Игорь Иванович Акимушкин

Жил-был бобр

Весна ранняя - апрель. Лёд на реках сошёл, а на озёрах ещё плавает посредине водной глади, пористый и мокрый. У самой плотины, через которую из озера стекают вешние воды, возвышается какой-то странный бугорок.

Это домик бобровый, и в нём - семейные торжества: детишки народились! Целых пятеро. Только на свет явились, а уже видят всё вокруг. Бобрята родятся зрячими, не то, что щенята или котята.

Уже через день-два из дома родного наружу вылезают. Посмотреть им хочется, что вокруг делается.

Бобрята даже плавать умеют! Совсем крошки, а плывут себе, не мёрзнут в холодной ещё воде. Они от роду густой шерстью от стужи укрыты.

Лето прошло - подросли бобрята. Учатся у родителей премудростям «инженерной» науки, которой владеют бобры.

Писатели и зоологи называют этих грызунов «инженерами». И не зря…

Возводить сложные постройки в обычае у бобров.

«Проект» первый - норы. Их роют, когда у водоёма берега высокие, обрывистые. Нору рыть бобры начинают под водой, а потом ведут её косо вверх. Поднимается она над уровнем воды, так что в «спальне», которой нора заканчивается, всегда сухо. А спальня нередко так велика, что два человека вполне могут в ней поместиться.

«Проект» второй - хатки из ветвей и ила, который склеивает их, как хороший цемент. Бобровые хатки возвышаются над водой метра на полтора-три, а ширина их - до десяти-двенадцати метров. Вход тоже под водой.

Хатки такие прочные, что, даже если лось взберётся на этот бобровый дом, он не сломается, не обрушится.

«Проект» третий - каналы. На болотистой местности в разные стороны от жилища бобров, если смотреть сверху, как лучи от солнца на детском рисунке, расходятся неширокие, неглубокие полоски воды. Это водные пути. По ним бобры сплавляют обрубки деревьев и ветки. Это ведь легче, чем тащить их по земле в зубах и лапах.

«Проект» четвёртый - плотины. Глазом всю постройку не окинешь. Высота бобровой плотины может быть больше четырёх метров, а длина - метров шестьсот!

Работая сообща, бобры сваливают посреди реки стволы деревьев, камни, ветки, ил, чтобы образовался островок. Потом по сторонам островка по направлению к берегам тоже складывают годный для запруды материал. Заплетают его ветками, обмазывают илом, глиной, подпирают кольями. Складывают и плетут… Пока не достигнут берега. Вода идёт вширь и вверх, переливается через край плотины, делает в ней промоины. Но упорны строители. Таскают, плетут, замазывают… Вот уже уровень воды перед плотиной поднялся, блистает спокойной гладью, а излишки воды выливаются по сооружённому бобрами из ветвей надёжному стоку. Его реке теперь не размыть.

Без воды семейство бобров погибнет. Вода защищает их от врагов. В воде им не так страшен волк, лисица или другой какой-нибудь хищник. Ходить быстро бобры не умеют, и любой зверь может их настигнуть.

Бобры одной семьи уживчивы, мирны, любят повеселиться, поиграть.

Едят бобры побеги, кору, листья. Особенно любят осину и иву, болотные травы - тростник, ирис, водяные лилии. На зиму запасают ветки под водой.

Для корма и строительства валят бобры деревья. Подгрызают их. Передние зубы - резцы - у них мощные: до двенадцати сантиметров длиной! Две-три минуты - и осинка толщиной в руку падает.

Но валят бобры и большие деревья - в полметра толщиной. На такую работу у них уходят часы, а то и вся ночь целиком.

Много ли на прокорм и постройки бобрам требуется деревьев? В Воронежском заповеднике учёные подсчитали, что один взрослый бобр тратит в год на свои нужды столько веток и обрубков стволов, что, если положить их в кучу, высотой, длиной и шириной будет она всего по два метра. Так что вред лесу от бобров небольшой. Но зато польза от них большая! Там, где бобры, - разливы рек широкие, воды много и засухи не бывает. Много водится здесь птиц и зверей разных.

В средние века в Европе бобра считали рыбой. Мясо его было лакомством. Особенно ценился любителями вкусно поесть хвост бобровый.

Хвост у бобра плоский, сверху вниз словно сдавленный. Такой хвост - хороший руль и весло, когда бобр плывёт. Быстро плыть бобру помогают и задние лапы: между пальцами у них перепонки, как у лягушки или утки. А передние лапы без перепонок: перепонки ведь мешали бы бобру трудиться. Лапой с перепонкой трудно ветку схватить.

А ещё вот что интересно: на передних лапах у бобра мизинец действует, как большой палец у человека на руке, - он далеко отгибается от всех других пальцев. Бобр может лапой крепко хватать разные предметы и переносить их.

Внешность у зверя внушительная. В бобровой шубе ходит! Дорогая шуба, тёплая. Чтобы не намокала, смазана маслянистым веществом. После каждого купания бобр тщательно её чистит, напомаживает и расчёсывает - раздвоенным когтем на задних лапах.

Из-за неё-то, из-за этой шубы, и выпала бобрам тяжёлая доля. Везде уничтожали их ради драгоценной шкуры.

У нас во всей стране лет пятьдесят назад оставалось не больше тысячи бобров.

Затем вышли строгие законы - запретили охоту на этих ценных животных. Уцелевших стали расселять и по другим пригодным для них местам, где раньше они водились, а потом все погибли.

И вот результат: сейчас в нашей стране несколько десятков тысяч бобров.

Живут бобры и в парке «Лосиный остров» - он частично лежит в пределах города Москвы. Сюда выпустили сначала всего семь бобров. Мало, казалось бы. Опасались, не погибнут ли здесь эти ценные звери. Но они хорошо прижились.

…Осень. Бесшумно падают с деревьев золотистые листья. Лес обнажается. Бобры заняты предзимними хлопотами - ремонтируют хатки, торопливо подгрызают ветки, тащат их, прячут под водой…

Там, где живут бобры, каждую весну широко разливаются реки и зеленеют леса.

В те далекие времена, когда Землю покрывали дремучие непроходимые леса, в тихих, медленных ручьях, мелководных протоках и старицах спокойно жили бобры — небольшие трудолюбивые звери, искусные строители плотин и хворостяных домиковхаток. Жилось им привольно — от диких северных кряжей, источенных злыми вьюгами, до самого края жарких степных равнин. Но потом пришел человек, начал сводить лес под пашни и пастбища да бить бобров ради их меха. Лес, пятясь от человека, стал отступать, а бобры, уходя все дальше и дальше, оказались в самых глухих чащобах.

День в тайге выдался жаркий, пропитанный смолой воздух был недвижим, и ничто не тревожило лесную тишину. Выйдя на берег небольшого ручья, я долго искал удобный спуск к воде, но все время натыкался на обрывы. Наконец мне повезло — долина речушки разошлась в стороны, вдаваясь в сушу тихим плесом. После целого дня нелегкого пути по тайге я с наслаждением выпил прохладной речной воды и присел на ствол упавшей лиственницы, опрокинутой весенним паводком. Ни единого звука не раздавалось в лесу, кругом царило полнейшее безмолвие.

Приглядевшись к зарослям ив, растущих у самой воды, я неожиданно заметил, что многие ветви склонившихся к ручью деревьев надкусаны, разжеваны — словно размочалены. Обычно так выглядят следы жировки бобрят, которые, появившись на свет весной, к середине лета становятся уже вполне самостоятельными.

Место и впрямь казалось вполне подходящим для бобров. Мелкая, извилистая, почти недвижимая речушка с невысокими, заросшими осинником и тополями берегами, сплошь покрытыми осокой, таволгой да крапивой, вполне могла быть для бобриной семьи прекрасным домом. И действительно, стоило пройти немного вниз по течению, как за поворотом ручья показался небольшой затон, образовавшийся у сооруженной бобрами плотины. Устроив запруду в русле мелкого ручья, они обеспечили себе вольготный и достаточно широкий водоем, с бережком, одетым в сплошной пояс тростников, камышей и рогозов. На середине запруды, там, где поглубже, красовались кувшинки и рдесты, местами поверхность воды была укрыта ковром водяного ореха — чилима. Все эти столь любимые бобрами растения позволяли им круглый год без всяких забот жить в своем пруду. Да и со стройматериалами проблем у них явно не было.

На противоположной стороне пруда возвышалась небольшая кучка хвороста — хатка, в которой эти лесные трудяги и обосновались. Судя по всему, перебрались бобры в эти места недавно — хатка была маловата, не больше метра высотой и всего около двух шириной. Старые же и обжитые бобровые дома — порой весьма внушительные по размерам сооружения — выше человеческого роста и метров 12 в диаметре. Основой для хатки, как правило, служит старый пень дерева, кочка или куртина кустарника у кромки воды. Здесь бобры роют небольшой подземный ход, выводя его в надводную часть. Начиная расширять логово, животные рушат свод постройки, который затем заделывают ветками, скрепляя их илом. Со временем логово расширяют вновь, выгрызая изнутри нишу и снова надстраивая свод ветками и илом. Эта работа повторяется много раз, иногда на протяжении жизни нескольких поколений бобров. Несмотря на кажущуюся примитивность, бобровые хатки — сооружения достаточно капитальные, с большим трудом разрушаемые, в них бобрам не страшны ни морозы, ни хищники.

Впрочем, вопреки расхожему убеждению бобры не такие уж любители возводить хатки. Подобные жилища они строят только в том случае, если в выбранном ими месте берега недостаточно высоки и прочны, и у бобров нет возможности выкопать нору, куда более типичное для них обиталище. Самая простенькая нора — это подземный ход, один конец которого открывается под водой, а другой заканчивается расширением — логовом, пол которого зверьки выстилают древесной стружкой. Такие незатейливые убежища сооружаются бобрами весной и служат жилищем на время высокой полой воды. Гораздо сложнее устроены постоянные норы, в которых бобры живут на протяжении нескольких лет. Зачастую это целые лабиринты подземных многоэтажных тоннелей с гнездовыми камерами, отдушинами, тупиками. Протяженность таких нор порой доходит до 200 метров.

В местах, максимально обеспеченных необходимой для них пищей, бобры сооружают еще и кормовые норы. Эти «кладовые» устроены существенно проще и используются ими как своего рода столовые. На случай опасности звери возводят под землей специальные убежища-тоннели, большая часть которых затоплена водой, и лишь кое-где устраивают в них маленькие камеры, в которых можно глотнуть воздуха и переждать угрозу. Как правило, вход в любую нору скрыт под водой на глубине не более 2 метров, примерно на таком же расстоянии от земной поверхности бобры роют ходы в грунте берега.

Разглядывая бобриный домик, я недоумевал по поводу того, почему животные вместо хатки не устроили норы — берег казался мне вполне пригодным для такого строительства. Хотя бобры наверняка лучше меня разбирались в свойствах местного грунта… За этими размышлениями я едва не пропустил самое интересное — возле небольшого домика из воды показалась ушастая голова его хозяина. Бобр внимательно оглядел окрестности, принюхался, но, видимо, не заметив ничего подозрительного, поплыл прямо на меня. И хотя я и знал, что бобры не так уж осторожны и пугливы, как принято думать, дыхание все же невольно затаил. Пока эта мысль проносилась в моей голове, я сделал неосторожное движение ногой, и под ней хрустнула ветка. Звук этот в лесной тишине показался подобным грому, причем не только мне… Бобр замер на месте и, встретившись со мной глазами, тотчас нырнул, оглушительно хлопнув хвостом по воде, предупредив таким образом об опасности своих сородичей. Мне ничего не оставалось, как ретироваться в заросли кустарника, в надежде на то, что животное, успокоившись, покажется снова. Ждать пришлось недолго — бобр вскоре действительно вынырнул и, снова ударив по воде хвостом, ушел под воду. Сей маневр он повторил несколько раз, будто говоря мне: «Знаю, что ты прячешься в кустах, ну подожди же у меня!» Видно, здорово осерчал на невольного нарушителя его привычной размеренной жизни…

Уже на исходе лета я вновь оказался у бобриной речки. Тайга начала прощаться со своим изумрудным нарядом — багрец, словно ранняя седина, слегка тронул поросшие лесом холмы. Вода в ручье спала, обнажив большую часть плотины, которую теперь можно было разглядеть во всех подробностях. Основой для нее послужил ствол дерева, упавший поперек русла. Вокруг него бобры уложили палки, куски стволов, веток, кое-где были видны камни, и все это сооружение надежно цементировал ил. Длина плотины не превышала 10 метров, ширина была около полуметра, да и высота не более полутора, хотя известны и такие бобриные плотины, длина которых достигает от 100 до 1 000 метров. Но подобные гигантские сооружения чаще строят бобры Северной Америки. Нередко звери не ограничиваются возведением плотины только в русловой части. Когда подпруженная речка начинает разливаться по пойме, бобры стремятся перехватить и эту вышедшую из берегов воду, сооружая уже в пойме небольшие плотинки, которые, проходя от дерева к дереву, от куста к кусту, с каждым днем увеличиваются в размерах, превращаясь постепенно в единую большую запруду.

При заготовке «стройматериалов» бобрам очень помогают их знаменитые зубы — резцы, которыми звери валят, а затем разделывают на части далеко не самые мелкие деревья. Плотина подновляется бобрами постоянно, но чаще всего — осенью. Однако сейчас бобров у запруды видно не было.

Я взял бинокль и принялся разглядывать противоположный берег затона. Трава уже пожухла, а потому я смог разглядеть то, чего не заметил в прошлый раз. На берегу бобрами было проложено несколько каналов. Обычно каналами постепенно становятся тропы, по которым звери регулярно ходят к местам жировок и заготовок кормов. Постоянно утаптывая и подрывая грунт, бобры превращают такие дорожки в заполненные водой каналы, по которым можно скрытно добраться к местам кормежки, улизнуть от врагов или транспортировать заготовленные ветви деревьев.

У одного из таких каналов я и увидел «своих» бобров — четверо взрослых и трое малышей обедали корой поваленной ими осины. Видимо, в сборе было все семейство — самец и самка, двое их взрослых годовалых детей и три бобренка, родившиеся этой весной.

Бобр — хороший семьянин, а потому в одиночестве он живет редко. Обычным временем появления детенышей считается конец весны — начало лета. Первые полтора месяца бобрята питаются жирным, высококалорийным молоком матери и очень быстро растут. Но уже через пару недель их рацион пополняется и растительной пищей. В течение месяца-полутора детеныши становятся объектом заботы всей семьи. Взрослые животные обогревают и охраняют бобрят, приносят им пищу, участвуют в играх, сопровождают в прогулках по водоему. Как правило, достигнув двухгодовалого возраста, по весне молодые бобры покидают семью. И надо сказать, что этот период едва ли не самый опасный в жизни молодых бобров. Помимо хищников угрозу может представлять даже встреча с другими бобрами. Миролюбивые в семье и спокойно воспринимающие своих ближайших соседей, бобры удивительным образом преображаются при встрече с чужаками. И подобные столкновения почти всегда перерастают в жесточайшую схватку, во время которой бобры своими мощными резцами наносят друг другу тяжелые, подчас смертельные, раны.

В сгустившихся сумерках уже не помогал и бинокль — я перестал различать животных, для которых вечер и ночь — привычное время бодрствования. Не без сожаления я оставил бобровый пруд, надеясь еще вернуться в эти места через пару недель. Но когда это произошло, меня ждало горькое разочарование — бобровая хатка оказалась разрушенной. Здоровенные следы, тянущиеся вдоль берега, не оставляли никаких сомнений в том, что здесь побывал медведь, разворотивший бобриное жилище. Косолапый хищник, пытаясь добраться до обитателей хатки, уничтожил ее до основания…

Я присел на покрытый мхом пень, огляделся вокруг. Царящее в тайге безмолвие сегодня казалось просто мертвым. Я еще долго смотрел на лениво текущий ручей, а когда, собираясь уходить, встал, тут же услышал характерный громкий шлепок по воде — так, я знал это наверняка, в случае опасности делают только бобры. А мгновение спустя с разных концов водоема раздались такие же сигналы тревоги, подхваченные другими членами этой небольшой бобриной семьи. А это означало, что мои знакомые никуда не делись и наверняка уже строили себе новое жилье…

Дмитрий Иванов

Игорь Иванович Акимушкин

Жил-был бобр

Весна ранняя - апрель. Лёд на реках сошёл, а на озёрах ещё плавает посредине водной глади, пористый и мокрый. У самой плотины, через которую из озера стекают вешние воды, возвышается какой-то странный бугорок.

Это домик бобровый, и в нём - семейные торжества: детишки народились! Целых пятеро. Только на свет явились, а уже видят всё вокруг. Бобрята родятся зрячими, не то, что щенята или котята.

Уже через день-два из дома родного наружу вылезают. Посмотреть им хочется, что вокруг делается.

Бобрята даже плавать умеют! Совсем крошки, а плывут себе, не мёрзнут в холодной ещё воде. Они от роду густой шерстью от стужи укрыты.

Лето прошло - подросли бобрята. Учатся у родителей премудростям «инженерной» науки, которой владеют бобры.

Писатели и зоологи называют этих грызунов «инженерами». И не зря…

Возводить сложные постройки в обычае у бобров.

«Проект» первый - норы. Их роют, когда у водоёма берега высокие, обрывистые. Нору рыть бобры начинают под водой, а потом ведут её косо вверх. Поднимается она над уровнем воды, так что в «спальне», которой нора заканчивается, всегда сухо. А спальня нередко так велика, что два человека вполне могут в ней поместиться.

«Проект» второй - хатки из ветвей и ила, который склеивает их, как хороший цемент. Бобровые хатки возвышаются над водой метра на полтора-три, а ширина их - до десяти-двенадцати метров. Вход тоже под водой.

Хатки такие прочные, что, даже если лось взберётся на этот бобровый дом, он не сломается, не обрушится.

«Проект» третий - каналы. На болотистой местности в разные стороны от жилища бобров, если смотреть сверху, как лучи от солнца на детском рисунке, расходятся неширокие, неглубокие полоски воды. Это водные пути. По ним бобры сплавляют обрубки деревьев и ветки. Это ведь легче, чем тащить их по земле в зубах и лапах.

«Проект» четвёртый - плотины. Глазом всю постройку не окинешь. Высота бобровой плотины может быть больше четырёх метров, а длина - метров шестьсот!

Работая сообща, бобры сваливают посреди реки стволы деревьев, камни, ветки, ил, чтобы образовался островок. Потом по сторонам островка по направлению к берегам тоже складывают годный для запруды материал. Заплетают его ветками, обмазывают илом, глиной, подпирают кольями. Складывают и плетут… Пока не достигнут берега. Вода идёт вширь и вверх, переливается через край плотины, делает в ней промоины. Но упорны строители. Таскают, плетут, замазывают… Вот уже уровень воды перед плотиной поднялся, блистает спокойной гладью, а излишки воды выливаются по сооружённому бобрами из ветвей надёжному стоку. Его реке теперь не размыть.

Без воды семейство бобров погибнет. Вода защищает их от врагов. В воде им не так страшен волк, лисица или другой какой-нибудь хищник. Ходить быстро бобры не умеют, и любой зверь может их настигнуть.

Бобры одной семьи уживчивы, мирны, любят повеселиться, поиграть.

Едят бобры побеги, кору, листья. Особенно любят осину и иву, болотные травы - тростник, ирис, водяные лилии. На зиму запасают ветки под водой.

Для корма и строительства валят бобры деревья. Подгрызают их. Передние зубы - резцы - у них мощные: до двенадцати сантиметров длиной! Две-три минуты - и осинка толщиной в руку падает.

Но валят бобры и большие деревья - в полметра толщиной. На такую работу у них уходят часы, а то и вся ночь целиком.

Много ли на прокорм и постройки бобрам требуется деревьев? В Воронежском заповеднике учёные подсчитали, что один взрослый бобр тратит в год на свои нужды столько веток и обрубков стволов, что, если положить их в кучу, высотой, длиной и шириной будет она всего по два метра. Так что вред лесу от бобров небольшой. Но зато польза от них большая! Там, где бобры, - разливы рек широкие, воды много и засухи не бывает. Много водится здесь птиц и зверей разных.

В средние века в Европе бобра считали рыбой. Мясо его было лакомством. Особенно ценился любителями вкусно поесть хвост бобровый.

Хвост у бобра плоский, сверху вниз словно сдавленный. Такой хвост - хороший руль и весло, когда бобр плывёт. Быстро плыть бобру помогают и задние лапы: между пальцами у них перепонки, как у лягушки или утки. А передние лапы без перепонок: перепонки ведь мешали бы бобру трудиться. Лапой с перепонкой трудно ветку схватить.

Игорь Иванович Акимушкин

Жил-был бобр

Весна ранняя - апрель. Лёд на реках сошёл, а на озёрах ещё плавает посредине водной глади, пористый и мокрый. У самой плотины, через которую из озера стекают вешние воды, возвышается какой-то странный бугорок.

Это домик бобровый, и в нём - семейные торжества: детишки народились! Целых пятеро. Только на свет явились, а уже видят всё вокруг. Бобрята родятся зрячими, не то, что щенята или котята.

Уже через день-два из дома родного наружу вылезают. Посмотреть им хочется, что вокруг делается.

Бобрята даже плавать умеют! Совсем крошки, а плывут себе, не мёрзнут в холодной ещё воде. Они от роду густой шерстью от стужи укрыты.

Лето прошло - подросли бобрята. Учатся у родителей премудростям «инженерной» науки, которой владеют бобры.

Писатели и зоологи называют этих грызунов «инженерами». И не зря…

Возводить сложные постройки в обычае у бобров.

«Проект» первый - норы. Их роют, когда у водоёма берега высокие, обрывистые. Нору рыть бобры начинают под водой, а потом ведут её косо вверх. Поднимается она над уровнем воды, так что в «спальне», которой нора заканчивается, всегда сухо. А спальня нередко так велика, что два человека вполне могут в ней поместиться.

«Проект» второй - хатки из ветвей и ила, который склеивает их, как хороший цемент. Бобровые хатки возвышаются над водой метра на полтора-три, а ширина их - до десяти-двенадцати метров. Вход тоже под водой.

Хатки такие прочные, что, даже если лось взберётся на этот бобровый дом, он не сломается, не обрушится.

«Проект» третий - каналы. На болотистой местности в разные стороны от жилища бобров, если смотреть сверху, как лучи от солнца на детском рисунке, расходятся неширокие, неглубокие полоски воды. Это водные пути. По ним бобры сплавляют обрубки деревьев и ветки. Это ведь легче, чем тащить их по земле в зубах и лапах.

«Проект» четвёртый - плотины. Глазом всю постройку не окинешь. Высота бобровой плотины может быть больше четырёх метров, а длина - метров шестьсот!

Работая сообща, бобры сваливают посреди реки стволы деревьев, камни, ветки, ил, чтобы образовался островок. Потом по сторонам островка по направлению к берегам тоже складывают годный для запруды материал. Заплетают его ветками, обмазывают илом, глиной, подпирают кольями. Складывают и плетут… Пока не достигнут берега. Вода идёт вширь и вверх, переливается через край плотины, делает в ней промоины. Но упорны строители. Таскают, плетут, замазывают… Вот уже уровень воды перед плотиной поднялся, блистает спокойной гладью, а излишки воды выливаются по сооружённому бобрами из ветвей надёжному стоку. Его реке теперь не размыть.

Без воды семейство бобров погибнет. Вода защищает их от врагов. В воде им не так страшен волк, лисица или другой какой-нибудь хищник. Ходить быстро бобры не умеют, и любой зверь может их настигнуть.

Бобры одной семьи уживчивы, мирны, любят повеселиться, поиграть.

Едят бобры побеги, кору, листья. Особенно любят осину и иву, болотные травы - тростник, ирис, водяные лилии. На зиму запасают ветки под водой.

Для корма и строительства валят бобры деревья. Подгрызают их. Передние зубы - резцы - у них мощные: до двенадцати сантиметров длиной! Две-три минуты - и осинка толщиной в руку падает.

Но валят бобры и большие деревья - в полметра толщиной. На такую работу у них уходят часы, а то и вся ночь целиком.

Много ли на прокорм и постройки бобрам требуется деревьев? В Воронежском заповеднике учёные подсчитали, что один взрослый бобр тратит в год на свои нужды столько веток и обрубков стволов, что, если положить их в кучу, высотой, длиной и шириной будет она всего по два метра. Так что вред лесу от бобров небольшой. Но зато польза от них большая! Там, где бобры, - разливы рек широкие, воды много и засухи не бывает. Много водится здесь птиц и зверей разных.

В средние века в Европе бобра считали рыбой. Мясо его было лакомством. Особенно ценился любителями вкусно поесть хвост бобровый.

Хвост у бобра плоский, сверху вниз словно сдавленный. Такой хвост - хороший руль и весло, когда бобр плывёт. Быстро плыть бобру помогают и задние лапы: между пальцами у них перепонки, как у лягушки или утки. А передние лапы без перепонок: перепонки ведь мешали бы бобру трудиться. Лапой с перепонкой трудно ветку схватить.

А ещё вот что интересно: на передних лапах у бобра мизинец действует, как большой палец у человека на руке, - он далеко отгибается от всех других пальцев. Бобр может лапой крепко хватать разные предметы и переносить их.

Внешность у зверя внушительная. В бобровой шубе ходит! Дорогая шуба, тёплая. Чтобы не намокала, смазана маслянистым веществом. После каждого купания бобр тщательно её чистит, напомаживает и расчёсывает - раздвоенным когтем на задних лапах.

Из-за неё-то, из-за этой шубы, и выпала бобрам тяжёлая доля. Везде уничтожали их ради драгоценной шкуры.

У нас во всей стране лет пятьдесят назад оставалось не больше тысячи бобров.

Затем вышли строгие законы - запретили охоту на этих ценных животных. Уцелевших стали расселять и по другим пригодным для них местам, где раньше они водились, а потом все погибли.

И вот результат: сейчас в нашей стране несколько десятков тысяч бобров.

Живут бобры и в парке «Лосиный остров» - он частично лежит в пределах города Москвы. Сюда выпустили сначала всего семь бобров. Мало, казалось бы. Опасались, не погибнут ли здесь эти ценные звери. Но они хорошо прижились.

…Осень. Бесшумно падают с деревьев золотистые листья. Лес обнажается. Бобры заняты предзимними хлопотами - ремонтируют хатки, торопливо подгрызают ветки, тащат их, прячут под водой…

Там, где живут бобры, каждую весну широко разливаются реки и зеленеют леса.

Здесь выложена бесплатная электронная книга Жил-был бобр автора, которого зовут Акимушкин Игорь Иванович . В библиотеке АКТИВНО БЕЗ ТВ вы можете скачать бесплатно книгу Жил-был бобр в форматах RTF, TXT, FB2 и EPUB или же читать онлайн книгу Акимушкин Игорь Иванович - Жил-был бобр без регистраци и без СМС.

Размер архива с книгой Жил-был бобр = 2.84 MB

«Жил-был бобр»: Малыш; Москва; 1987
Игорь Иванович Акимушкин
Жил-был бобр

Весна ранняя - апрель. Лёд на реках сошёл, а на озёрах ещё плавает посредине водной глади, пористый и мокрый. У самой плотины, через которую из озера стекают вешние воды, возвышается какой-то странный бугорок.
Это домик бобровый, и в нём - семейные торжества: детишки народились! Целых пятеро. Только на свет явились, а уже видят всё вокруг. Бобрята родятся зрячими, не то, что щенята или котята.
Уже через день-два из дома родного наружу вылезают. Посмотреть им хочется, что вокруг делается.
Бобрята даже плавать умеют! Совсем крошки, а плывут себе, не мёрзнут в холодной ещё воде. Они от роду густой шерстью от стужи укрыты.
Лето прошло - подросли бобрята. Учатся у родителей премудростям «инженерной» науки, которой владеют бобры.
Писатели и зоологи называют этих грызунов «инженерами». И не зря…
Возводить сложные постройки в обычае у бобров.
«Проект» первый - норы. Их роют, когда у водоёма берега высокие, обрывистые. Нору рыть бобры начинают под водой, а потом ведут её косо вверх. Поднимается она над уровнем воды, так что в «спальне», которой нора заканчивается, всегда сухо. А спальня нередко так велика, что два человека вполне могут в ней поместиться.
«Проект» второй - хатки из ветвей и ила, который склеивает их, как хороший цемент. Бобровые хатки возвышаются над водой метра на полтора-три, а ширина их - до десяти-двенадцати метров. Вход тоже под водой.
Хатки такие прочные, что, даже если лось взберётся на этот бобровый дом, он не сломается, не обрушится.
«Проект» третий - каналы. На болотистой местности в разные стороны от жилища бобров, если смотреть сверху, как лучи от солнца на детском рисунке, расходятся неширокие, неглубокие полоски воды. Это водные пути. По ним бобры сплавляют обрубки деревьев и ветки. Это ведь легче, чем тащить их по земле в зубах и лапах.
«Проект» четвёртый - плотины. Глазом всю постройку не окинешь. Высота бобровой плотины может быть больше четырёх метров, а длина - метров шестьсот!
Работая сообща, бобры сваливают посреди реки стволы деревьев, камни, ветки, ил, чтобы образовался островок. Потом по сторонам островка по направлению к берегам тоже складывают годный для запруды материал. Заплетают его ветками, обмазывают илом, глиной, подпирают кольями. Складывают и плетут… Пока не достигнут берега. Вода идёт вширь и вверх, переливается через край плотины, делает в ней промоины. Но упорны строители. Таскают, плетут, замазывают… Вот уже уровень воды перед плотиной поднялся, блистает спокойной гладью, а излишки воды выливаются по сооружённому бобрами из ветвей надёжному стоку. Его реке теперь не размыть.
Без воды семейство бобров погибнет. Вода защищает их от врагов. В воде им не так страшен волк, лисица или другой какой-нибудь хищник. Ходить быстро бобры не умеют, и любой зверь может их настигнуть.
Бобры одной семьи уживчивы, мирны, любят повеселиться, поиграть.
Едят бобры побеги, кору, листья. Особенно любят осину и иву, болотные травы - тростник, ирис, водяные лилии. На зиму запасают ветки под водой.
Для корма и строительства валят бобры деревья. Подгрызают их. Передние зубы - резцы - у них мощные: до двенадцати сантиметров длиной! Две-три минуты - и осинка толщиной в руку падает.
Но валят бобры и большие деревья - в полметра толщиной. На такую работу у них уходят часы, а то и вся ночь целиком.

Много ли на прокорм и постройки бобрам требуется деревьев? В Воронежском заповеднике учёные подсчитали, что один взрослый бобр тратит в год на свои нужды столько веток и обрубков стволов, что, если положить их в кучу, высотой, длиной и шириной будет она всего по два метра. Так что вред лесу от бобров небольшой. Но зато польза от них большая! Там, где бобры, - разливы рек широкие, воды много и засухи не бывает. Много водится здесь птиц и зверей разных.
В средние века в Европе бобра считали рыбой. Мясо его было лакомством. Особенно ценился любителями вкусно поесть хвост бобровый.
Хвост у бобра плоский, сверху вниз словно сдавленный. Такой хвост - хороший руль и весло, когда бобр плывёт. Быстро плыть бобру помогают и задние лапы: между пальцами у них перепонки, как у лягушки или утки. А передние лапы без перепонок: перепонки ведь мешали бы бобру трудиться. Лапой с перепонкой трудно ветку схватить.
А ещё вот что интересно: на передних лапах у бобра мизинец действует, как большой палец у человека на руке, - он далеко отгибается от всех других пальцев. Бобр может лапой крепко хватать разные предметы и переносить их.

Внешность у зверя внушительная. В бобровой шубе ходит! Дорогая шуба, тёплая. Чтобы не намокала, смазана маслянистым веществом. После каждого купания бобр тщательно её чистит, напомаживает и расчёсывает - раздвоенным когтем на задних лапах.
Из-за неё-то, из-за этой шубы, и выпала бобрам тяжёлая доля. Везде уничтожали их ради драгоценной шкуры.
У нас во всей стране лет пятьдесят назад оставалось не больше тысячи бобров.
Затем вышли строгие законы - запретили охоту на этих ценных животных. Уцелевших стали расселять и по другим пригодным для них местам, где раньше они водились, а потом все погибли.
И вот результат: сейчас в нашей стране несколько десятков тысяч бобров.
Живут бобры и в парке «Лосиный остров» - он частично лежит в пределах города Москвы. Сюда выпустили сначала всего семь бобров. Мало, казалось бы. Опасались, не погибнут ли здесь эти ценные звери. Но они хорошо прижились.
…Осень. Бесшумно падают с деревьев золотистые листья. Лес обнажается. Бобры заняты предзимними хлопотами - ремонтируют хатки, торопливо подгрызают ветки, тащат их, прячут под водой…
Там, где живут бобры, каждую весну широко разливаются реки и зеленеют леса.