В миру Кирсанов Алексей Андреевич, родился 17 марта года в деревне Турейке Орловской области в крестьянской семье. Рано остался без отца, рос болезненным и слабым. Однажды мама, у которой на руках после смерти мужа было трое детей, отправила его в город Орёл к доктору. В городе тогда была всего одна действующая церковь, Алексей вошёл в неё к началу литургии и не смог уйти, ощутив, что там - его дом. Тогда же ему было откровение: с иконы , перед которой остановился Алексей, сошла Пречистая Дева , а икона в видении Алексея преобразилась в поле брани.
26 августа года он был переведен в Псково-Печерский Успенский мужской монастырь . Батюшка тяжело перенёс расставание с любимой обителью, много страдал, открылась язвенная болезнь. Но как только пошёл на поправку, опять стал исповедовать душевнобольных. Продолжал это служение до года, затем стал принимать людей, приехавших за исцелением и советом, с мирскими просьбами и бедами. Известны случаи его прозорливости, чудесные исцеления по его молитвам. Продолжал старческое служение и по достижении 90-летнего возраста.
Милая ты моя Россиюшка,ну прсыпайся уж,пора...
Дорогие отцы, братья и сестры!
Коленопреклоненно просим Ваших СВЯТЫХ молитв за тяжко болящего Архимандрита АДРИАНА (КИРСАНОВА), находящегося в затворе в своей келье в Свято-Успенском Псково-Печёрском монастыре. Батюшке 93,5 года. Слова батюшки Архимандрита АДРИАНА (КИРСАНОВА) о войне, Царе, УЭК... (ВИДЕО)Рассказ паломника о встрече со старцем в 2013 году
Cъездил с другом к отцу Адриану (Кирсанову). Во время беседы с батюшкой были затронуты следующие темы: О ПАТРИАРХЕ, О ВОЙНЕ, О ЦАРЕ, О НАЧЕРТАНИИ, О КАРТЕ УЭК. Темы размещены в той последовательности, в которой они проявлялись во время разговора. Естественно, что я публикую только то, что представляет, так сказать, "общественный интерес", оставляя "за скобками" все личные моменты нашей насыщенной беседы. После слов отца Адриана размещаю свои скромные комментарии, не претендующие на объективность, а представляющие, главным образом, мою личную точку зрения на сказанное и некоторые дополнения.
1. О ПАТРИАРХЕ
ОТЕЦ АДРИАН. Сейчас новый наш патриарх (неразборчиво)… кажется его Сергий звали. А сейчас другой, новый патриарх. Вот. Не знаю, как он поведет свою Россию, - может быть что-то и получится, обновление какое-то будет. Поэтому надо бы всегда причащаться, молиться. Вот. А он пока знакомится с Россией, а потом, как он повернет... Но пока препятствий ходить в церковь, пока не делает. А тот делал препятствия. Сергий, который там был.
ПАЛОМНИК. Страгородский Сергий.
ОТЕЦ АДРИАН. Да, вот, который недавно ушел из патриархии. А это другой, уже новый патриарх.
(Самая таинственная часть разговора. У отца Адриана ясный ум и со временем он в хороших отношениях. Явно он здесь что-то "приточно" говорит, но я пока понять не могу, что именно. Уверен, что он отнюдь не патриарха Сергия (Страгородского) имел ввиду. Возможно, в ближайшем будущем нас ожидает смена патриарха. Одним словом - думаем.)
2. О ВОЙНЕ
ОТЕЦ АДРИАН. Если Путин пойдет по-еврейски, то нам ждать можно войну.
ПАЛОМНИК. Ох. А война будет?
ОТЕЦ АДРИАН. ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ. Как говорит Господь. Дерево если гниет и плоды горькие, то поневоле берет садовод, вырубает, да и бросает в огонь. Если, говорит, это дерево сладкое, то и плоды сладкие. Тогда Господь берегет, садовод берегет, чтобы кушать эти яблоки. Вот так.
(В эту поездку тема войны нас буквально преследовала. Накануне встречи с отцом Адрианом мне позвонила одна сестра во Христе и очень волнуясь сообщила, что пару дней назад у отца Адриана была одна его духовная дочь. Она попросила благословения съездить к сыну на Украину в августе. На что отец Адриан сказал ей, что сына она больше не увидит, так как в конце лета начнутся большие скорбные события в стране. Наш разговор с отцом Адрианом сложился таким образом, что про сроки я его спрашивать не стал, так как ранее он мне уже говорил о больших переменах в ноябре-декабре (смотрите мои другие темы). Повторять вопросы старцам не принято (как и бегать от одного старца к другому), да и разница между августом и ноябрем не слишком важная. Большие перемены - во второй половине 2013 года. И этого достаточно).
3. О ЦАРЕ
ПАЛОМНИК. Батюшка, а вот нам сейчас хотят царя поставить.
ОТЕЦ АДРИАН. А?
ПАЛОМНИК. Царя хотят поставить нам летом. Уже как бы приезжала эта самая Марья Владимировна… Кирилловичи. Там сейчас этого Георгия хотят поставить. Такая тема обсуждается. Там уже согласовали с раввинами, вроде бы, и с мусульманами. И, вот, он был в Кремле уже. Короче говоря, этим летом будет такая вещь проходить.
ОТЕЦ АДРИАН. Да. Там мусульмане, и евреи, там все собрались около Путина, около… В Кремле там они сидят, как пчелы роятся.
(Отец Адриан очень индифферентно ответил на вопрос - не опроверг и не подтвердил эту кандидатуру. Зато привел замечательный образ улья "кремлевской кухни". А мы видим, что "монархический проект" не забыт и потихонечку, подспудно так, развивается.)
4. О ПЕЧАТИ
ОТЕЦ АДРИАН. А то недавно как-то дьявол, в образе собаки, как уцепил за руку, за правую, главное, и хотел у меня откусить. А я: «Матерь Божья! Как же я тебе буду молиться, когда она мне руку откусит?» И вдруг словно бы ослабела его пасть, и я вытащил. И смотрю - он исчез.
ПАЛОМНИК. О, как. Нападение демонское.
Вот уже третий день пытаемся попасть на приём к старцу Адриану (Кирсанову), а только очереди к батюшке такие, что не достояться никак. Словом, томимся в очереди и грешим, осуждая тех, кто терзает батюшку по пустякам. Судите сами – вместе с нами все эти дни стоят в очереди местные женщины, которым надо получить у батюшки благословение на сбор ягод в лесу.
Архимандрит Адриан (Кирсанов) с чадами на Богородничной горке.
Автор фотографии: Наталья Борисовна.
– Давно бы сходили в лес и набрали ягод, – усмехается паломница из Москвы. – А то ведь скоро будут благословляться так: «Батюшка, благословите чихнуть!»
Но если сборщицы ягод вызывают скорее недоумение, то юной Лидочке из Петербурга достаётся уже по полной программе. Во-первых, Лидия прошла к отцу Адриану без очереди, потому что батюшка так благословил. Во-вторых, ей назначена генеральная исповедь, начиная с семилетнего возраста, а это, как известно, дело долгое. Через окно кельи видно, как Лидочка достала из сумки толстую тетрадь и, капая на бумагу слезами, начала читать. Минут сорок читала. Наконец захлопнула тетрадь, и батюшка уже возложил на её голову епитрахиль, как девушка достала из сумки вторую тетрадь… потом третью, четвёртую. Или уже пятую?
– Мне уезжать надо, а она всё сидит! – нервничает паломница из Владивостока.
Наконец Лидия вышла из кельи, но тут же вернулась обратно:
– Ой, батюшка, я же забыла спросить…
И батюшка снова о чём-то говорит с исповедницей, называя её ласково Лидочкой.
– «Лидочка», «Лидочка»! – взрывается негодованием красавица Катя. – Без году неделя у батюшки, а уже «Лидочка»!
Катя явно ревнует Лидию к батюшке. А история у Кати такая – шесть лет назад она оставила жениха и приехала к старцу, требуя, чтобы он постриг её в монахини. Катя вся в подвигах. Например, этим Великим постом она ела, как кролик, лишь капустные листья, пригласив меня, кстати, присоединиться к ней. Я отказалась, сославшись на немощь.
– Ну, если вы даже такой малости не можете, – надменно сказала мне Катя, – то чего же доброго от вас ждать?
Правда, в отличие от кролика, Катя после этого возненавидела капусту. И тем обиднее то, что батюшка не замечает Катиных подвигов и не благословляет на постриг. Забегая вперёд, скажу, что, когда через десять лет я спросила знакомых, постриг ли батюшка Катю, они ответили:
– Не постриг. Но Катя у нас железная леди: всё равно, мол, своего добьюсь.
Впрочем, Катя – не единственная, кто приезжает к старцу добиваться своего. Мнение батюшки таким людям даже неинтересно, ибо старец просто обязан благословить чью-то вздорную идею, выдумку или самообман. В итоге желаемое выдаётся за действительное, и вот лишь один, но известный факт. Несколько лет назад, якобы по благословению старца Адриана, проходила акция Всенародного покаяния за убийство царя. Возле храмов стояли женщины с подписными листами и уговаривали прохожих поставить подпись, «а иначе Россию не спасти».
Ради спасения России подписывались многие, но тут один инок сказал:
– Простите, но вчера я был у батюшки Адриана и спросил его про эти подписные листы. А батюшка ответил: «Да разве мог я благословить такую глупость? Каяться надо в личных грехах, а покаяния за чужие грехи в православии нет».
– А мы думали… – смутились женщины.
В общем, как говорил преподобный оптинский старец Нектарий: «Кончайте “думать” – начинайте мыслить».
Архимандрит Адриан (Кирсанов). Фото: В.Ф.Пархоменко
…Лидия наконец уходит от батюшки, и очередь теперь движется быстро. Славный всё-таки народ монахи, и по любви к старцу не тратят его время попусту – зайдут, кратко изложат свои нужды и уходят, благословясь.
– Глядишь, и мы попадём, – радуются старушки-паломницы из Москвы. – Нам всего на минутку к Алёшеньке – гостинцы вручить. Он ведь наш, заводской – с автозавода Лихачёва.
Старушки помнят старца ещё молодым, называя его прежним именем – Алёша. И был Алёша таким пригожим, что сохло по нему немало девчат.
– Зазываем Алёшу на танцы, – рассказывают москвички, – а он после работы лишь в церковь ходил. Обиделись мы на него, влюблённые дуры, и решили – раз ему плевать на девчат, то мы ему за это в банку со святой водой наплюём. Забрались к нему в общежитие и наплевали, а после этого все слегли. Температура – сорок, мука мученическая – головы от подушки не поднять. Болеем, мучаемся, а догадались – это нам наказанье за грех. Написали записку Алёше, прощения просим и чтобы он помолился за нас. А по его молитвам мы вмиг исцелились и, самое главное, к Богу пришли. С тех пор от батюшки ни на шаг. Сначала он служил в Троице-Сергиевой лавре, и мы уже семьями ездили к нему. Перед 1 сентября всегда детей привозили. А батюшка помолится о школьниках, благословит ребятишек, и дети, глядишь, с усердием учатся и уважают старших и учителей. Молитвами батюшки мы горя не знали. А потом начались гонения на старца, и партийные власти распорядились удалить его из Лавры в 24 часа.
Но прежде чем рассказать о гонениях на старца, приведу некоторые факты, характеризующие духовную атмосферу тех лет. Недавно скончавшийся протоиерей Валерий из Козельска рассказывал, как нелегко было в те годы поступить в семинарию. Будущего священника тут же начинали таскать в КГБ, обещая показать небо в клеточку, если не откажется от своих намерений. А потом за дело принималась милиция – абитуриента перехватывали на вокзале и задерживали на несколько суток, чтобы на экзамены он опоздал и в семинарию не попал. В общем, тактика у семинаристов была такая – за месяц до экзаменов уезжали из дома и прятались в лесах близ Троице-Сергиевой лавры. В день подачи документов высылали вперёд дозорного и по его знаку: «Путь свободен» быстро бежали к монастырю, чтобы успеть подать документы в приёмную комиссию, пока не задержала милиция. Только после этого можно было чувствовать себя в относительной безопасности, ибо официально гонений на религию в СССР не было. И иностранцев приглашали убедиться – смотрите сами: храмы открыты, студенты учатся в семинарии.
После окончания семинарии отца Валерия приглашали на работу в оперный театр, голос у батюшки был дивный. Но он хотел быть священником, а в регистрации на приходе власти отказывали. Три года батюшка оставался безработным. А игумен Пётр (Барабаш), узник Христов, отказавшийся сообщать в КГБ сведения, полученные на исповеди, после лагерей мыл привокзальные туалеты, потому что, по указанию органов, его больше нигде не брали на работу.
Словом, что бы ни говорили о священниках, служивших при советской власти и якобы «продавшихся КГБ», это был всё-таки путь исповедничества. В те годы, как рассказал мне однажды архимандрит Адриан, он спал, подложив под голову череп, чтобы приучить себя к мысли о смерти и неизбежности страданий за Христа. И дал Господь Своему исповеднику дары старчества – дар прозорливости, дар помощи болящим и огненную молитву, попаляющую бесов. В Троице-Сергиевой лавре у о. Адриана было послушание – отчитывать бесноватых. Исцелялись многие, и не только на отчитке. Люди, приговорённые, казалось бы, к пожизненной инвалидности, работали потом воспитательницами в детском саду, врачами в поликлинике и мастерами на производстве. А один партийный деятель после исцеления положил в райкоме партбилет на стол и стал открыто исповедовать Христа. Всё это вызывало негодование уполномоченного по делам религий, и не только у него.
Помню, как в Псково-Печерском монастыре один иерарх жаловался на отца Адриана:
– Вот иду я по монастырю, и вокруг тишь, благодать, благолепие. Но стоит выйти из кельи отцу Адриану, как сразу начинается скандал – кто-нибудь тут же завизжит, загавкает и захрюкает. Вы же сами видели это безобразие! А ведь в монастыре иностранцы бывают…
В Троице-Сергиевой лавре иностранцы бывали особенно часто. Их привозили сюда, чтобы убедить – в СССР нет гонений на религию, и правда лишь то, о чём поётся в песне: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Иностранцам, в свою очередь, было любопытно посмотреть на этот дикий тёмный народ, который, в отличие от просвещённой Европы, всё ещё верует в Бога и, по слухам, ходит в лаптях. Так вот, однажды в Лавру привезли американскую делегацию довольно высокого ранга, судя по тому, что её сопровождали руководящие лица из ЦК КПСС. Всё шло как обычно. Американцы с любопытством разглядывали монахов, как разглядывают в музее кости мамонтов, – осколок прошлого, старина и уже отжившее свой век музейное православие. Но тут из кельи вышел отец Адриан, исповедник Бога Живого и молитвенник-бесогон. Он просто молча прошёл мимо. Но руководящая американская леди вдруг забесновалась, завизжала, захрюкала и, не зная ни слова по-русски, стала материться площадным матом, выкрикивая при этом: «Поп Адриан, убью! Убить попа!»
Скандал был изрядный. И некий руководитель из ЦК КПСС распорядился в гневе: «Убрать Адриана из Лавры в 24 часа, и чтобы духа его здесь не было!» Официально это называлось: отца Адриана перевести в Псково-Печерский монастырь. Батюшка был тогда тяжело болен, но ему даже собраться толком не дали. А за батюшкой до электрички бежал народ, задавая вопросы и умоляя о помощи.
Так всегда: старца даже в болезни не оставляют в покое. Однажды, рассказывали москвички, к заболевшему старцу привезли умирающую женщину Нину: рак в четвёртой стадии, неизлечимый, и врачи предрекали скорую смерть. Нина была тогда далека от Церкви, и привело её к старцу отчаяние.
– Умираю я, батюшка, – заплакала она. – Скоро умру!
– Вот и давай готовиться к смерти, Нина, – посоветовал старец.
С тех пор прошло, наверно, лет тридцать, а Нина всё готовится к смерти. Говорят, она теперь монахиня в тайном постриге и подвижница во Христе. И тайну продлившейся жизни Нины объясняют разве что слова святых отцов: «Смерть никогда не похитит мужа, стремящегося к совершенству».
…С годами старец стал болеть всё чаще. Вот и сейчас по очереди проносится слух: у батюшки опять поднялась температура, и врач запретил продолжать приём. Очередь волнуется, и волнение усугубляется тем, что снова появляется Лидочка и просит пропустить её к старцу «на секундочку».
– Только через мой труп! – преграждает ей дорогу Катя.
– Мы из Сибири к старцу приехали и не можем попасть. А ты? – возмущаются сибиряки.
Но Лидочка не унимается и стучит в окно кельи:
– Батюшка, родненький, меня не пускают к вам!
– Чего тебе, Лидочка? – выходит на крыльцо отец Адриан.
– Батюшка, я взяла сейчас билет на автобус, а благословения на дорогу у вас не взяла.
– Сдай билет на автобус. Поедешь поездом.
– Нельзя мне поездом, – горячится Лидочка. – Поезд приходит в одиннадцать утра, я на работу опоздаю! Начальница меня живьём съест и…
– Поедешь поездом, – пресекает эту дискуссию батюшка и тут же отходит к местным женщинам, благословляя их на сбор ягод.
О сборщицах ягод я расскажу чуть позже, но сначала о Лидочке. Она, действительно, поехала поездом, по-детски доверяя опыту святых отцов, утверждавших: как авва благословил, так и надо поступать. И как хорошо, что есть это доверие, потому что наутро пришло страшное известие: в автобус, на котором собиралась ехать Лидия, врезался пьяный водитель «КамАЗа», и было много крови и жертв.
– Приму лишь тех, кто уезжает завтра, – объявляет с крыльца отец Адриан, приглашая в келью почему-то и меня.
«Иди за Ним!»
Заходим в келью впятером под шёпот келейника: «Заболел батюшка. Мы из Пскова уже “скорую” вызвали, чтобы госпитализировать его. Не задерживайте батюшку, а?!» Но и без слов келейника видно – батюшке плохо, и благословляющая рука обжигает огнём. Все стараются говорить кратко, и лишь один инок разливается соловьём:
– Ещё святитель Игнатий Брянчанинов писал, что истинных старцев уже не стало и даже в монастырях не владеют Иисусовой молитвой.
– Покороче можно? – шепчет келейник.
– Ну, если вкратце, то ещё святые отцы утверждали: «Не все в монастыре спасаются, и не все в миру погибают». Вот у нас в монастыре не братия, а братва, и отец наместник – дракон.
– Значит, хочешь уйти из монастыря? – спрашивает батюшка. – А знаешь ли, брат, что монах, покинувший свой монастырь, приравнивается к самоубийце и даже лишается христианского погребения?
– Мама болеет, – сникает инок, – и просит рарешения вернуться домой.
– Вот и меня мама о том же просила. И была, брат, такая история….
Впрочем, эту историю я уже знаю от московских знакомых старца. А дело было так. Однажды отец Адриан получил от матери слёзное письмо, где сообщалось: сгорел их дом, живут теперь в землянке. А в землянке в дожди вода по колено, и тяжело заболела мать. Вот и умоляла мать сыночка хотя бы на время оставить монастырь, заработать денежку и построить им дом, ибо помощи ждать больше не от кого. Из монастыря отец Адриан тогда не ушёл, но денно и нощно молил святителя Николая Мирликийского помочь его больной матери.
Долго ли молил, не знаю, но вдруг приносят ему сумку с деньгами, а в сумке записка с просьбой передать эти деньги матери монаха, у которой сгорел дом. Кто прислал эти деньги – до сих пор неизвестно. Но когда, купив дом, мать о. Адриана стала осматривать его, то обнаружила на чердаке большую икону Николая Чудотворца, и святитель улыбался ей.
– Тяжело тебе, брат, понимаю, – утешает батюшка инока и суёт ему в карман свёрток с деньгами. – Тут мне денежки передали, а ты матери их перешли, чтоб лекарства самые лучшие и питание хорошее. Главное, веруй – не оставит Господь.
– Погибаю я, батюшка, – плачет инок. – Хочу спастись, а осуждаю всех.
– А на это вот что скажу…
Но договорить им не дают – приехала «скорая». А батюшка всё силится продолжать приём, обращаясь теперь ко мне:
– Прошу, ответь на это письмо.
Беру у батюшки нераспечатанное письмо от знаменитой спортсменки-чемпионки, из которого позже узнаю: после травмы позвоночника спортсменку парализовало. Никакое лечение не помогает, но в Бога она верует, крещена ещё во младенчестве, и знакомый священник причащает её на дому.
– Напиши ей, – диктует ответ батюшка, – что она некрещёная. А что крестили её во младенчестве, она ошибается. Теперь многие ошибаются так. А после крещения ей полегчает – и глядишь, на поправку пойдёт.
– Батюшка, но вы же не прочли письмо и даже не распечатали его, – недоумеваю я.
– Разве не прочёл? – удивляется старец и даёт последние наставления: – Без меня ходи к батюшке Иоанну (Крестьянкину). Он духовный, а я кто? Это раньше были великие старцы, а теперь остались одни старички.
Много позже архимандрит Иоанн (Крестьянкин) напишет мне в письме: «Отец Адриан – вот истинный старец, а я лишь душепопечитель». И слово в слово повторит сказанное отцом Адрианом о былых великих старцах и нынешних старичках, имея в виду самого себя.
Старцы иногда говорят одинаково, но они очень разные. У архимандрита Иоанна дар слова, и к нему часто ездили в ту пору именитые интеллектуалы, чтобы послушать богомудрые поучения старца. А к батюшке Адриану всё больше лепится тот горемычный народ, где жизнь – скорбь на скорби и одолевают болезни.
– Да что вы ходите за мной толпами? – сокрушается батюшка. – Я же не Пантелеимон Целитель. Господи, покоя нет и помолиться не дают.
Покоя батюшке, действительно, нет. Вот и сейчас «скорую» облепил народ. Женщины плачут, жалея батюшку. А отец Адриан раздаёт им в утешение приготовленные в дорогу припасы, вручая пакет фруктов и мне.
– Батюшка, да полно у нас дома фруктов, – отказываюсь я. – Лучше дайте напоследок духовный совет.
– Ты о чём?
– О том, как жить.
– Как жить? – задумывается батюшка. И говорит проникновенно, как говорят о личном: – А ты живи просто. Смотри, куда ножки Христа идут, и иди за Ним.
«Скорая» увозит батюшку в областную больницу, а я вдруг понимаю – ножки Христа ведут на Голгофу. Это тесный путь, но иного нет.
При море Тивериадском
Со сборщицами ягод я познакомилась после отъезда батюшки. Оказалось, что они – заготовители. Собранные ягоды сдают в приёмный пункт, а на заработанные деньги кормят семью и даже строят дома.
– Мы без благословения батюшки в лес не ходим, – рассказали женщины. – А помолится батюшка, благословит нас, и мы сезон отработаем без устали и заработаем хорошо.
Однажды я попросила женщин взять меня с собою в лес. С 15 августа, как объявили по радио, разрешается собирать бруснику, и мы отправляемся по ягоды. Правда, женщины сразу предупредили – первую ягоду они берут не для себя, а для Бога, отдавая всё собранное в монастырь. Вместе с нами отец келарь отправляет в лес за грибами четырёх паломниц во главе с Катей, потому что в Успенский пост грибы особо нужны.
На опушке леса все молятся, а старшая – Валентина – читает молитву священномученику Харалампию, великому страдальцу, которому перед казнью явился Господь и сказал: «Проси у Меня, чего хочешь, и Я дам тебе». И старенький епископ (а было Харалампию 113 лет) стал молить Господа о людях, которые «суть плоть и кровь». И да дарует им Господь в память о его страданиях изобилие плодов земных, чтобы люди насыщались и славили Бога.
И было нам даровано в тот день такое изобилие земных плодов, что и не знаю, как рассказать. Застреваю у первой же брусничной поляны и ахаю от изумления: вся поляна так густо устлана ягодами, что уже не видно ни земли. Брусника крупная, как вишня, и растёт гроздьями. Тут не по ягодке берёшь, а сразу пригоршнями. Довольно быстро набираю ведёрко и иду к паломницам собирать грибы.
Но и тут диво дивное. В молодом ельнике стоят шеренгами крепкие, нарядные белые грибы, а по зелени мха стелятся рыжики. Все корзины уже переполнены. Но разве можно уйти от таких грибов? Снимаем с себя фартуки, платки и кофты, увязывая собранные грибы в узлы. Наконец с брусничника возвращаются женщины, и у каждой по два вёдра брусники, а за спиной полные ягод пестери. Они профессионалы, собирают ягоды сразу двумя руками, и при этом очень быстро и ловко.
Отдыхаем на опушке, перекусывая хлебом с помидорами, и всё не налюбуемся на эту дивную крупную бруснику.
– Такой красивой брусники, – говорю, – я сроду не видела.
– А я и не замечала, что брусника красива, – признаётся бывалая сборщица ягод Марина.
– Почему не замечала?
– Как объяснить? Муж с весны безработный, а трое детей. Я не ягоды собираю, а деньги считаю: вот на сотню набрала, ещё на полсотни. Спешу и не вижу вокруг ничего. А сегодня собираю бруснику бесплатно, и дух захватывает от красоты. Господи, думаю, я такая счастливая. Слава Тебе, Господи, слава Тебе!
– А и правда, радость, будто праздник сегодня, – говорит Валентина и наставляет меня: – Ты первые огурчики и помидоры со своего огорода обязательно в церковь снеси. И будешь, поверь, всегда с урожаем.
– Выходит, дай Господу рубль, чтобы получить взамен сто? – обличает Валю красавица Катя. – Но это же корыстная торговля с Богом!
– Какая торговля? Не понимаю, – недоумевает Валентина.
Но, кажется, я понимаю её. За древним обычаем нести в церковь начатки урожая стоит привычка христиан святить свой быт и ставить на первое место Бога, а не свой достаток и горделивое «я».
За уличённую в корысти Валю вступается Марина:
– Послушай, Катюша, про моего брата. Работал он раньше в рыболовецкой артели. И был у рыбаков обычай – первый улов посвящали Богу и везли потом рыбу в монастырь и в детдом. И был тот первый улов как при море Тивериадском, когда лишь чудом не порвались сети от множества рыбы. Встречаем, бывало, рыбаков на берегу, а они ещё издали кричат от радости: «Божий улов! Божий улов!» Всю путину рыбка хорошо ловилась. А потом купил их рыболовецкое хозяйство какой-то богатей и сказал рыбакам: «Я не позволю раздавать рыбу на дармовщину. Наша цель – получить прибыль. И при чём тут Бог и Божий улов?» А без Бога рыбка перестала ловиться. Прогорел богатей, и разбежалась артель. Я понятно говорю, Катя?
– Куда уж понятней! – насмешничает Катя. – Дай Богу взятку, чтоб получить капитал!
– А я ещё понятней скажу, – невозмутимо продолжает Марина. – Живём мы, действительно, при море Тивериадском, но по воле Божьей жить не хотим, батюшку не слушаемся и лишь добиваемся своего. И выходит у нас, Катя, как у тех рыбаков, что всю ночь ловили рыбу, устали, измучились, и не поймали они ничего. Тут хоть лоб расшиби, а ничего не получится, если нет воли Божьей на то. Ты поняла меня, Катенька, а?
Катя отворачивается, и всем понятно, о чём речь. Катя не монашеского устроения, но вообразила себя однажды монахиней и с тех пор бьётся как рыба об лёд. Обличает всех, ссорится и живёт на деньги родителей, ставя себя превыше мира сего. Но на Катю не обижаются, понимая, что несчастна она.
А ещё вспоминается история одного невесёлого геолога. Он два года поступал в геологический институт, чтобы, окончив его, понять, что перепутал геологию с туризмом. И сколько таких путаников на земле! По словам одного американского учёного, человечество лишь на пять процентов живёт реальностью, а на девяносто пять процентов – иллюзиями. Рано или поздно иллюзии рушатся, и несчастье – удел мечтателей, построивших свой дом на песке…
Но сегодня на нашем море Тивериадском праздник. Как в раю побывали, насладившись красотой и дивясь изобилию Божьего урожая. Уходить из леса совсем не хочется, но Валентина уже прилаживает на спину пестерь со словами:
– Отдохнули, и хватит. Пора, сёстры, в путь.
До девятого дня после смерти душа каждого человека созерцает райские обители. Сегодня, в 9-й день преставления ко Господу , о Псково-Печерском подвижнике вспоминают те, кто уже здесь, на земле, рядом с ним был как в раю.
Почему отца Адриана боялись власти?
Но к нему и сюда шли и ехали люди, ищущие подлинного, не подделок. Иногда явно, иногда тайком пробирались, потому что попасть-то к нему было непросто.
Его молитва, кроткая и тихая исповедь помогали многим утверждаться в вере, бороться с невзгодами, нападками и различного рода испытаниями.
Мы помним его всегда кротким, тихим и смиренным, с детской улыбкой, утешающей собеседника. Своей тихостью и всепрощением он оставил светлую память в сердцах тех, кто был к нему близок и имел с ним духовное общение.
Архиерейская жизнь тоже нелегка, и я благодарен Богу за то, что когда меня назначили на Псковскую кафедру, я был утешен старцами: и протоиереем Николаем Залитским, и архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), и отцом Адрианом.
Вечная память.
Встреча со старцем - это для нас личный опыт Богообщения
В течение 30 лет, начиная с 1964 года, отец Адриан по благословению лаврского старца раз или два раза в неделю совершал молебен на изгнание злых духов. Однажды я сам был свидетелем изгнания демона и полного исцеления страдавшей женщины всего лишь тремя словами подвижника. Впоследствии архимандрит Софроний (Сахаров) в своем письме отцу Адриану в 1993-м году сравнил это поистине жертвенное, редкое церковное служение с «пролитием крови»; он же год спустя в переписке и посоветовал батюшке оставить это тяжелое, уже непосильное, полное скорбей и чрезмерного подвига делание.
В сознании большинства этот подвиг связывается с вершинами духовного тайнознания, в то время как отец Адриан - это очень простой человек. Насколько прост был батюшка Иоанн (Крестьянкин), но он в свое время учился в Московской духовной академии, ему лишь диссертацию защитить не дали - арестовали. А отец Адриан - из кузнецов. Если вопрос, с которым я приходил к нему, был достаточно сложным, касающимся чего-то тонкого, например, из сферы догматики, отец Адриан говорил так:
Ты иди сейчас к Ивану, а я помолюсь.
Только идти надо было сразу, и результат превосходил все ожидания!
Общение с этими, казалось бы, обычными людьми убеждает в том, что главное отличие старцев - жизнь не для себя, а для других. А научиться этому можно, идя крестным путем страданий.
Впервые я оказался в Печорах в 1985-м г. Времена были нелегкими, общение со старцами власти старались пресекать. И тем не менее к отцу Иоанну и к о. Адриану всегда умудрялись проникать верующие с их неотложными жизненными вопросами. К о. Адриану привозили десятки больных людей, бесноватых, от глубоких стариков до детей, и он отчитывал их в Благовещенском храме. Это были нелегкие службы. Бесноватые кричали, визжали, вопили, ухали, рычали не своим голосом: «Не выйду», временами бросались на о. Адриана. И все это выносил немолодой уже батюшка, отнюдь не богатырского здоровья, подорванного еще в войну, во время воинской службы. И тем не менее он нес этот страшный крест, который понести было под силу очень немногим. Из тех, кто совершал отчитку на Северо-Западе, могу упомянуть только о. Василия Борина, который служил в храме в Васк-Нарве (скончался в 1993-м году). В случае с о. Василием бесы неистовствовали еще более: однажды бесноватая женщина, которую держали двое мужчин, вырвалась из их рук и неведомой силой была отброшена на целых два метра назад. На следующий день она в числе прочих паломниц несла тяжелое ведро с камнями на постройку забора вокруг храма и пела «Царице моя преблагая». Сходные случаи исцелений, хотя, может быть, и менее яркие, были и у архимандрита Адриана.
О. Адриан никогда никому не отказывал ни в молитве, ни в совете
Батюшка мужественно совершал свое служение вплоть до середины 1990-х годов, когда он претерпел страшное нападение демонских сил. После этого он произнес проповедь, суть которой состояла в следующем: «Никого больше я отчитывать не буду. Каяться надо, а не отчитываться». И действительно, без покаяния, без сердечного осознания своего греха (либо греха своего ближнего, если он неспособен приносить сознательную исповедь) бесполезны любые отчитки. Однако вплоть до своей кончины о. Адриан никогда никому не отказывал ни в молитве, ни в совете. Лишившись из-за болезней возможности принимать посетителей, он письменно общался со всеми, кто искал его помощи и духовного наставления.
Поражало, что при таком страшном служении, при таком духовном напряжении о. Адриан всегда был ровен, доброжелателен, собран, умеренно радостен. В нем ощущалась огромная духовная добрая сила и доброжелательность. К отцу Иоанну (Крестьянкину) шел больший поток посетителей, однако в отце Адриане совершенно отсутствовала какая-то ревность и недоброжелательность. Более того, некоторых из тех, кто искал его совета, он направлял к отцу Иоанну. В нем ощущалось подлинное смирение и удивительная доброта, скрытая внешней строгостью. Проповеди его были немногословны и глубоко православны и обращены к задачам практическим — исправлению жизни слушающих. Во время литургии в о. Адриане чувствовалась не только глубокая сосредоточенность, но и удивительная молитвенность, погруженность в таинство Евхаристии. Он жил литургией.
К чувству скорби и утраты, однако, примешивается радость. Отец Адриан свершил свой тяжкий земной подвиг и удалился в вечную обитель, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная». А земная Церковь приобрела на небесах еще одного молитвенника и заступника. За весь мир и за Россию.
Все мы - тухлые овечки, которые должны помнить о рае
, духовное чадо старца:
Батюшка постоянно благословлял смиряться. Так наставлял думать про себя: «Тухлая я овечка».
Там еще и вариации были: «вонючая» добавлять можно было.
Если мужчина к нему на исповедь подойдет, кается-кается; а батюшка его вдруг и озадачит:
Зови себя тухлым бараном!
Как это?! - смутится тот.
Бей себя в грудь: я тухлый баран, самый тухлый!!
Смирял: юристы тут работали дворниками. Помогали бесноватым оформлять пенсии, а сами жили от труда рук своих: подметали.
Кайся, кайся, - наставлял батюшка, все беседы сводил к этому. - Без покаяния нет спасения.
Его «отчитки» настолько потрясали сознание, - когда люди блеяли, рычали, один парень тут вообще прыгал, как конь, топал и скакал, - что, насмотревшись, многие даже из тех, кто никогда и не задумывался о существовании духовного мира, каялись и обращались.
Он как-то умел перевести внимание с внешнего на внутреннее.
Помню, я жила у хозяйки, и она мне как-то сообщает, что отец Зинон (Теодор) набирает учениц: теперь, мол, не только монахов иконописи учить будет. А я в свое время заканчивала художественное училище и очень заинтересовалась. Отец Зинон тогда часто исповедовал, к нему можно было подойти и попроситься на учебу.
А тут батюшка Адриан, пока я обдумывала такие планы, проходит мимо и вдруг отвечает на мои мысли:
Икон тогда не было, а царь Давид как плакал!
То есть для меня главное каяться, плакать о своих грехах - не мое, видно, дело иконы писать.
Я потом так ничего у батюшки об этом и не спросила, он еще раз сам мне на исповеди сказал:
Иконы ты писать не будешь, ты не сможешь, - и так окончательно меня разубедил.
Часто такое бывало: о чем-то самом существенном, что ты и не спрашивал, батюшка сам тебе, причем как-то на ходу, давал ответы.
Если человек думал о каком-то смущающем вопросе и сам не знал, как про такое вообще спросить, батюшка при нем вдруг начинал кому-то другому отвечать на его недоумение: так что вроде и говорил кому-то другому, а человек понимал, что это ему сказано, и получал разрешение мучивших его проблем.
Помню, хотела я устроиться нянечкой в Дом малютки, а не знала: надо мне туда, не надо идти... Вдруг батюшка подходит и говорит:
Все будет чисто и прекрасно. Иди!
А я даже спросить у него еще ничего не успела! А как сказал, так сразу пошла и написала заявление.
Конечно, были трудности, испытания.
Но вот кто-то отцу Зинону и про отца Адриана как-то задал вопрос:
Батюшку поносили?
И Господа поносили, - ответил отец Зинон.
Отец Адриан нам, бывало, о рае рассказывал.
Я сегодня служил с отцом Иоанном, - говорит однажды утром, это было уже после преставления отца Иоанна (Крестьянкина).
Как там у него, батюшка? - допытываемся мы, интересно же.
У него там небольшой приход. Краси-и-вый! - улыбается, светится весь.
Меня вообще батюшка часто увещевал:
Рая, не забывай о рае.
Всех встречает как любимых
Иеромонах Иона , насельник Псково-Печерского монастыря:
Старец Адриан - строгий, благодатный. Для людей был открыт. При этом внутренне всегда собранный, не раскисал.
Когда я только приехал еще в обитель, спрашивал у отца Адриана совета: как мне дальше по жизни быть. Он потом был очень рад, что меня приняли в монастырь. Придешь к нему, а он:
О! Ионушка пришел, любимый мой!
Он всех так встречал. Дай Бог, встретит и в раю.
Помню, у него были чада - супружеская пара, муж заболел раком, и они оба приняли монашество. Отец Адриан им так и сказал:
После пострига все пройдет.
И действительно, когда их постригли, поехав в Москву на сдачу очередных анализов, новопостриженный услышал:
Это у Вадима (имя до пострига) онкология была, а у отца Николая ничего нет.
Само пребывание рядом с ним - это уже была огромная радость
Потом они жили как брат с сестрой и воспитывали в монашеском духе своих шестерых, рожденных до принятия пострига, детей.
Мне батюшку доводилось исповедовать, причащать; само пребывание рядом с ним - это уже была огромная радость.
Когда отец Адриан отошел ко Господу, я пришел в часовню, где стоял его гроб, приложился - и меня просто накрыла любовь!
При жизни он был весь сосредоточен, молитвенно устремлен к Богу, старался держать себя строго, а тут вся его любовь раскрылась! Видно, встретился с Господом. Это все ощутили.
«В субботу, 28 апреля, на 97-м году жизни в Псково-Печерском монастыре отошел ко Господу архимандрит Адриан (Кирсанов) - последний из плеяды великих духовников и старцев, подвизавшихся в Псково-Печерском монастыре со второй половины прошлого века, - сообщил епископ Тихон (Шевкунов) на сайте Православие.ru . - Царствие Небесное и вечная память рабу Божию архимандриту Адриану!»
Архимандрит Адриан (Кирсанов) (1922 - 2018), насельник Псково-Печерского Успенского мужского монастыря (в миру Кирсанов Алексей Андреевич), родился 17 марта 1922 года в деревне Турейке Орловской области в крестьянской семье. Рано остался без отца, рос болезненным и слабым. Однажды мама, у которой на руках после смерти мужа было трое детей, отправила его в город Орёл к доктору. В городе тогда была всего одна действующая церковь, Алексей вошёл в неё к началу литургии и не смог уйти, ощутив, что там - его дом. Тогда же ему было откровение: с иконы, перед которой остановился Алексей, сошла Пречистая Дева, а икона в видении Алексея преобразилась в поле брани.
До 1941 года работал слесарем на заводе. Когда началась Великая Отечественная война был эвакуирован в Таганрог на аэродром в военном городке. Перед занятием города немцами участвовал во взрыве цехов. Пробрался домой, где прятался дома и в лесах с партизанами. При освобождении малой родины советскими войсками вступил в армию. Вскоре попал в Коломну, где охранял гаубичные пушки. Потом комиссия нашла у него болезнь сердца и Алексея призвали работать на завод имени Лихачёва в Москву. Там он проработал до 1953 года.
В 1953 году отправился в Троице-Сергиеву лавру с намерением вступить в число братии. Поначалу наместник лавры архимандрит Иоанн (Разумов) хотел было отправить «простоватого» просителя домой, но потом смягчился и принял послушником - мыть посуду.
Твёрдо держался своего места в обители. Когда больная мать, сообщая о пожаре в котором сгорел их дом, просила его оставить обитель и заработать денег на новый дом, не покинул лавры. Вместо этого он стал усердно молить святителя Николая Мирликийского помочь его больной матери. Тогда ему неожиданно принесли сумку с деньгами и анонимной запиской - передать эти деньги матери монаха, у которой сгорел дом.
Исполнял послушание трапезника, затем - заведовал производством свечей.
В Успенский пост 1957 года был пострижен в монашество наместником лавры архимандритом Пименом (Извековым), с наречением имени Адриан. Был рукоположен во иеродиакона.
В 1970 году был рукоположен в священный сан.
Вскоре после рукоположения почувствовал способность помогать бесноватым. Получил на это благословение патриарха Московского и всея Руси Алексия I. С утра под его кельей собирались толпы невменяемых, буйных, зачастую оставленных всеми людей. В 5 часов утра отец Адриан их исповедовал, потом читал молитвы, изгоняющие злого духа. Заботами отца Адриана многие исцелялись и преображались - успешно работали и исповедовали Христа. Однако его деятельность была не по нраву многим - как со стороны атеистических властей, так и со стороны завистников и блюстителей внешнего благообразия обители. После инцидента, когда при виде отца Адриана беснование внезапно проявилось у одной видной американской туристки, из руководства ЦК КПСС последовало распоряжение «Убрать Адриана из Лавры в 24 часа».
26 августа 1975 года он был переведен в Псково-Печерский Успенский мужской монастырь. Батюшка тяжело перенёс расставание с любимой обителью, много страдал, открылась язвенная болезнь. Но как только пошёл на поправку, опять стал исповедовать душевнобольных. Продолжал это служение до 1990 года, затем стал принимать людей, приехавших за исцелением и советом, с мирскими просьбами и бедами. Известны случаи его прозорливости, чудесные исцеления по его молитвам. Продолжал старческое служение и по достижении 90-летнего возраста.
С 1975 по 1978 год - братский духовник Псково-Печерского Успенского монастыря.
Последние годы много пребывал в молитвенном бдении, был молчалив.