понятно, что определяют их не в лучшие интернаты и даже не среднего уровня. Но там тепло, кормят и есть хоть какой-то уход.

Для этого надо уйти со свалки в Дом ночного пребывания, который работает в Минске с 2001 года. Главное предназначение и основное отличие Дома ночного пребывания от распространенных на Западе ночлежек для бездомных - помочь бомжу сделать необходимые документы, трудоустроиться, содействовать с получением жилья хотя бы в виде места в общежитии. Пожилым людям там помогают устроиться в дом-интернат.

Перед размещением необходимо зарегистрироваться в милиции, пройти медосмотр на предмет наличия заразных заболеваний и дезинфекцию. Из всех этих мест необходимо предоставить справки.

Проживающие в доме должны придерживаться строгого распорядка (запрет на употребление спиртного, соблюдение чистоты, тишины и т.п.), для поддержания которого там постоянно дежурит милиционер. Нарушителей порядка выгоняют.

Естественно, тем, кому всегда не хватает спиртного, такие условия не подходят.

Второй вариант будущего жителей свалки - здесь же и умереть, как умер пару лет назад в своей буде бомж по кличке Масяня, с которым 6 лет назад я делал интервью.

Умерший бомж по кличке Масяня. Фото 2011 года

Сложно понять, почему люди свалки не живут в деревнях, где им бы предоставили пустующие дома. Бездельниками этих бомжей назвать нельзя - каждый день они выполняют тяжелую работу по сортировке отходов, получая за нее оплату. Вероятно, в обычных условиях этих людей губит пристрастие к спиртному - когда, получив зарплату, человек уходит в глубокий многодневный запой. И только действительно экстремальные условия, когда отчетливо осознаёшь, что, не поработав, не выживешь, заставляют их добросовестно трудиться и не злоупотреблять спиртным.

P. S. Приобретенный опыт выживания дал последствия. После ночевки при -16 °C у самого поднялась температура до +38,5 °C.

Делаю неуверенный шаг и ступаю своими красными лакированными каблуками по остывшей и промокшей за ночь земле. Проваливаюсь. Глубже - груды пластмассы, перемешенной с бумагой, окурками, отходами и зимними шапками. Ступаю аккуратно. Даже с опаской. Незваным гостям мало кто радуется… Пытаемся прошмыгнуть мимо проезжающих в разные стороны КамАЗов. Рычащих, как голодные псы. У мусорных баков никого, только синий дымок курится из-за них. Проходим чуть глубже, в «сердце» свалки… Оказывается, жизнь бьется и здесь, не менее активно, чем в центре мегаполиса. Бьется, как может, из последних сил.

Ольга здесь уже во второй раз, поэтому с экипировкой она не прогадала, и в гости с пустыми руками решила не идти. Сует мне пачку сигарет. «Я не курю», - слегка раздраженным от дискомфорта голосом отрыкиваюсь я. «А это и не тебе. Для установления контакта. Не водку же им везти!». Ещё раз восхищаюсь Олиной предусмотрительностью. В состоянии восхищения меня подлавливает мужчина. Пакли седоватых волос торчат из-под синенькой кепки, джинсовый жакетик едва накинут на узенькие плечики, даже чересчур узенькие для мужчины. В глазах - неоправданное добродушие, которое так легко спутать с гостеприимством. Мой взгляд невольно падает на дрожащие от прохладного ветра руки. Грязные. В противных ожогах и царапинах. Желтоватые ногти впиваются в кончики пальцев. По форме рук понимаю, что передо мной женщина. Поднимаю глаза, и действительно меня встречает поистине женский взгляд, слегка кокетливый и смущенный, совсем не сочетающийся с окружающей обстановкой. Секунда замешательства…

Да, прохладно сегодня. Закончилось лето, - эти две выжитые мною самой из себя фразы были неожиданно встречены теплой улыбкой.

Я Люська. А эта, с тобой которая, уже во второй раз к нам приезжает. И все фотографирует. В прошлый раз нас с Олежеком чикала. А мы бухие были. Вот там у нас, наверное, рожи…

Да мы же договорились, если вы против, мы нигде их не напечатаем, - Ольга достает из рюкзака термос с горячим чаем. Аромат слегка перебивает запах на полигоне. - Вот вам бутерброды, печенье привезли. Угощайтесь. И самое вкусное - конфетки.

Ещё две женщины присоединяются к нашему фуршету. Олежек с Люськой поначалу робко, затем смелее стали набивать карманы бутербродами и печеньем. Сразу ничего не едят, запасаются.

Эй, ты, молодая! - задиристо подкалывает Люська розовощекую и на вид действительно молодую женщину - Хватит жрать! Ребенку бы лучше отвезла!
- Да, я ему уже набрала. Вон - целый мешок там всяких постряпушек.

Любе 29 лет. Но выглядит она гораздо моложе. Люська, пожав плечами, отметила: «Конечно, непьющая она! Вот и выглядит неплохо». Люба приезжает на бердский полигон через день. Для нее это единственный вариант работы. Гибкий график. Удобно. Сама она из Черепаново. Там, как она говорит, деньги не заработать. Дома - муж, ежедневно «пашущий» на стройке, и сынишка девяти лет, Данил.

Хотела его сегодня с собой взять. Он ведь шустрый. Чуть камазик подъезжает, тут же под него шмыгает. Помогает он хорошо. В одиночку пару баулов пластмассы может собрать. Вот только однажды, чуть грудой мусора его не завалило, так что сейчас страшно. Он у нас единственная надежда. В школе - хорошист, - не упуская возможности похвастаться, Люба с горделивой улыбкой откусывает очередной кусок хлеба с колбасой.

Оль, закурить не найдется? - прерывая разговор, обращается к увлеченному фотографу уже избалованная нашим вниманием хозяйка.

Оля, не отрываясь от процесса, подает Люське целую пачку импортных сигарет. Глаза Олежека моментально выдают его детский восторг. И на правах главы семьи он достает себе сигарету первым.

Эй, ты! Засунь свой фотоаппарат куда подальше! Не надо нас фотографировать. А вы, голубки, вам вообще веселье сегодня вечером устроим!- молодая стройная блондинка шныряет вокруг своего баула и надрывающимся голосом пытается защитить себя от незваных гостей.

Оля уверенно закрывает объектив и осторожно пробирается между картонных особняков, боясь ненарочно наступить на чье-нибудь имущество и без приглашения ворваться в чужой дом. Девушка продолжает бунтовать. Постепенно её крик перерастает в истерический визг, но как только вдалеке Олина фигура поравнялась с силуэтом молоденькой бунтарки, визг утихает, а полигон заполняется только разговорами рыкающих КамАЗов и голодных птиц.

Мне стало немного тревожно. Но как только я заметила, что Олин объектив снова уверенно настроен на пейзажи свалки, догадалась, что конфликт улажен.

А сколько вы зарабатываете? - набравшись смелости для самого щепетильного вопроса, посмотрела я на своих новых знакомых.

Ну, по-разному. Смотря как работать и сколько пить. Вот мы с Олежеком в день рублей по 150 имеем. На пузырь хватает. Мы оседлые, живем здесь, поэтому ездить некуда не надо, время не тратим и работаем с раннего утра. За баул пластмассы 50 рэ, за кг металла рублик. Вот так вот, - заметив «хозяйку» свалки, Петровну, которая и рассчитывает трудяг, добавила - У нас тут все хорошие. Денежку всегда во время дают, и Петровна - золотой человек. Никто ни с кем не ругается. Новичков всегда добродушно принимаем.

Ох, скоро я свое отчество забуду. Вроде папка у меня не Петр. Да ну вас! Скоро, кстати «мастер» приедет. Вы с ним можете поговорить.

Надеюсь, дождемся - отвечаю я, в очередной раз оценивая масштабы этого замка… Замка объедков.

В то время как гостеприимные поселенцы предложили нам погреться у огня, Олежка с Люсей решили уединиться, усевшись на бревнышке под одним зонтиком. Дождик действительно накрапывал. «Да на свалке и небесные капли кажутся какими-то по особенному противными, холодными и грязными» - циничная мысль пролетела в голове избалованной девочки, но я тут же почувствовала себя изменницей… Ведь сейчас мы все вместе (нас тут уже восемь!)стоим у одного костра и греем свои руки от одного пламени, говорим о Путине и Медведеве, о войне в Осетии, о пенсии, об урожае и сладких ранетках… Мы говорим о стране, которая для нас всех восьмерых является родной… Но никто здесь не рассказывает о себе. Так в общих словах. Истории похожи. Неблагодарные дети, инвалидность, водка… И почему они все оказались здесь. А ведь кто-то из них имеет и крышу под головой, а все равно здесь… Смятение и тревога, агрессия и радушие, надежда и смирение - все это без особых стараний можно прочитать в их глазах, даже мне хватило одной встречи, чтобы почувствовать себя ничтожной, ненужной и бессильной, не способной помочь или что-то изменить…

Это их выбор… - три слова, которые сказала мне моя мама, дослушав до конца мой отчет о проведенном дне, выключив кофеварку и достав из микроволновки мой ужин…

Мам, а они нас ещё огурцами солеными хотели угостить, и зонтик подарить… - встретив вместо умиления натянутую улыбку, я осознала, что для меня эти три часа на свалке стали всего лишь поучительным приключением, а для них - это вся жизнь. Их выбор.