Новые факты старой трагедии

В последнее воскресенье октября ветераны линкора «Новороссийск» и общественность Севастополя отметили скорбную 60-ю годовщину гибели флагмана Черноморского флота СССР. В результате этой трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде, в одну ночь погибли свыше 800 человек. Линкор перевернулся, и в его корпусе, как в стальной могиле, оказались сотни моряков, которые вели борьбу за корабль…

Материалы о гибели линкора «Новороссийск» я стал собирать в конце 80-х годов с легкий руки начальника Аварийно-спасательной службы ВМФ СССР контр-адмирала-инженера Николая Петровича Чикера. Это был легендарный человек, инженер-судостроитель, настоящий эпроновец, крестник академика А.Н. Крылова, друг и заместитель Ива Кусто по международной федерации подводной деятельности. Наконец, самое главное в этом контексте - Николай Петрович был командиром экспедиции особого назначения ЭОН-35 по подъему линкора «Новороссийск». Он же разрабатывал и генеральный план подъема корабля. Он же руководил всеми подъемными работами на линкоре, включая его перевод из Севастопольской бухты в бухту Казачья. Вряд ли кто-нибудь еще знал о злополучном линкоре больше, чем он. Я был потрясен его рассказом о трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде Севастополя, о героизме моряков, стоявших на своих боевых постах до конца, о мученической гибели тех, кто остался внутри перевернувшегося корпуса…

Оказавшись в тот год в Севастополе, я принялся разыскивать участников этой горькой эпопеи, спасателей, свидетелей. Их оказалось немало. К нынешнему дню, увы, больше половины ушли из жизни. А тогда еще были живы и главный боцман линкора, и командир дивизиона главного калибра, и многие офицеры, мичманы, матросы «Новороссийска». Шел по цепочке – от адреса к адресу…

По великому счастью, меня познакомили со вдовой командира электротехнического дивизиона Ольгой Васильевной Матусевич. Она собрала обширный фотоархив, в котором можно увидеть лица всех погибших на корабле моряков.

Очень помог в работе тогдашний начальник технического управления Черноморского флота контр-адмирал-инженер Юрий Михайлович Халиулин.

Крупицы правды о гибели линкора я узнавал из первых уст и документов, увы, в ту пору еще засекреченных.

Мне удалось поговорить даже с бывшим командующим Черноморским флотом в тот роковой год – вице-адмиралом Виктором Пархоменко. Информационный диапазон был предельно широк – от комфлота и командира аварийно-спасательной экспедиции до матросов, которым удалось выбраться из стального гроба…

В папке «особой важности» хранилась запись беседы с командиром отряда боевых пловцов Черноморского флота капитаном 1 ранга Юрием Плеченко, с сотрудником контрразведки ЧФ Евгением Мельничуком, а также с адмиралом Гордеем Левченко, который в 1949 году перегонял линкор «Новороссийск» из Албании в Севастополь.

И я засел за работу. Главное было не утонуть в материале, выстроить хронику события и дать каждому эпизоду объективный комментарий. Довольно объемный очерк (на две газетных полосы) я озаглавил названием картины Айвазовского «Взрыв корабля». Когда все было готово, отнес очерк в главную советскую газету – «Правду». Очень надеялся, что этому авторитетному изданию разрешат сказать правду о гибели «Новороссийска». Но даже в «эпоху» горбачевской гласности это оказалось невозможным без разрешения цензора. «Правдинский» цензор отправил меня к военному цензору. А тот – еще дальше, точнее выше – в Главный штаб ВМФ СССР:

– Вот если начальник Главного штаба подпишет, тогда печатайте.

Начальник Главного штаба ВМФ СССР адмирал флота Николай Иванович Смирнов лежал в госпитале. Он проходил обследование перед увольнением в запас и согласился встретиться со мной в палате. Еду к нему в Серебряный переулок. Палата с уютом хорошей двухкомнатной квартиры. Адмирал внимательно прочитал привезенные гранки, вспомнил, что и он, тогда еще капитан 1 ранга, принимал участие в спасении «новороссийцев», оказавшихся в смертельной ловушке стального корпуса.

– Я предложил использовать для связи с ними установку звукоподводной связи. И они услышали под водой мой голос. Я призывал их к спокойствию. Попросил обозначить стуком – кто где находится. И они услышали. Корпус опрокинувшегося линкора отозвался ударами по железу. Стучали отовсюду – из кормы и носа. Но вызволить удалось только девять человек…

Николай Иванович Смирнов подписал мне гранки – «Разрешаю к публикации», но предупредил, что его виза правомочна только на ближайшие сутки, поскольку завтра будет приказ о его увольнении в запас.

– Успеешь за сутки напечатать?

Я успел. Наутро 14 мая 1988 года газета «Правда» вышла с моим очерком – «Взрыв». Так была пробита брешь в завесе молчания над линкором «Новороссийск».

Главный инженер экспедиции особого назначения, доктор технических наук, профессор Николай Петрович Муру подписал мне свою брошюру «Поучительные уроки аварии и гибели линкора «Новороссийск»: «Николаю Черкашину, положившему начало гласности о трагедии». Для меня эта надпись была высшей наградой, так же, как и памятная медаль «Линкор Новороссийск», которую мне вручил председатель совета ветеранов корабля капитан 1 ранга Юрий Лепехов.

О том, как погибал линкор, с каким мужеством боролись за его живучесть моряки и как их потом спасали, написано немало. Еще больше написано о причине взрыва. Тут просто турусы на колесах возведены, десятки версий на любой вкус. Лучший способ спрятать истину – это похоронить ее под ворохом предположений.

Из всех версий Государственная комиссия выбрала самую очевидную и самую безопасную для флотского начальства: старая немецкая мина, которая при стечении нескольких роковых обстоятельств взяла и сработала под днищем линкора.

Донные мины, которыми немцы в годы войны забросали Главную гавань, и сегодня, спустя 70 с лишним лет, находят то в одном углу бухты, то в другом. Тут все понятно и убедительно: тралили, тралили Северную бухту да не совсем тщательно. С кого теперь спрос?

Другое дело – диверсия. Тут выстраивается целая шеренга лиц, несущих ответственность

Из этого веера версий лично я выбираю ту, которую высказывали весьма уважаемые мною (и не только мною) моряки, авторитетные специалисты. Назову лишь некоторых. Это – главнокомандующий ВМФ СССР во время войны и в пятидесятые годы Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, заместитель главкома по боевой подготовке в 50-е годы адмирал Г.И. Левченко, контр-адмирал-инженер Н.П. Чикер, замечательный историк-кораблевед капитан 1 ранга Н.А. Залесский. В том, что взрыв «Новороссийска» — дело рук боевых пловцов, был убежден и исполнявший обязанности командира линкора капитан 2 ранга Г.А. Хуршудов, а также многие офицеры «Новороссийска», работники особого отдела, боевые пловцы Черноморского флота. Но даже у единомышленников мнения расходятся не только в деталях. Не вдаваясь в рассмотрение всех «диверсионных версий», остановлюсь на одной – «версии Лейбовича-Лепехова», как наиболее убедительной. Тем более, что сегодня она весьма подкреплена недавно вышедшей в Италии книгой римского журналиста Луки Рибустини «Тайна русского линкора». Но о ней чуть позже.

«Корабль вздрогнул от двойного взрыва…»

«Возможно, это было эхо, но я слышал два взрыва, второй, правда, потише. Но взрывов было два»,- пишет мичман запаса В.С. Спорынин из Запорожья.

«В час 30 раздался странный звук сильного сдвоенного гидравлического удара...» - сообщает в своем письме севастополец капитан 2 ранга-инженер Н.Г. Филиппович.

Бывший старшина 1-й статьи Дмитрий Александров из Чувашии в ночь на 29 октября 1955 года стоял начальником караула на крейсере «Михаил Кутузов». «Вдруг наш корабль задрожал от двойного взрыва, именно от двойного взрыва»,- подчеркивает Александров.

О сдвоенном взрыве говорит и бывший дублер главного боцмана «Новороссийска» мичман Константин Иванович Петров, о нем же пишут и другие моряки, как «новороссийцы», так и с кораблей, стоявших неподалеку от линкора. Да и на ленте сейсмограммы легко просматриваются отметки двойного сотрясения почвы.

В чем же дело? Может, именно в этой «двойственности» и таится разгадка причины взрыва?

«Связка мин, ушедшая в грунт, не смогла бы пробить линкор от киля и до «лунного неба». Скорее всего, взрывное устройство было вмонтировано внутри корабля, где-нибудь в трюмах». Это предположение бывшего старшины 2-й статьи А.П. Андреева, некогда черноморца, а ныне петербуржца, показалось мне сначала абсурдным. Неужели линкор «Новороссийск» шесть лет носил в себе свою смерть?!

Но когда инженер-полковник в отставке Э.Е. Лейбович не только высказал такое же предположение, но и начертил на схеме линкора, где, по его мнению, мог находиться подобный заряд, я стал прорабатывать и эту на первый взгляд маловероятную версию.

Элизарий Ефимович Лейбович - профессиональный и авторитетнейший инженер-кораблестроитель. Он был главным инженером экспедиции особого назначения, поднимавшей линкор, правой рукой патриарха ЭПРОНа Николая Петровича Чикера.

– Линкор был построен с носом таранного типа. При модернизации в 1933-1937 годах итальянцы надстроили нос на 10 метров, снабдив его двоякообтекаемым булем для уменьшения гидродинамического сопротивления и повышения тем самым скорости хода. В месте сопряжения старого и нового носа был некий демпфирующий объем в виде наглухо заваренной цистерны, в которой-то и могло быть размещено взрывное устройство с учетом, во-первых, конструктивной уязвимости, во-вторых, близости к артпогребам главного калибра и, в-третьих, труднодоступности для осмотра.

«Что, если и в самом деле было так?» - думал я не раз, разглядывая схему, набросанную Лейбовичем. Линкор могли заминировать с тем расчетом, чтобы по приходе в Севастополь с частью итальянской команды на борту пустить взрывное устройство, выставив на нем, по возможности, самый отдаленный срок взрыва: месяц, полгода, год,

Но, вопреки первоначальным условиям, всех без исключения итальянских моряков сняли с корабля еще в Валоне, в Албании.

Так что вместе с ними сошел и тот, кто должен был взвести долгосрочный часовой механизм в Севастополе.

Вот и ходил «Новороссийск» с «пулей под сердцем» все шесть лет, пока в Ливорно не построили диверсионную подводную лодку SX-506. Наверное, слишком велик был соблазн привести в действие уже заложенную в недра корабля мощную мину.

Путь для этого был один – инициирующий взрыв у борта, точнее, у 42-го шпангоута.

Небольшую (всего 23 метра в длину), с характерным для надводных судов острым носом субмарину легко было замаскировать под сейнер или наливную баржу-самоходку. А дальше могло быть так.

На буксире ли, своим ли ходом некий «сейнер» под подставным флагом проходит Дарданеллы, Босфор, а в открытом море, сбросив ложные надстройки, погружается и берет курс на Севастополь. В течение недели (сколько позволяла автономность с учетом обратного возвращения к Босфору) SX-506 могла вести наблюдение за выходом из Северной бухты. И наконец, когда в перископ ли, по показаниям ли гидроакустических приборов было замечено возвращение «Новороссийска» в базу, подводный диверсантоносец лег на грунт, выпустил из шлюзовой камеры четверку боевых пловцов. Те сняли с внешних подвесок семиметровые пластиковые «сигары», заняли места под прозрачными обтекателями двухместных кабин и бесшумно двинулись к никем не охраняемым, распахнутым сетевым воротам гавани. Мачты и трубы «Новороссийска» (силуэт его читался безошибочно) маячили на фоне лунного неба.

Вряд ли водителям подводных транспортеров пришлось долго маневрировать: прямой путь от ворот до линкоровских якорных бочек не мог занять много времени. Глубины у борта линкора идеальные для легководолазов – 18 метров. Все остальное было делом давно и хорошо отработанной техники...

Двойной взрыв – доставленного и заложенного ранее – зарядов сотряс корпус линкора глухой ночью, когда SX-506, приняв на борт подводных диверсантов, держала курс к Босфору...

Взаимодействием этих двух зарядов можно объяснить и L-образную рану в теле «Новороссийска».

Капитан 2 ранга Юрий Лепехов в свою лейтенантскую бытность служил на «Новороссийске» командиром трюмной группы. В его ведении находились все низы этого огромного корабля, междудонное пространство, трюмы, коффердамы, цистерны...

Он свидетельствовал: «В марте 1949 года, будучи командиром трюмной группы линкора «Юлий Цезарь», вошедшего в состав Черноморского флота под названием «Новороссийск», я спустя месяц после прихода корабля в Севастополь, делал осмотр трюмов линкора. На 23 шпангоуте я обнаружил переборку, в которой флорные вырезы (поперечная связь днищевого перекрытия, состоящая из вертикальных стальных листов, ограниченных сверху настилом второго дна, а снизу - днищевой обшивкой) оказались заваренными. Сварка показалась мне довольно свежей по сравнению со сварными швами на переборках. Подумал – как узнать, что находится за этой переборкой?

Если вырезать автогеном, то может начаться пожар или даже может произойти взрыв. Решил проверить, что имеется за переборкой, путем высверливания с помощью пневматической машинки. На корабле такой машинки не оказалось. Я в тот же день доложил об этом командиру дивизиона живучести. Доложил ли он об этом командованию? Я не знаю. Вот так этот вопрос остался забытым». Напомним читателю, не знакомому с премудростями морских правил и законов, что, согласно Корабельному уставу, на всех без исключения боевых кораблях флота должны осматриваться все помещения, включая труднодоступные, несколько раз в году специальной постоянной корпусной комиссией под председательством старпома. Осматривается состояние корпуса и всех корпусных конструкций. После чего пишется акт о результатах осмотра под контролем лиц эксплуатационного отдела технического управления флота для принятия решения, в случае необходимости о производстве профилактических работ или аварийно.

Как вице-адмирал Пархоменко и его штаб допустили, что на итальянском линкоре «Юлий Цезарь» остался «потайной карман», не доступный и никогда не осматриваемый, – загадка!

Анализ событий, предшествующих передаче линкора в состав Черноморского флота, не оставляет сомнения, что после того, как война ими была проиграна, у «милитаре итальяно» было достаточно времени для подобной акции.

И капитан 2 ранга-инженер Ю. Лепехов прав – времени для подобной акции было предостаточно: шесть лет. Вот только «милитаре итальяно», официальный итальянский флот, был в стороне от задуманной диверсии. Как пишет Лука Рибустини, «послевоенная хрупкая итальянская демократия» не могла санкционировать столь масштабную диверсию, у молодого итальянского государства хватало внутренних проблем, чтобы ввязываться в международные конфликты. Но оно полностью несет ответственность за то, что не была распущена 10-я флотилия МАС, самое действенное в годы Второй мировой войны соединение подводных диверсантов. Не распустили, несмотря на то, что международный трибунал однозначно определил 10-ю флотилию МАС преступной организацией. Флотилия сохранилась как бы сама собой, как ветеранское объединение, рассеянное по портовым городам: Генуя, Таранто, Бриндизи, Венеция, Бари… Эти тридцатилетние «ветераны» сохранили субординацию, дисциплину, а главное свой боевой опыт и дух подводного спецназа – «мы можем все». Разумеется, в Риме знали о них, но никаких действий, чтобы пресечь публичные выступления ультраправых фалангистов правительство не предприняло. Возможно потому, утверждает итальянский исследователь, что эти люди находились в сфере особого внимания ЦРУ и британских спецслужб. Они были нужны в условиях набиравшей обороты холодной войны с СССР. Люди «черного князя» Боргезе активно протестовали против передачи части итальянского флота Советскому Союзу. А «часть» была немалой. Помимо гордости итальянского флота – линкора «Джулио Чезаре» – нам отходили более 30 кораблей: крейсер, несколько эсминцев, подводные лодки, торпедные катера, десантные корабли, вспомогательные суда – от танкеров до буксиров, а также красавец-парусник «Христофор Колумб». Разумеется, среди военных моряков «милитаре маринаре» кипели страсти.

Однако союзники были неумолимы, и международные договоренности вступали в силу. «Джулио Чезаре» курсировал между Таранто и Генуей, где на тамошних верфях проводили весьма поверхностный ремонт в основном электротехнического оборудования. Эдакий тюнинг перед передачей новым хозяевам корабля. Как отмечает итальянский исследователь, никто всерьез охраной линкора не занимался. Это был проходной двор, на борт отчужденного линкора поднимались не только рабочие, но всякий, кто хотел. Охрана была минимальная и весьма символичная. Разумеется, среди рабочих были и «патриоты» в духе Боргезе. Они хорошо знали подводную часть корабля, поскольку линкор проходил в конце 30-х годов серьезную модернизацию на этих верфях. Что им стоило показать «активистам» 10-й флотилии укромное место для размещения заряда или самим его разместить в междудонном пространстве, в демпфирующем отсеке?

Как раз именно в это время, в октябре 1949 года, в военной гавани Таранто неизвестные лица похитили 3800 кг тротила. По этому незаурядному случаю началось следствие.

Полиция и агенты вернули 1700 кг. Определены пятеро похитителей, из них трое были арестованы. Бесследно исчезли 2100 кг взрывчатых веществ. Карабинерам было заявлено, что они ушли на незаконный промысел рыбы. Несмотря на всю нелепость такого объяснения – для браконьерского глушения рыбы не нужны тысячи килограммов взрывчатки – карабинеры не стали вести дальнейшее расследование. Однако Дисциплинарная комиссия ВМС пришла к выводу, что должностные лица флота в ней не замешаны, и дело вскоре замяли. Логично предположить, что исчезнувшие 2100 килограммов взрывчатки как раз и легли в стальные недра носовой части линкора.

Еще одна важная деталь. Если все остальные корабли передавались без боезапаса, то линкор шел с полными артпогребами – и зарядовыми, и снарядными. 900 тонн боеприпасов плюс 1100 пороховых зарядов к орудиям главного калибра, 32 торпеды (533 мм).

Почему? Было ли это оговорено в условиях передачи линкора советской стороне? Ведь итальянские власти знали о пристальном внимании бойцов 10-й флотилии к линкору, могли бы разместить весь этот арсенал по другим кораблям, сводя к минимуму возможности для диверсий.

Правда, в январе 1949 года, всего за несколько недель до передачи части итальянского флота СССР, в Риме, Таранто и Лечче были арестованы самые оголтелые бойцы 10-й флотилии, которые готовили убийственные сюрпризы для репарационных кораблей. Возможно, именно поэтому сорвалась диверсионная акция, разработанная князем Боргезе и его соратниками. А замысел был такой: взорвать линкор на переходе из Таранто в Севастополь ночным ударом самовзрывающегося катера-брандера. Ночью в открытом море линкор настигает быстроходный катер и таранит его с грузом взрывчатки в носу. Водитель катера, направив брандер в цель, выбрасывается за борт в спасательном жилете и его подбирает другой катер. Все это не раз отрабатывалось в годы войны. Был опыт, была взрывчатка, были люди, готовые это сделать, а пару быстроходных катеров угнать, добыть, купить для молодчиков из 10-й флотилии не составляло труда. От взрыва катера сдетонировали бы зарядовые погреба, а также заложенный в недрах корпуса тротил. И все это можно было легко списать на не вытраленную в Адриатическом море мину. Никто никогда бы ничего не узнал.

Но карты боевикам спутало еще и то обстоятельство, что советская сторона отказалась принимать линкор в итальянском порту, и предложило перегнать его в албанский порт Влера. Топить своих моряков люди Боргезе не решились. «Джулио Чезаре» ушел сначала во Влеру, а потом в Севастополь, неся в своем чреве добрую тонну тротила. Шила в мешке не утаишь, не утаишь и заряд в корабельном трюме. Среди рабочих были коммунисты, которые предупредили моряков о минировании линкора. Слухи об этом дошли и до нашего командования.

Перегон итальянских кораблей в Севастополь возглавлял контр-адмирал Г.И. Левченко. Кстати, именно в его фуражке проводилась жеребьевка по разделу итальянского флота. Вот что рассказал Гордей Иванович.

«В начале 1947 года в Совете министров иностранных дел союзных держав было достигнуто соглашение о распределении передаваемых итальянских кораблей между СССР, США, Великобританией и другими странами, пострадавшими от агрессии Италии. Так, например, Франции были выделены четыре крейсера, четыре эсминца и две подводные лодки, а Греции – один крейсер. Линейные корабли вошли в состав групп "A", "B" и "C", предназначенных для трех главных держав.

Советская сторона претендовала на один из двух новых линкоров, по своей мощи превосходивших даже германские корабли типа "Бисмарк". Но поскольку к этому времени между недавними союзниками уже начиналась холодная война, то ни США, ни Англия не стремились усиливать ВМФ СССР мощными кораблями. Пришлось кидать жребий, и СССР получил группу "C". Новые линкоры достались США и Англии (позже эти линкоры были возвращены Италии в рамках партнерства по НАТО). По решению Тройственной комиссии 1948 года СССР получил линкор "Джулио Чезаре", легкий крейсер "Эммануэле Филиберто Дюка Д"Аоста", эсминцы "Артильери", "Фучильере", миноносцы "Анимозо", "Ардиментозо", "Фортунале" и подводные лодки "Мареа" и "Ничелио".

9 декабря 1948 года "Джулио Чезаре" покинул порт Таранто и 15 декабря прибыл в албанский порт Влера. 3 февраля 1949 года в этом порту состоялась передача линкора советским морякам. 6 февраля над кораблем подняли военно-морской флаг СССР.

На линкоре и подлодках был произведен осмотр всех помещений, булей, перекачена нефть, осмотрены нефтехранилища, погреба боезапаса, кладовые и все вспомогательные помещения. Ничего подозрительного обнаружено не было. Москва нас предупредила, что в итальянских газетах появились сообщения о том, что русские-де не доведут репарационные корабли в Севастополь, что на переходе они взорвутся, а потому итальянская команда и не пошла с русскими в Севастополь. Не знаю, что это было - блеф, запугивание, но только 9 февраля я получил сообщение из Москвы, что к нам вылетает спецгруппа из трех офицеров-саперов с миноискателями, которые помогут нам обнаружить запрятанные на линкоре мины.

10 февраля прибыли армейские специалисты. Но когда мы показали им помещения линкора, когда они увидели, что переносную лампу можно легко зажечь от корпуса корабля, армейцы от поиска мин отказались. Их миноискатели хороши были в поле... Так они и уехали ни с чем. А нам потом весь поход от Влеры до Севастополя мерещилось тиканье «адской машинки»».

…Я просмотрел в архиве немало папок, когда мои усталые глаза не наткнулись на телеграмму МВД Италии от 26 января 1949 года. Она была адресована всем префектам итальянских провинций.

В ней сообщалось, что по данным надежного источника, готовятся атаки на корабли, уходящие в Россию. В этих атаках будут задействованы бывшие подводные диверсанты из 10-й флотилии. У них есть все средства для проведения этой боевой операции. Некоторые из них готовы даже пожертвовать своей жизнью.

Из Главного штаба ВМС произошла утечка информации о маршрутах репарационных кораблей. Точка атаки выбрана вне итальянских территориальных вод, предположительно в 17 милях от порта Влера.

Эта телеграмма подтверждает недавние весьма громкие показания ветерана 10-й флотилии МАС Уго Д′Эспозито, укрепляет нашу гипотезу о реальных причинах гибели «Джулио Чезаре». И если кто-то до сих пор не верит в заговор вокруг линкора, в существование организованной боевой силы, направленной против него, то эта телеграмма, так же, как и другие документы из найденной мной архивной папки, должны развеять эти сомнения. Их этих полицейских бумаг становится ясно, что в Италии существовала весьма эффективная разветвленная неофашистская организация в лице бывших подводных спецназовцев. И государственные органы об этом знали. Почему же не было проведено кардинальное расследование деятельности этих людей, чья социальная опасность бросалась в глаза? Ведь и в самом военно-морском ведомстве было немало сочувствующих им офицеров. Почему министерство внутренних дел, будучи хорошо осведомленным о взаимосвязи между Валерио Боргезе и ЦРУ, о заинтересованности американской разведки в реорганизации 10-й флотилии MAS, вовремя не остановило «Черного князя»?»

Кому и зачем это было нужно?

Итак, линкор «Джулио Чезаре» благополучно прибыл в Севастополь 26 февраля. Приказом по Черноморскому флоту от 5 марта 1949 года линкору присвоили название "Новороссийск". Но он еще не стал полноценным боевым кораблем. Чтобы ввести его в линию, нужен был ремонт, нужна была и модернизация. И только к середине 50-х годов, когда репарационный корабль начал выходить в море на боевые стрельбы, он стал реальной силой в холодной войне, силой, которая угрожала интересам вовсе не Италии, но Англии.

В начале 50-х годов Англия с большой тревогой следила за событиями в Египте, где в июле 1952 года, после военного переворота, к власти пришел полковник Гамаль Насер. Это было знаковое событие, и знак этот предвещал конец безраздельного британского владычества на Ближнем Востоке. Но Лондон не собирался сдаваться. Премьер-министр Антони Иден, комментируя национализацию Суэцкого канала, заявил: «Большой палец Насера прижат к нашему дыхательному горлу». К середине 50-х в зоне Суэцкого пролива – второй после Гибралтара «дороги жизни» для Британии, вызревала война. У Египта военного флота почти не было. Но у Египта был союзник с внушительным Черноморским флотом – Советский Союз.

А боевое ядро Черноморского флота составляли два линкора – «Новороссийск», флагманский корабль, и «Севастополь». Ослабить это ядро, обезглавить его – задача для английской разведки была весьма актуальная.

И вполне посильная. Но Англия, как утверждают историки, всегда таскала каштаны из огня чужими руками. В данной ситуации чужими и очень удобными руками были итальянские боевые пловцы, которые располагали и чертежами корабля, и картами всех севастопольских бухт, поскольку подразделение 10-й флотилии МАС – дивизион Большой Медведицы – активно действовал в годы войны у берегов Крыма, в севастопольской гавани.

Большая политическая игра, которая завязывалась вокруг зоны Суэцкого канала, напоминала дьявольские шахматы. Если Англия объявит «шах» Насеру, то Москва может прикрыть своего соратника такой мощной фигурой как «ладья», то бишь линкор «Новороссийск», у которого было свободное право проходить Босфор и Дарданеллы и который мог быть в угрожаемый период переброшен к Суэцу за двое суток. Но «ладья» находилась под боем малозаметной «пешки». Убрать «ладью» было вполне реально, ибо, во-первых, она был ничем не защищена – вход в Главную бухту Севастополя охранялся из рук вон плохо, а, во-вторых, линкор носил в своем чреве свою смерть – взрывчатку, заложенную людьми Боргезе в Таранто.

Проблема была в том, как воспламенить запрятанный заряд. Самое оптимальное – вызвать его детонацию вспомогательным – наружным – взрывом. Для этого боевые пловцы транспортируют мину к борту и устанавливают ее в нужном месте. Как доставить диверсионную группу в бухту? Точно так же, как Боргезе доставлял в годы войны своих людей на подводной лодке «Шире» – под водой. Но подводного флота у Италии уже не было. Зато частная судостроительная фирма «Kosmos» выпускала сверхмалые субмарины и продавала их в разные страны. Приобрести такую лодку через подставное лицо стоило ровно столько, сколько стоила сама SX-506. Запас хода у подводного «карлика» небольшой. Для переброски транспортера боевых пловцов в район действия необходимо надводное грузовое судно, с которого два палубных крана опустили бы его на воду. Эта проблема решалась частным фрахтом того или иного «купца», который бы ни у кого не вызвал подозрений. И такой «купец» нашелся…

Тайна рейса «Ацилии»

Военная разведка Черноморского флота после гибели «Новороссийска» заработала с удвоенной активностью. Разумеется, прорабатывалась и «итальянская версия». Но в угоду авторам главной версии «случайный подрыв на невытраленой немецкой мине», разведка доложила, что никаких или почти никаких итальянских судов на Черном море в период, предшествующий взрыву «Новороссийска» не было, или почти не было. Там где-то очень далеко прошло какое-то иностранное судно.

Книга Рибустини, факты, опубликованные в ней, говорят совершенно об ином! Итальянское судоходство в Черном море в октябре 1955 года было весьма напряженным. По меньшей мере 21 торговое судно под итальянским триколором бороздили Черное море, выйдя из портов Южной Италии. «Из документов Министерства внутренних дел, министерства финансов и МИДа, которые относятся к категории «секретно», видно, что из портов Бриндизи, Таранто, Неаполя, Палермо торговые суда, танкеры, пройдя Дарданеллы, направились в различные черноморские порты - и в Одессу, и в Севастополь, и даже в сердце Украины – по Днепру в Киев. Это «Кассия», «Циклоп», «Камилло», «Пенелопа», «Массауа», «Женцианелла», «Алькантара», «Сикула», «Фрулио» загружали и выгружали из своих трюмов зерно, цитрусовые, металлы.

Прорыв, который открывает новый сценарий, связан с обнародованием некоторых документов из кабинетов полиции и префектуры порта Бриндизи. Из этого города с видом на Адриатическое море 26 января 1955 года вышло грузовое судно «Ацилия», принадлежавшее неаполитанскому коммерсанту Раффаэле Романо. Разумеется, столь напряженный трафик не остался без внимания SIFAR (итальянской военной разведки). Это общемировая практика – в экипажах гражданских судов всегда есть люди, которые ведут наблюдение за всеми встреченными военными кораблями и прочими военными объектами, а по возможности, ведут еще и радиотехническую разведку. Однако SIFAR не отмечает «никаких следов военных мероприятий в рамках движения торговых судов в направлении портов Черного моря». Было бы удивительно, если бы сифаровцы подтвердили наличие таких следов.

Итак, на борту «Ацилии», согласно судовой роли, 13 моряков плюс еще шестеро.

Лука Рибустини: «Официально, судно должно было прийти в советский порт, чтобы погрузить цинковый лом, но его реальная миссия, которая продолжалась, по крайней мере, в еще два последующие месяцы, остается загадкой. Капитан порта Бриндизи отправил в Управление общественной безопасности донесение, что шесть человек из экипажа «Ацилии», находятся на борту внештатно, и что все они принадлежат к конфиденциальной службе ВМС Италии, то есть к службе безопасности ВМС (SIOS)».

Итальянский исследователь отмечает, что среди этих нештатных членов экипажа были высококлассные радиоспециалисты в области радиоразведки и шифровальной службы, а также наисовременнейшая аппаратура для перехвата советских радиосообщений.

Документ капитана порта сообщает, что пароход «Ацилия» готовился к этому рейсу офицерами ВМС. Аналогичная информация была передана в тот же день и префектуре города Бари. В марте 1956 года «Ацилия» совершила еще один рейс в Одессу. Но это уже после гибели линкора.

Разумеется, эти документы, комментирует Рибустини, ничего не говорят о том, что рейсы «Ацилии» были сделаны для подготовки диверсии против «Новороссийска»

«Тем не менее, мы можем смело сказать, что, по крайней мере, два рейса, сделанных владельцем судна неаполитанцем Раффаэле Романом, преследовали военно-разведывательные цели, имея на борту высококвалифицированный персонал ВМС. Эти рейсы были сделаны за несколько месяцев до и после гибели линкора «Новороссийск». И эти внештатные специалисты не принимали участие в погрузочных работах наравне с другими моряками парохода, которые наполняли трюмы пшеницей, апельсинами, металлоломом. Все это вызывает определенные подозрения в контексте этой истории.

Из порта Бриндизи в Черное море ушла не только «Ацилия», но, вероятно, и корабль, который доставил коммандос 10-й флотилии МАС в порт Севастополь.

Из девятнадцати человек экипажа, по меньшей мере трое, безусловно, принадлежали к военно-морскому ведомству: первый помощник, второй офицер-инженер и радист. Первые двое поднялись на борт «Алиции» в Венеции, третий же, радист, прибыл в день отхода судна - 26 января; покинули судно через месяц, тогда как все обычные моряки подписывают контракт как минимум на три-шесть месяцев. Были и другие подозрительные обстоятельства: в день отхода в спешке была установлена новая мощная радиоаппаратура, которая тут же была и опробована. Офицер порта Чивитавеккья, который помогал мне в моем расследовании, сказал, что в то время радиоспециалисты такого класса на торговых судах были большой редкостью и что только ВМС имели несколько унтер-офицеров по специальности РТ».

На многое могла бы пролить свет судовая роль, документ, в котором отражены все данные членов экипажа и их функциональные обязанности. Но на запрос Рибустини достать из архива судовую роль парохода «Ацелия» портовый чиновник ответил вежливым отказом: за шестьдесят лет этот документ не сохранился.

Как бы там ни было, но Лука Рибустини бесспорно доказывает одно: военная разведка Италии, и не только Италии питала весьма пристальный интерес к главной военной базе Черноморского флота СССР. Никто не может утверждать, что в Севастополе не было иностранной разведывательной агентуры.

Те же женевьезы – потомки древних генуэзцев, жившие в Крыму, в Севастополе, могли весьма сочувствовать своей исторической родине. Своих детей они отправляли на учебу в Геную и другие итальянские города. Мог ли СИФАР упустить такой замечательный вербовочный контингент? И все ли студенты возвращались после учебы в Крым совершенно безгрешными? От агентов на берегу требовалось сообщать резиденту о выходах линкора в море и о возвращении его в базу, о местах стоянок «Новороссийска». Это простая и легкодоступная информация была весьма важна для тех, кто охотился за кораблем с моря.

Сегодня уже не столь важно, как именно проникли боевые пловцы в главную гавань Севастополя. На этот счет существует множество версий. Если вывести из них нечто «среднеарифметическое», то получится такая картина. Сверхмалая подводная лодка SF, спущенная ночью с борта зафрахтованного сухогруза на траверзе Севастополя, входит в гавань через распахнутые боновые ворота и выпускает диверсантов через специальный шлюз. Они доставляют мину к месту стоянки линкора, и крепят ее к борту в нужном месте, выставляют время взрыва и возвращаются по акустическому маячку на поджидающую их мини-субмарину. Затем та уходит за пределы территориальных вод в точку встречи с судном-транспортировщиком. После взрыва – никаких следов. И пусть этот вариант не покажется эпизодом из «Звездных войн». Подобные вещи люди Боргезе проделывали не раз в еще более сложных условиях…

Вот как комментирует эту версию журнал ФСБ РФ «Служба безопасности» (№ 3–4 1996 г.):

«10-я штурмовая флотилия» принимала участие в осаде Севастополя, базируясь в портах Крыма. Теоретически, иностранный подводный крейсер мог доставить боевых пловцов на максимально близкое к Севастополю расстояние, чтобы те осуществили диверсию. С учетом боевого потенциала первоклассных итальянских аквалангистов, пилотов малых подлодок и управляемых торпед, а также принимая во внимание разгильдяйство в вопросах охраны главной базы Черноморского флота, версия о подводных диверсантах выглядит убедительно». Напомним еще раз – это журнал очень серьезного ведомства, которое не увлекается фантастикой и детективами.

Взрыв немецкой донной мины и итальянский след были основными версиями. Пока неожиданно в августе 2014 года не заговорил Уго Д′Эспозито, ветеран диверсионной группы боевой итальянской группы 10 МАС. Он дал интервью римскому журналисту Луке Рибустини, в котором весьма уклончиво отвечает на вопрос корреспондента, разделяет ли он мнение, что бывший итальянский линкор "Джулио Чезаре" был потоплен итальянскими спецназовцами в годовщину так называемого Марша на Рим Бенито Муссолини. Д′Эспозито ответил: " Некоторые из флотилии МАС не хотели, чтобы этот корабль был передан русским, они хотели его уничтожить. Они сделали все возможное, чтобы потопить его".

Он был бы плохим спецназовцем, если бы ответил на вопрос прямо: «Да, это сделали мы». Но даже если бы он так сказал, ему бы все равно не поверили – мало ли что может заявить 90-летний старик?! И даже если бы сам Валерио Боргезе воскрес и сказал: «Да, это сделали мои люди», то и ему бы не поверили! Сказали бы, что присваивает себе чужие лавры – лавры Его Величества Случая: обратил к своей вящей славе взрыв невытраленной немецкой донной мины.

Однако российские источники имеют и другие свидетельства бойцов 10-й флотилии. Так, капитан дальнего плавания Михаил Ландер приводит слова итальянского офицера - Николо, якобы одного из исполнителей взрыва советского линкора. Согласно Николо, в диверсии участвовало восемь боевых пловцов, которые прибыли с мини-субмариной на борту грузового парохода.

Оттуда "Пиколло" (название лодки) прошла в район бухты Омега, где диверсанты устроили подводную базу - выгрузили дыхательные баллоны, взрывчатку, гидробуксиры и др. Затем в течение ночи они заминировали "Новороссийск" и взорвали его, писала в 2008 году газета "Совершенно секретно", весьма близкая к кругам «компетентных органов».

Можно иронизировать по поводу Николо-«Пиколло», но бухта Омега в 1955 году находилась за окраиной города, и берега ее были весьма пустынны. Несколько лет назад мы с начальником подводно-диверсионного центра Черноморского флота изучали карты севастопольских бухт: где, и в самом деле, могла разместиться оперативная база боевых пловцов. Таких мест в районе стоянки «Новороссийска» нашли несколько: корабельное кладбище на Черной речке, где списанные эсминцы, тральщики, подводные лодки ожидали своей очереди на разделку металла. Атака могла быть оттуда. А уйти диверсанты могли через территорию Морского госпиталя, напротив которого стоял линкор. Госпиталь – не арсенал, и охранялся он весьма несерьезно. В общем, если атака с ходу, с моря могла захлебнуться, у диверсантов были вполне реальные возможности устроить в севастопольских бухтах временные убежища для выжидания выгодной ситуации.

Критика критиков

Позиции сторонников случайно-минной версии сегодня весьма поколеблены. Но они не сдаются. Они задают вопросы.

1. Во-первых, акция подобного масштаба возможна только при участии государства. И скрыть подготовку к ней было бы очень сложно, учитывая активность советской разведки на Апеннинском полуострове и влияние итальянской компартии. Частным лицам организовать подобную акцию было бы не под силу - слишком большие ресурсы понадобились бы на ее обеспечение, начиная с нескольких тонн взрывчатки и заканчивая средствами транспортировки (опять же не забудем про секретность).

Контраргумент . Скрыть подготовку к диверсионно-террористической акции сложно, но возможно. Иначе мир не будоражили бы взрывы террористов на всех континентах. «Активность советской разведки на Апениннском полуострове» не вызывает сомнений, но ведь и разведка не всеведуща, как и компартия Италии тем паче. Можно согласиться, что частным лицам такая масштабная операция не по плечу, но ведь речь изначально шла о покровительстве людям Боргезе английской разведки, а значит, в денежных средствах они не были стеснены.

2. Как признавались сами бывшие итальянские боевые пловцы, их жизнь после войны жестко контролировалась государством, и любая попытка «самодеятельности» была бы пресечена.

Контраргумент. Было бы странно, если бы бывшие итальянские боевые пловцы стали хвастаться своей свободой и безнаказанностью. Да, их контролировали до определенных рамок. Но не до такой степени, чтобы мешать их контактам с той же английской разведкой. Государство не смогло проконтролировать участие князя Боргезе в попытке антигосударственного переворота и его тайного отъезда в Испанию. Итальянское государство, как отмечает Лука Рибустини, несет прямую ответственность за организационное сохранение 10-й флотилии МАС в послевоенные годы. Контроль итальянского государства дело очень призрачное. Достаточно вспомнить, насколько успешно оно «контролирует» деятельность сицилийской мафии.

3. Подготовку к подобной операции следовало держать втайне от союзников, в первую очередь от США. Узнай американцы о готовящейся диверсии ВМС Италии или Великобритании, они, наверняка, воспрепятствовали бы этому: в случае провала, США долго бы не смогли отмыться от обвинений в разжигании войны. Совершать подобную вылазку против страны, обладающей ядерным оружием, в разгар холодной войны было бы безумием.

Контраргумент. США тут и вовсе ни при чем. 1955–56 годы – это последние годы, когда Британия пыталась самостоятельно решать международные проблемы. Но после египетской тройственной авантюры, которую Лондон провел вопреки мнению Вашингтона, Британия окончательно вошла в фарватер Америки. Поэтому согласовывать с ЦРУ диверсионную операцию в 1955 году англичанам было не обязательно. Сами с усами. В разгар холодной войны американцы совершали самые разные вылазки «против страны, обладающей ядерным оружием». Достаточно вспомнить печально знаменитый полет самолета-разведчика «Локхид – U-2».

4. Наконец, для того, чтобы заминировать корабль такого класса в охраняемой гавани, необходимо было собрать полную информацию о режиме охраны, местах стоянки, выходах кораблей в море и так далее. Сделать это без резидента с радиостанцией в самом Севастополе или где-то рядом невозможно. Все операции итальянских диверсантов во время войны проводились только после тщательной разведки и никогда «вслепую». Но даже по прошествии полувека нет ни одного свидетельства того, что в одном из самых охраняемых городов СССР, насквозь профильтрованном КГБ и контрразведкой, действовал английский или итальянский резидент, исправно поставлявший информацию не только в Рим или Лондон, но и лично князю Боргезе.

Контраргумент . Что касается иностранной агентуры, в частности, среди женевьезов, об этом говорилось выше.

В Севастополе «насквозь профильтрованном КГБ и контрразведкой», увы, оставались еще даже остатки агентурной сети абвера, что показали судебные процессы 60-х годов. О вербовочной деятельности такой сильнейшей разведки мира, как Ми-6, и говорить нечего.

Даже если бы диверсанты были бы обнаружены и арестованы, они стояли бы на том, что их акция – инициатива вовсе не государственная, а частная (и Италия бы это подтвердила на любом уровне), что это сделали добровольцы – ветераны Второй мировой, которым дорога честь флага родного флота.

"Мы – последние романтики, выжившие свидетели вычеркнутого из истории периода, потому что история помнит только победителей! Никто никогда не заставлял нас: мы были и остаемся добровольцами. Мы "беспартийные", но не "аполитичные", и мы никогда не поддержим и не отдадим наш голос тем, кто презирает наши идеалы, оскорбляет нашу честь, забывает наши жертвы. 10-я флотилия MAS никогда не была ни королевской, ни республиканской, ни фашистской, ни бадольянской (Пьетро Бадольо – участник смещения Б. Муссолини в июле 1943 года. – Н.Ч .). Но всегда только и чисто итальянской!" - провозглашает сегодня сайт Ассоциации бойцов и ветеранов 10-й флотилии МАС.

Москва–Севастополь

Специально для Столетия

«Guilio Cesare» — линкор Королевского итальянского флота класса « » , участвовал в Первой и Второй мировой войне. Назван в честь Гая Юлия Цезаря, древнеримского государственного и политического деятеля, полководца и писателя.

Проектирование

Корма линкоров имела закругленную форму с двумя рулями, расположенными в продольной оси корпуса. Корпус был выполнен почти целиком из высокопрочной стали и имел на всем протяжении двойное дно, а так же разделялся 23 продольными и поперечными переборками. На кораблях было три палубы: броневая, главная, верхняя. В нос и корму от башни главного калибра №3 располагались две мачты, далее к оконечностям следовали разнесенные трубы, боевая рубка и симметричный ей кормовой командный пост. Носовые багни главного калибра располагались на палубе полубака, что на ярус выше кормовых.

Поскольку фок-мачта размещалась сразу за дымовой трубой, её марс на ходу постоянно окутывался дымом. Этот недостаток был устранён в ходе ремонта 1922 г., когда фок-мачту срезали и перенесли вперёд от трубы. Основание старой мачты использовали для крепления грузовой стрелы. Более поздние линейные корабли класса « » изначально имели фок-мачту перед трубой.

Корабли имели протяжённый полубак, суженный в районе носовых башен главного калибра, а в центре корпуса переходящий в широкий каземат, ромбовидный в плане, в котором располагались четыре группы 120-мм орудий. Жилые помещения как офицеров, так и кубрики матросов были сильно разнесены по длине корабля, достаточно велики и комфортабельны по меркам тех лет.

Длина по ватерлинии кораблей класса « » состаляла 168.9 метров, общая длина - 176 метров. Ширина корблей составляла 28 метров, а осадка - 9,3 метра. Тоннаж при нормальной загрузке составлял 23 088 тонн, а при глубокой загрузке - 25 086 тонн. Экипаж корабля состоял из 31 офицера и 969 матросов.

Двигатели

Оригинальные машинные отделения для всех трех кораблей состояли из трех турбоагрегатов «Parsons», каждый размещался в своем машинном отделении. В каждом из машинных отделений, расположенных по бокам от средней башни, находился агрегат из турбин высокого и низкого давления, соединенных последовательно и приводящих во вращение внешние грибные валы. Средний турбоагрегат стоял в машинном отделении, расположенном между кормовой котельной группой и средней башней. В него входили параллельно установленные турбины высокого и низкого давления, вращавшие левый и правый внутренние гребные валы.

Пар для турбин вырабатывали двадцать четыре водо-трубных котла системы «Babcock & Wilcox». Котлы располагались двумя группами впереди и позади машинного отделения. «Guilio Cesare» имел 12 котлов чисто нефтяного отопления и 12 котлов смешанного.

При разработке планировалось, что корабли смогут развивать максимальную скорость в 22,5 узла, однако на испытаниях они смогли развить максимальную скорость в 21,56 - 22,2 узла. Запас топлива кораблей составлял 1 450 тонн угля и 850 тонн нефти, при этом дальность плавания составляла 4 800 морских миль при 10 узлах и 1000 морских миль при 22 узлах. Каждый корабль был снабжен тремя турбогенераторами, которые вырабатывали 150 кВт при 110В.

Вооружение

С момента строительства, основное вооружение кораблей состояло из тринадцати 305 мм орудий 46 калибра, разработанные Armstrong Whitworth и Vickers и располагались в пяти орудийных башнях. Три из которых были трех-орудийными и две двух-орудийными. Двух-орудийные башни располагались над трех-орудийными башнями в носу и корме. Трех-орудийные башни располагались по одной в носу и корме, третья располагалась в средней части корабля. Все орудийные башни были установлены в диаметральной плоскости линкоров так, что в нос и корму могли стрелять по пять орудий, а на любой борт — все тринадцать. При этом на кораблях было на одно орудие меньше чем у Бразильского линкора «Rio de Janeiro» , самого вооруженного линейного корабля в мире. У него было семь двух-орудийных башен главного калибра. Эти орудия имели вертикальные углы наклона от -5 до +20 градусов и корабль мог нести по 100 снарядов к каждому орудию, хотя при нормальной загрузке норма была 70 единиц. Мнения историков расходятся насчет скорости стрельбы данных орудий и какими снарядами они вели огонь, однако историк Giorgio Giorgerini считает, что они стреляли 452 килограммовыми бронебойными снарядами, со скорострельностью один выстрел в минуту и с максимальной дальностью стрельбы в 24 000 метров. Башни имели гидравлический подъемник и элеватор со вспомогательной электрической системой.

Противоминное вооружение состояло из девятнадцати 120 мм орудий 50 калибра, разработанных той же фирмой и расположенных в казематах по бортам корабля. Вертикальные углы наклона данных орудий составляли от -10 до +15 градусов и их скорость стрельбы составляла шесть выстрелов в минуту. Они могли стрелять 22,1 килограммовыми фугасными снарядами с максимальной дальностью стрельбы 11 000 метров. Боезапас данных орудий составлял 3 600 снарядов. Для защиты от миноносцев на вооружении кораблей были четырнадцать 76 мм орудий 50 калибра. Тринадцать из них могли быть установлены в верхней части башен, однако они так же могли быть установлены в тридцати разных местах, в том числе на баке и на верхней палубе. Углы вертикальной наводки соответствовали орудиям вспомогательного вооружения и имели скорость стрельбы в десять выстрелов в минуту. Они могли вести огонь 6 килограммовыми бронебойными снарядами с максимальной дальностью стрельбы 9 100 метров. Так же корабли были вооружены тремя 450 мм торпедными аппаратами, утопленными на 45 сантиметров. Они располагались по бортам и в корме.

Бронирование

Корабли класса « » имели полноценный броне пояс вдоль ватерлинии, высота его составляла 2,8 метра, он выступал на 1,2 метра над ватерлинией и опускался ниже ватерлинии на 1,6 метра. В средней части его толщина составляла 250 мм, к корме и носу толщина уменьшалась до 130 мм и до 80 мм. Толщина у нижней кромке составляла 170 мм. Выше главного броне пояса располагался броне пояс с толщиной 220 мм и протяженностью 2,3 метра. Между главной и верхней палубой располагался броне пояс с толщиной 130 мм и с протяженностью 138 метров, от носа до башни №4. Самый верхний броне пояс, который защищал казематы, имел толщину в 110 мм. Корабли имели две броне палубы. Главная палуба имела толщину 24 мм и имела два слоя. Ее толщина на скосах, примыкающих к нижней кромке главного броне пояса, составляла 40 мм. Между башнями №1 и №4 проходила броне палуба толщиной 30 мм, шедшая на уровне кромки 220 мм броне пояса и, так же имела два слоя. Верхняя палуба не бронировалась, за исключением участка толщиной 30 мм от кромки 170 мм броне пояса до стенки каземата. Толщина палубы бака над казематами 120 мм орудий составляла 44 мм.

Лобовая броня башен главного калибра 280 мм, по бокам 240 мм и 85 мм на крыше. Их барбеты имели толщину над баком в 230 мм, от бака до верхней палубы она уменьшалась до 180 мм, ниже главной палубы броня имела толщину 130 мм. Стены боевой рубки имели толщину 280 мм, а запасного командного поста - 180 мм. Общий вес бронирования корабля составлял 5 150 тонн, а общий вес защитной системы составлял 6 122 тонны.

Модернизации

До 1925 года серьезных работ по усовершенствованию линкоров не производилось. В 1925 г. на корабли « » и «Guilio Cesare» установили на полубаке катапульту для запуска гидросамолета Macchi M.18. Линкор «Leonardo da Vinci » не проходил модернизацию, так как он затонул в 1916 г. и в 1923 г. был разобран на металлолом. Так же была переделана и перенесена вперед от трубы фок-мачта, ставшая четырехногой. К началу 1930-г. оба корабля потеряли боевое значение, и поскольку Франция имела на вооружении столь же устаревшие линкоры, работы по модернизации не планировались. Однако ситуация резко изменилась, когда во Франции были начаты работы по строительству быстрого линкора «Dunkerque» . Ответ Италии был довольно быстр, однако вместо строительства новых линкоров в конце 1932 г. было принято решение о коренной модернизации имеющихся линкоров.

В середине 1933 г. Комитет по проектированию подготовил план модернизации. Он предусматривал демонтаж и замену около 60% первоначальных конструкций: замена механизмов, смена вооружения, переделать корпус и оборудовать противоторпедную защиту.

Директива о модернизации обоих кораблей была подписана Вице Адмиралом Францеско Ротунди в октябре 1933 г. В это же время корабли встали на модернизацию - «Guilio Cesare» в Генуе, а « » в Триесте.

В ходе реконструкции оба корабля полностью поменяли силуэт - вместо типичного дредноута с двумя широко расставленными дымовыми трубами и относительно небольшими надстройками в 1936 г. верфь покинули современные корабли с близко поставленными дымовыми трубами, высокой обтекаемой надстройкой и элегантным «яхтенным» форштевнем. Их корпуса удлинили - наибольшая длина возросла с 179,1 до 186,4 метров. Интересная особенность: новую носовую секцию, как чулок, надели на старую - таранный форштевень так и остался внутри корпуса вместе с частью наклонного киля. Полубак продлили приблизительно на 3/5 корпуса. Центральную башню главного калибра убрали, благодаря чему разместили более мощные механизмы. Турбины были заменены новыми. Если старые турбины раньше развивали суммарную мощность в 31 000 л. с., деля ее на четыре вала, то теперь мощность в 75 000 л. с. распределялась только на два внутренних вала, внешние же были ликвидированы.

Новая энергетическая установка состояла из 8 котлов «Yarrow» и двух турбозубчатых агрегата «Belluzzo», для которых приняли эшелонное расположение, с элементами шахматного. Применительно к правому борту от носа в корму шло первое отделение, а за ним четыре котельных. Для левого борта - наоборот, сначала четыре котельных, а затем - машинное отделение.

На ходовых испытаниях 12 декабря 1936 г. «Guilio Cesare» достиг хода в 28,24 узла при мощности 93 430 л.с.

Новые 320 мм орудия были получены путем рассверливания старых 305 мм стволов и получили обозначение «320-мм/44 орудие модели 1934 г.». Так как толщина стенок после этого уменьшилась, а вес снаряда вырос, то итальянские конструкторы снизили начальную скорость снаряда. Башенные установки, так же были модернизированы, в результате чего угол возвышения вырос до 27 градусов, а дальность стрельбы до 154 кбт.

Противоминная артиллерия теперь состояла из двенадцати 120 мм орудий 55 калибра расположенных в шести двух-орудийных башнях, обеспечивающих найбольший угол возвышения в 42 градуса.

Зенитное вооружение состояло из восьми 102 мм орудий 47 калибра Минизини, они были спарены и установлены со щитами и могли вести огонь 13,8 кг снарядами со скорость стрельбы - восемь выстрелов в минуту. Легкое зенитное вооружение включало шесть спаренных 37 мм установок 54 калибра с автоматами фирмы «Бреда» и такого же числа спаренных 13,2 мм пулемета той же фирмы.

Главное изменение в схеме бронирования кораблей заключалось в появлении внутренней цитадели между броневой и главной палубой. Толщина ее равнялась 70 мм. Была усилена защита всех палуб. На плоском участке, по бокам от цитадели, толщину броне палубы довели до 50 мм. Главная палуба в пределах внутренней цитадели имела толщину 80 мм над механизмами и 100 мм над погребами, в остальном она остался неизменной. Верхняя палуба получила усиление вокруг барбетов в 43 мм.

Противоосколочное бронирование носовой надстройки вне боевой рубки составляло 32-48 мм. Боевая рубка имела толщину стен - 240 мм, крыши - 120 мм и пол - 100 мм. Толщина лобовых плит башен была снижена до 240 мм. Защита барбетов была увеличена, за счет установки плит толщиной 50 мм с небольшим зазором.

Противоторпедная защита кораблей была концентрической, где главным элементом служила полая труба, проходящая через отсек заполненный жидкостью. Труба имела тонкие стенки и была «мягкой», что позволяло поглотить большую часть энергии и ослабить удар на противоторпедную переборку. Толщина противоторпедной переборки составляла 40 мм. Водоизмещение увеличилось до 26 400 т., из-за чего главный броне пояс полностью ушел под воду.

Во второй половине 1940 г. на линкорах все 13,2 мм пулеметы были заменены на 20 мм автоматы 65 калибра «Бреда».

В 1941 г. на линкоре «Guilio Cesare » число 20-мм и 37-мм автоматов увеличили до 16 (8х2).

Служба

В начале Первой мировой войны «Giulio Cesare» находился на базе в Таранто и входил в состав 1-й дивизии линейных кораблей. Итальянский флот на момент объявления войны представлял собой внушительную силу, однако ему не хватало современных легких кораблей, способных противостоять австрийским крейсерам класса «Novara» и эсминцев класса «Tatra» . Так же английские офицеры считали, что «итальянцы строят корабли лучше, чем умеют на них воевать». По этим причинам союзники отправили в итальянские воды свои соединения кораблей. 27 мая 1915 г. на линейном крейсере « » в Таранто состоялась встреча командующих флотами - Гэмбла, Абруцкого и Лаперейра (Франция), а также командующего эскадрой британских линкоров контр-адмирала Тернсби.

Итальянские линкоры, в том числе и «Giulio Cesare» должны были противостоять Австро-Венгерским дредноутам класса « » , в противном случае в бой вступать они не должны. Однако из-за угрозы нападения подводных лодок, которые за первую неделю июля 1916 г. потопили три броненосных крейсера, заставила командующего итальянского флота держать все линкоры в гаванях.

Единственной операцией, в которой принимали участие «Giulio Cesare» , « » и « » , была оккупация базы Курцола на полуострове Саббионцела в Италии, она началась 13 марта 1916г. В составе дивизии перешел в Валону, а затем вернулся в Таранто. В декабре 1916г. стоял на рейде острова Корфу, однако угроза подводной атаки вынудила линкор вернуться в гавань.

В марте 1917-го все дредноуты находились в районе южной Адриатики и Ионического моря. В конце войны «Giulio Cesare» находился в Таранто, так ни разу не встретившись с противником и не совершив ни одного выстрела. За всю войну линкор провел в море 31 час на боевых заданиях и 387 часов на учениях.

В 1922 г. прошел незначителную модернизацию, в ходе которой была изменена фок-мачта.

В 1923 году « » , « », «Guilio Cesare» и « » отправились в боевой поход на остров Корфу, где шли бои с греческими войсками. Линкоры были отправлены для разгрома греческих войск в знак мести за расправу над итальянцами в Янине. Итальянское правительство потребовало от Греции принести извинения и допустить итальянские корабли в порт Афин, но, не дождавшись ответа, отдало приказ отправить итальянскую эскадру на Корфу. 29 августа 1923 г. года корабли разрушили старинный форт на острове Корфу, и греки вскоре немедленно приняли корабли в порту Фалерон недалеко от Афин.

Во время ремонта в 1925 г. была заменена система управления огнем и была установлена катапульта на полубаке для запуска гидросамолета Macchi M.18. С 1928 - 1933 гг. был учебным артиллерийским кораблем, а с 1933 - 1937 гг. проходил кардинальную модернизацию в Генуе.

К моменту начала Второй мировой войны, в итальянском флоте лишь два линейных корабля были готовы к бою: « » и «Guilio Cesare» . Они составляли 5-й дивизион 1-й эскадры.

9 июля 1940 г «Guilio Cesare» в составе 1 эскадры был вовлечен в бой с основными силами Британского средиземноморского флота. Англичане сопровождали конвой из Мальты в Александрию, в то время как итальянцы сопроводили конвой из Неаполя в Бенгази, Ливия. Средиземноморский флот попытался выстроить свои корабли между Итальянской эскадрой и их базой в Таранто. Экипажи кораблей визуально увидели друг друга в середине дня, в 15:53 итальянские линкоры открыли огонь с дальности в 27 000 метров. Два ведущих линкора Британии, «HMS Warspite» и «Malaya» открыли огонь через минуту. Спустя три минуты, как линкоры открыли огонь, снаряды с «Guilio Cesare» начали падать на «HMS Warspite» который сделал небольшой разворот и увеличил ход, что бы уйти из зоны обстрела итальянских линкоров, в 16:00. В это же время 381 мм снаряд выпущенный с «HMS Warspite» попал в «Guilio Cesare» с расстояния в 24 000 метров. Снаряд пробил броню возле задней дымовой трубы и разорвался, образовав пробоину длиной в 6,1 метра в поперечнике. Из-за осколков образовалось несколько пожаров и четыре котла пришлось остановить, так как обслуживающий персонал не мог дышать. Это снизило скорость линкора до 18 узлов. После этого итальянская эскадра успешно вышла из зоны поражения Британских сил.

31 августа 1940 г. «Giulio Cesare» вместе с линкорами: « » , « » и десятью тяжелыми крейсерами отправился на перехват британских соединений, шед-ших из Гибралтара и Александрии для снабжения. Из-за плохой работы разведки, особенно воз-душной, перехват не удался. Англичане же успешно довели опе-рацию до конца. 1 сентября эскадра отправилась в Таранто.

11 ноября 1940 г. во время ночной атаки английской авиации на Таранто, повреждений не получил и на следующий день перешел в Неаполь. 27 ноября «Giulio Cesare» вместе с линкором «Vittorio Veneto» и шестью тяжелыми крейсерами участвовал в бою у мыса Спартивенто (в итальянской классификации Бой у мыса Теуланд). В это время британское Соединение «Н» выполняло ряд задач, в том числе сопровождение конвоя из трех транспортов на Мальту и встреча кораблей Средиземноморского флота Великобритании. Итальянский флот предпринял операцию по перехвату британского соединения. После соединения британских сил, итальянский адмирал принял решение об отходе на свои базы. В итоге бой состоял из кратковременной перестрелки крейсерских флотов, в ходе которой был поврежден британский крейсер «Bernwick» и итальянский эсминец.

При реорганизации итальянского флота в декабре 1940 г. «Giulio Cesare» и « » составили 5-ю дивизию линкоров, но в боевых действиях практически не участвовали. В ночь на 9 января 1941 г., во время налета британских бомбардировщиков на Неаполь, линкор получил повреждения от близких разрывов трех авиабомб. В результате чего, ремонт занял один месяц.

9-10 февраля 1941 г. «Giulio Cesare» вместе с линкорами « » и «Vittorio Venetto» , тремя тяжелыми крейсерами и десятью эсминцами искали в Лигурийском море Соединение «Н», включавшее линкор «HMS Malaya» , линейный крейсер «HMS Renown» , авианосец «HMS Ark Royal» , крейсер и 10 эсминцев, обстрелявшие Геную. Однако из-за плохой погоды, нечетко работавшей связи итальян-ские корабли не смогли перехва-тить англичан. Из-за запрета, вышедшего 31 марта, на действия линейных кораблей вне зон истребительного прикрытия в течении нескольких месяцев не участвовал в боевых операциях.

С 13 по 19 декабря 1941 г. «Giulio Cesare» осуществлял дальнее охранение конвоя М42 в составе линейных кораблей «Littorio» , « » , 2 тя-желых крейсеров и 10 эсминцев. 17 декабря был обнаружен английский конвой шедший на Мальту и дальнее охранение вступило в бой. Однако из-за большой дистанции между кораблями противника и позднему обнаружению английского конвоя ни одна из сторон не понесла потерь. Участие «Giulio Cesare» было чисто номинальным, так как из-за большой дистанции линкор огонь не открывал. Данное сражение известно как «Первое столкновение в заливе Сирт».

С 3 по 5 января 1942 г. линкор совершил последний боевой поход, прикрывая конвой в Северную Африку, после чего был выведен из боевого состава флота. Помимо нехватки топлива выяснилось, что из-за недостатков конструкции линкор мог погибнуть от одного торпедного попадания. Использовать его в условиях господства союзной авиации в воздухе было рискованно. С января 1943 г. находился в Полу где использовался в качестве плавказармы. За всю войну «Giulio Cesare» совершил 38 боевых выходов в море, пройдя 16 947 миль за 912 ходовых часов, израсходовав 12 697 т нефти.

После заключения перемирия линкор с неполным экипажем и без эскорта перешел на Мальту, куда прибыл 12 сентября. В условиях постоянной угрозы нападения немецких торпедных катеров и авиации этот переход можно считать единственной героической страницей в истории «Giulio Cesare» . Сначала союзное командование решило оставить итальянские линкоры на Мальте под своим прямым контролем, но в июне 1944 года трём самым старым, включая «Giulio Cesare» , разрешили вернуться в итальянский порт Аугуста для использования в учебных целях. 18 июня прибыл в Аугусту, а 28 июня перешел в Таранто, где оставался до конца войны.

После выхода Италии из войны, по решению Тройственной комиссии, «Giulio Cesare» передали по репарациям СССР. Советский Союз претендовал на новые линкоры класса «Littorio », однако ему достался лишь устаревший линкор. В конце войны в Советском Союзе в строю остались лишь два старых линкора: « » и « » . Но, не смотря на это, СССР имел амбициозные планы по строительству линейных кораблей и для обучения экипажей планировалось использовать «Giulio Cesare» . Несмотря на решение тройственной комиссии сразу получить корабль не удалось, поэтому англичане временно передали СССР свой старый дредноут «Royal Sovereign» , получивший в советском флоте название «Архангельск» . В 1948 году, после того, как «Giulio Cesare» отправился в советский порт, «Архангельск» был возвращён Англии для разделки на металлолом.

Передача линкора состоялась 3 февраля 1949г. в порту Влера(Валона). 6 февраля на корабле был поднят военно-морской флаг СССР, а через две недели он вышел в Севастополь, прибыв в новую базу 26 февраля. 5 марта линкор был переименован в «Новороссийск» .

Полученный корабль находился в очень плачевном состоянии, так как с 1943 - 1948 гг. стоял на приколе и с минимальной командой, так же сказалось отсутствие надлежащего технического обслуживания. Перед передачей корабля СССР на линкоре провели небольшой ремонт электромеханической части. В рабочем состоянии находилась основная часть вооружения и основная энергетическая установка. На корабле полностью отсутствовала радиосвязь, радиолокаторы и зенитное вооружение полностью отсутствовало. Так же в нерабочем состоянии находились аварийные дизель генераторы. Кроме этого эксплуатационная техническая документация и документация по непотопляемости практически отсутствовала, а то что имелось было на итальянском языке. Условия жизни на линкоре не соответствовали климатическим особенностям региона и организации службы советского флота. В связи с этим в середине мая 1949 г. «Новороссийск» поставили на ремонт в Северный док Севморзавода (г. Севастополь).

В июле 1949 «Новороссийск» принял участие в маневрах эскадры в качестве флагмана. При этом вооружение не соответствовало требованиям времени, механизмы в результате отсутствия ухода были в запущенном состоянии, а системы жизнеобеспечения нужно было приспособить под новые стандарты.

Командир трюмной группы Ю. Г. Лепехова вспоминал: «В таких условиях командованием флота была поставлена задача в трёхмесячный срок привести корабль в порядок, создать и отработать на совершенно незнакомом иностранном корабле (линкоре!) боевую и повседневную организацию, сдать курсовые задачи К-1 и К-2 и выйти в море. О возможности выполнения предписанного в установленный срок могут судить только те, кому довелось служить на больших кораблях в период их постройки и сдачи. Вместе с тем политическая обстановка требовала продемонстрировать способность советских моряков быстро освоить полученные итальянские корабли. В итоге, после очередной штабной проверки командующий эскадрой контр-адмирал В. А. Пархоменко, убедившись в невыполнимости поставленной задачи, устроил офицерскому составу линкора грандиозный разнос, объявил кораблю „оргпериод“ и вслед за тем через пару недель, так и не приняв у корабля фактически ни одной курсовой задачи, в первых числах августа буквально „вытолкнул“ линкор в море. В составе эскадры мы подошли к турецким берегам, дождались появления самолета НАТО, убедившегося, что „Новороссийск“ плавает, и вернулись в Севастополь. Так и началась служба в составе Черноморского флота корабля, непригодного, по сути дела, к нормальной эксплуатации».

В течение последующих шести лет с 1950 - 1955 гг. линкор семь раз находился в ремонте. На корабле был выполнен значительный объем работ по ремонту, частичной замене и модернизации боевых и технических средств.

В ходе восстановительных работ на линкоре установили 24 37-мм спаренных зенитных орудий В-11 и 6 37-мм автоматических пушек 70-К, а так же радиолокационную станцию «Залп-М». Кроме этого переделали фок-мачту, модернизировали приборы управления стрельбой орудий главного калибра, установили средства радиосвязи и внутрикорабельной связи, заменили аварийные дизель генераторы, провели частичный ремонт главных и вспомогательных механизмов. Благодаря замене турбин на отечественные турбины Харьковского завода, линкор показал скорость в 27 узлов.

Из-за работ по модернизации корабля вызвало увеличение его массы на 130 т и ухудшение остойчивости. В мае 1955 г. «Новороссийск» вошел в состав Черноморского флота и до конца октября несколько раз выходил в море, отрабатывая задачи по боевой подготовке. Хотя «Новороссийск» был сильно устаревшим кораблем, на тот момент он был самым сильным боевым кораблем в Советском Союзе.

Вечером 28 октября 1955 г. линкор вернулся из похода для участия в празднованиях в честь 100-летия обороны Севастополя. Корабль пришвартовался на бочке №3 в районе Морского госпиталя. Глубина в этом месте составляла 17 метров воды и 30 метров вязкого ила. Да и сама швартовка прошла нештатно, так как линкор проскочил нужное место на полкорпуса. После швартовки часть экипажа убыла на берег.

29 октября в 01:31 под корпусом корабля с правого борта в носу раздался взрыв, эквивалентный 1000-1200 кг тротила, насквозь пробивший корпус корабля, вырвавший часть палубы полубака и пробивший в подводной части дыру в 150 м2. В результате взрыва сразу погибло от 150 до 175 человек. А через 30 секунд раздался второй взрыв по левому борту, в результате которого образовалась вмятина 190 в м2.

Линкор пытались отбуксировать на мелководье, но прибывший на корабль командующий Черноморским флотом вице-адмирал В. А. Пархоменко приостановил начатую буксировку. Запоздалое приказание о возобновлении буксировки оказалось бессмысленным: носовая часть уже села на грунт. Не сразу адмирал позволил эвакуировать незанятых в спасательных работах моряков, которых на юте скопилось до 1000 человек. Когда решение об эвакуации было принято, крен корабля начал стремительно нарастать. В 4 часа 14 минут линкор лёг на левый борт и через мгновение уткнулся мачтами в грунт. В 22 часа корпус полностью исчез под водой.

В катастрофе погибли 614 человек, включая аварийные партии с других кораблей эскадры. Многие были заперты в отсеках опрокинувшегося корабля — из них удалось спасти лишь 9 человек. Водолазы перестали слышать стук запертых в корпусе линкора моряков только 1 ноября.

Летом 1956 года экспедиция подводных работ особого назначения ЭОН-35 приступила к подъёму линкора методом продувания. При продувке одновременно использовались 24 компрессора общей производительностью 120—150 м³ свободного воздуха в минуту. Подготовительные работы завершились в апреле 1957 года, и с 30 апреля начали предварительную продувку. Генеральную продувку начали 4 мая, и в тот же день линкор всплыл кверху килем — сначала носовая оконечность, а потом корма. Днище поднялось над водой примерно на 4 м. При подъёме корабля на дне осталась третья башня главного калибра, которую пришлось поднимать отдельно. Многие за участие в спасательной операции получили награды и были отмечены почётными грамотами ЦК ВЛКСМ, в том числе и Валентин Васильевич Мурко.

14 (по другим данным, 28) мая корабль отбуксировали в Казачью бухту и перевернули. В дальнейшем корабль был разобран на металл и передан на завод «Запорожсталь». Стволы 320-мм орудий до 1971 года лежали напротив Морского училища.

В настоящий момент существует пять версий гибели линкора «Новороссийск»:

Донная мина .

Официальная версия, выдвинутая комиссией во главе с Вячеславом Малышевым и в дальнейшем доказываемая Н. П. Муру в книге "Катастрофа на внутреннем рейде" является взрыв немецкой мины типа RMH или LMB с взрывателем M-1, поставленной в период Великой отечественной войны. Прямым подтверждением версии взрыва мины Н. П. Муру считает то, что после катастрофы тралением донного ила были обнаружены 17 подобных мин, из которых 3 находились в радиусе 100 м от места гибели линкора. Однако источники электропитания вытраленных в 1950-х годах донных мин оказывались разряженными, а взрыватели — неработоспособными.

Детонация корабельного боезапаса .

Данная версия отпала после обследования корпуса: характер разрушений указывал на то, что взрыв произошёл снаружи.

Намеренный подрыв .

По конспирологической версии автора НВО Олега Сергеева, подрыв корабля был произведён «отечественными спецслужбами с ведома руководства страны во внутриполитических целях» для дискредитации затратной программы адмирала Кузнецова по широкомасштабному строительству надводных кораблей.

Взрывчатка на корабле .

По предположению Юрия Лепехова причиной взрыва послужили немецкие магнитные подводные мины. При этом он полагает, что характер разрушений корпуса линкора, указывает на то, что взрыв мины вызвал детонацию заряда, который был заложен на корабле итальянцами ещё до его передачи советской стороне.

Диверсия .

В выводах комиссии не исключалась возможность диверсии. В Италии накануне передачи линкора СССР открыто звучали призывы не допустить того, чтобы гордость итальянского флота оказалась под советским флагом. Силы и средства для диверсии в послевоенной Италии имелись. Во время войны на Чёрном и Средиземном морях действовали итальянские подводные диверсанты из Xª MAS — 10-й флотилии штурмовых средств, которой командовал «чёрный князь» Валерио Боргезе.

Историк-исследователь Октябрь Бар-Бирюков считает, что в гибели линкора виноват князь Валерио Боргезе бывший командир Xª MAS. Якобы во время передачи линкора Советскому Союзу, бывший командир Xª MAS князь Валерио Боргезе поклялся отомстить за бесчестие и взорвать линкор «Джулио Чезаре» во что бы то ни стало. В течении года шла подготовка к диверсии. Исполнителями были наняты восемь боевых пловцов, за плечами у каждого была боевая диверсионная школа на Чёрном море. Каждый диверсант прекрасно знал место проведения операции. В бухту, диверсанты проникли на мини-субмарине «Пиколло» которую доставил итальянский транспортный пароход. Данный пароход был оснащен тайным люком в днище, в котором располагалась мини-субмарина. После подрыва линкора диверсанты на мини-субмарине вышли в открытое море, где их и подобрал пароход.

В июле 2013 года ветеран итальянского подразделения боевых пловцов «Гамма» в составе итальянской Xª MAS, экс-сотрудник итальянской службы военной разведки, немецкой СД и эксперт по шифрованной связи Уго Д’Эспозито признал, что боевые пловцы из расформированной ранее итальянской Xª MAS причастны к затоплению советского линкора «Новороссийск» в 1955 году, после того как восемь боевых пловцов, выполнявших поручение итальянских служб и действовавших от имени НАТО, установили заряды на киль корабля.

К утру 13 ноября американская эскадра, потеряв половину кораблей и обоих адмиралов, покинула район Гуадалканала. Японская эскадра отошла к северу и готовилась к выполнению главной задачи - обстрелу аэродрома Хендерсон-Филд. Однако флагман адмирала Абэ линкор «Хиэй» оказался серьёзно повреждён в бою с американскими кораблями и теперь медленно отходил на север.

На рассвете 13 ноября линкор «Хиэй» с адмиралом Абэ на борту находился севернее острова Саво. С ним оставался только лёгкий крейсер «Нагара». Остальные японские корабли во главе с линкором «Кирисима» успели отойти ещё севернее.

Лёгкий крейсер «Нагара».
tokkoro.com

Ночная стрельба велась на предельно малых дистанциях в 15–20 каб, и в «Хиэй» попало более 130 американских снарядов калибром от 127 мм - в том числе три десятка 203-мм с тяжёлых крейсеров. Ни один из снарядов не сумел пробить броневую цитадель линкора, и лишь один 203-мм снаряд проник за 76-мм пояс в корме. Но это попадание оказалось исключительно удачным, вызвав затопление румпельного отделения и выведя из строя электромоторы рулевого управления. В итоге управление рулями удалось восстановить лишь с помощью ручного привода.

Некоторые источники утверждают, что руль линкора заклинило в положении на правый борт, а управлять кораблём удавалось с трудом и исключительно машинами. Это опровергается японской схемой маневрирования линкора, описывавшего большие дуги то вправо, то влево. В любом случае корабль плохо держался на курсе и сильно снизил скорость. Причины снижения скорости не вполне ясны, так как нет никаких свидетельств повреждения силовой установки в ночном бою; возможно, это произошло из-за общего нарушения работы систем управления кораблём, а также ранения большинства высших офицеров.

Линкор «Хиэй» в 1940 году.
S. Breyer. Schlachtschiffe und Schlahtkreuzer 1905-1970. Munchen, 1993

Град снарядов малого и среднего калибров нанёс огромные повреждения надстройкам и системам управления стрельбой. Из-за повреждения электрооборудования на некоторое время оказались обездвижены башни главного калибра. Директоры главного калибра были разбиты, корабельная радиостанция вышла из строя, а носовую башенноподобную надстройку линкора охватило пламя, так что командир корабля капитан 1-го ранга Нисида был вынужден перенести свой пункт управления в третью башню.

Теоретически ни одно из этих повреждений не угрожало живучести линкора, сохранил он и боеспособность - вторая и третья башни имели индивидуальные 8-м дальномеры и могли управлять огнём других башен. Это подтвердил инцидент на рассвете, когда около 6 часов утра в юго-восточном секторе горизонта обнаружились американские корабли. Это был лишившийся хода эсминец «Аарон Уорд» и только что подобравший его буксир «Боболинк» (позднее он также пытался спасти «Атланту»). До противника было 140 каб, в 6:07 «Хиэй» открыл огонь кормовыми башнями и с третьего залпа добился накрытия. Возможно, эсминец был бы потоплен - но тут в небе появились американские самолёты.

Буксир «Боболинк».
ibiblio.org

Воздушные атаки

На помощь американским кораблям подоспели шесть (по другим данным - пять) пикировщиков SBD-3 «Даунтлесс» из 142-й морской разведывательно-бомбардировочной эскадрильи (VMSB-142) с аэродрома Хендерсон-Филд, до которого было всего полсотни километров. Самолёты атаковали в 6:15 и добились попадания одной 450-кг бомбы рядом с бортом линкора. Зенитчики линкора заявили, что сбили один самолёт.

Через час над «Хиэй» появились четыре торпедоносца TBF «Эвенджер» из 131-й эскадрильи (VMSB-131) с Хендерсон-Филд. Они были атакованы тремя патрулировавшими над линкором истребителями «Зеро» с авианосца «Дзуньё» - японцам удалось повредить один бомбардировщик. Американцы доложили о попадании в линкор одной торпеды (японцы это отрицают). О повреждениях, полученных линкором в это время, информации нет, но можно предполагать, что близкий разрыв повлиял на его скорость и управляемость - иначе непонятно, почему «Хиэй» не двинулся к северу, а остался возле острова Саво. Более того, согласно японской отчётной карте, как раз в это время «Хиэй» резко ушёл влево, описал почти полную циркуляцию и лёг на курс вест.

Пикирующий бомбардировщик SBD-3 «Даунтлесс».
collections.naval.aviation.museum

Сразу же после воздушного налёта к линкору подошёл эсминец «Юкикадзэ», флагман 16-го дивизиона эсминцев. За следующие два часа сюда прибыли эсминец «Тэрудзуки», а также 27-й дивизион эскадренных миноносцев - «Сигурэ», «Сирацую» и «Югурэ», не участвовавшие в ночном бою. Одновременно над линкором появились ещё шесть истребителей «Зеро», висевших над ним чуть больше часа.

Поскольку радиостанция «Хиэй» не работала, в 8:15 адмирал Абэ со штабом перешёл на эсминец «Юкикадзэ» и перенёс на него свой флаг. Одновременно он по радиостанции эсминца связался с «Кирисимой» и приказал линкору возвращаться к острову Саво, чтобы взять повреждённый «Хиэй» на буксир. Это было запоздавшее решение - помощь требовалось оказать гораздо раньше, ещё ночью.

В 9:15 начался мощный налёт: «Хиэй» атаковали девять «Даунтлессов» и три «Эвенджера» под прикрытием семи истребителей F4F-4 «Уайлдкэт» . Поскольку японские истребители уже улетели, «Уайлдкэты» проштурмовали линкор, стремясь подавить его зенитные автоматы. Тем не менее ни одного попадания американцы не добились.

Приказ адмирала Абэ

В 10:10 над «Хиэй» появились семь «Эвенджеров» с аэродрома Хендерсон-Филд, а через несколько минут - ещё девять таких же машин с авианосца «Энтерпрайз» . Одному из торпедоносцев «Энтерпрайза» удалось попасть в носовую часть линкора. Повреждения оказались незначительными, но именно в этот момент адмирал Абэ потерял присутствие духа. Видимо, на него повлияло и сообщение о том, что «Кирисима» атакован неизвестной подлодкой и получил попадание двух торпед (позже оказалось, что они не взорвались).

Абэ решил больше не испытывать судьбу и приказал «Кирисиме» вновь поворачивать на север, а командиру «Хиэй» капитану 1-го ранга Нисиде - направить линкор к Гуадалканалу и выброситься на берег у Камимбо. Нисида возразил, заявив, что повреждения линкора не смертельны, он ещё держится на воде, и его можно спасти. На этот раз адмирал Абэ уступил.

Бомбардировщики-торпедоносцы TBF «Эвенджер».
pacificeagles.net

В 11 часов линкор безрезультатно атаковали три «Эвенджера» с Хендерсон-Филд, а через 10 минут над «Хиэй» появились 14 «Летающих крепостей» B-17 из 11-й тяжёлой бомбардировочной группы с острова Эспириту-Санто. Самолёты шли на высоте свыше 4000 м - попасть оттуда в корабль было весьма затруднительно, однако бомб у «Летающих крепостей» имелось много, вдобавок линкор на малой скорости представлял собой удобную цель. Одна из 56 бомб весом по 227 кг всё-таки угодила в «Хиэй» - она не причинила больших повреждений, но вода вновь стала поступать в кормовые отсеки линкора.

В 11:20 линкор атаковали шесть «Даунтлессов» 132-й эскадрильи, их пилоты заявили о трёх попаданиях 453-кг бомбами - правда, достоверность этих докладов вызывает сомнения. Ещё через 10 минут над «Хиэй» одновременно появились два «Даунтлесса» из 132-й эскадрильи и четыре «Эвенджера» из 8-й эскадрильи торпедоносцев с авианосца «Саратога». Именно последние добились серьёзного успеха, поразив линкор двумя торпедами: одна попала в среднюю часть корабля, ещё одна - в нос с левого борта. Налёт торпедоносцев пришлось отбивать огнём орудий главного калибра - теми самыми снарядами «Тип 3», приготовленными для обстрела аэродрома Хендерсон-Филд и на самом деле предназначавшимися для стрельбы по воздушным целям.

Последний шанс

Около полудня к «Хиэй» прибыли шесть истребителей «Зеро» - они патрулировали небо над кораблём целых полтора часа. К этому времени на линкоре наконец удалось исправить рулевое управление и на какое-то время дать ход в 15 узлов. Из румпельного отделения было выкачано две трети воды.

К половине третьего кормовые отсеки удалось осушить почти полностью, а пожар в районе носовой башенноподобной надстройки стал гаснуть. Казалось, теперь корабль удастся спасти. Правда, верхняя палуба линкора была серьёзно повреждена, а три из восьми котлов вышли из строя из-за бомбардировки.

Линкор «Хиэй» перед войной.
IJN Warship Album Battleships & Battle Cruisers. Tokyo, 2005

Однако около половины третьего, сразу после ухода истребителей «Зеро», линкор вновь атаковала большая группа самолётов. Описания этой атаки крайне противоречивы. По японским данным, она состоялась уже после 14:30 - этим временем датируется запись в журнале адмирала Абэ о том, что пожар взят под контроль, управление рулём налажено, и есть шансы спасти корабль. Согласно этому журналу, линкор атаковало 12 торпедоносцев, которым удалось добиться двух попаданий. Одна торпеда попала в центральную часть корпуса с правого борта, другая угодила в корму.

По американским данным, налётов было два. В 14:00 «Хиэй» атаковали 14 самолётов с аэродрома Хендерсон-Филд (восемь «Даунтлессов» и шесть «Эвенджеров») под прикрытием сразу 14 истребителей «Уайлдкэт». Они претендовали на два точных и два предположительных торпедных попадания. В 14:35 появились ещё четыре «Эвенджера» с авианосца «Энтерпрайза» - их пилоты заявили о двух торпедных попаданиях.

Истребители F4F-4 «Уайлдкэт».
airandspace.si.edu

Так или иначе, «Хиэй» получил как минимум две торпеды. Капитан Нисида дал максимальный ход, пытаясь уклониться от атак, однако то ли от резкой перекладки руля, то ли от торпедного попадания только что исправленное рулевое управление опять вышло из строя. Вдобавок в машинное отделение начала поступать вода, линкор накренился на правый борт и заметно осел на корму. Шанс спасти корабль был утрачен.

Команда покидает линкор

За восемь часов «Хиэй» атаковали в общей сложности около 70 самолётов. Линкор ещё держался на плаву, машины работали, но корабль окончательно потерял управление, а поблизости не было никого, кто мог бы взять на буксир гиганта в 30 000 т. В 15:30 вице-адмирал Абэ вновь приказал капитану Нисиде покинуть корабль. На этот раз приказ был отдан в письменном виде и отправлен на линкор катером. Нисида подчинился и начал переводить экипаж линкора на эсминец «Юкикадзэ». Впрочем, он не торопился - видимо, надеясь на чудо и приближавшуюся ночь.

Маневрирование линкора «Хиэй» ночью и днём 13 ноября 1942 года.
Кампании войны на Тихом океане. Материалы комиссии по изучению стратегических бомбардировок авиации Соединённых Штатов

Чуда не произошло. В 17:45 над «Хиэй» вновь появились шесть «Даунтлессов» с аэродрома Хендерсон-Филд. На этот раз в линкор американцы не попали, но положили одну бомбу рядом с бортом «Юкикадзэ», принятого ими за лёгкий крейсер. Одновременно Нисида получил известие о том, что машинное отделение полностью затоплено. Только тогда он отдал окончательный приказ покинуть корабль. В 18 часов Нисида оставил свой пост управления в третьей башне и спустился на эсминец «Тэрудзуки», предварительно забрав с собой портрет императора. Остальную часть команды сняли эсминцы 27-го дивизиона. Абэ приказал эсминцу «Сигурэ» потопить опустевший линкор торпедами.

В 18:38 на «Юкикадзэ» был получен приказ адмирала Ямамото: ни в коем случае не топить «Хиэй»! Некоторые историки трактуют этот приказ как последнюю попытку спасти линкор, другие считают, что Ямамото просто хотел, чтобы оставшийся на воде корабль ещё какое-то время отвлекал внимание противника.

В 19 часов эсминцы, завершив приём и перераспределение спасённых, оставили линкор и взяли курс на восток. К этому моменту «Хиэй» имел крен в 15° на правый борт, а кормой осел в воду почти до палубы квартердека. Видимо, кингстоны открыты не были, и корабль затонул только через шесть часов - в час ночи на 14 ноября. Это случилось в пяти милях к северу от острова Саво.

Эсминец «Юкикадзэ» после вступления в строй в 1939 году. На этот корабль перенёс свой флаг адмирал Абэ.
Japanese Naval Warship Photo Album: Destroyers. Kure Maritime Museum

«Хиэй» стал первым японским линкором, потопленным во Второй мировой войне. Всего на нём погибло 188 человек, ещё 151 моряк был ранен. Долгая «Пятница, 13-е» завершилась победой американского флота. Эта победа обошлась американцам очень дорого: они потеряли два лёгких крейсера и четыре эсминца, ещё два тяжёлых крейсера были серьёзно повреждены. Было убито и утонуло примерно 1560 американских моряков (безвозвратные потери японцев составили около 600 человек).

Расследование

Получив сообщение о гибели «Хиэй», адмирал Ямамото уже 14 ноября отстранил Абэ от должности командира 11-й дивизии линкоров. Вслед за этим вице-адмирал Абэ Хираокэ и капитан 1-го ранга Нисида Масатакэ были отозваны в Японию, где предстали перед специальной комиссией, расследовавшей причины потери линкора «Хиэй». Оба были признаны невиновными, но уволены со строевых должностей: 53-летнего Абэ перевели на канцелярскую работу в Морской Генеральный штаб, а 10 марта 1943 года уволили в отставку. Нисиду сначала перевели в запас, но затем вновь призвали на службу: он командовал авиационными соединениями, но на кораблях более никогда не служил.

Бои 13 ноября завершились, однако 12 японских транспортов с частями 38-й дивизии и 8-й бригады морской пехоты всё ещё шли к Гуадалканалу. Несмотря на потерю одного из линкоров, вице-адмирал Кондо был полон решимости продолжить операцию и атаковать аэродром Хендерсон-Филд. В следующие два дня к северо-западу от Гуадалканала разгорелось новое морское сражение.

Продолжение следует

Источники и литература:

1. Кампании войны на Тихом океане. Материалы комиссии по изучению стратегических бомбардировок авиации Соединённых Штатов. М.: Воениздат, 1956
2. Стивен Далл. Боевой путь императорского японского флота. Екатеринбург: Зеркало, 1997
3. Э. Тулли. Гибель линкора «Хиэй»: артобстрел или воздушный налет? // ФлотоМастер, 2003, №3
4. Корабль Японского императорского флота «Хиэй». Хроника // ФлотоМастер, 2003, №2
5. https://www.history.navy.mil
6. http://www.combinedfleet.com
7. http://www.ibiblio.org

Вопрос о сроке жизни самолёта, корабля или автомобиля, разумеется, точного ответа не имеет. Кто-то третий десяток лет ездит на своем любимом «Бьюик Роудмастер», другие меняют машины каждые четыре года. Это рассказ о боевом корабле с непростой историей, двух его жизнях и неожиданной гибели.

Почти 60 лет назад, 29 октября 1955 года, произошла катастрофа, завершившая долгий и сложный путь одного из самых знаменитых кораблей в истории. В Северной бухте Севастополя от взрыва затонул итальянский линкор «Джулио Чезаре» («Юлий Цезарь»), который, впрочем, к моменту гибели давно стал флагманом Черноморской эскадры Советского Военно-морского флота и ходил под новым именем «Новороссийск». Погибло боле шестисот моряков. Долгое время подробности этих событий не разглашались, версии трагедии держались в секрете – совершенно неудивительно, ведь крайне странные события в Севастопольской бухте привели к перестановкам в командовании ВМФ СССР.

«Джулио Чезаре»

Линкору «Новороссийск» на момент катастрофы исполнилось сорок четыре года – весьма почтенный срок для боевого корабля. Большую часть жизни он был известен под именем «Джулио Чезаре» – и долгое время плавал под флагом итальянских ВМС.

Дредноут «Джулио Чезаре» на стапеле, 1911 год.

История «Юлия Цезаря» началась 27 июня 1909 года, когда Италия решила провести модернизацию боевого флота и утвердила масштабный проект по постройке трёх крейсеров, двенадцати подводных лодок, а также дюжины эсминцев, тридцати четырёх миноносцев и, наконец, трёх линкоров дредноутного типа по проекту 1908 года. Так в 1910 году в Генуе были заложены будущие «Леонардо да Винчи», «Конте ди Кавур» и «Джулио Чезаре», который изначально и подразумевался как флагманский корабль.

Англичане любили шутить по поводу итальянского флота, мол, итальянцы гораздо лучше строят корабли, чем умеют на них воевать. Шутки шутками, но Италия всерьёз рассчитывала на свои новые линкоры в грядущем европейском конфликте, и к началу Первой мировой войны «Джулио Чезаре» находился в главной военно-морской базе Таранто, постоянно проводя учения и стрельбы. Доктрина линейного артиллерийского боя подразумевала, что линкоры должны вступать в бой только с линкорами противника, и артиллерийская подготовка экипажа велась самая серьёзная. В 1916 году корабль перевели к берегам Корфу, в декабре 1917 – в южную часть Адриатики, и к концу войны он вернулся в Таранто. Весь багаж опыта «Цезаря» за Первую мировую состоял из 31 часа на боевых заданиях и 387 часов на учениях, ни одного столкновения с противником не последовало.

Спуск на воду в Генуе, верфи Ансальдо. 15 октября 1911 года.
Источник: Айзенберг Б. А., Костриченко В. В., Таламанов П. Н. «Эпитафия великой мечте». Харьков, 2007

В межвоенный период «Джулио Чезаре», оставаясь гордостью итальянского флота, активно совершенствовался и дорабатывался. В 1922 году ему изменили фок-мачту, в 1925 – систему управления огнём и установили катапульту для гидросамолётов. Наибольшие преобразования корабль претерпел в 30-х годах во время капитального ремонта – на тот момент ему было уже более двадцати лет! Водоизмещение линкора достигло 24 000 тонн, максимальная скорость – 22 узлов. Начальное вооружение включало 13 305-мм орудий, 18 120-мм орудий, 13 76-мм орудий, три торпедных аппарата, зенитные установки и крупнокалиберные пулемёты, в результате модернизации основной калибр был рассверлён до 320 мм.

Первый серьёзный бой итальянский линкор провёл после начала Второй мировой войны. 6 июля 1940 года у мыса Пунта Стило «Чезаре» вступил в перестрелку с флагманом британской эскадры линкором «Уорспайт», но, к сожалению, не смог показать себя с лучшей стороны: попадание (большинство историков сходятся на мнении, что оно было случайным) 381-мм снаряда вызвало пожар на «Чезаре», погибло 115 членов экипажа, были разрушены лёгкие орудия и повреждены четыре котла. Кораблю пришлось отступать.

«Джулио Чезаре» в 1917 году

В ноябре 1940 года британская авиация атаковала итальянские линкоры в гавани Таранто, в результате чего «Чезаре» был переведён сначала в Неаполь, потом в Сицилию. Второй серьёзный бой линкор провёл с английским конвоем на Мальту 27 ноября. Корабли противоборствующих сторон получили незначительные повреждения, итальянцы отступили при приближении вражеской авиации. В 1941 году «Чезаре» опять не повезло: корабль пострадал от очередного британского авианалёта и был отправлен на длительный ремонт. К 1942 году стало понятно, что 30-летний корабль безнадёжно устарел. Из-за недостатков конструкции он мог погибнуть от одного торпедного попадания, а также был не способен всерьёз сопротивляться вражеской авиации.

До конца боевых действий линкор оставался в гавани, служа в качестве плавучей казармы.

«Джулио Чезаре» в бою у Пунта Стило. Фото сделано с линкора «Конте ди Кавур»

«Новороссийск»

Италия капитулировала в 1943 году. Согласно условиям союзников, итальянский флот должен был быть поделён между странами-победителями. СССР претендовал на новые линкоры, поскольку из линейных кораблей в строю советских ВМС остались лишь дореволюционные дредноуты «Севастополь» и «Октябрьская революция», но в условиях назревающей холодной войны ни США, ни Британия не стремились усиливать флот потенциального противника, и вместо линкора типа «Литторио» постройки второй половины 30-х годов СССР был передан только старый «Джулио Чезаре». Учитывая возраст корабля, советское командование решило использовать его для подготовки экипажей. Что касается более новых итальянских линкоров, они были возвращены Италии в рамках партнёрства по НАТО.

9 декабря 1948 года бывшая гордость итальянского флота линкор «Джулио Чезаре» вышел из Таранто и спустя 6 дней прибыл в албанский порт Влёра. В феврале 1949 года он был передан советской комиссии под командованием контр-адмирала Левченко. 26 февраля линкор пришвартовался в Севастополе, а приказом от 5 марта 1949 года – переименован в «Новороссийск». Началась новая жизнь «Джулио Чезаре».

Таранто, 1948 год. Одна из последних фотографий линкора под итальянским флагом.
Источник: Айзенберг Б. А., Костриченко В. В., Таламанов П. Н. «Эпитафия великой мечте». Харьков, 2007

Как отмечают исследователи, корабль был принят в крайне запущенном состоянии. Серьёзного ремонта или замены требовали трубопроводы, арматура, обслуживающие механизмы, то есть всё, что не подверглось капитальному ремонту 30-х годов. Перед сдачей корабля итальянцы отремонтировали только электрику, чтобы корабль как минимум добрался до нового порта приписки. При этом восстановление «Новороссийска» в Севастополе затруднялось тем, что в СССР практически не было специалистов, владеющих итальянским языком, на котором была составлена вся документация по кораблю. Более того, технические документы были предоставлены не в полном объёме, что ещё более усложняло ремонтные работы.

Несмотря на трудности с эксплуатацией корабля, уже в августе 1949 года «Новороссийск» принял участие в манёврах эскадры в качестве флагмана. Он ещё не стал полноценной боевой единицей, и до полного восстановления было далеко, но советское командование хотело продемонстрировать успехи в освоении итальянского корабля. Разведка НАТО убедилась, что «Новороссийск» вошёл в строй ЧФ СССР, а это уже был достаточный результат.

Линейный корабль «Новороссийск» в Северной бухте Севастополя, 1949 год

Последующие шесть лет линкор провёл в постоянных ремонтах. За это время на нём установили 24 зенитных автомата калибра 37-мм, новые радиолокационные станции, средства связи и заменили итальянские турбины. Тем не менее, эксплуатация корабля осложнялась крайне некомфортными условиями для экипажа, постоянными поломками и изношенностью систем.

Октябрьская катастрофа

28 октября 1955 года корабль вернулся в гавань и занял место в Северной бухте Севастополя, примерно в 110 метрах от берега. Глубина составляла 17 метров, плюс около 30 метров вязкого ила.

Трагедия произошла спустя сутки. На борту «Новороссийска» находилось более полутора тысяч человек: часть экипажа (не ушедшие в увольнение), новое пополнение, курсанты и солдаты. Поминутная реконструкция происшедшего впоследствии была создана на основе показаний выживших очевидцев.

29 октября в 01:31 по московскому времени под корпусом корабля с правого борта в носу произошёл мощный взрыв. В подводной части корпуса образовалась пробоина площадью более 150 квадратных метров, с левого борта и вдоль киля – вмятина более двух метров. Общая площадь повреждений подводной части около составила 340 квадратных метров на участке в 22 метра. В пробоину сразу хлынула вода, образовался крен на правый борт.

В 01:40 о взрыве сообщили командующему флотом, в 02:00 был отдан приказ буксировать корабль на мель. 02:32 – зафиксирован сильный крен на левый борт, к 03:30 на палубе выстроились незанятые моряки, у борта линкора стояли спасательные суда, но эвакуация не начиналась. Как потом объяснял адмирал Пархоменко, он «не счёл возможным заблаговременно приказать личному составу оставить корабль, так как до последних минут надеялся, что корабль будет спасён, и не было мысли, что он погибнет». «Новороссийск» начал опрокидываться, моряки спасались на шлюпках, или просто прыгали в воду, многие остались внутри линкора.

К 04:14 корабль лёг на левый борт, и к 22:00 29 октября полностью исчез под водой. За несколько часов погибло 609 человек: от взрыва, накрытые корпусом корабля в воде, в затопленных отсеках. По воспоминаниям водолазов, только к 1 ноября замурованные и обречённые на смерть моряки перестали подавать сигналы.

В мае 1957 года корабль подняли, отвели в Казачью бухту, изучили и разобрали на металл.

Не всё так однозначно

Для выяснения причин взрыва была создана специальная правительственная комиссия, которую возглавил заместитель председателя Совета Министров СССР Вячеслав Малышев. Современники отзывались о нём как об инженере высочайшей эрудиции, высококлассном специалисте в судостроении, который, что характерно, ещё в 1946 году рекомендовал отказаться от приобретения «Джулио Чезаре». В соответствии с назначенными жёсткими сроками, комиссия выдала своё заключение через две с половиной недели. Официальная версия гласила, что взрыв был вызван немецкой магнитной миной, оставшейся после Второй мировой войны, с зарядом силы 1000–1200 кг в тротиловом эквиваленте. Прямыми виновниками гибели людей объявили Пархоменко, и.о. командира линкора капитана Хуршудова и члена Военного совета Черноморского флота вице-адмирала Кулакова.

Странная история. Верить или нет? Итальянский пловец всё-таки признался в подрыве линкора в Севастополе... Но возникают сомнения в правдивости этой версии.

Ветеран итальянского подразделения боевых пловцов «Гамма» Уго Д’Эспозито признал, что итальянские военные причастны к затоплению советского линкора «Новороссийск». Об этом пишет 4Arts , отметив, что слова Уго д"Эспозито - первое признание причастности к уничтожению «Новороссийска» итальянских военных, которые ранее категорически отрицали подобную версию. Итальянское издание называет признание д"Эспозито в диверсии против «Новороссийска» самым сенсационным в интервью ветерана: "Оно прямо подтверждает вероятную гипотезу о причине взрыва на корабле".
По словам Уго Д’Эспозито, итальянцы не хотели, чтобы корабль достался «русским», поэтому позаботились о том, чтобы его затопить: «Они сделали все возможное». Но не уточнил, каким именно образом была проведена диверсия.
Ранее версия о том, что «Новороссийск» затонул в результате диверсии, организованной итальянцами, не была официально подтверждена.

На старинном братском кладбище в Севастополе высится памятник: 12-метровая фигура скорбящего матроса с надписью: "Родина - сыновьям". На стеле значится: "Мужественным морякам линкора «Новороссийск», погибшим при исполнении воинского долга 29 октября 1955 г. Верность военной присяге была для вас сильнее смерти". Фигура матроса отлита из бронзы винтов линкора...
Об этом корабле и его таинственной гибели мало кто знал до конца 80-х, когда о нем разрешили писать.

«Новороссийск» — советский военный корабль, линкор Черноморского флота ВМФ СССР. До 1948 г. корабль состоял в составе итальянского ВМФ под названием «Джулио Чезаре» (Giulio Cesare , в честь Гая Юлия Цезаря).
Дредноут «Giulio Cesare » — один из пяти кораблей типа «Конте ди Кавур» (Giulio Cesare, Leonardo da Vinci, Conte di Cavour, Caio Duilio, Andrea Doria ), построенных по проекту инженер-генерала Эдоардо Масдеа и спущенных на воду в 1910—1917 гг.
Являясь основной силой итальянского флота в двух мировых войнах, они не принесли ему славы, не нанеся противнику, а им в разное время были австрийцы, немцы, турки, французы, англичане, греки, американцы и русские — ни малейшего урона. «Кавур» и «Да Винчи» погибли не в бою, а в своих базах.
А «Юлию Цезарю» было суждено стать единственным линкором, который страна-победительница не сдала на слом, не использовала для экспериментов, а ввела в строй действующего флота, да еще в качестве флагманского корабля, несмотря на то, что он явно технически и морально устарел.

Giulio Cesare был вторым в серии, его строила фирма «Ансальдо» (Генуя). Корабль был заложен 24.06.1910 г., спущен на воду 15.10.1911 г. и вошёл в строй 14.05.1914 г. Получил девиз «Чтобы выдержать любой удар».
Вооружение составили орудия калибра 305, 120 и 76 мм. Водоизмещение корабля составило 25 тысяч т.

Линкор "Джулио Чезаре" после модернизации в 1940 г.

«Джулио Чезаре» был задействован в сражениях Первой и Второй мировых войн. После окончания Второй мировой войны достался Советскому Союзу в счет репараций. На Тегеранской конференции было решено разделить итальянский флот между СССР, США, Великобританией и странами, пострадавшими от фашистской агрессии. По жребию англичане получили новейшие итальянские линкоры типа «Литторио». СССР же, на долю которого выпал «Чезаре», смог перевести его в Севастополь только в 1949 г. Приказом по Черноморскому флоту от 5.03.1949 г. линкору присвоили название «Новороссийск».

Линкор находился в крайне запущенном состоянии - 5 лет стоял на консервации в порту Таранто. Непосредственно перед передачей СССР прошёл небольшой ремонт (в основном электромеханической части). Не смогли перевести документацию, а корабельные механизмы нуждались в замене. Специалисты отмечали недостатки линкора - допотопный уровень внутрикорабельной связи, убогие системы живучести, сырые кубрики с трехъярусными койками, крохотный неисправный камбуз.
В середине мая 1949 г. линкор поставили в Северный док и уже через несколько месяцев первый раз вышел в море в составе Черноморского флота. Последующие годы постоянно ремонтировался и дооборудовался, находился в строю, не отвечая по многим показателям технического состояния требованиям, предъявляемым к боевому кораблю. В связи с бытовыми трудностями первоочередными ремонтно-восстановительными работами на линкоре явились оборудование камбуза для команды, изоляция экспанзитом жилых и служебных помещений под палубой полубака, а также переоборудование части санузлов, умывальников и душевых.
При этом специалисты были поражены как изяществом обводов подводной части, так и характером её обрастания. Интенсивно оброс ракушкой лишь район переменной ватерлинии, а остальная часть, покрытая пастой неустановленного состава, почти не обросла. Но в неудовлетворительном состоянии оказалась донно-забортная арматура. Более того, как писал последний командир БЧ-5 линкора И. И. Резников, при очередном ремонте обнаружилось, что почти полностью заросли ракушкой трубопроводы пожарной системы, пропускная способность которых уменьшилась в несколько раз.
С 1950 по 1955 г. линкор 7 раз находился в заводском ремонте. Однако некоторые недостатки так и не были устранены вплоть до октября 1955 г. Работы по модернизации вызвали небольшое увеличение массы корабля (примерно на 130 т) и ухудшение остойчивости (поперечная метацентрическая высота уменьшилась на 0,03 м).

В мае 1955 г. «Новороссийск» вошёл в строй Черноморского флота и до конца октября несколько раз выходил в море, отрабатывая задачи по боевой подготовке.
28 октября 1955 г. «Новороссийск» вернулся из последнего похода и занял место на «линкорной бочке» в районе Морского Госпиталя, там, где когда-то последний раз стояла «Императрица Мария»...

Перед ужином на корабль прибыло пополнение - солдаты-пехотинцы, переведенные на флот. На ночь их разместили в носовых кубриках. Для большинства из них это был первый и последний день военно-морской службы.
29 октября в 01.31 под корпусом носовой части корабля раздался мощный взрыв. На корабле была объявлена аварийная боевая тревога, На стоявших рядом кораблях также была объявлена тревога. Аварийные и медицинские группы стали прибывать на «Новороссийск».
После взрыва носовая часть корабля погрузилась в воду, а отданный якорь крепко держали линкор, не позволяя отбуксировать его на отмель. Несмотря на все принимаемые меры, вода продолжала поступать в корпус корабля. Видя что поступление воды остановить не удается, исполняющий обязанности командира Хоршудов обратился к командующему флотом вице-адмиралу Пархоменко с предложением эвакуировать часть команды, но получил отказ. Команда на эвакуацию была отдана слишком поздно. Более 1000 моряков скопились на корме. К линкору стали подходить шлюпки, но на них успела сойти лишь небольшая часть экипажа. В 4.14 корпус корабля вдруг дернулся и начал крениться на левый борт и через мгновение перевернулся вверх килем. По одной из версий, адмирал Пархоменко, не представляя размеров пробоины, дал команду буксировать в док, и этим погубил корабль.

«Новороссийск» перевернулся также стремительно, как и почти пол-века до него «Императрица Мария». Сотни моряков оказались в воде. Многие, особенно бывшие пехотинцы, под тяжестью промокшей одежды и сапог быстро ушли под воду. Часть команды сумела взобраться на днище корабля, других подобрали на шлюпки, некоторые сумели доплыть до берега. Стресс от пережитого был такой, что у некоторых моряков доплывших до берега, не выдерживало сердце, и они тут же падали замертво. Многие слышали внутри корпуса перевернувшегося корабля частый стук - это подавали сигналы моряки, не успевшие выбраться из отсеков.
Один из водолазов вспоминал: «Мне по ночам потом долго снились лица людей, которых я видел под водой в иллюминаторах, которые они силились открыть. Жестами я давал понять, что будем спасать. Люди кивали, мол, поняли... Погрузился глубже, слышу, стучат морзянкой, - стук в поде хорошо слышен: «Спасайте быстрее, задыхаемся...» Я им тоже отстукал: «Крепитесь, все будут спасены». И тут началось такое! Во всех отсеках начали стучать, чтобы наверху знали, что люди, оказавшиеся под водой, живы! Передвинулся ближе к носу корабля и не поверил своим ушам - поют «Варяга»!»
Через прорезанное в кормовой части днища отверстие удалось вытащить 7 человек. Еще двух спасли водолазы. Но из вырезанного отверстия с нарастающей силой начал выходить воздух, и перевернутый корабль стал медленно погружаться. В последние минуты перед гибелью линкора было слышно, как моряки, замурованные в отсеках, пели «Варяг». Всего при взрыве и затоплении линкора погибло 604 человека, включая аварийные партии с других кораблей эскадры.

Летом 1956 г. экспедиция особого назначения ЭОН-35 приступила к подъему «Новороссийска». Операцию с утра 4 мая и в тот же день завершили подъем. Весть о предстоящем всплытии линкора разнеслась по всему Севастополю, и, несмотря на сильный дождь, все берега бухты и близлежащие холмы были усеяны людьми. Корабль всплыл кверху килем, и его отвели в Казачью бухту, где его перевернули и спешно разобрали на металлолом.

Как тогда говорилось в приказе по флоту, причиной взрыва линкора была немецкая магнитная мина, якобы пролежавшая на дне со времен войны более 10 лет, которая по каким-то причинам неожиданно пришла в действие. Многие моряки были удивлены, ведь на этом месте бухты сразу после войны было проведено тщательное траление и, наконец, механическое уничтожение мин в наиболее ответственных местах. На самой бочке корабли становились на якорь сотни раз...

После подъема линкора комиссия тщательно осмотрела пробоину. Она была чудовищных размеров: более 160 квадратных м. Сила взрыва была столь неимоверной, что ее хватило, чтобы пробить восемь палуб - в том числе три бронированные! Даже верхняя палуба была искорежена от правого до левого борта... Нетрудно подсчитать, что для этого понадобилось бы несколько более тонны тротила. Даже самые крупные немецкие мины не имели такой мощи.

Гибель «Новоросийска» породила много легенд. Наиболее популярная из них - диверсия итальянских морских диверсантов. Эту версию поддерживал и опытный флотоводец адмирал Кузнецов.

Валерио Боргезе

В годы войны итальянские подводники стояли в захваченном Севастополе, так что некоторые соратники Боргезе были знакомы в Севастопольской бухтой. Но как проникновение итальянской субмарины ко входу в главную базу флота спустя 10 лет после окончания войны могло остаться незамеченным? Сколько рейсов от подлодки к линкору должны были сделать диверсанты, чтобы разместить на нем несколько тысяч тонн тротила? Может быть заряд был небольшим и послужил лишь детонатором для огромной мины, которую итальянцы поместили в секретный отсек у днища линкора? Такой наглухо заверенный отсек обнаружил в 1949 г. капитан 2 ранга Лепехов, но реакции командования на его доклад не последовало.

Некоторые историки утверждают, что члены комиссии при поддержке Хрущева исказили многие факты трагедии, после чего понесли наказание только временно исполняющий обязанности командующего Черноморским флотом вице-адмирал В.А. Пархоменко и адмирал флота Н.Г. Кузнецов, отстраненный от руководства ВМФ и пониженный на две ступени. Есть версия, что Хрущев таким образом отомстил адмиралу за резкий комментарий по поводу передачи Крыма Украинской ССР.
Вскоре после гибели «Новоросисйска» слетели со своих постов начальник разведки Черноморского флота генерал-майор Намгаладзе и командир ОВРа (охраны водного района) контр-адмирал Галицкий.

Приказом по флоту семьям погибшим были выданы единовременные пособия - по 10 тыс. руб. за погибших матросов и по 30 тыс. - за офицеров. После чего о «Новороссийске» постарались забыть...
Только в мае 1988 г газета «Правда» опубликовала впервые небольшую статью, посвященную гибели линкора «Новороссийск» с воспоминаниями очевидцев трагедии, где описывалось героическое поведение матросов и офицеров, оказавшихся внутри перевернувшегося корабля.
(отсюда)

После гибели «Новороссийска» выдвигались различные версии.

Версии о причинах взрыва
Официальная версия. Согласно официальной версии, выдвинутой правительственной комиссией, линкор подорвался на донной магнитной мине, установленной немцами в 1944 г. при уходе из Севастополя. 17 ноября заключение комиссии было представлено в ЦК КПСС, который выводы принял и одобрил. Причиной катастрофы, был назван "внешний подводный взрыв (неконтактный, донный) заряда с тротиловым эквивалентом 1000-1200 кг". Наиболее вероятным признали взрыв немецкой магнитной мины, оставшейся на грунте после Великой Отечественной войны.
Однако источники электропитания вытраленных в 50-х гг. донных мин оказывались разряженными, а взрыватели — неработоспособными.

Профессор, инженер-капитан 1-ранга Н. П. Муру в своей книге «Катастрофа на внутреннем рейде» доказывает, что наиболее вероятной причиной гибели корабля является взрыв донной мины (двух мин). Прямым подтверждением версии взрыва мины Н. П. Муру считает то, что после катастрофы тралением донного ила были обнаружены 17 подобных мин, из которых 3 находились в радиусе 100 м от места гибели линкора.

Мнение Ю. Лепехова , инженера-лейтенанта линкора «Новороссийск»: причиной взрыва послужили немецкие магнитные подводные мины. Но при этом, из-за характера разрушений корпуса линкора (корабль был пробит взрывом насквозь, причём пробоина в днище не совпадает с пробоиной на палубе), полагает, что взрыв мины вызвал детонацию заряда, который был заложен на корабле итальянцами ещё до его передачи советской стороне. Лепехов утверждает, что когда во время приёмки, он и другие участники комиссии осматривали корабль, то уткнулись в глухую переборку в носовой части линкора. Тогда этому не придали значения, но теперь Лепехов полагает, что за этой переборкой находился мощный заряд взрывчатого вещества. Данный заряд должен был быть приведён в действие через какое-то время после передачи корабля, но по каким-то причинам этого не произошло. Зато уже в 1955 г. этот заряд сдетонировал, послужив основной причиной гибели корабля.

В ряде поздних исследований гибели линкора показано , что для причинения тех разрушений, которые получил «Новороссийск» - сквозное пробитие корпуса от киля до верхней палубы, потребовалось бы около 2-5 т. тротила, при размещении зарядов непосредственно у днища корпуса, или 12,5 т. тротила, при размещении зарядов на дне, под линкором, на глубине 17,5 м. Доказано, что не могла немецкая донная мина RMH, имеющая заряд гексонита массой 907,18 кг (в тротиловом эквиваленте 1250-1330 кг) нанести такие повреждения линкору при ее взрыве на грунте. В этом случае у линкора было бы пробито только первое и второе днище, что подтверждается и экспериментальными данными. В районе взрыва были предприняты поиски осколков мины, произведена промывка ила, но ничего найдено не было.

Взрыв корабельного боезапаса . Эта версия отпала после обследования корпуса: характер разрушений указывал на то, что взрыв произошёл снаружи .

Совещание в Севастополе в сентябре 1955 г. . Существует версия что корабль был подорван умышленно в ходе дискуссии о направлениях развития флота. К этой версии еще вернемся...

Диверсия . В выводах комиссии не исключалась возможность диверсии. Накануне передачи линкора СССР в Италии открыто звучали призывы не допустить того, чтобы гордость итальянского флота оказалась под советским флагом. Некоторые блоггеры утверждают, что планировалось подготовить 320-мм главный калибр «Новороссийска» для стрельбы снарядами с ядерной начинкой. Будто бы, как раз накануне линкор после долгих неудач будто бы отстрелялся экспериментальными спецснарядами (без ядерного заряда) по учебным мишеням.

В середине 2000-х годов журнал «Итоги», опубликовал рассказ некоего офицера-подводника Николо, якобы причастного к диверсии. По его словам, операцию организовал бывший командир флотилии подводных диверсантов В. Боргезе, после передачи корабля поклявшийся «отомстить русским и взорвать его во что бы то ни стало». Диверсионная группа прибыла на мини-подлодке, которую в свою очередь, тайно доставил грузовой пароход, прибывший из Италии. Итальянцы якобы оборудовали тайную базу в районе севастопольской бухты Омега, заминировали линкор, а затем вышли на подлодке в открытое море и дождались, чтобы их забрал «свой» пароход.

Справка:

Князь Юнио Валерио Сципионе Боргезе (итал. Junio Valerio Scipione Ghezzo Marcantonio Maria dei principi Borghese ; 6 июня 1906, Рим — 26 августа 1974, Кадис) — итальянский военный и политический деятель, капитан 2 ранга (итал. capitano di fregata ).
Родился в аристократической семье Боргезе. В 1928 г. Боргезе окончил Военно-морскую академию в Ливорно и поступил на службу в подводный флот.
Интересная деталь: в 1931 г. Боргезе женился на русской графине Дарье Васильевне Олсуфьевой (1909—1963), с которой у него родилось четверо детей и которая трагически погибла в автокатастрофе в 1962 г. Её имя носит премия для знатоков Рима.

С 1933 г Боргезе - командир подлодки, провёл целый ряд успешных операций, потопил кораблей союзников общим водоизмещением 75 тыс. т. Получил прозвище «Чёрный князь». Выступил инициатором создания в составе X флотилии подразделения, использовавшего боевых пловцов. С 1941 г. как исполняющий обязанности, с 1943 г. официально командовал X флотилией, которая стала наиболее успешным соединением итальянского ВМФ.

10-флотилия штурмовых средств (Decima Flottiglia MAS ) - отряд морских диверсантов в составе ВМФ Италии, созданный в 1941 г. Состоял из надводного подразделения (катера с взрывчаткой) и подводного (управляемые торпеды). Также имел спецподразделение "Гамма", куда входили боевые пловцы. Подразделение первоначально являлось частью 1-й флотилии МАС, затем получило наименование «Десятая флотилия МАС». MAS — аббревиатура от итал. Mezzi d"Assalto — штурмовые средства; или итал. Motoscafo Armato Silurante — вооружённые торпедные катера.

Управляемая торпеда SLC, которую в десятый флотилии называли "поросенок", по сути была маленькой лодкой, способной на погружение на небольшую глубину. Размеры — 6,7 м. в длину и 53 см в ширину. Благодаря бакам для балласта и сжатого воздуха, торпеда могла погружаться на глубину до 30 м. Два винта приводились в движение электродвигателем, питаемым батареей аккумуляторов. Торпеда развивала скорость в три узла (5,5 км/ч) и имела дальность хода 10 морских миль (18,5 км).

На место боевых действий торпеду доставляли на обычной подлодке. Затем двое диверсантов садились на неё верхом друг за другом, как на лошадь. На ней сидели пилот и командир торпеды. От ударов волн их защищал стеклянный щит, а в основании щита располагались бортовые приборы: магнитный компас, измеритель глубины, измеритель крена, рулевой рычаг, выключатели двигателя и насосов, удерживающих торпеду на нужной глубине.
За пилотом сидел ныряльщик-механик. Спиной он опирался о контейнер с инструментами (резак запорных сетей, запасной кислородный прибор, канаты и зажимы для фиксации взрывного заряда). Экипаж был одет в лёгкие скафандры и пользовался кислородным прибором для дыхания. Баллонов с кислородом хватало на 6 часов.
Подплыв к кораблю врага на максимально близкое расстояние, торпеда погружалась, а ныряльщик закреплял на корпусе судна привезённый с собой 300-килограммовый заряд взрывчатки. Установив часовой механизм, пловцы садились на торпеду и возвращались на базу.

Сначала были неудачи: "поросята" тонули, их уничтожали, ловили в сети, экипаж травился и задыхался из-за несовершенства системы подачи воздуха, торпеды просто-напросто терялись в море и т.д. Но потом "свиньи" стали делать успехи: в ночь с 18 на 19 ноября 1941 г. "живые торпеды" затопили два британских судна — Queen Elizabeth и Valiant: "Итальянцы одержали одну из самых блестящих побед в истории морских войн. 6 человек серьёзно повредили 2 линкора в строго охраняемом порту".
(отсюда)

Нюанс: практика действия подводных диверсантов, как английских так и итальянских, во время Второй мировой войны не предполагала подвешивания под корпусом корабля таких больших зарядов, как в Севастополе.
Итальянские подводные диверсанты на управляемых торпедах («Майале») подвешивали под днищем заряд весом всего около 300 кг . Так они действовали, проведя диверсии в Александрии 19.12.1941 г., повредив 2 английских линейных корабля («Куин-Элизабет» и «Велиэнт») и в Гибралтаре в 1941-1943 гг.
Заряды подвешивались за боковые кили кораблей с помощью специальных зажимов, именуемых «сержантами».
Отметим, что боковые кили на линкоре «Новороссийск» в районе взрыва (30- 50 шпангоуты) отсутствовали...

Еще одна диверсионная версия: установка под днищем линкора магнитных мин . Но надо было иметь около сотни подводных диверсантов-пловцов, несущих на себе под водой магнитную мину, чтобы создать заряд под днищем около 2 т. . Например, итальянские подводные пловцы из «отряда Гамма», входящего в 10 флотилию МАС, при проведении диверсий во время Второй мировой войны транспортировали на себе заряды типа «Миньятта» или «Баулетти» общим весом не более 12 кг.

Верить ли синьору Уго Д’Эспозито? Мне все-таки кажется не совсем понятным, как же итальянские пловцы сумели проникнуть в севастопольскую бухту, а самое главное - доставить на место диверсии кучу взрывчатки? Может, бывший диверсант все же приврал?

Из «Справки по режиму в районе Главной базы от 29 октября 1955 г.», следует, что в течение 27-28 октября 1955 г. на переходе в Черном море находились следующие иностранные суда:
- итальянские «Джерози» и «Фердинандо» из Одессы в Босфор;
- итальянское «Эсмеральдо» и французское «Санче Кондо» из Новороссийска в Босфор;
- французское «Роланд» из Поти в Босфор;
- турецкое «Демиркалла» из Босфора в Сулину.
Все суда находились на значительном удалении от главной базы...

Подводные диверсанты должны были иметь также полную информацию о режиме охраны Главной базы Черноморского флота, местах стоянки и выхода кораблей. Должны были знать, что боновые ворота в Севастопольскую бухту будут открыты, что линкор, возвращаясь с моря 28.10.1955 г., встанет именно на бочки №3, а не на свое штатное место - бочки №14 в самой глубине бухты.
Такую информацию мог собрать лишь резидент разведки, находящийся в Севастополе, и передать «сигнал» диверсантам, находящимся на подводной лодке, можно было только по радиосвязи. Но наличие такого резидента в закрытом (1939-1959 гг.) Севастополе и его возможные действия именно в интересах князя Боргезе представляются нереальными.
Да и информацию о том, на какие бочки будет становиться линкор, он получить не мог, т.к. она была передана на «Новороссийск», когда он уже находился на Инкерманских створах непосредственно перед входом в базу.

Спрашивается:
- куда устанавливали диверсанты мины в «магнитных цилиндрах», если линкор весь день 28 октября был в море?
- как они могли 28 октября закончить всю работу к «заходу солнца» и даже «приплыть» обратно в Омегу, если солнце 28 октября 1955 г. в районе Севастополя зашло в 17.17 (стемнело в 18.47), а линкор «Новороссийск» к моменту захода солнца еще не закончил швартовку»? Он встал на якорь и бочки 28.10.1955 г. только в 17.30 !

Допустим, диверсантам удалось установить мины. С учетом их двукратного возвращения и возможного веса подрывных зарядов (напр., типа «Миньятта» - 2 кг, «Баулетти» - 4.5 кг, которые использовали итальянские диверсанты, а каждый пловец на поясе носил 4-5 таких мин), то они могли установить под днищем линкора заряд весом максимум 540 кг. Это явно недостаточно для нанесения тех повреждений, которые получил линкор. Заметим также, что мина типа «Миньятта» присоединялась к подводной части корабля путем присасывания, а мина «Баулетти» присоединялась к боковому килю корабля двумя зажимами, т.е. это были не магнитные мины. Боковых килей на «Новороссийске» в районе взрыва не было. Предположить, что специально были изготовлены магнитные мины? Но зачем, если у итальянцев были уже испытанные в реальном деле мины?

Мнение бывших итальянских подводных диверсантов.
А.Н. Норченко встретился с этими людьми в 1995 г. в Италии, и эти встречи описал в своей книге «Проклятая тайна»:
- Луиджи Ферраро , подводный диверсант, служивший в отряде подводных пловцов («отряде Гамма»), во время войны подорвавший несколько кораблей, национальный герой Италии, кавалер Большой золотой медали за воинскую доблесть.
- Эвелино Марколини , в прошлом диверсант-торпедист, во время войны участвовал в операции против английского авианосца «Акуила», за что был награжден Большой золотой медалью за воинскую доблесть.
- Эмилио Леньяни , начинал свою службу молодым офицером на линкоре «Джулио Чезаре», после войны ходил на нем на Мальту, бывший катерник-диверсант, служивший в отряде штурмовых и торпедных катеров 10 флотилии МАС. Во время войны бывал в Гурзуфе, Балаклаве, Севастополе. После войны в 1949 г. командовал отрядом кораблей, обеспечивая безопасность группы кораблей, которая по репарациям предназначалась СССР и уходила в Албанию, где происходила их передача. Этот отряд кораблей отвечал за безопасность группы передаваемых кораблей вплоть до албанских берегов.
Все они были близко знакомы с князем Боргезе. Все они награждены, но за свои боевые действия в период войны.

Ответы на вопросы о причастности итальянских диверсантов к подрыву линкора «Новороссийск» :
Л. Феррари:
«Этот вопрос для нас не нов. Его нам уже задавали в разных письмах. Все спрашивали, не мы ли взорвали «Джулио Чезаре» в Севастополе? Говорю ответственно и определенно: это все выдумки. В то время наша страна была в разрухе, своих проблем хватало!.. Да и зачем нам все это надо? Это уже далекая история. Я бы безо всяких проблем признал свое участие, но выдумывать то, чего не было, не хочу.
…Я на 95 процентов не представляю, кто бы, кроме итальянцев, это мог сделать. Но на 100 процентов уверен, что это не итальянцы. Была у нас и техника и подготовленные люди. Вроде кроме нас и некому, многие так рассуждают. Но мы к этому акту никакого отношения не имеем. Это абсолютно точно. Он был нам ни к чему. И вообще, знаете, сеньор Алессандро, если бы «Джулио Чезаре» в боевых условиях подорвал я, то доложил бы Вам об этом с гордостью. А приписывать это себе не хочу» .

Э.Марколини:
«Мы все в курсе дела, что под линкором рвануло больше тонны взрывчатки. На своей «Майале» (управляемая торпеда, водителем которой во время войны был Э. Марколини) я бы мог доставить не больше 280 килограммов. Чтобы доставить к линкору наш заряд, потребовались бы средства обеспечения: или подлодка или что-нибудь вроде «Ольтерры». И чтобы они были недалеко. Потому что запаса хода на возвращение практически не было бы: торпеду надо было бы потом утопить, а самим выбираться просто так.
А это же физически невыполнимо в малоизвестном месте. Да еще в считанные минуты…
О пловцах из «Гаммы» и говорить нечего. В вашей воде они бы вообще долго не продержались (температура воды 28.10.1955 г. в районе Севастополя была 12-14 градусов ). Так что я плохо представляю, как бы сам это сделал. Да и зачем нам это было нужно?..
Если бы мы и на самом деле участвовали в подрыве «Джулио Чезаре», то это сразу же стало бы известно всем, и с нами тогда расправились очень быстро, разорвали бы на куски. И прежде всего наши левые, они имели тогда большую силу в Италии».

Э. Леньяни отвечает на вопросы, в том числе и о клятве князя Боргезе на своей золотой шпаге утопить линкор, но не дать ему служить у большевиков:
«Фантазии все это. Князь, насколько я его знал, никаких таких клятв никому не давал. Да и шпаги у нас у всех были одинаковые. И вообще, зачем нам, итальянцам, было рисковать, чтобы подорвать этот ржавый ящик, который еле плавал и стрелять почти не мог?! Я-то лично знаю это лучше других. Из-за него и рисковать нечего было, пусть бы себе плавал и разорял вашу казну… А если уж кому и было мстить, так это Англии с Америкой - они забрали у нас совсем новые линкоры «Витторио Венето» и «Италию», а немцы разбомбили «Рому» в день перемирия. Так что ни с какой стороны эта акция с «Джулио Чезаре» в Италии была абсолютно не нужна… Виновных и заинтересованных надо искать в другом месте».

Ответ хоть несколько циничен, но, видимо, откровенен.
Все эти собеседники советовали: определите, кому все это было нужно и выгодно .
М-да. Похоже, что Уго Д’Эспозито просто решил прихвастнуть на старости лет.

Что касается версии о причастности английских подводных пловцов-диверсантов к подрыву «Новороссийска», то проблемы у них были бы одинаковы с теми, на которые указывали, анализируя информацию о возможном «итальянском следе». Кроме того, никаких английских кораблей и судов , которые могли бы доставить подводных диверсантов или сверхмалую подводную лодку, в акватории Черного моря в тот период не наблюдалось.

Но если не диверсия боевых пловцов, то что же стало причиной гибели линкора?
Анализ версий провел в своем исследовании А.Д. Санин (Еще раз о "проклятой тайне" и различных версиях гибели линкора "Новороссийск" ).
Интересно, что в районе взрыва была обнаружена «рваная часть баржи с лебедкой длиной 8-9 м., шириной 4 м., выступающая из грунта на 2.5-4 м.» , т.е до днища линкора. На барже вполне можно было разместить заряды ВВ, обшей массой 2-2.5 т. и более. При этом взрыв становится уже не донным, а придонным и практически под самым днищем линкора (до днища остается 3-5 м.). «Железный лист без обрастаний» размеров 4х2 м., толщиной 20 мм мог быть использован для лучшего экранирования зарядов от дна и придания взрыву направленного характера вверх. Как нетрудно подсчитать, вес этого листа составляет около 1,2 т.
Доставить такое количество ВВ (более 2 т.) к барже под водой и подтащить к ней лист железа, таких размеров и веса, явно не под силу подводным диверсантам… Отсюда следует вывод, что такая операция, если она проводилась, осуществлялась надводным путем с последующим затоплением этой ржавой баржи в районе якорной стоянки №3.
А.Н. Норченко, сопоставив документы по взрыву линкора и обнаруженные на дне воронки различные предметы в районе его стоянки на бочках №3, приводит возможную схему установки зарядов под линкором «Новороссийск»: первый подрыв заряда произошел ближе к левому борту линкора. Созданная им в воде каверна аккумулировала энергию взрыва второго заряда и придала ему более направленный характер. Незначительная глубина и сглаженность воронок как раз и говорят о том, что взрывы произошли на некотором расстоянии от грунта, равном высоте затопленной баржи, т.е были реализованы придонные направленные взрывы.

Предполагаемая схема (реконструкция) установки заряда ЛК "Новороссийск" при помощи затопленной баржи

Фрагмент карты стоянки ЛК "Новороссийск" на бочках №3

Вторая диверсионная версия (О. Сергеев) взрыва может быть связана с бесследным исчезновением после взрыва штатного линкоровского баркаса № 319 и командирского катера № 1475, стоявших под выстрелом, с правого борта линкора на расстоянии 10—15 м. от борта.
Из объяснительной записки помощника командира линкора капитана 3 ранга Сербулова от 30.10.55г.:
« … Услышав взрыв, через 2-3 минуты вышел на ют. Следуя к месту взрыва, со шкафута увидел, плавающих людей … и там же обнаружил, что под правым выстрелом нет ни катера № 1475 и баркаса № 319.»
Факту исчезновения катера и баркаса комиссия также не придала никакого значения, хотя все первые доклады о взрыве были связаны с тем, что взорвались какие-то бензиновые емкости.
Из объяснительной записки Командующего флотом Пархоменко, представленной им комиссии: « … Примерно в 01.40 мне позвонил на квартиру ОД флота капитан 3 ранга Ксенофонтов и доложил, что в 01.30 на линкоре Новороссийск взорвались бензиновые цистерны.»
Но никакого бензина в носовой части линкора не было, бензин был в катере №1475. Напрашивается же вполне логический вывод, что бесследное разрушение катера и баркаса могло произойти при подводных взрывах зарядов и произошедшего при этом подрыва бензо-воздушной смеси. Это и привело к появлению запаха бензина и первому докладу о взрыве бензиновой цистерны.

Заряды ВВ, возможно, могли быть размешены на баркасе №319, чье водоизмещение около 12 т., длина - 12 м., ширина - 3,4 м., высота борта - 1,27 м. На нем можно было разместить заряды массой до 2,5 т. и более (например, 2 авиабомбы ФАБ-1000), а также «лист железа без обрастаний» весом 1.2 т для придания взрывам направленности вверх.
Если баркас №319 во время выхода линкора в море 28 октября 1955 г. не поднимался на его борт, а оставался на шлюпочной базе линкора в Севастопольской бухте, то он вполне мог быть «заряжен» таким количеством ВВ заранее, а затем просто притоплен у борта линкора.

О.Сергеев считает, что линкор был подорван двумя зарядами с суммарным тротиловым эквивалентом в пределах 1800 кг, установленными на грунте в районе носовых артпогребов, на незначительном расстоянии от диаметральной плоскости корабля и друг от друга. Взрывы произошли с коротким временным интервалом, обусловившим создание кумулятивного эффекта и нанесение повреждений, в результате которых корабль затонул. Подрыв же был подготовлен и осуществлен отечественными спецслужбами с ведома руководства страны во внутриполитических целях. Против кого была направлена эта провокация? Согласно Сергееву, против руководства ВМФ. Гибель "Новороссийска" послужила началом масштабного сокращения ВМФ СССР. На металлолом пошли устаревшие линкоры "Севастополь", "Октябрьская революция", трофейные крейсеры "Керчь", "Адмирал Макаров", множество трофейных подлодок, эсминцев и кораблей других классов довоенной постройки.

М-да. Выходит, что всё же взрывали свои ? Для ГРУ или КГБ это было явно проще, чем иностранным пловцам, которые просто физически не имели возможности.

Странно, что за десятки лет эксперты так и не смогли установить причину гибели линкора.
И еще загадка: за 40 лет до взрыва флагманского линкора советского флота на том же самом севастопольском рейде и при таких же невыясненных обстоятельствах погиб флагман русского Черноморского флота дредноут «Императрица Мария»...

Вечная память погибшим морякам.