16 октября 1846 г.- знаменитая дата не только в хирургии, но и в истории человечества. В этот день впервые была произведена большая хирургическая операция под полным эфирным наркозом. Достигнуто полное обезболивание, расслаблены мышцы, исчезли рефлексы. Больной погрузился в глубокий сон с потерей чувствительности. В конце XVIII века вдыхание эфира применялось для облегчения болей при чахотке и при кишечных коликах. Однако научное обоснование проблемы обезболивания принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову, затем русским ученым А.Ф.Филомафитскому, декану медицинского факультета Московского университета, и анатому Л.С.Севрюку. они проверяли влияние эфира на нервную систему, на кровь, проверяли дозировку, продолжительность действия эфирного наркоза. Как всякое новшество, эфирный наркоз сразу нашел как излишне-пылких приверженцев, так и предубежденных критиков. Пирогов не примкнул ни к одному лагерю до тез пор, пока не проверил свойства эфира в лабораторных условиях, на собаках, на телятах, далее на самом себе, на ближайших своих помощниках и, наконец, в массовом масштабе на раненых на Кавказском фронте. Вот как описывает работу Н.И.Пирогова на Кавказе Б.Л.Могилевский: «…на Кавказе пылал военный пожар. Шамиль вел против России «Священную войну»… у крепости Салты Николай Иванович успел развернуть полевой лазарет…В числе немногих раненых казаков был сотник Юрий Гагарин, получивший ранение в ногу. Операция под наркозом спасла ему жизнь. Принесли первых раненых мюридов. Сжав зубы, горцы молча переносили страшную боль от ран. Видя, что никакими уговорами не убедить мюридов на хирургические операции, Пирогов пошел на хитрость. Он подошел к одному из наиболее страдающих горцев и со всей серьезностью спросил: « Не хочешь ли, кунак (друг), немного отдохнуть? У меня есть такое лекарство, которое может тебя временно перенести на небо, к райским гуриям. Скажи только слово- и я исполню свое обещание». Последовал кивок головой, означавший согласие.

Накинув маску на лицо горца, Пирогов орошал ее эфиром. Раненый быстро уснул. Операция была произведена молниеносно- извлечена из ноги пуля и отняты на руке размозженные пальцы. Прошло время действия наркоза, и мюрид проснулся. Он горячо поблагодарил Пирогова за то., что он не обманул и его и уменьшил страдания от боли. После этого случая раненные горцы наперебой просили чудесного доктора их оперировать. Пока на Западе спорили о том, можно или нельзя применять наркоз в хирургической практике, Николай Иванович Пирогов на поле брани произвел семьсот операций под наркозом.

Изобретение гипсовой повязки

Среди многих заслуг Пирогова перед медициной, в частности перед военной медициной, нельзя не указать на изобретенную им гипсовую повязку, впервые примененную в полевых условиях в 1854 г. Пирогов не сразу пришел к идее использования гипса: сначала он заменил в своей хирургической работе деревянные накладки крахмальной повязкой. Вот как оно происходило.

За первой экспедицией по очистке района Салт от противника последовала вторая, также успешная. Происходили страшные рукопашные схватки. В ход были пущены штыки, кинжалы, сабли. Позиции отряда были удержаны дорогой ценой. Триста убитых и раненых русских солдат и офицеров остались на поле битвы. Для Пирогова началась боевая страда. Он работал по двенадцати часов в сутки, забывая о еде. Эфирный наркоз хирург широко применял в боевой обстановке. В эти же дни гениальный ученый сделал еще одно замечательное открытие. Для лечения переломов костей вместо липового луба (коры) он стал употреблять крахмальную неподвижную повязку. Пропитанные крахмалом длинные куски холста накладывались слой на слой на сломанную конечность. Крахмал застывал, и в спокойном состоянии кость со временем срасталась. На месте перелома образовывалась прочная костная мозоль. Здесь, под свист путь, летавших над палатками лазарете, Николай Иванович понял, какую огромную пользу моет принести воинам ученый-медик.

В 1854 г. Пирогов приходит к мысли заменить не вполне удобную крахмальную повязку на гипс. Гипс (серо-кислый кальций)- очень мелкий порошок, обладающий большой гигроскопичностью. При смешивании с водой он застывает в течение 5-10 минут. До Пирогова гипс использовали строители, архитекторы, скульпторы. В медицине Пирогов использовал повязку из гипса для фиксации и консолидации травмированных тканей. Широко применялись гипсовые повязки при транспортировке и при лечении раненых. Не без чувств национальной гордости Н.И.Пирогов напоминает, что «благодеяние анестезирования и этой повязки в военно-полевой практике дознаны были нами прежде других наций».

Итак, первое, о чем бы мне хотелось вам рассказать, это – изобретение паровоза.

Первая в России двухцилиндровая вакуумная паровая машина, попросту говоря паровоз, была спроектирована механиком Иваном Ползуновым в 1763 году. На испытаниях машины, которые состоялись в Барнауле всего через год, присутствовал Джеймс Уатт.

Идея ему очень приглянулась… В апреле 1784 года в Лондоне ему удалось получить патент на паровую машину с универсальным двигателем. Член комиссии по приему изобретения Ползунова, Джеймс Ватт считается ее изобретателем.

Мало того, Уатт изобрел конденсатор, или сгуститель пара, - устройство, в котором отработавший в машине пар, охлаждаясь, превращался в воду. Конденсатор сделал паровую машину гораздо экономичнее и мощнее.

С их помощью можно было приводить в действие не только насосы, но и мельницы и разные станки – прядильные, ткацкие, токарные. Их научились устанавливать на судах, так появились пароходы.

Вот так. Интересный случай в истории изобретений. Кстати, подробнее узнать об изобретении паровозов и современных сверхзвуковых поездов вы сможете из замечательной книги из серии «Узнай мир» «От паровоза до магнитоплана».

Черненко Г. Т. / От паровоза до магнитоплана. – СПб.: «А.В.К. – Тимошка», 2006. – 112 с., ил.

Страсти вокруг наркоза

В 1850 году этот талантливый хирург Николай Пирогов впервые в истории медицины
начал оперировать раненых с эфирным обезболиванием в полевых условиях. Всего Пирогов провел около 10 000 операций под эфирным наркозом. Он же первым в российской медицине начал использовать гипс для лечения переломов.

Впрочем, наркоз начали использовать еще до нашей эры - есть свидетельства того, что врачи Древнего Китая, Греции и Рима делали анестезию при операциях. Считается, что самый эффективный способ обезболивания придумали майя - они давали пациентам настойку из кактуса пейотля. В результате больной мог выдержать даже самую сложную операцию, не умерев при этом от болевого шока. Однако ни рецепты изготовления обезболивающих средств, ни описания их воздействия на организм из глубины веков до нас не дошли.

Первое вполне научное описания действия диэтилового эфира как обезболивающего средства было сделано в 1540 году, и автором его был знаменитый врач Парацельс. Судя по всему, он сам успешно использовал этот способ анестезии, однако после смерти гениального доктора данная технология была забыта почти на два столетия.

Следующий эксперимент по анестезии поставил английский физик и химик Хэмфри Дэви - в 1799 году он открыл обезболивающие свойства закиси азота, известной в народе как веселящий газ.

Все бы ладно, однако Уэллс очень хотел, чтобы о его методе анестезии узнали врачи всего мира. И это его вполне справедливое желание в конечном счете привело к катастрофе. Доктор решил провести демонстрацию действия закиси азота в Гарвардском университете перед медиками из Бостона. В зале, кстати, присутствовали два знаменитых врача того времени - Вильям Морган и Чарльз Джексон. И тут Уэллсу весьма не повезло - пациент, который выступал в качестве "подопытного кролика", оказался настолько труслив, что начал кричать от воображаемой боли еще до того, как наркоз подействовал. В результате демонстрация была сорвана - медики освистали Уэллса, а на следующий день все газеты назвали доктора обманщиком и шарлатаном.

Более того, клиенты стали уходить от доктора, который, по их мнению, "опозорил" себя в Бостоне, и постепенно Уэллс разорился. В 1847 году он продал свою практику и стал зарабатывать на жизнь продажей медикаментов. Однако и здесь ему не удалось добиться успеха, поэтому через год вконец сломленный Хорас Уэллс покончил жизнь самоубийством, вдохнув большую дозу хлороформа.

Нашумевшая история о гарвардской демонстрации и трагической гибели Уэллса заставила многих врачей быть куда более осторожными. Именно из-за нее врач Кроуфорд Лонг, независимо от Уэллса применивший наркоз при операции, в течение долгого времени никому не сообщал об этом. Кстати, он сделал это на три года раньше Уэллса - в 1841 году.

Его молчание затянулось аж до 1854 года, когда, уступив уговорам своих друзей, Лонг написал сенатору Доусону историю своего открытия, не требуя ни почестей, ни денежных премий. Тогда на его признание не обратили должного внимания - ведь эфирный наркоз к тому времени был уже запатентован. Произошло же это 16 октября 1846 года в клинике Бостона, где хирург Уильям Томас Мортон провел первую в мире публичную операцию с применением эфирного наркоза.

После удачной операции Мортон сразу же запатентовал свое открытие, однако здесь врача подвела его… скрытность и осторожность. Он не опубликовал результаты экспериментов с эфиром, а в заявке на патент написал, что для анастезии использовал газ под названием "летеон". Однако вскоре обман был раскрыт, и Мортона лишили патента, поскольку в нем было указано несуществующее вещество.

Тем не менее, годом, когда наркоз стали использовать повсеместно, считается все-таки 1846-й. Кстати, чуть позже, 7 февраля 1847 года профессор Федор Иванович Иноземцев в Риге провел первую успешную операцию с применением эфирного наркоза на территории Российской Империи. Таким образом, именно он, а не профессор Николай Иванович Пирогов (с которым, кстати, у Иноземцева были весьма плохие отношения), ввел эфирный наркоз в практику российских врачей.

Однако слава первого анестезиолога России, тем не менее, досталась Пирогову, поскольку он отлично освоил этот новый способ избавления от боли и уже к ноябрю того же года провел более 50-ти операций с применением эфирного наркоза (а Иноземцев с февраля по ноябрь стал "автором" 19-ти подобных операций). Выходит, что Пирогов победил своего соперника не столько уменьем, сколько числом…

Узнать больше о великих ученых, изменивших мир, вы, кстати сможете из одноименной книги:

Переломные моменты истории.

Ученые, изменившие мир / Пер. с англ. Т. В. Китаиной. М.: АО «Слово», 1994 – 93 с.

В интересном иллюстрированном издании вы прочтете, кто впервые изобрел порох, фотографию, компьютер, телевидение, расшифровал ДНК, открыл радий и отправил человека на Луну.

Велосипед

Известно, что в 1801 году крепостной изобретатель Ефим Артамонов на Нижнетагильском заводе построил первый двухколесный цельнометаллический педальный самокат, который потом назовут велосипедом… Потом, в 1818 году, когда выдадут патент на это изобретение немецкому барону Карлу Дрейзу!

Талантливый изобретатель родился в 1776-м году. Отец мальчика был специалистом, который занимался строительством барж. С раннего детства Ефим оказывал отцу посильную помощь.

С четырнадцатилетнего возраста Артамонов стал ходить пешком на Старо-Уткинскую пристань, куда направили работать его отца. Таким образом, подростку приходилось проходить в день около 160 верст. Возможно, именно тогда он и задумался о том, как было бы хорошо изобрести самокат.

Велосипед, построенный 213 лет назад на Нижнетагильском заводе, был железным, имел вид двухколесной тележки с педальным приводом на переднее колесо и рулем, а переднее колесо было почти в три раза больше заднего. Колеса, расположенные одно за другим, скреплялись изогнутой металлической рамкой. Велосипед приводился в движение ногами путем поочередного нажима на педали, которые сидели на оси переднего колеса.

Конструкция самоката была настолько прочна, что мастер смог совершить на нем нелегкое путешествие (со скоростью 10 км/ч) от Урала до Петербурга на коронацию Александра I – 15 сентября 1801 года.

Изобретение так удивило всех присутствующих и царя, что за создание велосипеда Артамонову со всем его потомством была дарована свобода от крепостной зависимости. Понравившееся чудо техники затем пополнило царскую коллекцию редкостей, после чего было забыто. Второе рождение велосипеда, как, впрочем, и его названия (в переводе с латинского «велосипед» – «быстрые ноги»), состоялось в 1808 году в Париже.

Слово «наркоз» произошло от греческого слова, означающего «оцепенение», «онемение».

Наркоз необходим для блокирования болевых сигналов, идущих от пораженных органов в мозг. Слишком мощный сигнал может насколько перевозбудить один участок мозга, что разладится работа остальных. В результате может произойти остановка сердца или дыхания.

Наркоз ведет свою историю от обезболивания, применявшегося при хирургических операциях в Ассирии, Египте, Индии, Китае и других странах Древнего мира. Первые обезболивающие вещества изготавливались из растений и применялись в виде настоев, отваров и «сонных губок», пропитанных соком белены, конопли, опия, цикуты. Губку смачивали в настойке или поджигали, в результате чего образовывались пары, усыплявшие больных. Кроме того, обезболивание вызывали, сдавливая сосуды шеи и конечностей, выпуская большое количество крови, давая пациенту вино или спирт, применяя холод.

В XII в. в Болонском университете было собрано около 150 рецептов обезболивающих средств. Примерно в 1200 г. Р. Луллий открыл эфир, обезболивающие средства которого описал в 1540 г. Парацельс.

Несмотря на эти исследования, при проведении операций, для того чтобы вызвать потерю сознания, зачастую применяли деревянный молоток-киянку, которым пациента били по голове.

В начале XIX в. английский ученый Г. Деви случайно вдохнул большую дозу закиси азота N 2 O. При этом он ощутил чрезвычайное возбуждение и опьянение, затанцевал, словно сумасшедший. Узнав о свойствах «веселящего газа», в лабораторию Деви стали приходить респектабельные леди и джентльмены, чтобы подышать удивительным веществом. Веселящий газ действовал по-разному: одни прыгали по столам и стульям, другие говорили без умолку, третьи лезли в драку.

В 1844 г. американский зубной врач X. Уэллс использовал наркотическое действие закиси азота для обезболивания. Сначала он попросил своих ассистентов вырвать у него зуб, используя в качестве наркоза этот газ. При этом он совсем не ощутил боли. В дальнейшем он испробовал этот наркоз на своих пациентах, но публичная демонстрация удаления зуба закончилась провалом: пациент громко закричал то ли от боли, то ли при виде медицинских инструментов. Неудача и насмешки довели стоматолога-новатора до самоубийства.

16 октября 1846 г. Н. И. Пироговым впервые была произведена полостная хирургическая операция под полным эфирным наркозом. В ходе ее было осуществлено полное обезболивание, расслаблены мышцы, исчезли рефлексы. Больной был погружен в глубокий сон, потеряв чувствительность.

14 февраля 1847 г. Н. И. Пирогов сделал первую операцию под эфирным наркозом во 2-м военно-сухопутном госпитале.

Испытав эфиризацию (эфирный наркоз) на здоровых людях, повторно на самом себе, и располагая материалом после 50 операций под эфирным наркозом (используя его в госпитальной и частной практике), Пирогов решил применить эфирный наркоз непосредственно при оказании хирургической помощи на поле сражения.

В этом же году Пирогов осуществил интрахеальный наркоз – введение обезболивающего непосредственно в дыхательное горло.

8 июля 1847 г. Пирогов уезжает на Кавказ, где шла война с горцами, с целью проверить действие эфирного наркоза как обезболивающего средства в больших масштабах. По пути в Пятигорске и Темир-Хан-Шуре Пирогов знакомил врачей со способами эфиризации и провел ряд операций под наркозом. В Оглах, где не было отдельного помещения для операций, Пирогов стал специально оперировать в присутствии других раненых, чтобы убедить их в болеутоляющем действии эфирных паров. Благодаря наглядному примеру другие раненые также безбоязненно подвергались наркозу. Прибыв в Самуртский отряд, Пирогов в примитивном «лазарете» провел около 100 операций. Таким образом, Пирогов первым в мире применил эфирный наркоз на поле сражения. За год Пирогов сделал около 300 операций под эфирным наркозом (всего в России с февраля 1847 г. по февраль 1848 г. их было произведено 690).

4 ноября 1847 г. шотландский врач Дж. Симпсон провел первую операцию под хлороформным усыплением. Первые операции под хлороформным наркозом в России осуществили: 8 декабря 1847 г. Лоссиевский в Варшаве, 9 декабря 1847 г. Поль в Москве, 27 декабря 1847 г. в Санкт-Петербурге в клинике Пирогова.

Пирогов энергично внедрил наркоз в клиническую практику. Он непрерывно работал над усовершенствованием методики и техники наркотизации. Пирогов предложил ректальный способ наркоза (введение эфира в прямую кишку). Для этого великий хирург сконструировал специальный аппарат и улучшил конструкцию существовавших ингаляционных аппаратов.

Изучая эфирный наркоз, Пирогов также вводил эфир в сонную и бедренную артерии, во внутреннюю яремную вену, бедренную и воротную вены. На основании экспериментальных данных Пирогов пришел к выводу, что при впрыскивании жидкого эфира в вену наступает мгновенная смерть.

Метод внутривенного наркоза чистым эфиром не получил распространения. Однако идея Пирогова о возможности введения наркотического средства непосредственно в кровь была претворена в жизнь русскими учеными Н. П. Кравковым и С. П. Федоровым, которые в начале XX в. предложили вводить непосредственно в вену снотворное гедонал.

Вместе с общим наркозом развивалось местное обезболивание. Для этого использовали втирание различных веществ, сдавливание нервных стволов и т. п.

В 1859 г. был открыт кокаин – алкалоид листьев кокаинового куста. Исследования показали, что он обладает обезболивающими свойствами. В 1884 г. русский врач В. К. Анреп предложил использовать кокаин в качестве анестезирующего средства, а в 1884 г. австриец Келлер применил кокаиновое обезболивание при операциях на глазах. Но к сожалению, при длительном приеме кокаин вызывал болезненное привыкание.

Новый этап в местном обезболивании начался с появлением новокаина, созданного на основе кокаина, но не вызывающего привыкания. С введением в практику растворов новокаина стали развиваться различные способы местного обезболивания: инфильтрационная, проводниковая и спинно-мозговая анестезия.

В первой половине XX в. анестезия, наука об обезболивании, стала самостоятельным разделом медицины. Она занимается подготовкой больного к операции, проведением наркоза и наблюдением во время операций и в послеоперационный период.

При проведении наркоза осуществляется контроль за состоянием больного при помощи электроэнцефалографии и наблюдения за пульсом и артериальным давлением. Важным этапом является выход из наркоза, поскольку рефлексы у больных восстанавливаются постепенно и возможны осложнения.

Применение наркоза позволило осуществлять операции на сердце, легких, головном и спинном мозге, ранее невозможные из-за мощного болевого шока. Поэтому врач-анестезиолог не менее важен, чем хирург.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Знаете ли Вы что...

Изобретение и широкое внедрение в лечебную практику гипсовой повязки при переломах костей - одно из важнейших достижений хирургии прошлого столетия. И именно Н.И. Пирогова первым в мире разработал и осуществил на практике принципиально новый способ повязки, пропитанной жидким гипсом.

Нельзя сказать, что до Пирогова не было попыток применять гипс. Известны работы арабских врачей, голландца Гендрихса, русских хирургов К. Гибенталя и В. Басова, хирурга из Брюсселя Сетена, француза Лафарга и других. Однако они пользовались не повязкой, а раствором гипса, иногда смешивая его с крахмалом, добавляя в него промокательную бумагу.

Примером тому может служить метод Басова, предложенный в 1842 году. Сломанная рука или нога больного помещалась в специальный ящик, заполненный раствором алебастра; ящик затем через блок прикреплялся к потолку. Пострадавший, по сути дела, был прикован к постели.

В 1851 году врач из Голландии Матиссен уже начал использовать гипсовую повязку. Он натирал полосы материи сухим гипсом, обертывал ими поврежденную конечность, а уже потом смачивал водой.

Чтобы добиться этого, Пирогов пробует использовать для повязок различное сырье - крахмал, гуттаперчу, коллоидин. Убедившись в недостатках этих материалов, Н.И. Пирогов предложил свою гипсовую повязку, которая почти в неизмененном виде применяется и в настоящее время.

В том, что гипс как раз и есть самый лучший материал, великий хирург удостоверился после посещения мастерской известного в то время скульптора Н.А. Степанова, где "...в первый раз увидел... действие гипсового раствора на полотно. Я догадался, - пишет Н.И. Пирогов - что его можно применить в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные этим раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный. Повязка высохла в несколько минут: косой перелом с сильным кровяным подтеком и прободением кожи... зажил без нагноения... Я убедился, что эта повязка может найти огромное применение в военно-полевой практике, и потому публиковал описание моего метода".

Впервые Пирогов применяет гипсовую повязку в 1852 году в военном госпитале, а в 1854-м - в полевых условиях, во время Севастопольской обороны. Широкое распространение созданного им способа иммобилизации костей позволило проводить, как он говорил, "сберегательное лечение": даже при обширных костных повреждениях не ампутировать, а сохранять конечности многим сотням раненых.

Правильное лечение переломов, тем более огнестрельных, во время войны, которую Н.И. Пирогов образно называл "травматической эпидемией", было залогом не только сохранения конечности, но порой и жизни раненого.

Портрет Н.И.Пирогова кисти художника Л. Ламма

Одно из важнейших изобретений гениального русского врача, первым использовавшего наркоз на поле брани и приведшего в армию медсестер
Представьте себе обычный травмпункт - скажем, где-нибудь в Москве. Вообразите, что вы оказываетесь там не по личной надобности, то есть не с травмой, которая отвлекает вас от любых посторонних наблюдений, а в качестве случайного прохожего. Но - с возможностью заглянуть в любой кабинет. И вот, проходя по коридору, вы замечаете дверь с надписью «Гипсовая». А что за нею? За нею - классический медицинский кабинет, вид которого отличается разве что низкой квадратной ванной в одном из углов.

Да-да, это то самое место, где на сломанную руку или ногу, после первичного осмотра врачом-травматологом и сделанного рентгена, наложат гипсовую повязку. Зачем? Чтобы кости срастались так, как надо, а не как попало. И чтобы при этом кожа все-таки могла дышать. И чтобы неосторожным движением не потревожить сломанную конечность. И… Да что тут спрашивать! Ведь каждый знает: раз что-то сломано - надо накладывать гипс.

А ведь этому «каждый знает» - от силы 160 лет. Потому что впервые гипсовую повязку как средство лечения применил в 1852 году великий русский врач, хирург Николай Пирогов. До него подобного не делал никто в мире. Ну, а после него, получается, делает кто угодно и где угодно. Но «пироговская» гипсовая повязка - это как раз тот приоритет, который в мире никем не оспаривается. Просто потому, что невозможно оспорить очевидное: тот факт, что гипс как медицинское средство - одно из чисто русских изобретений.

Портрет Николая Пирогова художника Ильи Репина, 1881 год.

Война как двигатель прогресса

К началу Крымской войны Россия оказалась во многом не готова. Нет, не в смысле того, что она не знала о грядущем нападении, как СССР в июне 1941-го. В те далекие времена привычка говорить «иду на вы» была еще в ходу, да и разведка с контрразведкой еще не были так развиты, чтобы тщательно скрывать подготовку к атаке. Не готова страна была в общем, экономико-общественном смысле. Не хватало современного , современного , железных дорог (и это оказалось критическим!), ведущих к театру военных действий…

А еще в российской армии не хватало врачей. К началу Крымской войны организация медицинской службы в армии шла в соответствии с руководством, написанным за четверть века до того. Согласно его требованиям, после начала военных действий в войсках должно было насчитываться более 2000 врачей, почти 3500 фельдшеров и 350 фельдшерских учеников. В реальности же не хватало никого: ни медиков (десятой части), ни фельдшеров (двадцатой части), а их учеников не было вообще.

Казалось бы, не такая уж и существенная нехватка. Но тем не менее, как писал военный исследователь Иван Блиох, «в начале осады Севастополя один врач приходился на триста человек раненых». Чтобы изменить это соотношение, по сведениям историка Николая Гюббенета, за время Крымской войны на службу были приняты более тысячи врачей, в том числе иностранцы и студенты, получившие диплом, но не закончившие обучение. И почти 4000 фельдшеров и их учеников, половина из которых в ходе боевых действий вышла из строя.

В такой обстановке и с учетом свойственной, увы, русской армии того времени тыловой организованной беспорядочности, число навсегда выведенных из строя раненых должно было достигнуть как минимум четверти. Но как стойкость защитников Севастополя изумила готовившихся к быстрой победе союзников, так и усилия медиков дали неожиданно куда более хороший результат. Результат, у которого было несколько объяснений, но одно имя - Пирогов. Ведь именно он ввел в практику военно-полевой хирургии иммобилизирующие гипсовые повязки.

Что это дало армии? В первую очередь,- возможность возвращать в строй многих из тех раненых, кто несколькими годами раньше просто лишился бы руки или ноги в результате ампутации. Ведь до Пирогова этот процесс был устроен очень просто. Если на стол хирургам попадал человек с перебитой пулей или осколком рукой или ногой, его чаще всего ждала ампутация. Солдатам - по решению врачей, офицерам - по результатам переговоров с врачами. В противном случае раненый все равно с большой вероятностью не вернулся бы в строй. Ведь незафиксированные кости срастались как попало, и человек оставался калекой.

Из мастерской - в операционную

Как писал сам Николай Пирогов, «война есть травматическая эпидемия». И как для всякой эпидемии, для войны должна была найтись какая-то своя, образно говоря, вакцина. Ею - отчасти, потому что далеко не все ранения исчерпываются перебитыми костями - и стал гипс.

Как это часто бывает с гениальными изобретениями, доктор Пирогов придумал делать свою иммобилизирующую повязку буквально из того, что лежит под ногами. Вернее, под руками. Поскольку окончательное решение использовать для повязки гипс, смоченный водой и зафиксированный бинтом, пришло к нему в… мастерской скульптора.

В 1852 году Николай Пирогов, как он сам вспоминал полтора десятилетия спустя, наблюдал за тем, как работает скульптор Николай Степанов. «Я в первый раз увидел… действие гипсового раствора на полотне, - писал врач. - Я догадался, что его можно применять в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные этим раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный. Повязка высохла в несколько минут: косой перелом с сильным кровяным подтеком и прободением кожи… зажил без нагноения и без всяких припадков. Я убедился, что эта повязка может найти огромное применение в военно-полевой практике». Как, собственно, и случилось.

Но открытие доктора Пирогова стало результатом не только случайного озарения. Над проблемой надежной фиксирующей повязки Николай Иванович бился не первый год. К 1852-му году за спиной Пирогова был уже опыт применения липовых лубков и крахмальной повязки. Последняя представляла собой нечто весьма похожее на гипсовую повязку. Пропитанные раствором крахмала куски холста слой за слоем накладывали на сломанную конечность - точно так же, как в технике папье-маше. Процесс это был довольно долгий, крахмал застывал не сразу, а повязка получалась громоздкой, тяжелой и неводостойкой. К тому же она плохо пропускала воздух, что негативно влияло на рану, если перелом был открытым.

К тому же времени уже были известны и идеи с использованием гипса. Скажем, в 1843 году тридцатилетний врач Василий Басов предложил фиксировать сломанную ногу или руку алебастром, насыпанным в большой ящик - «перевязочный снаряд». Затем этот ящик на блоках поднимали к потолку и в таком положении крепили - почти так же, как сегодня в случае необходимости крепят загипсованные конечности. Но вес был, конечно, запредельным, да и воздухопроницаемость - никакой.

А в 1851 году голландский военный врач Антониус Матейсен ввел в практику свой способ фиксации сломанных костей с помощью натертых гипсом бинтов, которые накладывались на место перелома и прямо там смачивались водой. Об этом новшестве он написал в феврале 1852 года в бельгийском медицинском журнале Reportorium. Так что идея в полном смысле слова витала в воздухе. Но только Пирогов смог в полной мере оценить ее и найти самый удобный способ гипсования. И не где-нибудь, а на войне.

«Предохранительное пособие» по-пироговски

Вернемся в осажденный Севастополь, во времена Крымской войны. На нее уже знаменитый к тому времени хирург Николай Пирогов приехал 24 октября 1854 года, в самый разгар событий. Именно в этот день состоялось печально знаменитое Инкерманское сражение, закончившееся для русских войск крупной неудачей. И тут недостатки организации медицинской помощи в войсках проявили себя в полной мере.

Картина «Двадцатый пехотный полк в сражении при Инкермане» художника Давида Роуландса. Источник: wikipedia.org

В письме своей жене Александре 24 ноября 1854 года Пирогов писал: «Да, 24 октября дело не было нежданное: его предвидели, предназначили и не позаботились. 10 и даже 11000 было выбытых из строя, 6000 слишком раненых, и для этих раненых не приготовили ровно ничего; как собак, бросили их на земле, на нарах, целые недели они не были перевязаны и даже не накормлены. Укоряли англичан после Альмы, что они ничего не сделали в пользу раненого неприятеля; мы сами 24 октября ничего не сделали. Приехав в Севастополь 12 ноября, следовательно, 18 дней после дела, я нашел слишком 2000 раненых, скученных вместе, лежащих на грязных матрацах, перемешанных, и целые 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать таких, которым операции должно было сделать тотчас после сражения».

Именно в этой обстановке таланты доктора Пирогова проявились в полной мере. Во-первых, именно ему принадлежит заслуга во введении в практику системы сортировки раненых: «Я первый ввел сортировку раненых на севастопольских перевязочных пунктах и уничтожил этим господствовавший там хаос», - писал об этом сам великий хирург. По Пирогову, каждого раненого нужно было отнести к одному из пяти типов. Первый - безнадежные и смертельно раненые, которым нужны уже не врачи, а утешители: медсестры или священники. Второй - тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи. Третий - тяжелораненые, «требующие также неотлагательного, но более предохранительного пособия». Четвертый - «раненые, для которых непосредственное хирургическое пособие необходимо только для того, чтобы сделать возможную транспортировку». И, наконец, пятый - «легкораненые, или такие, у которых первое пособие ограничивается наложением легкой перевязки или извлечением поверхностно сидящей пули».

А во-вторых, именно здесь, в Севастополе, Николай Иванович стал широко использовать только-только изобретенную им гипсовую повязку. Насколько большое значение он придавал этому новшеству, можно судить по простому факту. Именно под него Пирогов выделил особый тип раненых - требующих «предохранительного пособия».

О том, насколько широко применялась гипсовая повязка в Севастополе и, вообще, в Крымской войне, можно судить только по косвенным признакам. Увы, даже педантично описывавший все происходившее с ним в Крыму Пирогов не позаботился оставить потомкам точные сведения на этот счет - в основном оценочные суждения. Незадолго до смерти, в 1879 году Пирогов писал: «Гипсовая повязка в первый раз введена мною в военно-госпитальную практику в 1852-м, и в военно-полевую в 1854 годах, наконец, … взяла свое и сделалась необходимою принадлежностью полевой хирургической практики. Я позволю себе думать, что введение мною гипсовой повязки в полевую хирургию, главным образом содействовало и распространению в полевой практике сберегательного лечения».

Вот оно, то самое «сберегательное лечение», оно же «предохранительное пособие»! Именно для него и применялась в Севастополе, как ее назвал Николай Пирогов, «налепная алебастровая (гипсовая) повязка». А частота ее применения прямо зависела от того, как много раненых врач старался уберечь от ампутации - а значит, какому числу бойцов нужно было наложить гипс на огнестрельные переломы рук и ног. И видимо, счет им шел на сотни. «У нас вдруг привалило до шестисот раненых в одну ночь, и мы сделали в течение двенадцати часов слишком семьдесят ампутаций. Эти повторяются беспрестанно в различных размерах», - писал Пирогов своей жене 22 апреля 1855 года. А по свидетельству очевидцев, применение пироговской «налепной повязки» позволило сократить число ампутаций в несколько раз. Получается, только в тот кошмарный день, о котором хирург рассказывал своей жене, гипс наложили двум-трем сотням раненых!

Николай Пирогов в Симферополе. Художник не известен.