Хлеб тыловой и фронтовой По заданию правительства было налажено производство хлеба для населения в условиях огромного дефицита сырья. Московский технологический институт пищевой промышленности разработал рецепт рабочего хлеба, который...
Хлеб тыловой и фронтовой
По заданию правительства было налажено производство хлеба для населения в условиях огромного дефицита сырья. Московский технологический институт пищевой промышленности разработал рецепт рабочего хлеба, который специальными приказами, распоряжениями, инструкциями доводился до руководителей предприятий общественного питания. В условиях недостаточной обеспеченности мукой при выпечке хлеба широко использовались картофель и другие добавки.
Хлеб фронтовой часто выпекался под открытым небом. Солдат шахтерской дивизии Донбасса И. Сергеев рассказывал: «Я скажу о боевой хлебопекарне. Хлеб составлял 80% всего питания бойца. Как-то нужно было дать хлеб полкам в течение четырех часов. Въехали на площадку, расчистили глубокий снег и тут же, среди сугробов, на площадке сложили печь. Затопили, просушили ее и выпекли хлеб».
Сушеная распареная вобла
Мне бабушка рассказывала, как они ели сушенную воблу. Для нас это рыбка, предназначенная под пивко. А бабушка говорила, что воблу (тарань ее называли почему- то), тоже выдавали по карточкам. Была она ооочень пересушенной и оооочень соленой.
Клали рыбку не очищая в кастрюльку, заливали кипятком, закрывали крышкой. Рыбка должна была стоять до полного остывания. (Наверное, лучше делать с вечера, а то не хватит терпения.) Затем варилась картошка, доставалась из кастрюльки рыбка, распаренная, мягкая и уже не соленая. Чистили и с картошечкой ели. Я пробовала. Бабушка как- то сделала разок. Знаете, и вправду вкусно!
Гороховый суп.
С вечера заливали в котле горох водой. Иногда горох заливали вместе с перловой крупой. На следующий день горох перекладывали в военно- полевую кухню и варили. Пока варился горох, в кастрюле на сале пережаривали лук и морковь. Если не было возможности делать зажарку, закладывали так. По мере готовности гороха добавлялась картошка, затем зажарка и в последнюю очередь закладывалась тушенка.
«Макаловка» Вариант № 1 (идеальный)
Замороженную тушенку очень мелко резали или крошили, на сковороде жарили лук (при наличии можно добавить морковь), после чего добавляли тушенку, немного воды, доводили до кипения. Ели так: мясо и «густерню» делили по количеству едоков, а в бульон по очереди макали кусочки хлеба, поэтому блюдо так называется.
Вариант № 2
Брали жир или сырое сало, добавляли в жаренный лук (как в первом рецепте), разбавляли водой, доводили до кипения. Кушали также как при 1 варианте.
Рецепт по первому варианту мне знаком (пробовали для разнообразия в походах), но его название и то, что он был придуман во время войны (скорей всего раньше) мне и в голову не приходило.
Николай Павлович отметил, что к концу войны кормить на фронте стали лучше и сытнее, хотя как он выразился «то пусто, то густо», с его слов – бывало, что по несколько дней еду не подвозили, особенно вовремя наступления или затяжных боев, а затем раздавали положенный за прошедшие дни паек.
Дети — войны
Война была жестокая, кровавая. Горе пришло в каждый дом и каждую семью. Уходили на фронт отцы, братья, а ребятишки оставались одни, — делится воспоминаниями А.С.Видина. – «В первые дни войны им хватало на пропитание. А потом они вместе с матерью ходили собирали колоски, гнилую картошку, чтобы как-то прокормиться. А мальчишки большей частью стояли у станков. Они не доставали до рукоятки станка и подставляли ящики. По 24 часа в сутки делали снаряды. Порой и ночевали на этих ящиках».
Дети войны очень быстро возмужали и стали помогать не только родителям, но и фронту. Женщины, оставшиеся без мужей, все делали для фронта: вязали варежки, шили нательное белье. Не отставали от них и дети. Они посылали посылки, в которые вкладывали свои рисунки, рассказывающие о мирной жизни, бумагу, карандаши. И когда солдат получал такую посылку от детей, он плакал… Но это и вдохновляло его: солдат с удвоенной энергией шел в бой, в атаку бить фашистов, отнявших детство у малышей.
Бывший завуч школы №2 В.С.Болотских рассказала, как их эвакуировали в начале войны. В первый эшелон она с родителями не попала. Позже все узнали, что он был разбомблен. Со вторым эшелоном семья эвакуировалась в Удмуртию «Жизнь эвакуированных детей была очень и очень тяжелой.
Если местные жители еще что-то имели, то мы ели лепешки с опилками, — рассказывала Валентина Сергеевна. Она рассказала, каким было любимое блюдо детей войны: в кипящую воду запускали натертую нечищеную сырую картошку. Эта была такая вкуснятина!»
И еще раз о солдатской каше, еде и мечтах…. Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны:
Г.КУЗНЕЦОВ:
«Когда я пришел 15 июля 1941 г. в полк, то наш повар, дядя Ваня, за сбитым из досок столом, в лесу, накормил меня целым котелком гречневой каши с салом. Ничего вкуснее не едал»
И.ШИЛО:
«В войну я всегда мечтал о том, что наемся вдоволь черного хлеба: его тогда всегда не хватало. А еще два желания было: отогреться (в солдатской шинельке около пушки всегда было промозгло) да выспаться»
В.ШИНДИН, председатель Совета ветеранов ВОВ:
«Из фронтовой кухни навсегда останутся самыми вкусными два блюда: гречневая каша с тушенкой и макароны по-флотски».
* * *
Близится главный праздник современной России. Для поколения, знающего Великую Отечественную только по фильмам, она ассоциируется больше с пушками и снарядами. Я же хочу вспомнить главное оружие нашей Победы.
Во время войны, когда голод был столь же привычен, как смерть и несбыточная мечта о сне, а бесценным подарком могла служить самая ничтожная в сегодняшнем представлении вещь – кусок хлеба, стакан ячменной муки или, к примеру, куриное яйцо, еда очень часто становилась эквивалентом человеческой жизни и ценилась наравне с боевым оружием…
2015 - это особый год для нашей страны, прошло 70 лет с тех пор, как закончились бои, прогремели последние выстрелы Великой Отечественной, был освобождён последний фашистский концлагерь. К сожалению, сегодня становится всё меньше очевидцев тех далёких, страшных событий. Но сегодня у пермяков есть уникальная возможность не только отдать дань уважения тем людям, которые подарили нам мирное небо, но и прийти и пообщаться с ними, задать свои вопросы и получить ответы. На одном из таких мероприятий, организованных молодёжным «Мемориалом» и Пермским краевым отделением Союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей, - «Место встречи: диалог» - побывал и журналист «Звезды».
Надежда Васильевна Крыласова
Когда началась война, мне было всего 3 года, наша семья - мама, папа, брат и сестра - жила в небольшой деревне Ленинградской области. В июне 1941-го папа ушёл на фронт, а в июле нас оккупировали немцы. Вели себя нагло и бесцеремонно. Играя на гармошке, напевая немецкие песни, они вошли в нашу деревушку как к себе домой.
Первое время фашисты жили прямо в нашем доме. Я помню, как моя маленькая сестрёнка играла сапогами немецких солдат. Потом всех жителей нашей небольшой деревушки согнали в два домика на окраине. Отобрали у нас буквально всё - от еды до одежды, и каждый день заставляли работать, невзирая ни на погоду, ни на усталость, ни на возраст. Так, мой брат ежедневно уходил на строительство дороги. Моя мама рассказывала, что когда Николушка, так звали брата, возвращался домой, то его плечи были изодраны до мяса, потому что ему приходилось таскать тяжеленные жерди. При этом мама часто повторяла, что, несмотря на то что, казалось бы, война, что было так трудно, жить нам удавалось дружно...
В 1943 году нас собрали и вывезли из деревни. Куда - не знал никто. Нас довезли до железнодорожных путей и загрузили в телячьи вагоны - это вагоны с высокими бортиками и одним маленьким окошком. Говорили о том что везут в какой то концлагерь. Однако составы остановились близ латышского хутора Явноуцен, где мы прожили один из самых трудных периодов в нашей жизни.
На хуторе нас, детей, сначала загнали в какой-то сарай, а потом долго сортировали: кого-то увозили в лагеря, а кто-то оставался на хуторе - на сельскохозяйственных работах. Осталась и я. Помню жил на хуторе один латыш. Садист, который часто издевался над нами. Если что не по нему, он так ударит плетью, скрученной из резинового жгута с проволокой, что кровь брызнет. Не щадил даже малолетних детей.
Прожив два трудных года в немецкой Латвии, в мае 1945-го мы вернулись домой, в нашу родную деревню. Но оказалось, что жить там негде. Часть домов была разрушена, а в тех, что остались, жило по 5-6 семей. Кто-то устроился в землянках, оставшихся от немецких солдат. Ну, а мы вернулись в наш дом. С питанием после войны было тоже трудно, поэтому, как правило, мы питались тем, что можно было найти под ногами: лебедой, крапивой. И только по большим праздникам варили картошку.
Постепенно жизнь в деревне налаживалась, но всё равно она не стала такой уж гладкой. Ежедневно кого-то вызывали в НКВД, пытались выяснить, кто мы такие и зачем пришли в эту деревню.
Николай Егорович Васильев
Фото: Константин ДолгановскийКогда началась война, мы жили в Новгородской области. Семья была небольшая - отец, мать и две сестрёнки - одна 38-го года, а другая - 40-го года рождения. Отец только пришёл с финской войны, получил 2 степень инвалидности.
Фронт добрался до нас только в сентябре. Помню, издали послышались выстрелы, потом поднялась суета. Многие испугались настолько, что выбежали в солдатских штанах, гражданских рубахах, без винтовок и побежали куда глаза глядят. Кто-то побежал через мост на другую сторону реки. Вот тогда я впервые увидел немецкий самолёт, который начал нас бомбить. Мост был взорван - единственный мост, соединявший наш небольшой «городок» с большой землёй. Разрушены были и наши дома. Для того, чтобы хоть выжить, мы начали рыть окопы и землянки, в которых и прожили до тех пор пока нас не оккупировали немцы.
Многие вспоминают, что во время войны питались по карточкам, а вот мы... Если не было еды, то мы просто ничего не ели. Порой удавалось найти березу, тогда мы питались берёзовой прослойкой, которая находится между деревом и его корой. Сушили, дробили и ели. Ещё находили сухой мох, поливали его берёзовым соком, и у нас получались берёзовые конфетки.
Иногда немцы привозили боеприпасы на лошадях. И если лошадь задевало пулей, то они её бросали. Это были те редкие моменты, когда нам удавалось урвать кусок мяса и сварить в ведре мясной бульон. Просто праздник! А когда не было лошадей, то мы вновь возвращались к берёзовой прослойке. Так мы жили с 1941 по 1943 год. В 43-ем всю деревню выселили. Напихали в товарные вагоны людей, как селёдку в бочки, и увезли в Латвию. В Риге сказали, что лагерь переполнен, и нас повезли дальше. Довезли до Литвы, там мы были переправлены в какой-то концлагерь.
Сколько мы пробыли в этом лагере, я не помню, но, в отличие от других лагерей, где нас держали, в этом нас хоть кормили. Я помню, что еду приносили в алюминиевых кружках. Как мне сказал мой сосед, это был бульон из варёного тунца. Самого тунца там, конечно же, не было. Но это всё-таки была еда!
Помню, сидели мы в лагере с товарищем в одних штанишках и рубахах. А было уже холодно, поздняя осень. Чтобы хоть как-то согреться, прижимались друг к другу спинами. Так и сидели ночами, разговаривали. Однажды он замолчал, не ответил на мой вопрос. Я его локтем тихонько толкнул: заснул, что ли? А он повалился на землю, оборачиваюсь и вижу: он мёртв.
Потом нас снова перевезли в другой лагерь. Посадили в вагоны, которые были устроены таким образом, что выхлопная труба была не наружу, а вовнутрь. Поэтому те, кто был очень слаб, от газа задыхались. Ну, а те, кто выжил в том путешествии, отправлялись в лагерь. Меня, видимо, Бог спас, я оказался на сельхозработах.
А уже в сентябре кто-то сказал, что наши войска где-то недалеко. И действительно - через некоторое время нас освободили.
Сергеева Екатерина Фёдоровна
Фото: Константин ДолгановскийВ 41-м мне было десять лет, я оканчивала второй класс. И вот из чёрных тарелок, висящих на каждом углу, объявили, что всем необходимо выйти на площадь, а там голосом Левитана сообщили, что началась война, что немец напал на Советский Союз.
Все начали готовиться к войне. Кто-то строил оборонительные сооружения. А мой брат например, трудившийся на оружейном заводе, вместе со своими заводскими товарищами пошел ополчение, которое было призвано не пустить немцов подойти к заводу ближе, чем на 50 метров.
А где была я? Я осталась с сестрой. По сути, мы были предоставлены сами себе. Все взрослые, кто только мог держать лопату, ушли строить оборонительные сооружения.
Однажды всю нашу малышню собрали и сказали, что нас вывезут в Сибирь. Ночью мы куда-то шли, а днём прятались, потому что нас бомбили беспощадно. Но эвакуироваться нам не удалось - мы попали в плен к фашистам. Они нас посадили в вагоны: сейчас их называют товарными, а тогда это были телячьи вагоны, с одной дыркой в углу.
Довезли до Пскова. Там была швейная фабрика, которую переоборудовали под концлагерь. Но пробыли мы там недолго. Через несколько дней нас опять погрузили в телячьи вагоны и отправили прямиком в Германию.
После того как вагоны прибыли на немецкую территорию, нас поселили в барак. Барак был небольшой. Я хорошо помню, как слева лежала солома и справа лежала солома, а посередине был небольшой проход - сантиметров 50. Вот на соломе мы и спали.
Нас поднимали в 6 утра и вели на сельхозработы, а вечером, часов в 9, приводили обратно в барак.
Были у нас и надзиратели - из Литвы. Они нас подкармливали и одежонку подкидывали. Меня до сих пор мучает вопрос: откуда они её брали?
А вот эстонцы... Те были совсем другие. Один как шваркнет меня по плечу... У меня до сих пор на этом месте вмятина. А вы думаете, за что он меня так ударил? Я неправильно капусту полола.
Поэтому, когда была их смена... Мы были просто как струны натянуты.
А через сетку и колючую проволоку от нас жили военнопленные. Как-то раз я подошла поговорить с ними, а они мне: «Деточка, держись, скоро Сталин придёт и всех нас спасёт». Я на всю жизнь запомнила этот разговор. Знаете, какая это отдушина была...
Вот так и жили.
Наступило 19 января 1945 года. Это был обычный день, немцы, как и всегда, делали обход. Но на этот раз они пошли не с левой стороны барака, а с правой. Моя соседка Зося вышла посмотреть, что случилось, и услышала такие слова: всех закрыть - сейчас начнутся бои. Так нас и освободили.
Всякий раз, когда на меня нападает уныние в пост, я перечитываю свои интервью с ветеранами Великой Отечественной войны, блокадниками, тружениками тыла. Меня обычно по-женски занимают «околокулинарные» истории: что ели на войне в окопах, в землянках, в поле, в промерзших коммуналках. Ведь мало просто выжить, зачастую нужно было и подвиги совершать – «полагать душу за други своя». Что при этом чувствовали? О чем мечтали?
Эти истории жизни по-настоящему вдохновляют и придают сил.
Даниле принесли повестку в августе 1942 года. Мать, растерявшись, взяла котелок, побежала в лес набрать сыну в дорогу ягод только-только скопившей сок черники – дома ведь шаром покати. Пароход «Мария Ульянова» к берегу не подошел. Пассажиры высадились в шлюпку, на ней же уехали призывники. Когда мать вернулась, сынок уже отплыл от берега, махал рукой: «Пока, мама». Несчастная побежала с горы, споткнулась, упала. Ягоды рассыпались, она села на землю и бессильно заплакала. Эти слезы в сердце он носил всю оставшуюся жизнь. И нет слаще черники на всем свете белом…
– Мы тогда такие глупые были, девчонки, всего стеснялись, – говорит Александра, участница прорыва Ленинградской блокады.
Потом вспоминает случай, как ели коров, убитых пять дней назад. И так не хотелось ждать, пока вода с мясом закипит. И не ждали.
Сибирская долгожительница Лукерья в день своего 115-летия со мной говорила так:
– Хорошо себя чувствую, на лекарства не трачусь…
– Чем лечилась? Луком, чем еще! Мелко покрошу и ем, когда с водой, когда с медом, а то и просто один
– Простите, а чем лечитесь, скажем, от гриппа? – спрашиваю я.
– Луком, чем еще! Мелко покрошу и ем, когда с водой, когда с медом, а то и просто один.
– У вас на всех фотографиях красивая фигура, даже после родов. Вы что-то делали специально?
– Тоже мне арихметика! Стакан колодезной воды натощак – и у тебя такая же будет, а то и лучше.
– Не могу не спросить: вы к зубному врачу обратились первый раз в 60 лет – неужели вас до этого зубы не беспокоили?
– Беспокоили. Задний верхний мне в 30 лет хозяин выдрал: ударилась об косяк, зуб раскололся, стал болеть… Этот сбоку внизу, как его там, я его выбила еще в 18, когда в погребе на бочку упала. А остальные были на местах, где им и положено. Я ведь каждый вечер их растительным маслом полоскала, пока оно не загустевало во рту. Все так делали. Спроси хоть у кого.
– Маслом? Каким?
– Какое было под рукой. Подсолнечное, рапсовое…
– Знаете, Оля, отсутствие руки по сравнению со близкого человека – пустяк, – говорит бывший пулеметчик Александр. – Мы совсем не умеем жить. Мирное небо, белый хлеб принимаем как данность. Без чувства Богу, а значит, и счастья.
А это совет старушки Конкордии из моего родного Ханты-Мансийского округа:
«Соберешь в мае-июне молоденькие сосновые шишки и ровненькими рядочками в трехлитровой банке сахаром пересыплешь. Сахар помаленьку растает, так ты потомича раза три-четыре в неделю взбалтывай. С месяц вот так храни. А опосля аккуратно процеди сироп в отдельную баночку и по ложке в чай. Настоящее лекарство. От любой немочи вылечит. И запомни: делай каждый год, матушка сосна даст тебе невиданные силы, у нее в шишках такое лекарство сокрыто – не передать. Ни в одной аптеке не купить».
Воспоминания старого воина Ефима я бережно перелистываю:
«Я заболел тифом и лежал в Красноярске в госпитале. Помер бы давно, да попался сердобольный санитар – одарил меня серебряной ложкой: стопроцентное серебро, видать, еще с демидовских припасов – и наказал: “Ешь только из нее и жить сто лет будешь, если, конечно, не удушегубит кто специально”. Я до сих пор хлебаю только из нее. Дивная ложка оказалась, все хвори стороной обошли, возраста не вижу».
А я вспомнила статью известного профессора, который, между прочим, привел такой факт: раньше весь медицинский инструмент из серебра делали, и процент заражения крови был почти нулевым…
– Ленинград мы покидали одними из последних, – вспоминала Лариса, в прошлом врач санитарной службы. – Машина постоянно проваливалась, а я была счастлива: у меня было 150 граммов хлеба, с опилками, конечно. Но ведь это ХЛЕБ! Значит, выживу. И вот тогда появилась мечта. Как только заработаю денег, куплю буханку хлеба, масла растительного и сахара и буду всё это есть, есть, есть…
– Я, – рассказывала бывшая разведчица Инна, – как только захожу в магазин, первым делом смотрю перловку. Во все первые блюда ее добавляю, даже в уху и рассольник. Самая вкусная и самая питательная каша. Ее можно есть, даже если зубов нет, а губы, к примеру, замерзли и рот трудно разжать…
– Раздобыл котелок и потихоньку еловые лапы заваривал. Помногу пил. И окреп, снова винтовку в руки взял
– Выписали меня из госпиталя умирать, – признавался старый солдат, манси, по имени Попилла, – а я домой не хочу. Далеко. Да и слово дал своим, что до Берлина дойду. Вернулся в часть и напросился в подсобные работы. Раздобыл котелок и потихоньку еловые лапы заваривал. Смолы, конечно, много. Я ее сверху крышкой из-под консервной банки соскребал и так пил. Помногу пил. С месяц, наверное, лечился. Вернулся мне прежний цвет лица, и я снова винтовку в руки взял. На Рейхстаге фамилия Рохтымов стоит. Вдруг там будете и увидите, я это…
– Я в городе выросла, одна у родителей, – признавалась медсестра Маргарита, – и не могла есть похлебку из прошлогодней капусты. В сорок третьем, хоть у кого спросите, такой капусты было много. И тогда я придумала, чтобы с не упасть, перед супом выпивать густо заваренный чай.
Воду из-под макарон и риса пили, поскольку она хлебная, значит, сытная. Да еще и соленая
Фронтовой повар Георгий, чтобы избежать желудочных расстройств, заваривал груши-дички. И никогда не выливал рисовый отвар, процеживал его и разливал по кружкам. То же делал и с водой, в которой варились макароны. Пили ее отдельно, поскольку она хлебная, значит, сытная. Да еще и соленая. Чем не суп?
– Если каждый день пить чай по-купечески (то есть с сахаром. – О.И. ), – говорил старший лейтенант Тимофей, – то теряется ощущение праздника. Наступает праздник – а ты сладкое уже ел. Неправильно это. Не по-нашему. Праздник должен быть праздником во всех смыслах…
Все мои респонденты стойко перенесли невзгоды, мало заботясь о тленном. И выжили. Мне ли унывать? Более того, самое время вспомнить тех, кто обеспечил нам сегодняшнюю сытую жизнь. Хороший урок. Вечная память.
По сей день помнят солдат, защищавших нашу Родину от врагов. Заставшими эти жестокие времена были дети, родившиеся в 1927 году по 1941 год и в последующие годы войны. Это — дети войны. Они пережили всё: голод, смерти близких, непосильный труд, разруху, дети не знали что такое душистое мыло, сахар, удобная новая одежда, обувь. Все они уже давно старики и учат молодое поколение дорожить всем, что у них есть. Но зачастую им не уделяют должного внимания, а для них это так важно передать свой опыт другим.
Обучение во время войны
Несмотря на войну, многие дети учились, ходили в школу, в чем придется. «Школы работали, но мало кто учился, все работали, обучение было до 4 класса. Были учебники, а тетрадей не было, дети писали на газетах, старых квитанциях на любом клочке бумаги, какой нашли. Чернилами служила сажа из печи. Её разводили водой и наливали в баночку — это были чернила. Одевались в школу в то, что было, определенной формы не было ни у мальчиков, ни у девочек. Учебный день был короткий, так как нужно было идти на работу. Брата Петю забрала папина сестра в Жигалово, он один из семьи закончил 8 классов» (Фартунатова Капитолина Андреевна).
« У нас была неполная средняя школа (7 классов), я уже выпустилась в 1941 году. Помню то, что учебников было мало. Если человек пять жили рядом, то им давался один учебник, и они все вместе собирались у кого-то одного и читали, готовили домашнее задание. Давали одну тетрадь на человека делать домашнюю работу. У нас был строгий учитель по русскому и литературе, он вызывал к доске и просил рассказать наизусть стихотворение. Если ты не расскажешь, то на следующий урок тебя обязательно спросят. Поэтому я до сих пор знаю стихи А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и многих других» (Вороткова Тамара Александровна).
« В школу пошла я очень поздно, не чего было одевать. Беднота и нехватка учебников и была и после войны» (Кадникова Александра Егоровна)
«В 1941 году я закончила 7 класс в Коноваловской школе с наградой – отрезом ситца. Мне дали путёвку в Артек. Мама попросила меня показать на карте, где тот Артек и отказалась от путёвки, сказав: «Далеко сильно. А вдруг война?» И не ошиблась. В 1944 году я поехала учиться в Малышевскую среднюю школу. До Балаганска добирались на ходках, а затем на пароме в Малышевку. В деревне не было родственников, но был знакомый отца – Собиграй Станислав, которого я видела однажды. По памяти нашла дом и попросилась на квартиру на время обучения. Я убирала дом, стирала, тем самым отрабатывала за приют. Из продуктов до нового года был мешок картошки и бутылка растительного масла. Это надо было растянуть до каникул. Училась старательно, хорошо, так хотела стать учительницей. В школе большое внимание уделяли идейно-патриотическому воспитанию детей. На первом уроке первые 5 минут учитель рассказывал о событиях на фронте. Каждый день проводилась линейка, где подводились итоги успеваемости в 6-7 классах. Рапортовали старосты. Красное переходящее знамя получал тот класс, было больше хорошистов и отличников. Учителя и ученики жили одной семьёй, уважая друг друга».(Фонарева Екатерина Адамовна)
Питание, повседневная жизнь
Большинство людей во время войны столкнулось с острой проблемой нехватки продуктов питания. Питались плохо, в основном с огорода, из тайги. Ловили рыб из ближайших водоемов.
«В основном нас кормила тайга. Мы собирали ягоды и грибы, заготавливали на зиму. Самым вкусным и радостным было когда мама пекла пироги с капустой, черемухой, картошкой. Мама садила огород, на котором работала вся семья. Ни одного сорняка не было. А воду на полив носили с речки, поднимались высоко в гору. Держали скот, если были коровы, то 10 кг масла за год отдавали на фронт. Копали замершую картошку и собирали оставшиеся на поле колоски. Когда папу забрали, то Ваня заменил нам его. Он, как и отец был охотником и рыбаком. В нашей деревне текла река Илга, в ней водилась хорошая рыба: хариус, беляк, налим. Поднимет нас Ваня рано утром, и пойдем мы ягоды разные собирать: смородину, боярку, шиповник, бруснику, черёмуху, голубицу. Соберем, высушим и сдаем за деньги и на заготовку в фонд обороны. Собирали, пока роса не сойдёт. Как сойдёт, бегом домой – надо на колхозный сенокос, грести сено. Еды выдавали очень мало по маленькому кусочку только бы всем хватило. Брат Ваня шил на всю семью обувь ”Чирки”. Папа был охотником добывал много пушнины и сдавал ее. Поэтому когда он уехал осталось большое количество запасов. Выращивали дикую коноплю и из неё шили штаны. Старшая сестра была рукодельницей она вязала носки, чулки и варежки» (Фартунатова Капиталина Андреевна). 
« Нас кормил Байкал. Мы жили в деревне Баргузин, у нас был консервный завод. Были бригады рыбаков, они ловили как из Байкала, так и из реки Баргузин, разную рыбу. Из Байкала ловили осетра, сига, омуля. В реке водилась рыба такая как окунь, сорога, карась, налим. Сделанные консервы отправляли в Тюмень, а затем на фронт. Старики немощные, те, которые не пошли на фронт, имели своего бригадира. Бригадир был всю жизнь рыбак, имел свою лодку и невод. Они созывали всех жителей и спрашивали: «Кому нужна рыба?» Рыба нужна была всем, так как в год выдавали всего 400 г, а на работника 800г. Все, кому нужна была рыба, тянули невод на берегу, старики заплывали в реку на лодке, ставили невод, затем второй конец выводили на берег. С обеих сторон равномерно выбирали верёвку, подтягивали невод к берегу. Важно было не выпустить косяк из «мотни». Потом бригадир делил рыбу на всех. Так сами и кормились. На заводе после того, как сделают консервы, продавали головы от рыб, 1килограмм стоил 5 копеек. Картошки у нас не было, да и огородов тоже. Потому что вокруг был только лес. Родители ездили в соседнюю деревню и меняли рыбу на картошку. Сильного голода мы не чувствовали» (Вороткова Томара Александровна).
« Кушать было нечего, ходили по полю собирали колоски и замершую картошку. Держали скот и садили огороды» (Кадникова Александра Егоровна).
« Всю весну, лето и осень ходила босиком – от снега до снега. Особенно плохо было, когда работали на поле. По стерне ноги кололи в кровь. Одежда была как у всех – холщёвая юбка, кофта с чужого плеча. Еда – капустный лист, свекольный лист, крапива, болтушка из овсяной муки и даже кости сдохших от голода лошадей. Кости парили, а потом хлебали подсоленную воду. Картошку, морковь сушили и в посылках отправляли на фронт» (Фонарева Екатерина Адамовна)
В архиве я изучала Книгу приказов по Балаганскому Райздраву. (Фонд № 23 опись № 1 лист №6 — Приложение 2) Обнаружила, что эпидемий инфекционных болезней за годы войны среди детей не было допущено хотя по приказу Райздрава от 27 сентября 1941 года медицинские сельские акушерские пункты были закрыты. (Фонд № 23 опись № 1 лист №29-Приложение 3) Лишь в 1943 году в селе Молька упоминается эпидемия (болезнь не указана)., вопросы здоров К месту вспышки были направлены на 7 дней санитарный врач Волкова, участковый врач Бобылёва, фельдшер Яковлева. Делаю вывод, что недопущение распространения инфекции было очень важным делом.
В отчётном докладе на 2-й районной партийной конференции о работе районного комитета партии 31 марта 1945 года подводятся итоги работы Балаганского района за годы войны. Из доклада видно, что 1941,1942,1943 годы были для района очень тяжёлыми. Урожайность катастрофически снижалась. Урожайность картофеля в 1941 – 50, в 1942 – 32, в 1943 – 18 ц. (Приложение 4)
Валовой сбор зерна – 161627, 112717, 29077 ц; получено на трудодни зерна: 1,3 ; 0,82; 0,276 кг. По этим цифрам можно сделать вывод, что люди действительно жили впроголодь.(Приложение 5)
Трудная работа
Работали все и стар и млад, работа была разной, но по-своему трудной. Трудились изо дня в день с утра до поздней ночи.
«Работали все. И взрослые, и дети с 5 лет. Мальчики возили сено, управляли лошадьми. Пока сено не уберут с поля никто не уходил. Женщины брали скот молодняк и растили его, дети же им помогали. Они водили скот на водопой, задавали корм. Осенью во время учебы, дети все также продолжают работать, находясь утром в школе, а по первому призыву уходили работать. В основном, дети работали на полях: копали картошку, собирали колоски ржи и т.д. Большинство людей работали в колхозе. Работали на телятнике, растили скотину, работали на колхозных огородах. Старались быстрее убрать хлеб, не жалея себя. Как хлеб уберут, снег выпадет, отправляют на лесозаготовки. Пилы были обычные с двумя ручками. Ими валили в лесу огромные лесины, обрубали сучья, распиливали на чурки и кололи дрова. Приходил обходчик и замерял кубатуру. Надо было заготовить не меньше пяти кубов. Помню, как с братьями и сёстрами везли из лесу дрова домой. Везли на быке. Он был большой, с норовом. С горки стали съезжать, а он понёс, задурил. Воз раскатился, и дрова вывались в обочину. Бык упряжь порвал и убежал на конюшню. Скотники поняли, что это наша семья и отправили в помощь деда на коне. Так и довезли до дому дрова уже затемно. А зимой волки подходили близко к деревне, выли. Часто задирали скот, но людей не трогали.
Расчет велся в конце года по трудодням, некоторых хвалили, а некоторые оставались в долгах, так как семьи были большие, работников мало и надо было кормить семью в течение года. В долг брали муку, крупы. После войны я пошла работать в колхоз дояркой, мне дали 15 коров, а вообще дают 20, я попросила, чтобы дали как всем. Коров добавили, и я перевыполнила план, надоила много молока. Мне за это дали 3 м сатина голубого цвета. Это была моя премия. Из сатина пошили платье, которое было мне очень дорого. В колхозе были как трудяги, так и лентяи. Наш колхоз всегда перевыполнял план. Мы собирали посылки на фронт. Вязали носки, варежки.
Не хватало спичек, соли. Вместо спичек в начале деревни старики поджигали большую колоду, она потихоньку горела, дымина. От неё брали уголёк, приносили домой и раздували огонь в печи». (Фартунатова Капитолина Андреевна).
«Дети работали в основном на заготовке дров. Работали ученики 6-7 классов. Все взрослые ловили рыбу и работали на заводе. Работали без выходных.» (Вороткова Тамара Александровна).
«Началась война, братья ушли на фронт, Степан погиб. Три года я работала в колхозе. Сначала нянечкой в яслях, потом на постоялом дворе, где чистила с младшим братом двор., возила и пилила дрова. Работала учётчиком в тракторной бригаде, затем в полеводческой и вообще, шла туда, куда посылали. Заготавливала сено, убирали урожай, опалывала поля от сорняков, сажала овощи в колхозном огороде». (Фонарева Екатерина Адамовна)
В повести Валентина Распутина «Живи и помни» описывается подобная работа во время войны. Одинаковые условия (Усть-Уда и Балаганск расположены рядом, рассказы об общем военном прошлом как будто списаны с одного источника:
« — И нам досталось, подхватила Лиза. — Верно, бабы, досталось? Тошно вспоминать. В колхозе работа- это ладно, это свое. А только хлебушек уберем- уж снег, лесозаготовки. По гроб жизни буду помнить я эти лесозаготовки. Дорог нету, кони надорванные, не тянут. А отказываться нельзя: трудовой фронт, подмога нашим мужикам. От маленьких ребят в первые годы уезжали…А кто без ребят или у кого постарше- с тех не слазили, пошел и пошел. Настена она не одной зимушки, однако, непропустила. Я и то два раза ездила, на тятю тут ребятишек бросала. Навалишь эти лесины, кубометры эти, и стяг с собой в сани. Без стяга ни шагу. То в сугроб занесёт, то еще что - выворачивай, бабоньки, тужься. Где вывернешь, а где нет. Настена он не даст сорвать: в позапрошлую зиму раскатилась моля кобыленка под горку и на завороте не справилась- сани в нег, набок, кобыленку чуть не сшибло. Я билась, билась- не могу. Из сил выбилась. Села на дорогу и плачу. Настена сзади подъехала - я ручьем заливаюсь реву. — На глаза у Лизы навернулись слезы. — Она пособила мне. Пособила, поехали вместе, а я никак не успокоюсь, реву и реву. — Еще больше поддаваясь воспоминаниям, Лиза всхлипнула. — Реву и реву, ниче не могу с собой поделать. Не могу.
Я работала в архиве и просматривала Книгу учёта трудодней колхозников колхоза «Памяти Ленина» за 1943 год. В ней записывали колхозников и работу, которую они выполняли. В книге записи ведутся посемейно. Подростки записаны только по фамилии и имени — Медвецкая Нюта, Лозовая Шура, Филистович Наташа, Страшинский Володя, в общем я насчитала 24 подростка. Перечислялись следующие виды работ: лесозагоговки, заготовки зерна, заготовка сена, дорожные работы, уход за лошадьми и другие. В основном у детей указаны следующие месяцы работы: август, сентябрь, октябрь и ноябрь. Я связываю это время работы с заготовкой сена, уборкой урожая и обмолотом зерновых. В это время надо было провести уборочную до снега, поэтому привлекали всех. Количество полных трудодне у Шуры – 347, у Наташи – 185, у Нюты – 190, у Володи – 247. К сожалению, больше сведений об детях в архиве нет. [Фонд №19, опись №1-л, листы №1-3, 7,8, 10,22,23,35,50, 64,65]
В постановлении ЦК ВКП (б) от 05.09.1941 года «О начале сбора тёплых вещей и белья для Красной Армии» указывался перечень вещей для сбора. Школы Балаганского района также собирали вещи. По перечню заведующей школой (Фамилия и школа не установлены) в посылку вошли: папиросы, мыло, платки носовые, одеколон, перчатки, шапка, наволочки, полотенца, помазки для бритья, мыльница, кальсоны.
Проведение праздников
Несмотря на голод и холод, а так же на такую тяжелую жизнь люди в разных селах пытались отмечать праздники.
« Праздники были, например: когда весь хлеб убран, и молотьба закончена, то проводился праздник “Отмолотки”. На праздниках пели песни, танцевали, играли в разные игры например: городки, прыгали на доске, готовили кочулю (качели) и мячи катали, делали мяч из засохшего навоза.Брали круглый камень и слоями насушивали навоз до нужных размеров. Тем и играли. Старшая сестра шила и вязала красивые наряды и наряжала нас на праздник. На празднике веселились все и дети и старики. Пьяных не было, все были трезвыми. Чаще всего в праздники приглашали домой. Ходили из дома в дом, так как много угощения ни у кого не было.» (Фартунатова Капиталина Андреевна).
« Праздновали Новый год, День конституции и 1 мая. Так как окружал нас лес, выбирали самую красивую елку, и ставили её в клубе. Жители нашей деревни несли игрушки на елку, какие только могут, большинство было самодельных, но были и богатые семьи они уже могли принести красивые игрушки. На эту елку ходили все по очереди. Сначала первоклассники и ученики 4-х классов, потом с 4-5 классы и затем два выпускных класса. После всех школьников вечером туда приходили рабочие с завода, из магазинов, с почты и с других организаций. На праздниках танцевали: вальс, краковяк. Подарки дарили друг другу. После праздничного концерта, женщины устраивали посиделки с алкоголем и разными разговорами. 1 мая проходят демонстрации, на нее собираются все организации» (Вороткова Тамара Александровна).
Начало и конец войны
Детство-это самый лучшей период в жизни, от которого остаются самые лучшие и яркие воспоминания. А какие воспоминания у детей, которые пережили эти четыре страшных, жестоких и суровых года?
Раннее утро 21июня 1941 года. Люди нашей страны тихо и мирно спят в своих постелях, и некто не знает, что их ожидает впереди. Какие муки им придется одолеть и с чем придется смириться?
« Мы всем колхозом убирали камни с пашни. Работник Сельсовета ехал в роли посыльного верхом на коне и кричал “Началась Война”. Сразу же начали собирать всех мужчин и юношей. Тех, кто работал прямо с полей собирали и увозили на фронт. Забрали всех лошадей. Папа был бригадиром и у него был конь Комсомолец и его тоже забрали. В 1942 году пришла похоронка на папу.
9 мая 1945 года мы работали в поле и опять ехал работник Сельсовета с флагом в руках и объявил, что война кончилась. Кто плакал, кто радовался!» (Фартунатова Капитолина Андреевна).
« Я работала почтальоном и тут меня вызывают и объявляют, что началась война. Все плакали в обнимку друг с другом. Мы жили в устье реки Баргузин от нас дальше по течению было еще очень много деревень. Из Иркутска к нам ходило судно Ангара на него помещалось 200 человек и когда началась война, он собирал всех будущих военных. Он был глубоководный и поэтому останавливался в 10-ти метрах от берега, мужики плыли туда на рыбацких лодках. Много было слез пролито!!! В 1941 году на фронт в армию забирали всех, главное, что бы ноги и руки были целы, и голова на плечах была».
«9 мая 1945 г. Вызвали и сказали сидеть и ждать пока все свяжутся. Вызывают “Всем, Всем, Всем” когда все связались, я всех поздравила “Ребята война кончилась”. Все радовались, обнимались, некоторые плакали!» (Вороткова Тамара Александровна)
Есть распространенный миф, что в наши дни за войной можно следить в прямом эфире. На самом деле, там, где начинается бойня, телевидения никогда нет. В Грозном не было никакого телевидения ни на одной из обеих войн, в Сараево, в Сребренице, в Косово телевидения не было, в сирийском Алеппо его тоже не было. Туда, где по-настоящему кроваво и грязно, телевидение приходит, когда все уже закончилось, чтобы снять массовые захоронения или с безопасного расстояния показать, как что-то горит и взрывается. Настоящая война намного ужаснее, чем наши (тех, кто не были на войне) представления о ней. Итак, что делать если начнется война и вы находитесь в городе.
Как всегда в жизни - есть разные варианты. Сегодня не будем рассматривать тот вариант, который предусматривает, что вы решили вступить в вооруженные силы и участвовать в военных действиях. Сегодня только о гражданских..
Главный совет в случае начала войны - по возможности быстрее убраться из города.
Уже в первый день военных действий в городе, скорее всего, не будет ни электричества, ни воды, ни газа, ни тепла, ни сети мобильных телефонов, ни wi-fi, ничего из того, что поддерживает городскую жизнь. Все эти вещи, конечно, не пропадут одновременно, однако в любом случае это произойдет довольно быстро.
Сразу начнется проблема выживания. На сколько дней в вашем доме хватит продуктов? Правильно, на несколько. Магазины и бензозаправки прекратят работать уже в первый день, примерно тогда же начнется их разграбление.
Выживут те, у кого будет, что есть, что пить, сменять на то, чего не хватает, или, к примеру, на право пройти через блокпост. Если идете в магазин, лучше возьмите с собой друзей. Во-первых, больше продуктов сможете унести, во-вторых, появляется надежда, что у вас не отнимут награбленное на обратном пути. В первые дни войны общество еще по инерции сохраняет какие-то признаки культуры, и бандитизм, мародерство, вседозволенность дегенератов еще не так распространены, однако все быстро к тому идет, и поэтому вам нужно оружие.
Надо понять одну вещь. В зоне военных действий нет такого понятия, как частная собственность. Никого не интересует, что до войны было записано в Земельной книге или зарегистрировано в регистре предприятий. Теперь все отменено, потому что война. Вам принадлежит только то, что вы можете защитить. Если в вашу квартиру входят вооруженные дяди и говорят, что здесь у них теперь будет гнездо пулеметчика или снайперская позиция, не спорьте.
Просто уходите оттуда, даже если от вас этого не требуют. Вы не хотите быть рядом, когда этого пулеметчика «накроет» противник. Не рассказывайте дядям, что это частная собственность или что-то подобное. Дяди нервные, так как в них стреляют, у них есть оружие, они полны адреналина и мужества, не ссорьтесь с ними.
Хорошая новость, что ни у кого другого тоже нет частной собственности, кроме тех, у кого есть оружие и кто может защитить свое с оружием в руках. Иными словами, если у владельца нет оружия, это не его машина, если у владельца нет оружия, это не его запасы еды и так далее. Прав всегда человек с оружием. Никогда не ссорьтесь с человеком, у которого есть оружие. Цена жизни в зоне военных действий становится очень дешевой. Помните об этом. Вас может убить любой, и ему ничего за это не будет. Никто никогда не будет искать убийцу.
Поэтому вам нужно оружие, иначе у вас скоро не будет ни еды, ни питья, ни обручального кольца, ни теплой одежды, ничего, что может помочь выжить.
Классически оружие добывается ограблением полицейского участка. Обычно сразу появляется черный рынок, солдатики зарабатывают, продавая что-то из армейских запасов, кто-то продает что-то из легально полученного в мирное время оружия. Помните, что нужны и патроны. Если появляется возможность обменять украшения своей мамочки на калашников, делайте это.
Лучше всего, если заодно удастся добыть какой-нибудь пистолет. Если нарветесь на патруль, калашников сразу надо отдать, но вы можете надеяться, что после того, как вы отдадите автомат, вас больше не станут обыскивать, и пистолет останется у вас.
Если вы дальновидны, у вас уже сейчас есть легально добытый в мирное время арсенал. В военное время это сразу станет золотой жилой. У меня есть друзья, у которых дома хранится арсенал, с которым можно провоевать год-полтора.
Очень важно решить, куда и как вы отправитесь. Возможно, все же надо остаться там, где вы есть.
Те, у кого дома есть радио, работающее на батарейках, в намного лучшей ситуации, чем другие. Какие-то станции обязательно будут работать, и какую-то информацию о том, что происходит, можно будет получить.
Надо оценить географическое и стратегическое значение вашего местонахождения. Насколько важны с точки зрения контроля города могут быть ваша улица, ваш двор, ваш дом, в каком направлении пойдут схватки, будет ли кто-то контролировать этот район, будет ли здесь сопротивление, какого характера и так далее.
Если вблизи есть позиция минометчика, бегите прочь сразу, ее противник обязательно уничтожит. И стрелять он будет не из пулемета. Если на крыше вашего дома засел снайпер, бегите оттуда. В Грозном по таким домам работали танки. Никто не хочет охотиться за снайпером. Проще снести в таком доме два верхних этажа.
Поймите, что вы не хотите быть там, куда пойдут танки, и там, куда будет направлен ствол танка. Мощь танкового выстрела невероятна. Только одни осколки от попадания танка по зданию наносят смертельные раны в радиусе ста и больше метров всем, кто не нашел укрытия. В некоторых конфликтах, чтобы остановить танки, в городе использовались мощные фугасные заряды, чтобы разрушить дома на пути танков и так их остановить, загнать в тупик. Скажу еще раз, вы хотите быть очень далеко от танков и тех, кто пытается их остановить. Помните, в сливном бачке туалета есть вода, на которой можно выжить неделю или даже дольше.
Ни в коем случае не смывайте ею. Она по качеству ничем не отличается от воды из-под крана, однако из крана вода больше не течет, и магазины больше не работают и ограблены. У этого запаса воды огромное значение.
В городе выжить трудно. Районы многоквартирных домов вообще становятся западней, помимо всего прочего, канализация, которая не работает, отходы, трупы летом повышают риск разных заболеваний, а зимой, в свою очередь, невозможно согреть квартиры. Приготовить теплую еду очень трудно. Воду, которая принесена из реки, нужно кипятить, ее в таких условиях нельзя пить просто так. Если удастся добыть у армии керосин, можно сделать импровизированную плитку, можно жечь мебель, но раньше или позже лучше уходить.
Если вы отправляетесь в дорогу, вам нужно понимать армейское мышление.
Самое главное, что подтверждают все, это выглядеть гражданским. Если вы по какой-то причине натянете камуфляж, оденетесь как Рэмбо и выйдете на улицу, насладитесь этим мигом, потому что, фактически, вы уже мертвы. Вы даже не узнаете, снайпер или солдаты какой стороны вас уберут. На войне тот, кто выглядит солдатом, является солдатом, и тот, кто выглядит гражданским, возможно, тоже солдат. Вам надо выглядеть максимально безобидно. Лучше всего, бомжами, с детьми в руках и белым флагом на видном месте.
Спрячьте автомат под курткой, если вам достался Калашников со складным прикладом - идеально, если нет - все равно, спрячьте.
С одной стороны, гражданские солдат не интересуют. В Чечне даже несмотря на интенсивные бои те, кого не подозревали, что это маскирующиеся солдаты - старики, женщины с детьми и т.д., могли почти спокойно передвигаться по городу. Солдаты не хотят без надобности «светить» свою позицию или тратить патроны, чтобы стрелять в гражданского, который просто бежит из города. Это с одной стороны. С другой в случае этнических, религиозных конфликтов это не всегда так. В Югославии так не было. В любом случае, если вы нарветесь на гнездо пулеметчика, которое еще только делается и окапывается, на группу диверсантов, они могут решить, что вы - риск, или шпион противника, который маскируется под гражданского, и поэтому начать «работать» по вам.
Поэтому, если вы видите солдат во дворе или в пустом дому, ни в коем случае не приближайтесь. Даже если они выглядят дружелюбно, даже если они улыбаются и вас приветственно приглашают, уходите. Очень вероятно, что они хотят позвать вас только затем, чтобы без шума заставить молчать. Это война, все нервничают, многие параноидальны, многие с патологической склонностью к насилию, которой, наконец, дали волю, во многих конфликтах опытные подразделения пытались «отрабатывать» и мирных жителей, которые могли открыть их позицию. Помните о том, что, как только война начала, Женевская конвенция не свод законов, а только описание желаемого поведения. Во время войны всевозможные дегенераты, моральные уроды и психопаты вдруг всплывают на гребне войны и наконец начинают жить по своему усмотрению. Вы не хотите встретить их и ни коим образом войти с ними в контакт, даже в зрительный контакт.
Не приближайтесь к больницам, куда все стороны свозят своих раненых, и стрельба может начаться в любой момент, какая-то сторона пожелает захватить этот стратегический объект только для себя, а проигравшие решат, что если не мне, то и никому, и вызвать артиллерию или авиацию. Обходите стороной бывшие государственные учреждения, любые важные объекты инфраструктуры - станции, централи связи, телецентры и т.д. Никуда не ходите ночью. Ночью правит армия, бандиты и мародеры.
Армейские части в городе очень часто плохо понимают, что происходит и где сейчас находится противник.
Почти всегда в какой-то момент свои стреляют по своим, и всегда все стреляют по неосторожным гражданским.
Помните, пока вы в городе, есть шанс украсть горючее.
Заправки не работают. Горючее нельзя получить иначе, как от армии, однако вы не хотите контактировать с армией, да и они не стремятся вам помогать, однако в сельской местности не будет даже, где украсть.
Отправляйтесь в дорогу в светлое время суток (многие советуют идти с рассветом, когда ночные посты уже устали, а утренние еще не проснулись, медленно и спокойно, так, как это делают гражданские. Своим поведением позволяйте всем ясно понять, что вы гражданские, которые хотят уйти. Не торопитесь. Принцип создания маршрута прост. Чем меньше патрулей, чем меньше блокпостов, чем меньше контактов, тем лучше. Ясно, что центральные улицы, центральные перекрестки, мосты, контролируются лучше, так как у них есть стратегическое значение. Используйте то, что вы знаете город.
Если надо переночевать в городе потому, что больше нет своего дома, или вы застряли в пути, лучше остаться под открытым небом где-нибудь на обочине, чем заходить в пустые здания, в которых шли бои или была армия. Тут каждая дверь может быть оборудована гранатой. В таких местах не открывайте холодильник, не поднимайте крышку унитаза и если в шкафу или за какой-то дверью мяукает котенок, не спасайте его, это классическая ловушка.
На улицах чаще всего безопаснее. В захвате городов не придумано ничего другого, кроме двух вечных стратегий. Первая - сначала снести полгорода артиллерией и авиацией, а потом прямой захват дома за домом, с первого дома с одной стороны до последнего на другой, как это делалось во Второй мировой войне, в том числе в Берлине. Второй вариант - танки и бронетранспортеры сначала пытаются захватить стратегические пункты, укрепиться на них и так создать контроль над городом, как, например, в Грозном в первую чеченскую войну. В случае этой стратегии есть риск, что армейские части на этих стратегических пунктах будут окружены и уничтожены, что чеченцы, между прочим, и сделали с российской армией, превратив первое взятие Грозного, пожалуй, в самое постыдное поражение российской армии в современной истории. В то же время американцы в Багдаде действовали именно так. После бомбардировки просто въехали в город и начали укрепляться. Возможно, знали, что никакого сильного сопротивления не будет или полагались на свое преимущество в силах.
Как бы то ни было, в первом случае сразу начинается зачистка домов. Чтобы нападающие чувствовали себя в безопасности, они не оставляют врагов за спиной, каждый дом будет проверен. И во втором случае тоже раньше или позже начнется поиск противников с обыском подозрительных домов, районов и улиц. Тут уже нет разницы, русские это или американцы.
В городах, где идет партизанская война, зачистки идут сурово. Зачищать брошенные здания - самое опасное для солдат, и они это ненавидят, поэтому лучше не быть в таком здании. Если не инструкция, то армейская мудрость гласит, что, если не хотите сюрпризов, сначала киньте в комнату гранату и только потом идите смотреть, кто тут «живет». И это не будет шумовая граната, как в операциях мирного времени. Однако граната - не самое опасное. Успейте отпрыгнуть за хороший диван, снижая свою «площадь», обращенную к взрыву, до минимума, вытянитесь на полу или спрячьте голову и тело за большим рюкзаком, за каким-то цветочным горшком, и, если вы не полностью голый, большой шанс выжить. Другое дело, что никогда нельзя знать, какие отмороженные идиоты сейчас зайдут в комнату. Поэтому лучше сидеть на обочине улицы с белой тряпкой и позволять всем собой командовать, чем воображать, что вы влезете в какой-то брошенный подвал, спрячетесь в брошенном доме и будете там в безопасности.
Если на улицах есть погибшие, помните, что трогать и переворачивать их категорически запрещено. Граната под трупом тоже, к сожалению, стала печальной классикой всех конфликтов последнего времени. Если можно снять с погибшего оружие или патроны, не переворачивая его, сделайте это, но тщательнее обыскивать его не нужно. Если на мертвеце есть система связи, вопреки виденному в фильмах, не берите ее. Ничего понятного и полезного для вас вы тут, скорее всего, не услышите. Более того, вы гражданские. Вам надо выглядеть как гражданским. Будет рация, будет желание возиться с ней. Гражданский с рацией больше не гражданский. И оружие, конечно, спрячьте.
Вокруг всех современных городов есть окружной путь. Обычно там и есть граница окружения. Для мотострелковых бригад стандартное поведение - рассредоточиться по окружным путям и заблокировать город. Тут будут блокпосты, контроль и тому подобное.
Приближайтесь к ним медленно и с поднятыми руками. Не думайте как-то прошмыгнуть через лес, короткими перебежками или чем-то подобным. В военных условиях каждое подозрительное движение в лесу - достаточная причина, чтобы начал работать пулемет. Обратите внимание на видимое на фотографиях из Крыма вооружение солдат. Очень много пулеметов «Печенег» и очень много модернизированных снайперских винтовок Драгунова с коротким стволом и складным прикладом, а также «винторезов» и классических пулеметов калашникова, как и автоматов. Многие экземпляры этого оружия, как видно на фотографиях журналистов, оборудованы самыми современными прицелами (Aimpoint Micro T-1 и Eotech 512, стоимость которых от 500 - 700 долларов за один экземпляр). Вы не хотите, чтобы эти люди начали стрелять в вашем направлении. Идите на блокпост с поднятыми руками. Скорее всего, они вас просто ограбят, отнимут все ценное и пропустят.
Теперь вы за городом. Говорят, что у каждого латыша есть свой сельский домик. Счастливы те, у кого он действительно есть. Если еще в этом доме есть погребок с картошкой, другими продуктами, соленьями и вареньями, то вы, скорее всего, выживете. Главная задача - защитить свой дом от бандитов, мародеров, которые хотят все это у вас отнять. Не трудно защититься от одного-двух бандитов, но выстоять против десятка уже сложно. Тем более, что они уже натренировались за это время. Умеют оценить ваши силы, обойти с флангов и так далее. Однако в вашем распоряжении есть время, чтобы подготовить для них западни, препятствия, баррикады и превратить вашу семью вместе с друзьями в маленький военный отряд. Опять же, оружие очень нужно, если его нет, вспоминаем Средневековье и у нас будут разные стратегии. Бандит, на которого вылили ведро бензина и который понимает, что может сейчас вспыхнуть, скорее всего, на какой-то момент будет «на паузе». Ваша оборона должна быть агрессивной и сильной, чтобы мародеры решили отправиться к другой, более легкой цели. Армии ваш сельский домик, скорее всего, не интересен, так что есть шансы переждать активные военные действия и потом уже смотреть, что быть дальше.
Теперь самое главное.
Если в мирное время вы сделаете хоть какие-то элементарные приготовления на черный день, то это очень поможет, если такой день придет.
Во-первых, обдумайте все пути и методы эвакуации, считая резервные варианты. Лучше всего позаботьтесь, чтобы было местечко в селе. Если не у вас самих, то у каких-то друзей, родственников, знакомых. Им не нужно возражать, вместе будет проще оборонять свое место от бандитов и мародеров. Тут надо хранить элементарные запасы продуктов, горючего, медикаментов. Макароны - великое изобретение человечества, в них, в отличии от муки и разных круп, не заводятся черви, у них долгий срок годности и высокая пищевая ценность. Если можете найти качественные консервы, вообще прекрасно, они будут дороже денег, а если на вашем хуторке есть курочки и корова, а поблизости - речка, где можно половить рыбу, то это вообще пятизвездочное место пережидания войны. Не забудьте только организовать дежурства. Кому-то надо бодрствовать ночью и так далее.
Пока вы в городе - бензобак в машине всегда пытайтесь держать по возможности полным. Во время чеченской войны особой популярностью пользовался «Сникерс». Маленькие, легкие, на четырех-шести батончиках солдат может прожить целый день. Пригодится по пути.