"Умань вошла в состав России после второго раздела Польши, в 1793 году. В 1801 году здесь проживали 1895 евреев, в 1847 - 4333, а в 1897 - 17945 евреев, в 1914 - 28267 евреев (более половины населения в городе в то время). С отменой черты оседлости еврейское население города начало уезжать в крупные города и к 1939 году оно сократилось до 13233 человек (29,8% от всего населения).
Погромы в Умани занимают особую страницу в еврейской истории.

В 1768 году в Польше возникла угроза гражданской войной из-за "конфедерации", которую создали в Подолии польские магнаты, чтобы противопоставить ее политике Варшавы. Этой ситуацией воспользовались гайдамаки, лозунгом движения которых была месть за попранные права православных на Украине, угнетаемых воинствующими католиками Польши. Запорожцы во главе с Железняком переправились через Днепр и вместе с крестьянами и казаками начали истреблять поляков и евреев правобережья Днепра. Бандиты сначала отправились к городам Смела, Конев, Фастов и Васильков, которые они ограбили и подожгли. Наибольший ущерб был нанесен восставшими в Умани, которая, пожалуй, была в то время богатейшим городом после Киева на Украине. Ужасной еврейской резне в Умани способствовало предательство руководителей и польских защитников города. Первым предателем явился главный защитник города, казачий сотник Гонта, который служил у поляков. Гонта принес клятву полякам о защите города, и тут же перешел с его воинами на сторону Железняка. Затем Гонта обманул польского губернатора Умани Рафала Младановича. Придя с бандами к городу, Гонта обещал Младановичу, что он не причинит городу и его жителям никакого вреда, если его мирно впустят в город. В Умани находились более 20 тысяч поляков и евреев, которые там собрались, убегая от убийц из гайдамацких банд. Поляки укрылись в костелах, евреи в синагогах. Около 3000 евреев нашли временную защиту в большой синагоге. Самые смелые среди них вооружились ножами и палками и противостояли разбушевавшимся бандитам. Руководили защитой синагоги Лейба Шаргородский и Моше Менакер. Защита не позволила гайдамакам захватить синагогу. Тогда они начали обстреливать синагогу из пушек. В результате стены синагоги обрушились и погребли под собой евреев, находящихся там.
Затем руководители гайдамаков собрали вместе богатых евреев города и вынудили отдать их собственность казакам, обещая сохранить жизнь. Но после этого казаки всех их убили. Они убили Младановича, мотивируя это тем, что также как он предал евреев, так и они, казаки, его предадут и уничтожат. Надежда поляков, что предав евреев, они спасут свои жизни не оправдалась. Ранее, в свое время, после того как убийцы Хмельницкого зарезали евреев - они точно также рассчитались с поляками.
Предвестником погромов 1919 года был погром в октябре 1905 года, который был организован при сочувственной поддержке христианского чиновничества и духовенства мещанами, в результате которого погибло 3 еврея.
28 ноября 1917 года (по старому летоисчислению) произошел первый погром - солдаты поджигали дома, разграбили магазины, к ним присоединились крестьяне и грабили лавки, возникла угроза нападения на банки. Позднее весной и летом 1919 года в Умани произошло несколько еврейских погромов. 12-го мая 1919 года повстанцы захватили город и начали бесчинствовать. Среди нападающих были крестьяне, начиная от подростков и кончая бородатыми стариками, вооруженные косами, граблями и палками. У большинства нападавших было оружие. К погромным действиям присоединились преступные элементы, выпущенные из мест заключения, а также и мещане, чиновники и ряд лиц местного духовенства. Еврейское население попряталось по домам, на чердаках и в погребах. К вечеру 12 мая к повстанцам примкнули местные жители из предместья Умани, а также воры, грабители, убийцы, бежавшие в свое время из тюрьмы и гулявшие на свободе. Рассыпавшиеся по городу отдельные толпы обходили квартиры, где производили обыски, ища оружие и коммунистов. Обыски кончались открытым грабежом, избиениями и убийствами. 13-го мая толпа из всех этих подонков бросилась в еврейские квартиры и принялась убивать, грабить и жечь, в этот день погрома погибло около 150 евреев, преимущественно богатых и зажиточных. Были случаи применения пыток, отрезание рук, ног, ушей, носа и грудей у женщин. 14-го мая погром возобновился с новой силой, и в этот день было зверски убито еще 200 человек. Местная интеллигенция вполне равнодушно наблюдала сцены погрома и убийств своих соседей. После завершения погрома разрешено было похоронить убитых. Из домов и улиц сваливали на телеги тела и свозили их на еврейское кладбище, где предали земле в огромных 3-х братских могилах. Во время этих похорон озверелые бандиты под угрозой расстрела запрещали плакать, заставляли родственников убитых петь и плясать, а сами распевали веселые песенки и наигрывали на гармониках. После похорон жертв погрома в течение продолжительного времени местные торговцы и приезжее крестьянство отказывались наотрез продавать еврейскому населению какие бы то ни было продукты и товары, поставив, таким образом, его уцелевшую часть под угрозу голодной смерти. Гонения и преследования еврейского населения в самых разных видах не прекращались во все время пребывания повстанцев. Среди убитых евреев не оказалось ни одного коммуниста. Придавленное и ошеломленное пережитым, еврейство сидело по домам, не выходило на улицу.
1 августа 1941 года Умань оккупировали нацисты. 13 августа 1941 года было приказано явиться в горуправу представителям еврейской интеллигенции и 60 человек мужчин явилась туда. Фашисты жестоко расправились с ними, издевались до тех пор, пока не замучили насмерть. Единичных случаев убийств было очень много, происходили систематические нападения на еврейские квартиры, грабежи, издевательства, убийства. Затем объявили перерегистрацию всего еврейского населения, проходящие регистрацию все были избиты. Для отличия евреев от других людей, независимо от возраста они должны были носить на правой руке белые повязки с шестиконечными звездами.
Гитлеровцы после регистрации еврейского населения создали в Умани гетто, которое носило временный характер, издевательства и убийства евреев продолжались все время существования гетто. 20 сентября 1941 года оккупантами было принято решение о проведении акции уничтожения еврейского населения айнзацкомандой (одной из карательных групп, создаваемых и используемых специально в целях массовых казней гражданских лиц на захваченных нацистами территориях) в течение двух дней. Однако, местная полиция с участием большого количества немецких солдат предприняли нападения против евреев преждевременно 21 сентября, в результате которых были совершенно разрушены квартиры евреев, а ценности разграблены. Затем прошло уничтожение евреев айнзацкомандой 22 и 23 сентября 1941 года. На окраине города, в Сухом Яру, оккупанты расстреляли тысячи евреев в трех километрах от города в урочище Сухой Яр - месте массовых расстрелов 1941 года. Командующий группой армий фон Рундштедт 24 сентября - на следующий день после казни евреев в Умани, издал приказ: «Акции против коммунистов и евреев будут производиться специальными подразделениями полиции безопасности. Участие вооруженных сил в беспорядках, учиняемых украинцами среди еврейского населения, запрещено…». Сообщение офицера вермахта Эрвина Бингеля об уничтожении еврейских общин Винницы и Умани в 1941 - 1942 годах имеется в Яд Вашеме, оно также приведено в книге «Яд Вашем: Исследования1», изданной в 2009 году. Оно касается массовых расстрелов еврейского населения Умани в районе аэропорта города Умани в сентябре 1941 года.
Еще одна акция по уничтожению евреев Умани была проведена позднее, 8 октября 1941 года. Организуя эту акцию нацисты не обошлись без коллаборационистов. Ввиду того, что в верхних эшелонах власти считали, что эта процедура может сильно уронить престиж немецкого военного командования, было решено действовать иначе - использовать для массовых убийств специально обученную украинскую полицию. Командовали ею несколько офицеров и сержантов СС. Таким образом, массовому убийству пытались придать национальную окраску. Уманских евреев вывезли за город, их ждали три вырытые глубокие ямы - палачи расстреливали и кидали людей в эту яму. Многие, по-видимому, были тяжело ранены, их быстро засыпали землей, но три дня после этого земля еще шевелилась. После этого погрома в Умани осталось 1.800 евреев, которые были уничтожены в апреле 1942 года. Во время Второй мировой войны нацисты истребили в Умани около 17000 евреев из города и близлежащих местечек и сел."

21.12.2016 07:46
Группа украинских националистов ворвалась в ночь на среду в синагогу в Умани на могиле раби Нахмана и грозила находившимся там евреям насилием. Погромщики забросали внутренние помещения здания кусками свинины и облили красной краской.

Антисемитский инцидент в Умани чудом не закончился насилием: группа украинских националистов ворвалась в ночь на среду, 21 декабря, в здание синагоги на могиле раби Нахмана и, выкрикивая ругательства в адрес евреев, забросала помещение кусками свинины. В частности погромщики водрузили в помещении свиную голову с вырезанной на ней свастикой.

Находившиеся в здании несколько евреев сумели убежать оттуда и вызвать полицию. Погромщики же залили все помещение красной краской, видимо символизирующей кровь. Полицейские прибыли на место, когда погромщики уже ретировались. На данный момент неизвестно ни о каких арестах подозреваемых в погроме.

Екатерины II — влияние России на дела Речи Посполитой значительно возросло. Недовольство части польско-литовской знати победой русской партии выразилось в новом всплеске притеснений диссидентов — так в то время назывались религиозные меньшинства, которым принадлежали главным образом православные жители восточных областей Польши и Литвы. Гонения поддерживали противники нового короля и часть католического духовенства.

На увещевания русского посланника князя Николая Васильевича Репнина поляки отвечали довольно дерзко. Оппозиция русскому влиянию принимала религиозную окраску. Стремясь не допустить этого и заодно разом покончить с давней проблемой диссидентов, Екатерина II приказала Репнину, чтобы на ближайшем сейме 1766 года дело было решено в пользу равноправия православных и католиков при сохранении за католичеством, как государственной религией, некоторых привилегий.

Князь Репнин, как и многие русские вельможи того времени, был равнодушен к делам религии. А поскольку в Польше основная масса православных была к тому же простолюдинами, чернью, то к их участи Репнин относился с полным презрением. По его мнению, высказываемому в донесениях императрице, коль скоро среди польских православных не было дворян, то незачем было и хлопотать об их равноправии с католиками. Более того, русский посол всегда предостерегал против того, чтобы расширение прав православных не выглядело ущемлением прав католиков, и выражал особую озабоченность тем, как бы униаты не начали вновь переходить в православие. Такое «насилие», считал Репнин, уронило бы престиж России в глазах Европы. Вместе с тем Репнин умел, отбросив личное мнение, точно выполнять повеления императрицы.

Так он поступил и на этот раз: получив ясный и конкретный указ Екатерины II обеспечить равноправие православных с католиками, Репнин энергично принялся за дело, уже не считаясь с тем, что скажет Европа. Различными посулами он подкупил польскую знать, собрал 80 тысяч подписей под прорусской конфедерацией и расположил русские войска рядом с местечками, где должны были проходить сеймики. Таким образом было обеспечено преобладание на сейме сторонников России.

Все же на сейме составилась небольшая оппозиция. Её главными представителями были епископ Солтык и краковский воевода Ржевусский со своим сыном. Солтык выбрал весьма своеобразный метод борьбы, по принципу «чем хуже, тем лучше», и всячески провоцировал Репнина на репрессии. Своим единомышленникам Солтык говорил: «Каждый из нас пусть ищет средств к спасению отечества, сообразно своему характеру. Я со своей стороны желаю принудить москалей поступить со мной явно по-тирански. Зло, которое они мне сделают, принесет пользу отечеству». Не забудем, что пользу отечеству этот добрый пастырь видел в продолжении глумления над религиозными чувствами сотен тысяч христиан другого обряда. Каменецкий епископ Красинский шел ради спасения отечества еще дальше. Чтобы не дать «проклятой греко-татарской ереси» стать наравне со святой матерью католической церковью, он прибег к покровительству турецкого султана и заручился от него уверением, что Турция не останется в стороне, если поляки перейдут от словопрений к чему-нибудь более серьезному.

Раздраженный Репнин сначала подверг разорению имения Солтыка, Ржевусского и других оппозиционеров, а потом арестовал их самих. Солтык дал себя арестовать во время молитвы, с распятием в руке. При виде русских солдат он возопил к Богу о прощении своим мучителям, ибо не ведают, что творят . В этом он был прав: русский отряд не подозревал, что участвует в спектакле, в котором роли распределил арестованный.

После арестов на сейме все пошло, как по маслу. На все возражения поляков Репнин отвечал: «Так хочет императрица». Было решено допустить православных ко всем должностям, исключая королевское достоинство. Католичество осталось господствующей религией. У шляхты было отнято право жизни и смерти над хлопами; последние получили право судиться общим, а не господским судом. Также панам было запрещено под угрозой кары совершать разбойничьи наезды друг на друга. Россия выступила гарантом этих прав. Фактически это означало, что Польша вступила на путь легальной зависимости от России.

К началу 1768 года в Петербурге думали, что польские дела окончены. Репнин был щедро награжден, конфедерация распущена, русские войска вышли из Варшавы и готовились покинуть королевство. В этот момент Репнина известили о начавшемся восстании.

28 февраля в Подолии подкоморий (камергер) розаньский Красинский (брат епископа) вместе с И.Пулавским, известным адвокатом, и своими сторонниками захватили город Бар (княжество Любомирское; на карте — на самом юге РП, выделен красным) и подняли знамя восстания за веру и свободу. Они подписали акт конфедерации, требуя упразднения престола и прав диссидентов. В Галиции составилась другая конфедерация под руководством литовского вельможи И.Потоцкого; в Люблине действовал Рожевский. Отряды конфедератов быстро выросли до 8 тысяч человек, но состояли почти исключительно из шляхты. Народ оставался в стороне от восстания, одинаково равнодушный и к шляхетской свободе, и к защите веры, которую никто не притеснял. Станислав Понятовский пассивно поддерживал действия русских войск. Главную надежду конфедераты возлагали на поддержку извне. Епископ Красинский объездил Дрезденский, Версальский и Венский дворы, повсюду проповедуя, что Россия хочет овладеть Польшей и какая беда от этого будет Европе. Но более всего помощи католической вере ожидали от Турции.

В соответствии с духом времени патриотизм восставших уживался с феодальным разбоем. Отряды конфедератов, состоящие из мелкой «загоновой» шляхты, рассыпались по стране, захватывая казенные деньги, грабя друга и недруга, католиков и диссидентов, духовных и светских. Пограбив вдоволь, они укрывались в Силезии или Венгрии и, спустив всё до нитки, возвращались в Польшу за новой добычей. Особой «удалью» отличался ротмистр Хлебовский. Всех попадавшихся на его пути нищих, евреев, хлопов он тотчас вешал на обочине дороге, так что, по словам самих же поляков, русским не нужны были проводники — его отряд можно было найти по веренице повешенных.
Отряд Игнатия Малчевского русские войска преследовали полтора года и били всюду, где встречали, но она вновь пополнялась охотниками до дарового разврата и унижения гордых панов, которые теперь униженно заискивали перед шляхтичами-конфедератами. За один-два часа страха перед русскими конфедераты вознаграждали себя роскошью разгула по всей стране.

Особую злобу конфедераты проявляли в отношении православных — «песьей породы». Священников запрягали в плуги, били киями, секли терновыми розгами, засыпали им в голенища горячие уголья, забивали в колодки, отнимали имущество. Млиевского ктитора Данилу Кушнира обвязали паклей и сожгли.

Православные некоторое время терпеливо сносили истязания за свою «собачью» веру и утешались тем, что вспоминали песни, как некогда их предки-казаки гатили болота панскими трупами. От песен перешли к делу. Первым к отмщению призвал Максим Железняк, запорожец, который к тому времени уже было подался в иноки. Но теперь, отбросив мысли о спасении души, вместе с отрядами крестьянина Гонты он начал резать панских управителей и евреев — ростовщиков и неростовщиков — и рассылать воззвания к освобождению холопов.

В своем ожесточении восставшие не щадили никого. Пана Кучевского, добровольно сдавшего местечко Лисянку, казаки оседлали, ездили на нем, потом закололи. Всех католиков, укрывшихся в костеле, перебили, а на дверях повесили ксендза, еврея и собаку: «Лях, жид и собака — у всех вера одинака!» В осажденной ими Умани, где поляки из-за недостатка воды перепились медом и вишневкой, голытьба Железняка и Гонты ворвалась в город и утопила его в крови. Ксендзов запрягали, гоняли по улицам, заставляя читать «верую», били по щекам и потом убивали. Иным отрубали руки и ноги и оставляли мучиться. Детей поднимали на копья. Сбежавшиеся хлопы потешались над муками ляхов. Осатанев от крови, они переодевались в католические облачения, кривлялись в них, плевали в костелах на образа и распятия, топтали святые дары: «Ото Бог ляцкий!» Тела убитых свалили в глубокий колодец.

Поляки уверяли, что их погибло в Умани до 20 тысяч, но даже если это не так, то все равно уманская резня резко выделялась из общей картины зверств как той, так и другой стороны. Уже после подавления восстания следователи спросили Железняка: «Из местечка Умны ты и сотник Гонта с командами почему на здешнее место, на котором вы с казаками взяты под караул, выступили?» Тот не стал лицемерить и ответил прямо: «Из местечка Умны я и сотник Гонта вышли потому, что от великого побитого народу жить было не можно…» Трупный смрад мешал, короче.

Русские войска получили распоряжение вмешаться. Отряд донских казаков обманом взял Железняка и Гонту. Первого сослали в Сибирь, а второго выдали польским королевским войскам, действовавшим заодно с русскими против конфедератов.

Поляки постарались придумать для Гонты нечеловеческие муки. Суд постановил, что казнь Гонты должна была продолжаться две недели. В течении первых десяти дней ему предписывалось вырезать по ленте кожи, на одиннадцатый день — отрубить ноги,на двенадцатый — руки, на тринадцатый — вырвать сердце и только потом — обезглавить.

На эшафоте Гонта держался мужественно, ни разу не дав слабины. Когда палач срезал у него со спины полосы кожи, он громко кричал в толпу: «От казали: буде болiти, а воно нi кришки не болит, так наче блохи кусают!» У него еще хватало сил на то, чтобы глумиться над своими мучителями. Так, одну из срезанных у него полос кожи Гонта завещал некоему шляхтичу, который попросил подарить ему дорогой пояс, которым был подпоясан сотник. Растянуть мучения на две недели так и не смогли. Жизнь начала покидать Гонту на третий день, и польский гетман Браницкий распорядился отрубить ему голову, а все остальное проделать на трупе. Череп Гонты водрузили над воротами Могилева в Подолии.

Военный суд над мятежниками, возглавляемый полковником Стемпковским, получил от короля неограниченное право меча (jus gladii). Стемпковский обосновался в местечке Кодня, которое вскоре стало кошмаром православных крестьян — визит к пану Стемпковскому заканчивался казнью или увечьем при пытке. Еще в конце XVIII века по польским дорогам бродили калеки со следами посещения Кодни. Они кричали вслед тем, кто плохо подавал милостыню: «А щоб тебе святая Кодня не минула!»

Восстание Железняка имело и более важное политическое значение. Один из его отрядов преследовал несколько десятков конфедератов до местечка Балты на турецкой границе. Турки взяли поляков под защиту и напали на преследователей, но были отогнаны. Преследуя их, русские сгоряча перешли на турецкую сторону и перебили поляков, укрывшихся в татарском селе.

Более удобного повода к войне трудно было придумать. Султан немедленно заключил в Семибашенный замок русского посланника Обрезкова и объявил войну России.

Так екатерининская Россия вступила в длительную эпоху войн и внутренних мятежей.

уманская резня фильм, уманская резня смотреть
Координаты: 48°45′ с. ш. 30°13′ в. д. / 48.750° с. ш. 30.217° в. д. / 48.750; 30.217 (G) (O)

Уманская резня
Основной конфликт: Колиивщина
Дата
Место	Умань, ныне Черкасская область
Итог	Взятие города казаками
Противники
Командующие
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

У́манская резня́ (польск. Rzeź humańska) 10 июня (21 июня) 1768 года - кульминационный момент гайдамацкого восстания 1768 года, получившего название «Колиивщина». Сопровождалось массовым убийством, по разным оценкам, от 12 до 20 тысяч жителей города Умань и беженцев из его окрестностей (в том числе, евреев, поляков, русин-униатов).

• 1 Оборона и штурм города
• 2 Массовые убийства
• 3 Оценки числа жертв
• 4 Примечания
• 5 Литература

Оборона и штурм города

Узнав о приближении к городу гайдамаков, перешедший на сторону конфедератов польский губернатор Умани Рафал Младанович выслал против них находившийся в городе казачий отряд надворных казаков владельца Умани Салезия Потоцкого под командованием Ивана Гонты (сам Потоцкий был противником конфедератов, поэтому его в городе не было).

Но высланный навстречу гайдамакам Гонта перешёл на их сторону (возможно, причиной тому послужила, в том числе, двусмысленная позиция его «сюзерена» Потоцкого), и 18 июня 1768 года силы гайдамаков, соединившись с отрядом Гонты, подошли к Умани и осадили её.

Грекокатолики, поляки и евреи стреляли с городских стен в осаждавших из пушек и ружей, но отстоять город им не удалось, так как в кульминационный момент неопытные в военном деле осаждённые одновременно выстрелили из всех ружей и пушек. Штурм под покровом окутавшего крепость дыма был настолько стремителен, что никто из нападавших не был убит. Но в городе гайдамаки искали учеников украинской школы (униатского василианского духовного училища) и истребляли их..

Массовые убийства

Основная статья: Колиивщина

Существует несколько версий последовавших затем событий.

Как отмечает историк С. М. Дубнов, когда гайдамаки ворвались в город, то они

прежде всего бросились на евреев, метавшихся в ужасе по улицам: их зверски убивали, топтали копытами лошадей, сбрасывали с крыш высоких зданий; детей поднимали на концы пик, женщин мучили. Масса евреев, числом до трёх тысяч человек, заперлась в большой синагоге. Гайдамаки приставили к дверям синагоги пушку, двери были взорваны, разбойники проникли в синагогу и превратили её в бойню. Покончив с евреями, гайдамаки принялись за поляков; многих они перерезали в костёле; губернатор и все прочие паны были убиты. Улицы города были усеяны трупами или изувеченными, недобитыми людьми. Около двадцати тысяч поляков и евреев погибло во время этой «уманской резни».

Современник-еврей таким образом (с неизбежными преувеличениями) описывает зверства гайдамаков над евреями:

«Резня была так велика и ужасна, что кровь зарезанных стояла в синагоге повыше порогов… Потом буяны вынесли из синагоги все свитки Торы, разложили их по улицам города и верхом проезжали по ним… Трупы убитых евреев десятками тысяч валялись по городу… Их подвергали мучительным истязаниям: рубили, кололи, четвертовали и колесовали, они же с радостью принимали смерть, а Богу своему всё таки не изменили… Малюток отрывали от грудей своих матерей и колесовали.… Один буян заколол на одном чурбане несколько сот евреев… Дети пострадали за грехи своих отцов и матерей. Валявшиеся трупы бросали за лишь (?) от города; ручьи крови всюду виднелись. Трупы сделались добычей свиней и собак. Резня эта продолжалась восемь дней. Спустя несколько времени, Гонта объявил приказ, что никто не смеет скрывать у себя еврея; кто ослушается, голова того будет рассечена» ].

Однако, по свидетельству очевидцев, после взятия Умани гайдамаки вначале не были настроены кровожадно и были довольно благодушными, всего лишь разоружая осаждённых и никакого насилия в отношении украинцев и других нерусских не было.

Но тут, в какой-то момент к захватившим Умань гайдамакам неожиданно вышла делегация украинской василианской школы, которая в своей речи назвала благодушно настроенных повстанцев «вольными украинцами», «братьями» и обещала им, что их дети и их потомки будут учиться только в украинской школе. Сказанное было воспринято русскими повстанцами весьма негативно. Следует иметь в виду, что сам факт существования духовных и народных школ, неуклонно открывавшихся униатским духовенством с начала XVIII века, в том числе, в соответствии с решениями униатского поместного Замойского собора 1720 года, особенно на фоне существования польского «Проекта ликвидации Руси», которым, в частности, предусматривался переход, русинов («natio Ruthenica», русинского народа), как тогда называли последователей «руськой веры» (православного, а также грекокатолического обряда на славянском языке) призывали перейти не только в латинский обряд, но и в польскую национальность, рассматривался населением не как возможность «социального лифта» в существующей общественно-государственной системе, а как попытка воспитания, как назвал их несколько столетий спустя писатель Чингиз Айтматов, «манкуртов» - «Иванов, родства не помнящих», своеобразных польских янычаров. Почувствовав настроение гайдамаков, Гонта, якобы, приказал делегации прекратить такие речи, но те продолжили. итоге, повстанцы набросились на вышедших к ним преподавателей и учеников, что положило начало беспорядочной резне. Дальше описания зверств совпадают.

По свидетельству очевидцев (в отличие от описания в поэме Шевченко «Гайдамаки» (укр.)русск.), Гонта делал всё возможное, чтобы остановить бойню, ему удалось спасти много невинных людей, особенно малолетних детей (в том числе, своего крестника, сына губернатора Младановича), которые ценились в то время и которых разобрали и воспитали в крестьянских семьях.

Также необходимо принять во внимание, что помимо поляков и евреев восставшие уничтожали и греко-католиков (униатов), а также «множество находившихся в услужении людей греческой веры» (из показаний Гонты), кроме того, ранее резня происходила в окрестных сёлах и местечках. Как показал на допросе Зализняк:

В конечном итоге, подобная жестокость негативно сказалась и на самих участниках резни, вызвав у них моральные страдания, а попавшие в их распоряжение деньги привели к массовым запоям и разложению. Поэтому Т. Г. Шевченко со слов деда и односельчан сильно раздул продолжительность восстания (до полугода). длительность восстания историки часто включают время тайных перемещений из окрестностей Матрониного монастыря сподвижников Железняка во все охваченные мятежом Барской конфедерации местности Украины), хотя оно продолжалось 10−14 дней. После известий о выступлении в поход запорожцев, среди которых было много старообрядцев, боялись, что они отомстят за убитых, поэтому отряды немедленно разошлись по домам.

В то же время другие гайдамацкие отряды убивали поляков и евреев в Подолии и на Волыни - в Фастове, Животове, Тульчине и других местах.

Оценки числа жертв

По оценкам, резня унесла жизни около 20 тысяч поляков и евреев. Согласно Географическому словарю Польского королевства «счёт трупов польских шляхтичей доходил до 15 тысяч». Тадеуш Корзон в работе Внутренняя история Польши при Станиславе Августе утверждал, что «в самой Умани погибло по минимальным оценкам 5000 душ». Значительно меньшее число убитых (2 тысячи) указывает американский историк Пол Роберт Магочий, а канадский историк Орест Субтельный просто пишет о тысячах «жестоко убитых» жертв. Польский историк Владислав Серчик (польск.)русск. утверждал в 1972 году, что количество погибших в Умани невозможно точно установить. Однако, в качестве оценки он говорит о 12 тысяч жертв: 5 тысяч убитых шляхтичей и 7 тысяч евреев. Это только оценка, но в чём автор уверен, так это в том, что «стоит считать не в сотнях, а в тысячах. более современной работе, Владислав Серчик говорит о «нескольких тысячах» жертв.

Примечания

1. 1 2 Антонович В. Уманский сотник Иван Гонта // Впервые: «Киевская Старина» - К.:, 1882. - Кн. 11. С. 250−276; Львов, 1897 «Руська історична бібліотека», - Т. XIX (укр.); Антонович В. Б. Моя сповідь: Вибрані історичні та публіцистичні твори / Упор. О. Тодійчук, В, Ульяновський. Вст. ст. та коментарі В. Ульяновського. - К.: Либідь, 1995. - 816 с. («Пам’ятки історичної думки України») - ISBN 5-325-00529-4 - цит. по «Ізборник» (litopys.org.ua) (Проверено 5 января 2013)
2. 1 2 Мост между Востоком и Западом: Исторический очерк // Сайт «Российская Католическая Церковь Славяно-Византийского обряда» (rgcc.narod.ru) (Проверено 12 марта 2013)
3. Описание бедствия, постигшего Умань и всю Украину в 1768 году = Opisanie kleski Humanskiej i calej Ukrainy, w roku 1768 poniesionej (польск.) // «Киевская старина»: журнал. - К., 1882. - № 3. Архивировано из первоисточника 16 марта 2013.
4. Дубнов С. М. Краткая история евреев.
5. К истории Уманской резни//Киевская старина, № 11, 1895
6. 1 2 Записки Михаила Чайковского (Садык-паши) // «Киевская старина», 1891. - № 1.
7. Русин. Второе нашествие янычар: История создания «национально свидомых» 2005 // Информационно-аналитический сайт «Альтернатива» (alternatio.org) 05 Июля 2011.; онлайн.
8. Цит. по: Олесь Бузина. За кулисами уманской резни.
9. Władysław Wielhorski. Ziemie ukrainne Rzeczypospolitej - Londyn, 1959. - s. 70.
10. «Encyklopedia Kresów», praca zbiorowa - 2010. - s. 151.
11. Stanisław Grodziski, «Wielka Historia Polski. Polska w czasach przełomu (1764−1815)» - Kraków, 2001. - s. 49, 51.
12. «Dzieje Polski. Kalendarium» / pod red. Andrzeja Chwalby - Kraków 1999. - s. 439.
13. «Kronika Polski», praca zbiorowa - Warszawa 200(?). - s. 352.
14. Stanisław Bogusław Lenard, Ireneusz Wywiał. «Historia Polski w datach» - Warszawa: wyd. PWN, 2000. - s. 274−275.
15. Lucyna Kulińska. Ihrowica - zabili nas w Wigilię // «Wiedza i Życie. Inne oblicza historii» - nr 6/2010. - s. 17.
16. Słownik Geograficzny Królestwa Polskiego - Warszawa, 1882. - t. III. - s. 214.
17. zaś «urzędnicy sądowi podług akt liczyli ofiar rzezi nie więcej niż 5.000» - Korzon Tadeusz. Wewnętrzne dzieje Polski za Stanisława Augusta − wyd. II. - Kraków-Warszawa, 1897. - t. 1. - s. 197−198.
18. Magocsi R. P. A History of Ukraine - Seattle: University of Washington Press, 1997. - s. 300.
19. Subtelny O. Ukraine. A history - Toronto: University of Toronto Press, 1988. - ISBN 0-8020-5808-6. - s. 193.
20. Serczyk Władysław. Hajdamacy - Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1972. - s. 329.
21. «rzeź, w której zginęło kilka tysięcy szlachty, Żydów i księży unickich» - Serczyk Władysław. Historia Ukrainy − Wyd. III. - Wrocław-Warszawa-Kraków: Wyd. Ossolineum, 2001. - ISBN 83-04-04530-3. - s. 152.

Литература

• Simon Dubnow, Israel Friedlaender. History of the Jews in Russia and Poland - Avotaynu Inc, 2000. - ISBN 1-886223-11-4. - p. 88. (англ.)

уманская резня бензопилой, уманская резня в, уманская резня смотреть, уманская резня фильм

48.75 , 30.216667

Уманская резня
Колиивщина
Противники
Речь Посполитая , гарнизон крепости Умань	Казаки Максима Железняка
Командующие
Рафал Младанович	Иван Гонта Максим Железняк

История

В то же время другие гайдамацкие отряды убивали поляков и евреев в Подолии и на Волыни - в Фастове , Животове , Тульчине и других местах.

Силы сторон

Во время этих событий в Умани находились:

• 300 драгунов и 300 человек артилеристов и вспомогательных отрядов под командой Ленарта;
• около 1000 надворных казаков под командованием польских полковников Обуха, Магнушевского, Лаща и казацких сотников Ивана Гонты, Дашко и Яремы,
• 800 вооруженных конфедератов;
• 200 бойцов "зеленой милиции", организованных из-за опасности нападения из крестьян;
• когда отряды повстанцев начали приближаться к Умани, комиссар Бендзинський, привёл в Умань ешё 500 своих надворных казаков под командой сотника Уласенко.

Примечания

Литература

• Simon Dubnow, Israel Friedlaender, History of the Jews in Russia and Poland , Avotaynu Inc, 2000, ISBN 1-886223-11-4 , Print, p.88+ (англ.) .

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Уманская резня" в других словарях:

Стоянка гайдамаков … Википедия

Город Умань … Википедия

Стоянка гайдамаков Антипольские восстания на Украине Киевское 1018 года Мухи Брацлавско Винницкое Косинского Наливайко Жмайло … Википедия

Известный писатель беллетрист, родился 14 апреля 1829 года в с. Даниловке, Харьковской губернии, Изюмского уезда, умер 6 го декабря 1890 г. Первоначальное воспитание получил дома под руководством родителей, сумевших развить в сыне любовь к музыке … Большая биографическая энциклопедия

Местечко Житомирского уезда, Волынской губернии. В XVI в. принадлежало Сапегам. Здесь были устроены темницы (остатки их еще есть и теперь), где пытали казаков. К. известна в истории гайдамацких смут (уманская резня). Жителей 2468 (1894), и 385… …

Под этим именем известно гайдамацкое восстание против поляков, разразившееся в 1768 г. в правобережной Малороссии. Непосредственным поводом послужили жестокие религиозные притеснения, практиковавшиеся польскими панами над украинскими крестьянами… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Обширное религиозное движение, возникшее среди польских евреев в XVIII в. и увлекшее около половины всей еврейской массы. По своему буквальному смыслу, слово X. тождественно с пиетизмом (хасид и pius = благочестивый), и хасидское учение… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

I. Вступление. Это название употребляется здесь не в смысле географическом; оно применяется не к литературе (вернее литературам) юга России, а к литературе одной из славянских этнических особей, именуемой также малорусской, русинской или… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

- (1864 1962), советский живописец. Учился в иконописной школе Киево Печерской лавры (1876 82), в Киевской рисовальной школе Н. И. Мурашко (1882 84), в петербургской Академии художеств (1884 88). Автор картин на бытовые и исторические темы… … Художественная энциклопедия

Надгробие Рабби Нахмана в Умани Рабби Нахман из Брацлава (в обиходной речи Ребе Нахма … Википедия

(Читано в Историко-филологическом Обществе при Нежинском институте).

Слезами и кровью написана история еврейского народа со времени потери им своей политической самостоятельности. В течение 18 столетий жизнь этого народа представляет собою беспрерывную Одиссею, бесконечный мартиролог, цепь жгучих страданий, одно мучительнее другого. Правда, жизнь евреев в первые века христианства изобилует светлыми, отрадными фактами, свидетельствующими о том, что и Израиль ведал лучшие дни, что и с ним обращались по-человечески. Но за то с наступлением эпохи Крестовых походов для евреев настали очень горькие и тяжелые времена. При господстве в то время грубого невежества и фанатизма, разъяренная чернь, увлекаемая и разжигаемая каким-нибудь фанатиком веры или просто злоумышленником, желавшим поживиться насчет евреев, расправлялась с этими последними самым жестоким и бесчеловечным образом. Стоило только какому-нибудь фанатику или ловкому прощелыге взвести на евреев какую-нибудь небылицу, обвинить их в не существовавших преступлениях и направить на них невежественную толпу, и горько тогда доставалось несчастным евреям. Находилось ли государство под гнетом страшного бедствия; явилась ли повальная эпидемия, уносившая сотни и тысячи несчастных жертв; вспыхнул ли стихийный пожар, превративший цветущие селения в печальные развалины; случился ли голод со всеми его ужасными последствиями: никогда в таких случаях не доискивались истинных причин несчастья, а всюду и во всем видели проделки евреев и они то были козлами отпущения. Поэтому, на любой странице истории евреев в западной Европе глазам нашим представляются душу раздирающие картины массовых изгнаний, поголовных избиений, конфискаций имуществ и возмутительного грабежа. Одна только Русь представляет в этом отношении относительно счастливое исключение. Не смотря на то, что евреи проникли сюда при первых Рюриковичах, а, быть может, гораздо раньше еще, они не подвергались тут таким частым преследованиям и гонениям, не испытывали тех физических мучений и нравственных унижений, какие выпадали постоянно на долю их собратьев в Западной Европе. Но, говоря это, я отнюдь не думаю, что евреи на Руси наслаждались всегда полным благоденствием, что жизнь их протекала тут мирно и спокойно и не была нарушена вторжением буйной черни 2 . Я именно говорю относительно, потому что были такие печальные моменты в жизни евреев на Руси, которые кровавыми буквами занесены в летописи этого народа и при одном воспоминании о которых сердце содрогается и кровь в жилах застывает. С особенной рельефностью в мартирологии евреев на Руси выделяются два таких момента, которые навсегда останутся свежи в памяти каждого из них и которые кровавым и зловещим заревом освещают темную, мало разработанную историю их в России. Это были минуты, в которые настрадавшаяся и натерпевшаяся толпа расправляется со своими врагами-евреями за вековые обиды и мучения самым ужасным и невероятным образом. Моменты эти известны под названием восстания казаков под предводительством Хмельницкого и движения гайдамаков под начальством Железняка и Гонты, или так называемая колиивщина 3 . Движение Хмельницкого и положение при нем евреев достаточно разработаны лучшими историческими силами у нас и заграницей. За то история колиивщины долго вовсе не исследовалась, но в последнее двадцатилетие очень посчастливилось истории гайдаматчины. В течение такого в сущности незначительного времени была открыта, разработана и издана масса документов, бросающих яркий свет на считавшиеся долго темными и запутанными вопросы. Самый главный вопрос о том, что вызвало на историческую арену печальное явление гайдаматчины, вопрос, возбуждавший очень долго самую ожесточенную полемику между русскими и поляками, желавшими взваливать ответственность за тяжесть совершенных гайдамаками преступлений одна на другую, – вопрос этот тщательно разработан и решен с честью для России. С этой последней снято теперь тяжкое обвинение в, том, что она, по словам польских историков, из политических соображений принимала активное участие в деле разжигания народных страстей, направленных к истреблению ненавистных им поляков. Обнародованные по этому вопросу документы 4 самым красноречивым образом доказывают, что Россия не только не брала под свое покровительство бунтовавших гайдамаков, не только не поощряла их притязаний, но учинила даже над ними самую жестокую расправу за все совершенные ими злодейства. Выяснено также с очевидной убедительностью, что гайдамацкие волнения не происходили на почве экономических неурядиц, не были последствием тяжелого материального гнета, тяготевшего будто бы тогда над гайдамаками 5 , а имели так сказать чисто духовный и религиозный характер 6 . Это была жестокая и отчаянная борьба между представителями двух друг другу ненавистных исповеданий, католицизма и православия, из которых первое насильственно и грубо навязывалось последователям другого 7 . Установлено положительно, что гайдамаки были не шайка кровожадных людей, живших грабежом и разбоем, как это утверждалось раньше 8 , действовавших без всякого определенного плана, но что они боролись за вполне определенную идею, заключавшуюся в желании завладеть Киевским воеводством или, по крайней мере, значительными частями его 9 . Теперь не подлежит больше сомнению также и то, что событие, совершившееся в 1768 году и казавшееся как бы отдельным, ничем не связанным 10 , эпизодом из жизни южно-русского народа, на самом деле стоит в непосредственной связи с целым рядом событий, происходивших в предшествовавшие времена и подготовивших, так сказать, событие 1768 г. 11 . Словом, главная причина, долго мешавшая беспристрастному и всестороннему выяснению запутанных вопросов по истории гайдаматчины и колиивщины, именно отсутствие необходимых документальных данных, на что в свое время сетовал профес. Антонович, теперь, благодаря обилию материала, обнародованного в последнее время, вполне устранена, и гайдаматчина таким образом принимает уже цельный и определенный характер и может считаться вопросом решенным и закрытым. Но, если достаточно установлены причины и мотивы, вызвавшие на свет Божий кровавую драму гайдаматчины, то страшный эпилог этой драмы, знаменитая уманская резня, которая в истории массовых народных преступлений займет очень видное место, эпилог этот, говорю я, не достаточно еще исследован, и в этом отношении историки колиивщины не сказали еще своего последнего слова. Дело в том, что из всех документов, заключающих в себе описание уманской резни, только один написан очевидцем печальной катастрофы под непосредственным впечатлением всего виденного и пережитого 12 . Остальные же были составлены в более или менее долгий промежуток времени после страшной резни, и поэтому сообщения их, написанные по воспоминаниям или по расспросам современников и старожилов, (как напр. записки Павла Младановича, Липпомана, Мощинского и Тучапского), страдают некоторой неправдоподобностью и явным противоречием. Кроме того, одно из таких описаний принадлежит перу человека заинтересованного, придающего событиям, предшествовавшим сдаче Умани, личный, тенденциозный характер. Я говорю о записках Вероники Кребс, дочери бывшего в 1768 году Уманского губернатора Младановича, несомненного виновника гибели стольких невинных жертв, которого дочь, однако, всячески выделяет и защищает, взваливая всю вину на бездеятельность конфедератов и др. А между тем этот Младанович своей излишней доверчивостью Гонте, своей абсолютной бездеятельностью, мешавшей и другим что ни будь делать на пользу обороны города, не мало способствовал овладению неприятелем Умани и происходившей там резне. Эта резня, по своим ужасающим размерам, по обилию пролитой крови, по громадному количеству несчастных жертв, ею поглощенных, по страшной экзальтированной народной ярости, обнаруженной толпой и превосходящей всякие границы вероятности, так ужасна и потрясающа, что самые ничтожнейшие и косвенные ее виновники должны быть тщательно отысканы и привязаны к позорному столбу истории. И так обнародованными до сих пор описаниями уманской катастрофы не исчерпываются, по моему, подробности о взятии Умани, не достаточно охарактеризована личность уманского губернатора, сыгравшего такую печальную роль в этой страшной трагедии. Кроме того в тех описаниях не указано на один пошлый и зверский его поступок, о котором речь будет ниже и который впоследствии был отчасти причиной гибели его. Всякое новое историческое сведение, непосредственно относящееся к уманской резне, заслуживает быть обнародованным. Вот соображения, по которым я, не вдаваясь в обсуждение вообще причин, породивших гайдамацкое движение, решил дать в русском переводе найденный покойным магистром Гурляндом в азиатском департаменте и изданный после его смерти написанный на еврейском жаргоне документ, относящийся к истории колиивщины 13 . Автор мемуара, бывший печальным зрителем разыгравшейся уманской трагедии, спасшийся от угрожавшей ему гибели, описывает под свежим впечатлением всего виденного и пережитого подробности уманской резни, ставшей такой печальной для многих его единоверцев. Документ этот поражает очевидностью сообщаемых им фактов и заслуживает, по моему, большего доверия, чем изданные до сих пор польские записки, заключающие в себе описание уманской резни, так как он написан без всяких предвзятых политических тенденций, а передает только факты, как они происходили, не придавая им своей собственной, личной окраски. Притом он освещает некоторые запутанные подробности, предшествовавшие сдаче города. Автор мемуара, нельзя сказать, чтобы отличался мастерством изложения и умением обрисовывать предметы яркими и резкими чертами; мемуар его уснащен массою излишних подробностей и повторений, тем не менее я решил ничего не выпускать и держаться, на сколько это возможно, буквального перевода. Надеюсь, что все интересующиеся историей колиивщины обратят на этот документ должное внимание и прочтут его с некоторым интересом. В заключение я должен обратить внимание кого следует на еще один пробел в истории гайдаматчины, который заслуживает быть пополненным. Я говорю о полном игнорировании исследователями этой эпохи вопроса об участии евреев в деле подготовления гайдамацких волнений на Украйне. Действительно, в то время, как о деятельности евреев в подготовлении движения Хмельницкого написано довольно много, тот же самый вопрос о роли евреев перед гайдаматчиной обойден полнейшим молчанием. По крайней мере нет, кажется, никаких более или менее явных указаний на тлетворное влияние, на предосудительные поступки евреев по отношению к гайдамакам. Даже главный виновник гайдамацких зверств, разжигавший расходившуюся толпу, Мотренинский архимандрит Мелхиседек Значко-Яворский, в своих жалобах и ламентациях на угнетение православных и православной церкви со стороны поляков, о евреях почти и не говорит 14 . А между тем было бы в высшей степени желательным выяснение вопроса о том, понесли ли евреи свое страшное наказание при движении гайдамаков заслуженно, как по крайней мере при Хмельницком, или они в данном случае были только бедными Макарами за чужие грехи, за грехи польские. Известно только то, что положение евреев на Украйне в то время было гораздо хуже и ужаснее положения поляков; постигшая их участь была печальнее участи последних. Убийства крестьянами евреев, говорит г. Шульгин 15 , происходили чаще убийств шляхты. Особенно часто они решались на убийство евреев, будучи пьяными. Убивать евреев было как бы обязательно. Евреи не знали, куда деваться. Никто не хотел защищать их от бушевавшей толпы. Евреи арендаторы вовсе не могли рассчитывать на пощаду. Поляки скорее могли, говорит другой историк гайдамачины 16 , спастись, чем евреи, потому что поляки находили защиту и в своих замках, и в своем вооруженном дворянстве и, наконец, в городской милиции 17 , в которой начальниками были поляки. За то евреи остались совершенно беззащитными. Много уже евреев успело погибнуть, пока гайдамаки двигали свои нестройные массы от Смелы до Лисянки. Вдали представлялись еще большие ужасы и поголовная смерть всему еврейскому населению. Обремененные большими семействами, в особенности беднейшие из них, не имели даже возможности куда-нибудь бежать. Сами гайдамацкие песни говорят, что им было легче справляться с жидами, чем с поляками, и гайдамаки прямо говорят, что они всем им снимут головы, начиная Борухом и кончая Нохимом. Вот каков был мартирологий евреев на Украйне тогда. Было ли это по заслугам – вот вопрос, который напрашивается на разрешение. Я, быть может, возвращусь еще к этому вопросу, а пока перейду к переводу вышеупомянутого еврейского документа. Автор, по-видимому, ведет свой рассказ с той минуты, когда Железняк пожелал померяться силами с Потоцкими, тогдашними владельцами Умани, и с этой целью он повернул свой отряд по направлению к Умани, куда, в добавок, влекло его богатство города. Вот содержание документа 18 .

«Господи Милосердный! Доколе Ты будешь спокойно взирать на несчастья, постигающие Твой избранный народ... Это бедствие стоило жизни очень многим евреям... Ибо один буян 19 из Тетиева явился в город 20 и умертвил более четырехсот человек. Затем они (?) принялись за находившихся в городе евреев и истребили их в количестве 5,000 человек... Многие хотели купить себе жизнь ценою дорогого выкупа, но это не помогло; и кто только мог бежать – бежал. Первою несчастною жертвою сделалась женщина, гнавшая на рассвете в поле скот. Буян, наткнувшись на нее, ударил ее своим ножом. Свидетельницей этого страшного зрелища была другая женщина торговка. Охваченная ужасом, она стремительно бросилась к находившимся в городе евреям... Последние, убедившись в неизбежности своей печальной участи, решили не отступать, хотя бы пришлось погибнуть 21 . Городской кантор, предвидя близкую смерть, побежал в микву 22 , облачился, как для молитвы подобает, плача и вопя, стал исповедоваться. Встретившись с буяном, он выхватил у него нож, и своими руками заколол себя, свою жену и детей. В понедельник, 5 Тамуза 23 , буяны подошли к Умани. В то время за городом находилось до четырехсот возов, полных мужчин, женщин и детей, которые и пали от руки буянов 24 . Находившиеся в городе евреи, понимая угрожавшую им опасность, стали вооружаться для обороны города 25 . Проникши в замысел евреев и убедившись, что ему придется считаться с крупною силою, разбойник 26 Гонта пустился на хитрость: он написал городскому раввину письмо, в котором слезно умоляя (о чем?), обещает евреям свои услуги и покровительство. Хитрость вполне удалась. Прочитавши письмо, раввин поверил словам Гонты, что таким способом (каким?) легко будет отделаться от опасного врага. Раввин выразив Гонте свою искреннюю благодарность за его благорасположение к евреям и от себя обещал ему большие подарки. Тогда же он и просил: Прими нас под защиту, мы же дадим каждому из твоего отряда по паре одежд; обманывать тебя не станем. А вельможа наш сделает и тебя вельможей и подарит тебе много сел и деревень 27 . Гонта, как оказалось, задумал злой умысел. При совещании его с Железняком, как овладеть городом, последний советовал поклясться в искренности, и город-де сдастся. Гонта последовал совету Железняка. И вот за три дня до вступлений в город он ложно присягнул взять евреев под свое покровительство; благодаря-то сему и было умерщвлено несколько тысяч евреев. В понедельник буяны подступили к городу и произвели страшный шум; было решено войти в город к вечеру. Тогда выстрелили из пушек, и городские ворота были заперты. В ту самую ночь к городу подошли (откуда) несколько тысяч (!) евреев, и все были перерезаны буянами. Во вторник, во время завтрака, они расположились близь города. Железняк посоветовал Гонте попытать счастье и написать комиссару города 28 письмо: напрасно ты споришь с нами; впоследствии ты сам останешься в дураках. Разве ты не знаешь, что последовал царский указ, повелевающий казнить всех евреев, находящихся в Польше; в виду этого, не сопротивляйся и выдай нам евреев. Во всяком случае, впусти нас в город, а мы поставим тебя начальником над нами. Это письмо, действительно, произвело желанное впечатление. Комиссар решил, что для него рискованно восстановлять против себя Гонту по тому соображению, что если неприятель овладеет городом, тогда ни ему, комиссару, ни магнатам не будет пощады. И вот комиссар решил сдаться Гонте без всякого сопротивления, что де расположит Гонту в его пользу 29 . Но магнаты 30 , ксендзы и студенты 31 иначе отнеслись к миролюбивым заявлениям Гонты. Они стали у стен города и еще усерднее продолжали вооружаться. Чтобы показать Гонте, что без бою город не сдастся, и что для защиты его потребуют все средства, на сколько это будет возможно, осажденные в городе стали стрелять в неприятеля. Затем все разошлись. Евреи же стеклись в синагогу и стали умолять Всевышнего сжалиться над ними, ради невинных и безгрешных детей. Комиссар же сел на лошадь и, обнажив саблю, стал разгонять собравшихся у ворот города евреев и магнатов . «Не стреляйте, сказал он, ибо я заключил с ними перемирие». Узнав это, буяны еще ближе придвинулись к городу. Пан Марковский 32 , видя это, с криком набросился на комиссара, желавшего открыть неприятелю ворота... Ибо стоило только пану Марковскому захотеть, и ни одной разбойничьей ноги не осталось бы (?). Ты хочешь, говорил он комиссару, чтобы весь мир плакал и проклинал тебя. Убедившись, что слова его не подействовали на комиссара, пан Марковский прибежал к городским воротам с тем, чтобы стрелять в буянов. Но сюда поспешил комиссар и, желая лишить пушку возможности стрелять, заклепал ее. Тогда разъяренная толпа со страшным шумом ворвалась в город. Началась ужасная резня. Со всех сторон текли ручьи крови; были слышны только раздирающие душу крики тех, которых резали и которые умирали, проклиная Гонту. Со времени основания Польши не было еще такого несчастья, причинявшего такую мучительную смерть стольким полякам и евреям. Прежде всего они стали резать евреев, и никому не давали пощады. Несчастные дети умоляли разбойников дарить жизнь их родителям. Гонта велел умертвить их за это жесточайшим способом. Всех детей связали, колесовали и лошадьми их растоптали. Затем поймали они одну необыкновенной красоты девушку – отца ее звали рабби Моисей святой – и стали ее принуждать креститься, обещая подарить ей жизнь. Но она в страшном гневе стала говорить своим мучителям: «Изверги, как смеете вы принудить меня на такой отвратительный поступок; я предпочитаю лучше умереть». Ее привели к колодезю 33 и указали на набросанную туда кучу убитых... Они стали точить свои ножи, чтобы заколоть ее. Стоявшая невдалеке мать ее всячески ее ободряла и говорила: «Так, так, дочь моя, не забывай своего Бога, Бога дорогих предков наших». Буяны схватили и бросили ее живую в колодезь...

Оставшиеся в городе евреи сошлись в синагогу, желая найти убежище от лютого врага. Многие задабривали буянов деньгами и подарками; но те, получив деньги, их все таки убили. Все горько плакали и рыдали. Собравшиеся в синагоге евреи стали вооружаться. Среди них был один еврей, известный под именем рабби Лейб Шарогородский. Он воспылал гневом, месть закипела в нем и, схватив меч, он поразил им больше двадцати человек. Другой еврей заколол ножом своим нескольких человек. Буяны, убедившись, что таким образом (?) трудно овладеть евреями, подкатили к синагоге пушку и выстрелили. Стены с грохотом повалились... Это было в понедельник перед вечером. Несколько тысяч евреев погибло внутри и возле синагоги 34 . Одна несчастная женщина, обезумевшая от охватившего ее ужаса и волнуемая страхом видеть своих нежно любимых детей растерзанными, бросилась в реку и утонула. Во все это время буяны предавались необыкновенному пьянству и обжорству; все же имущество города было ими разграблено. Затем они отправились в ратушу и созвали туда всех оставшихся в городе купцов. Здесь обещали им жизнь, если только они добровольно отдадут все свое имущество. Купцы поверили и принесли что получше из вещей: золото, серебро и разные дорогие украшения. Когда все было снесено, их стали подвергать жесточайшей смерти: схватывали их за бороды и пейсы, и с высоты ратуши бросали вниз с такой силой, что кости разлетались. Уманский еврейский проповедник, будучи очевидцем страшного бедствия, обрушившегося над его несчастными единоверцами, спрятался со всем своим семейством в погреб, надеясь избежать хоть таким образом неминучей смерти; но несчастный горько обманулся: один буян забрался в погреб и одним взмахом топора отрубил ему голову... Затем погибло еще много мужчин и женщин; убитым и раненым не было счета... Уцелевшие евреи побежали в синагогу 35 и, раскрыв свиток Торы, стали умолять Бога сжалиться над ними. Но буяны явились и туда. Разложив на полу свиток Торы, они стали топтать его ногами и резать на нем евреев. Многие сами предпочли умереть за святыню; другие бросались под ножи буянов; третьи самих себя или друг друга закалывали... Некий рабби Гирш кантор сказал: «Братья! Я с радостью готов лишить себя жизни, но, Бог весть, удостоимся ли мы быть погребенными, так как буяны, по-видимому, ни одного из нас не оставят в живых»... Резня была так велика и ужасна, что кровь зарезанных стояла в синагоге повыше порогов 36 ... Потом буяны вынесли из синагоги все свитки Торы, разложили их по улицам города и верхом проезжали по ним... Трупы убитых евреев десятками (не гипербола ли это?) тысяч валялись по городу... Их подвергали мучительным истязаниям: рубили, кололи, четвертовали и колесовали, они же с радостью принимали смерть, а Богу своему все таки не изменили... Малюток отрывали от грудей своих матерей и колесовали 37 ... Один буян заколол на одном чурбане несколько сот евреев... Дети пострадали за грехи своих отцов и матерей. Валявшиеся трупы бросали за лишь (?) от города; ручьи крови всюду виднелись. Трупы сделались добычей свиней и собак. Резня эта продолжалась восемь дней. Спустя несколько времени, Гонта объявил приказ, что никто не смеет скрывать у себя еврея; кто ослушается, голова того будет рассечена. Около восьмидесяти вооруженных человек, незаметно пробрались в один погреб, намереваясь укрываться от бдительного ока неприятеля. Всякого буяна, попытавшегося туда проникнуть, убивали. Буяны, видя, что так им не овладеть погребом, принесли соломы, зажгли ее и бросили в погреб, отчего все находившиеся в погребе погибли в мучительных страданиях. Многие искали себе убежище среди огромных камней, покрывавших соседние поля, но и из них никто не уцелел. Таким образом (каким?) они закалывали и детей. Мучимые страшным голодом, приходили они к своим палачам просить хлеба; хлеба им действительно давали, но сейчас же и убивали. Словом, напрасно я напрягу свои усилия описывать вам весь ужас обрушившегося на нас несчастья... Было пролито столько невинной крови, что следы ее виднелись далеко за городом. По вступлении в город Гонта велел вогнать в костел всех магнатов , должностных лиц и комиссара 38 . Вокруг костела поставили многочисленную стражу оберегать все входы и выходы. Гонта приказал зорко следить за тем, чтобы никто не мог ускользнуть. Некоторые из магнатов обратились к стоявшему среди них комиссару с едкой насмешкой: «Ты, ведь, доброжелатель наш и с Гонтой очень дружен; посоветуй же, как нам избегнуть теперь неминучей смерти». Но комиссар растерянно молчал; сознавал он, что и его конец близок. Вошедши в костел, Гонта схватил побледневшего комиссара, набросил ему аркан на шею, и самым позорным образом вывел его из костела: Гонта нарушил данную клятву. Все магнаты были умерщвлены. Комиссара раздели до нага, набросили ему на шею веревку и в таком виде водили его по всем улицам города. Затем ввели его в один дом, и Гонта дал ему стакан меду говоря при этом: «Пей, скорее! Подарок этот преподносит тебе твое любимое чадо». Гонта сел и всячески издевался над смущением комиссара. «Ты, ведь, клялся пощадить меня, сказал с укором комиссар Гонте». – «И ты ведь изменил своему слову, данному евреям, не выдавать их мне», гневно ответил Гонта. «За клятвонарушение одно тебе вознаграждение – смерть»! Явился буян, и комиссар пал мертвым 39 . Они оставались в городе до тех пор, пока все не было расхищено ими. Затем буяны рассеялись по близ лежащим деревням, желая лишить евреев возможности спасения. По дороге буяны наткнулись на сто возов евреев. Последние от страшного испуга не знали, куда деваться и, обезумев от обуявшего их ужаса, бросились в реку, и все утонули. Были там в то время два брата очень благочестивых. Многие советовали им спастись бегством, но они наотрез отказались и предпочли умереть лучше вместе с своими несчастными единоверцами. Два буяна приступили к братьям, отняли имевшиеся у них деньги, приговаривая: «переночуйте тут, а завтра утром мы переправим вас через реку». Ночью буяны вошли к ним в комнату, одного сейчас закололи, а другому, попытавшемуся бороться с ними, вонзили кинжал в грудь. Недовольствуясь этим, они вбили ему кол в голову. Окровавленный, издавал он такие раздирающие душу крики, что было слышно далеко за город. Евреи, искавшие спасения в бегстве в Балту, преследуемые мечом Гонты 40 , были настигнуты буянами не далеко от Балты, в количестве 70 человек; между ними были евреи из-под Занковы (?) При виде грозных врагов, они от испуга окаменели и не могли двинуться с места. Один грек предложил купить себе жизнь деньгами. Евреи отдали им имевшиеся у них 300 дукатов. Другой грек велел им сбросить с себя одежду, и когда требование это было исполнено, их всех умертвили. Это произошло 4 Тамуза 41 . Все место было усеяно валявшимися трупами. Один турок верхом прискакал в город и рассказал евреям обо всем, случившемся за городом. Евреи стали совещаться, как отдать последний долг убитым и похоронить их. Они отправились к старшему (какому?) и предложили ему 500 талеров за разрешение похоронить убитых. Старший согласился, а для защиты их от бродивших повсюду буянов, послал с ними двадцать турок. Два еврея, переодевшись турками, сопровождали их. Среди кучи убитых они нашли одну изувеченную женщину, которая едва слышным голосом рассказала им о происходившей ужасной резне. Ее перевели в город, где она вскоре и скончалась. Искавшие спасения в Балте жестоко обманулись. Гонта послал за ними в погоню несколько пушек и 500 человек, под начальством одного старшего, по имени Шила 42 , вид которого производил впечатление кровожадного зверя. По вступлении в город они предавались пьянству и обжорству. Шило послал четырех человек узнать, с какою силою ему придется тут считаться. По дороге они натолкнулись на двух юношей, которых и хотели убить. На помощь юношам явился старший (?), и буяны, получив с него деньги, выпустили свою добычу. «Кто послал вас сюда», обратился старший к ним с вопросами. – «Мы посланы сюда для того, чтобы во всей Польше не оставить в живых ни еврея, ни поляка», ответили они. В таком случае, сказал старший, я не выдам вам ни одного из них; без ведома турка (?) я не могу бросить их на произвол. Если даже вы представляете собою царскую рать, то и тогда, согласно существующим законам, вы без разрешения не смеете близко подходить к городу (?). Буяны хранили глубокое молчание; они все обдумывали, как им все-таки овладеть евреями. Пробыли они в городе три дня, в течение которых предавались беспрерывным попойкам и кутежам. Во все это время евреи нисколько не пострадали. Начальник города всячески ободрял и утешал евреев, обещая защищать их до последней возможности. «Татары (?) тоже скоро явятся на помощь вам», – говорил он. Начальник одновременно принимал подарки, как от евреев, так и от буянов, от чего евреи совершенно потерялись и пали духом, видя в этом (в чем?) кару Божью за то, что они, имея возможность бежать, оставались, однако, целых три дня в одном городе с буянами. В четверг татары в количестве 80 всадников вошли в город. При виде татарской рати, буяны испугались и друг другу говорили, что татары явились с тем, чтобы сражаться с ними. Немедленно отправились они к своему старшему, советуя ему скорее оставить город. В одну минуту их не стало в городе. Татары вошли в польский город 43 , и встретились там неожиданно с христианами, и татары некоторым из них отрубили головы. Остальные христиане побежали к буянам и рассказали, что татары начинают входить в Польшу (?!) – Известие это сильно разгневало буянов, и они возвратились, чтобы вступить в бой с татарами, а против евреев они послали несколько пушек. – Ожесточенная битва между татарами и буянами продолжалась полдня, в который некоторые евреи решили уйти из города. Евреи же, возлагавшие надежды на татар, остались в городе, и все погибли. Евреи, убежавшие из города, попали в руки татарам, и все были перерезаны. (Татары отомстили евреям, вероятно, за малодушие и за постыдное бегство из города). Многие действительно спаслись, но все их имущество погибло... Ужасные муки и пытки, которым подвергались евреи, не поддаются буквально никакому описанию. Евреи, убежавшие в татарские земли, по прибытии в Бендеры, были взяты в плен. Многие от истощения и бессилия погибли в дороге; некоторые умерли от голода и жажды; часть утонула в Днестре, а несчастный остаток был взят в плен и исполнял тяжелые работы на барщине. Евреи, жители других городов, не переставали надеяться, что Бог рано или поздно отомстит разбойникам за невинно пролитую кровь. Это (?) продолжалось три недели, в течение которых во всей Украйне и Побережье не осталось ни одного еврея, ни поляка. После всего этого, буяны решили увеличить свои силы, умножить свои пушки и отправиться войною на Польшу с целью истребить всех евреев и поляков и опустошить всю польскую землю. Бродские евреи, узнав о несчастье, обрушившемся над украинскими евреями, отправились в Шарогород к генералу Браницкому 44 и стали умолять его превратить злодейства и заступиться за несчастных евреев, обрекаемых на жестокие муки и страдания. Генерал внял мольбе евреев; утешал их и обещал воздать буянам по заслугам 45 . С этой целью он двинул туда свои войска. Генерал отправил в Умань несколько сот человек, приказав им пробраться незаметно в город. Вступивши в город, генеральское войско отнеслось очень дружелюбно к находившимся там буянам и вместе с ними предавалось необыкновенному пьянству. Генеральское войско похвалило буянов за то, что они так ловко расправлялись с евреями, и обещало при этом, что как только в город войдут ожидаемые войска, они вместе произведут поголовную резню евреев. Генерал велел приготовить веревки и виселицы. Со своими остальными войсками вошел он в город после; несколько сот человек под предводительством одного полковника 46 еще раньше генерала вошли в город. При виде страшной картины опустошения и убедившись, что буяны намерены производить новые бесчинства и насилия над евреями, полковник вспылил и с негодованием крикнул на них: «Кто позволил вам так жестоко убивать несчастных евреев?!». Поняв, что полковник не шутит, буяны обратились было в бегство, но немедленно были задержаны и перевязаны. С ожесточением и лютой яростью полковник стал бить и терзать их. «Мало с вас было произведенного грабежа, вы хотели еще опустошить всю Польшу!» – гремел голос полковника. «Царь не облекал вас властью проливать столько невинной крови». Затем генерал Браницкий приказал своим донцам окружить буянов и никому не давать возможности исчезнуть. Донцы с обнаженными саблями обступили буянов. Потом принялись за Гонту и причиняли ему неимоверные страдания. Его заковали в железные цепи и самым бесчеловечным образом били. Гонта поднял отчаянный вопль. «Недостоин я пощады, говорил он, т. к. я всегда был безжалостен к стонам и мольбам девиц и вдов, которых часто закалывал». «Одна несчастная вдова умоляла меня однажды оставить её в живых; в ответ я одним взмахом ноги выбил ей все зубы; по заслугам и мне воздадут». Браницкий приказал своим отрядам отправиться в деревню за возами. Москвичи (москали, вероятно) отправились и привезли возы. На каждый воз поместили по шести буянов; по дороге они смеялись и веселились, но как только они были приведены в город (какой?), смех их совершенно прошел. Пойманных буянов вешали по семи в каждой деревне. Гонгу приказано было генералом не вешать: его сначала подвергали ужасным пыткам. Потом его заключили в подземелье, и генерал послал в Шарогород за палачом. Когда палач явился, созвали всех евреев смотреть на печальный конец Гонты. Прежде всего с него железными гребнями сдирали кожу. Затем сделали железную корону, сильно накалили и надели ее Гонте на голову, говоря при этом: сегодня мы коронуем тебя в польские короли 47 Палачу, для поддержания и усиления обуявшего его зверства, давали пить водку. По временам палач прибегал и вырывал каждый раз по куску мяса из тела Гонты. Затем Гонта был на части разрублен.