После посещения в 2013 году некоторых дворцово-парковых ансамблей под Петербургом и в Крыму, бывших летними резиденциями Российских монархов, было прочитано много литературы о самих парках и их создателях и вдохновителях. Тема "Роза - царский цветок ", открытая Людмилой Сергеевной (lsstep), побудила вернуться к впечатлениям 2013 г. С согласия автора продолжаю тему кратким рассказом о розах и Российских императрицах.
Российские императрицы, начиная с Екатерины II, по политическим соображениям, перешедшим в традицию, были все немецкими или датскими принцессами, впитавшими в себя с детства поклонение розе, пришедшее в Германию вместе с христианством.
При крещении, обязательном при браке с Великими князьями или императорами, принцессы получали русские имена.
Они подбирались созвучными одному из "девичьих" имен, которых у принцесс, как правило, было несколько, или в честь царственных особ.
Отчество Федоровна получили почти все в честь Феодоровской иконы Божией Матери, которая очень почиталась в доме Романовых, поскольку предание связывает её с призванием в 1613 году на царство основателя династии царя Михаила Фёдоровича. Отсюда и совпадение имён и отчеств некоторых императриц.
Екатерина II получила имя и отчество в честь матери царствовавшей тогда Елизаветы Петровны.
Роза в Россию впервые попала лишь в XVI в., и в то время была, конечно, достоянием лишь царского двора и некоторых сановников. Петр I и здесь держит пальму первенства - выписывает на Русь голландских садовников и устраивает первые оранжереи, в которых и высаживаются розы, садовые или махровые, а до них на Руси был только дикий шиповник.
Уже более широкое распространение получила роза при императрице Екатерине II.
Царское Село - её любимая летняя резиденция. «Мое любезное, мое прелестное Царское Село».
При ней в Царском Селе на нескольких гектарах было разбито Розовое поле, где высажено большое количество роз, коллекция которых постоянно пополнялась из Голландии, Франции, Германии, Дании. На зиму цветы перемещались в теплицы. Тема розы присутствовала и во внутреннем убранстве дворца. На мебели, живописных плафонах их изображения столь естественны, что позволяют специалистам и в настоящее время определить их принадлежность к той или иной группе.
После смерти императрицы отношение наследников к Царскому селу определялось отношением их к Екатерине. При Павле парк приходил в упадок, розы постепенно исчезали, но Александр I, любимый внук Екатерины II, cтарался восстановить величие этой царской резиденции, а последующие хозяева совершенствовали владения уже по своему вкусу.
В наши времена сохранены красота и великолепие парка.
Как выглядят розарии в Царском селе сейчас можно посмотреть мои фотографии: Альбом с фото.
В 1796 году после вступления Павла на престол летняя резиденция царей была перенесена в Павловск, подаренный Екатериной II своему сыну и наследнику Великому князю Павлу Петровичу и его супруге Марии Федоровне по случаю рождения у них 12 декабря 1777 года первенца, великого князя Александра. Так появилось село Павловское, позже переименованное Павлом в город Павловск.
Если Екатерина II уделяла Царскосельскому парку внимание между великими государственными делами, то императрица Мария Фёдоровна, супруга Павла I
, посвятила Павловскому парку свою жизнь. Это была страсть, которой она с великим наслаждением предавалась и тогда, когда Павел был рядом, и в его отсутствие, и особенно тогда, когда его не стало совсем. . Эта страсть спасла ее, позволила не сломиться, не озлобиться, несмотря на сложные взаимоотношения с Екатериной, которая лишила ее права воспитывать собственных детей Александра и Константина. Павловск стал ее любимым детищем, которое она могла формировать так, как считала нужным..
Мария Фёдоровна была натурой талантливой. Она хорошо рисовала, искусно вышивала, интересовалась литературой, пела и играла на различных инструментах. В Павловске она организовала первый в России литературный салон, а поэт Василий Жуковский стал её близким знакомым, творчество которого она всячески поощряла.
Особым увлечением Марии Фёдоровны были розы. Она отстраивает в парке Розовый павильон или Павильон Роз и окружает его цветами.
Под павильон перестраивается бывшая дача Багратиона, выкупленная в казну. Вокруг павильона создаётся замечательный розарий, откуда и пошло его название, написанное над главным фронтоном бронзовыми буквами «PAVILLON DES ROSES».
Цветы и их изображения украшали интерьеры павильона. Стены и центральный купольный зал-ротонда были расписаны гирляндами цветов. Разнообразные вышивки с изображением роз украшали изысканную мебель, которая была специально сделана для Розового павильона из карельской березы и ясеня. В свободном пространстве павильона выделялись ширмы с вышивками и цветники, в которых стояли живые цветы.
До 1828 года, года смерти императрицы Марин Федоровны, Розовый павильон играл значительную роль в истории русской культуры, здесь читали свои литературные новинки В.А. Жуковский, Н.М..Карамзин, И.А.Крылов, выступали талантливые музыканты.
После Марии Фёдоровны Павловск переходил по наследству Великим князьям, менялось отношение к усадьбе, средств на её поддержание не хватало, и по воспоминаниям художника Александра Бенуа в 1875 году состояние цветников было упадническое. В главе 32 "Лето 1875 года в Павловске» своих воспоминаний он пишет:
"Приманкой в Розовом павильоне служил мне вовсе не самый тот милый "помещичий домик", на фасаде которого написано по-французски: "Pavillon des Roses", и не тот садик, в котором погибало несколько чахлых розовых кустов, а служили приманкой детские игральные приспособления, стоящие здесь с самых дней Марии Федоровны".
В годы войны павильон и вовсе был уничтожен. От прекрасного образца воронихинского творчества не осталось и следа. В огне погибли и замечательная роспись и точёные деревянные украшения.
С весны 1944 года начались работы по восстановлению Павловского дворца и парка.
Воссоздание павильона было начато лишь в конце 1970-х гг. ХХ века и закончено в 1996 году.
Сейчас павильон восстановлен. В 2013, в год нашего посещения, он выглядел так.
Имя императрицы Марии Федоровны осталось навсегда связанным с розами.
В августе 2001 года в Павловске состоялся первый Международный фестиваль цветов “Парад роз”. Праздник носил имя легендарной “хозяйки Павловска” императрицы Марии Федоровны.
В последние годы он проходит под названием "Императорский букет в Павловске", а в июле 2014 года был посвящён 200-летию возвращения Александра I после победы в Отечественной войне 1812 года, и назывался «Великое торжество». Так современники назвали праздник, устроенный Марией Федоровной в честь сына в Павловске.
Современные розы Павловска можно посмотреть по ссылке (фото автора)
Альбом с фото
Работой многочисленных садовых мастеров, выписанных главным образом из Англии и Германии, летние царские резиденции всегда украшали обширные розарии, но увлечение императриц розами проявлялось в разной степени и в разных формах.
Следующей императрицей, страстно любившей розы, была Александра Федоровна, жена Николая I
, сама ставшая настоящим украшением русского Двора. Она отличалась красотой, грациозностью, любезностью и весёлостью. Царь Александр любил именно с ней открывать балы. Юный Пушкин пленился ею и оставался шутливым почитателем "А.Ф." всю жизнь. И она тоже платила ему большой симпатией.
Символом императрицы была белая роза. О своей свадьбе она писала:
«Мне надели на голову корону и, кроме того, бесчисленное множество крупных коронных украшений, под тяжестью которых я была едва жива. Посреди всех этих уборов я приколола к поясу одну белую розу». Белый цветок, освященный во время службы в церкви, приносит счастье в любви, в браке, и в её браке это поверье вполне оправдалось.
На родине в семье её звали “Blanchfleur”- белым цветком.
И Николай I создал настоящий культ "белой дамы", окружив Александру Федоровну вниманием и любовью. Ей посвящена строка В.А. Жуковского "Гений чистой красоты». Поистине, Александра Федоровна была гениальной женщиной - именно женщиной, других талантов, кроме какого-то особенного таланта женственности, у нее не было... Но она в них и не нуждалась. Благодаря своей женской гениальности она получила от жизни все, чего она только могла пожелать.
В 1829 году русская царская чета посетила Берлин. Отец, король Фридрих Вильгельм III, страстно любивший розы, устроил в своём розовом парке костюмированный рыцарский турнир с участием принцев прусского королевского дома, получивший название по любимому цветку Российской императрицы – «Волшебство белой розы». Все сооружения были увиты белыми розами. Все дамы имели украшения из белых роз, и в память об этом празднике каждая из них получала от императрицы серебряную розу, на листьях которой были вырезаны год и число.
Под впечатлением этого события розовод Франции, Жан-Пьер Вибен вывел гибрид галльской (прованской) розы с замечательным сладким запахом, нежного бледно-розового цвета (почти белого). Этот сорт и по сей день представлен во многих розариях и садах мира.
А в Петербурге её ждал подарок от Николая I в честь 30-летия - небольшой дворец, воздвигнутый в Петергофе, летней резиденции семьи, в духе английских загородных коттеджей. Так его и называли: Коттедж.
Дворец был отделан в псевдоготическом стиле, его гербом стала белая роза. И именно при Александре Фёдоровне главным украшением парка стали белые розы.
Период её царствования вполне можно назвать цветочным. На званых обедах и банкетах устраивались цветочные «реки», «озера» и «водопады». Особую роль играли цветы на балах. В аксессуарах бальных нарядов розам в цветочном многообразии всегда отдавалось предпочтение. Розы были в украшении платьев, волос, бальных сумочек, росписи вееров и carnet de bal (карне де баль)(бальных книжечек), искусственные розы прикреплялись к туфелькам.
В период 1823-1833 годов в моде попеременно были белые, зеленые и розовые шляпки, главным дополнением которых служила ветка розы в тон.
Для розы был создан алфавит любви, с помощью которого могли происходить объяснения.
Бальные причёски декорировались цветами, в моде был венок «а ля Тальони» из японских роз. В 1840-е годы появился даже термин «цветобесие», означавший восторженное восхваление артистов, которые забрасывались цветами.
Розы – живописные, серебряные, фарфоровые и живые - всегда и везде окружали Александру Федоровну.
Тысячи роз росли в Петергофе, на даче Александрия, на Царицыном острове, на Ольгином острове, у Розового павильона «Озерки» в Петергофе, который полюбила при первом же знакомстве с ним. В создании и устройстве многочисленных петергофских клумб отразились пристрастия и увлечения императрицы Александры Федоровны.
Сад и фонтан «Нарцисс» на Царицыном острове.
Е. Даммюллер по рис. К. Брожа.1860г
Воспроизведённый собственный садик Александры Федоровны. Фото И. Пащинской 2006 г.
В 1844 году вместе с другими цветами были куплены восемьсот кустов роз. В петергофских парках цвели кустарниковые розы сентифолия (Centifolia), ремонтантные (или дамасские), мускоза (Muscosa) или моховые. Неоднократно упоминаются розы семпефлоренц (Sempeflorens) или месячные, розы нуазет (Noisetteiana), бурбонские (Borbonica), розы банксия (Banksiae) или ползучие. В парках высаживались чайные розы одората (роза душистая, или роза чайная), множество гибридных сортов.
Современные розы Петергофа можно посмотреть по адресу (фото автора)
Альбом с фото
В последующем правлении императора Александра II летняя резиденция монархов переместилась в Крым, в Ливадию. Мария Александровна
, жена императора, стала первой владелицей Ливадии,подаренной ей в 1860 году венценосным супругом: «В дар Любезнейшей супруге Моей Государыне Императрице Марии Александровне".
Крымский историк и писатель В.Х.Кондараки писал о новой императрице: «Ея Величество постоянно подает собою пример скромности и простоты. В нарядах этой, в полном смысле слова, святой матери никогда не замечали ничего резко отличительного, никаких дорогих безделушек, которыми так любили тщеславиться в то время приезжие из высшего круга».
Память о «розовых» пристрастиях матери в Дармштадте, любовь к розам свекрови Александры Федоровны, весь цветочный антураж бальных и официальных представлений, а также участившиеся публичные цветочные выставки в Петербурге, несомненно, послужили пробуждению у государыни интереса к садоводству и цветоводству. Кроме того, возникшее в 1858 году в Санкт-Петербурге Императорское Российское общество садоводства, руководимое профессиональными практиками-садоводами и учеными-ботаниками под попечительством высшей русской аристократии, способствовало повсеместному увлечению цветами в России. Почетными членами Общества в 1859 году стали императрица Мария Александровна и вдовствующая императрица Александра Федоровна (за год до смерти).
При создании прекрасного дворцово-паркового ансамбля в Ливадии Мария Александровна принимала самое непосредственное участие, давала советы садовникам, присылала растения. Ее рекомендации и пожелания ложились в основу ландшафтного оформления царской резиденции.
В 1863 году в парке появилась первая металлическая пергола, заказанная во Франции за 12000 франков с доставкой, прибыли так же 400 сортов роз для обсадки перголы и клумб. Эта пергола жива и поныне. Ее не уничтожили ни перестройки, ни войны, ни революции. Ей уже более 150 лет и она является редчайшим архитектурным сооружением и историческим памятником.
Розоводство в Ливадии переживало то взлёты, то падения. Много роз погибло в морозы 1874-75 гг.. Для восстановления в теплицах были привиты на шиповники около 4000 роз, но кончина Марии Александровны в 1880 году, а затем гибель Александра II вновь остановили все работы.
Следующая по времени императрица Мария Фёдоровна, жена Александра III
, став хозяйкой Ливадии, распорядилась расширить в имении цветочные питомники, чтобы можно было поставлять срезанные цветы в столичные царские резиденции круглый год.
Одна из оранжерей была целиком отдана под розы на выгонку. Именно при ней Ливадия превратилась в индустрию роз. Но рано овдовев, Мария Фёдоровна посвятила себя благотворительной и попечительской деятельности, а революционные события и трагическая судьба её семьи заставили вдовствующую императрицу покинуть Россию.
Императрица Александра Фёдоровна, супруга императора Николая II и последняя Российская императрица, известна своей любовью к цветам. В Англии, где она жила у бабушки, королевы Виктории, цветы окружали её повсюду, такой мир она создала и в России. В цветах Александра Фёдоровна особенно ценила ароматы. В её гостиных (лиловой, зелёной, кленовой, полисандровой) согласно времени цветения сменялись букеты сирени, фиалок, роз, лилий, рододендронов.
Из духов императрица предпочитала "White Rose" фирмы Atkinsons.
 |
| Ливадия сегодня |
Александра Федоровна круглый год дарила букеты из цветов, плодов и растений из дворцовых оранжерей своим друзьям, слугам, раненым солдатам, родственникам, художникам и писателям.
Летней резиденцией царствующей семьи была Ливадия. Владельцы царского имения, их садовники, архитекторы и строители год от года вносили улучшения и преобразования в парковый ландшафт. Большие площади были заняты розариями и благоухание роз наполняло ароматом воздух Ливадии. Около 100 тысяч кустов было высажено к 1911 году, что превратило Ливадию в столицу роз юга Российской империи. Срезанные розы каждую неделю вагонами отправляли в другие города России.
В планах по благоустройству Ливадии согласно сохранившимся акварелям академика Н.П. Краснова 1909-1912 годов, предполагалось широкое использование роз по всей площади Ливадийского ансамбля. Но история распорядилась иначе. После Октябрьской революции розы попали в буржуазные пережитки, и, не получая должного ухода, стали интенсивно выпадать. Но всё-таки здравый смысл возобладал, и с 1923 года началось восстановление розового хозяйства Ливадии, и она вновь стала поставщиком роз в крупные города России. Война 1941-1945 годов разрушила всё, что было создано усилиями тысяч людей за сто лет существования Ливадии. Восстановление дворцово-паркового ансамбля началось интенсивными темпами в 1944-45 гг в связи с проведением Ялтинской конференции в сохранившемся белом дворце.
Императрице Александре Фёдоровне особенно нравились белые розы сорта "Frau Karl Druschki"" и очень ароматный сорт "Baroness Rothschild’".
 |
| Frau Karl Druschki |
 |
| Baroness Rothschild |
Зная о пристрастии императрицы Александры Федоровны к белым розам, в Итальянском дворике были высажены кусты только одного сорта – "Frau Karl Druschki", имеющей синоним "Снежная Королева". Росли в парке популярные сорта – ‘Reve d’Or’, ‘Alberic Barbier’ и другие. Были ещё в Ливадии совершенно особые розы - сорта, посвященные императрице Александре Федоровне. К сожалению, они до нашего времени не сохранились.
Одна из этих роз называлась ‘Императрица Александра Федоровна’ - ‘Imperatrice Alexandra Feodorowna’ (T. L.Levèque, 1896). Относилась она к группе чайных роз, имела светло-желтые цветы с розовым или персиковым центром, которые располагались поодиночке на невысоком кусте (высотой до 60 см). Листва зелено-голубая. По утверждению Ю. Арбатской и К. Вихляева именно эта роза изображена на двух портретах 1896 года.
Вторая роза, названная в честь последней русской императрицы - "Александра, императрица России" – "Empress Alexandra of Russia" (T. William Paul, 1897)
 |
| ‘Empress Alexandra of Russia’ (T, William Paul, 1897) |
Эта роза во французском издании «Journal des Roses» 1896 года описывается так: «Эта чайная роза – абсолютно новая разновидность и совершенно отлична от тех, что мы имели до настоящего времени. Она только что введена в торговлю господами Уильямом Полем и сыном, живущими в Уолтэм-Кросс близ Лондона. .
Окраска цветка – богатый кармин с оттенками оранжевого и огненно-красного цвета. Эта окраска – абсолютно новая по яркости, по крайней мере, для роз чайной группы.
Цветы большие, полные, шаровидной формы. Куст цветет очень обильно. Цветы прекрасно смотрятся как на кусте, так и в срезанном виде. Листья изящны, куст мощный.
По просьбе одного русского князя, посетившего Уолтэм-Кросс и пожелавшего поддержать их садовое заведение, этот сорт был посвящен Ее Величеству Императрице России».
Были и другие сорта, посвящённые императорским особам.
В 1825 году, в год коронации Николая I и Александры Федоровны, французской женщиной-садоводом Пеан-Сильвен создана роза "Imperatrice de Russie" и посвящена молодой императрице. Роза была гибридом дикорастущей галльской розы, имела нежно-розовый цвет и 40 лепестков.
В 1826 году Жан Лаффей розу свою «Catherine II», посвящает Екатерине Великой.
В 1829 г Жан-Пьер Вибер называет новую розу так же "Catherine II"
Сорт Лаффея сохранился в некоторых европейских коллекциях, но на территории России его нет.
 |
| Роза Сatherine II |
В 1902 году Луи Левек выводит розу и называет её "Император Николай II" (‘Empereur Nicolas II’), относящуюся к чайной группе. Она имела крупные, (26-40 лепестков) махровые цветки темно-красного цвета. На Парижской весенней выставке садоводства 1902 года этот сорт был удостоен золотой медали.
Сегодня многое утеряно, однако на территории Ливадии еще сохранились некоторые уникальные экземпляры роз, посаженные 100-150 лет назад
Они до сих пор каждую весну и начало лета обильно цветут и радуют своим прекрасным видом гостей и жителей Крыма. К ним относятся старинные китайские виды, расположенные на металлической перголе у дворца, Rosa fortuniana и Rosa banksiae alba. Из садовых плетистых сортов там же находятся ‘Alberik Barbier’ и ‘Albertine’, завезенные и посаженные в 1911 году.
В 2011 году, французской фирмой «Meilland» была представлена роза ‘Ливадия’ – белоснежный сорт, шедевр современной селекционной науки. Она высажена у фонтана на партере перед входом во
дворец.
 |
| Роза Livadia |
Много роз названо в честь других членов царской семьи. Систематизации роз в усадьбах императорских и дворянских посвящены книги Арбатской Ю.Я и Вихляева К.А. "Императорский розовый сад" и "Розовый сад российского дворянства".
Составлено по материалам интернета: Википедии, исторических сайтов, работ Арбатской Ю.Я и Вихляева К.А., Ирины Пащинской, Е.Гладковой - главного хранителя Дворцов музеев и парков г. Пушкина.
Газета "Вперед", 1962 год
Александр Бенуа "Жизнь художника (Воспоминания, Том 1)".
Ко дню рождения последней русской императрицы
Она так любила цветы, что почти все ее фотографии сделаны на фоне букетов. Розы окружали Александру Федоровну везде - В Петербурге, в Крыму, в Европе.
В цветах Александра Федоровна обожала ароматы. Именно поэтому больше всего она любила сирень, лилии, магнолии, глицинии, рододендроны, фрезии и фиалки.
Генрих фон Ангели. Императрица Александра Федоровна. 1896.
Страсть императрицы к цветам отмечала в своих воспоминаниях Юлия (Лили) Ден, подруга Александры Федоровны:
«Гостиная Ее Величества, известная как Лиловый будуар Императрицы, представляла собой чудную комнату, где можно было наблюдать пристрастие хозяйки ко всем оттенкам лилового цвета. Весной и в зимнее время воздух в ней был пронизан ароматами сирени и ландышей, которые целыми корзинами присылали во Дворец с Ривьеры... Вторая гостиная представляла собой просторную комнату, где предметы убранства и обивка мебели были всех оттенков зеленого цвета. По желанию Ее Величества в углу была пристроена небольшая лесенка и антресоли, которые весной утопали в фиалках».
В Лиловой гостиной. Фото начала XX в.
Композиции из сирени (сирень и ландыши императрица любила больше всего) украшали также Палисандровую и Кленовую гостиные. Ежедневно букеты привозили из Царскосельской оранжереи, корзинами доставляли из Ливадии. Сезон сирени, фиалок и ландышей сменялся царством лилий и роз. Балкон антресолей Кленовой гостиной утопал в цветах фрезий и рододендронов. Из духов Александра Федоровна предпочитала «Белую Розу» (White Rose) фабрики «Аткинсон», в качестве туалетной воды она использовала «Вербену».
Этикетка духов фирмы «Аткинсон». 1907 г.
Александра Федоровна круглый год дарила букеты из цветов, плодов и растений из оранжереи при Александровском дворце своим друзьям, слугам, раненым солдатам, родственникам, художникам и писателям. Императрица с дочерьми получали десятки букетов каждый день от разных людей и учреждений из всей России. Эти цветы, как правило, украшенные лентами с надписями, были выставлены на столах за пределами спален императорской семьи. Если цветочные композиции нравились особенно, их ставили в комнатах. Оставшиеся букеты стояли в залах дворца или отправлялись в больницы и церкви Царского Села. Каждый, кто присылал цветы императорской семье, получал ответ с благодарностью, а иногда и подарки.
Когда присланные цветы увядали, императрица не выбрасывала ленты, приложенные к ним, а, придавая им особый смысл, собирала и вешала в своей спальне на крючке у двери в Лиловый будуар.
В подвалах дворца существовало специальное помещение, где хранились срезанные цветы для аранжировки. Личный флорист Александры Федоровны составлял рукописные карточки с описанием цветов в букетах и корзинах, которые создавались для личных апартаментов семьи.
Особая любовь Александры Федоровны к сирени отразилась на общем фоне Лилового будуара. Он был создан декоратором Романом Мельцером по цвету сиреневой ветки, которую императрица дала ему для образца.
Сирени бывают разных цветов, некоторые из них славятся сильным ароматом, другие - уникальной формой цветка. Конечно, императорские теплицы, искусственно ускоряя цветение кустов, поставляли сирень в горшках и кадках во дворец почти круглый год, но эти цветы не имели того необыкновенного аромата, которым напоен воздух во время естественного цветения на улице. Да и доставка горшечных растений из теплиц в те времена была еще очень ненадежным делом. Хотя теплицы находились недалеко от дворца, любое растение при перевозке в зимние месяцы могло замерзнуть. Для защиты растений в этих случаях оборудовались специальные камеры и отапливаемые вагоны.
Иногда требовались десятки рабочих, чтобы привезти императрице цветы в целости и сохранности, поэтому доставка крупных партий из оранжерей была большим событием во дворце. Высокие растения загружали прямо через окна, используя транспортные подъемники. Затем их нужно было поставить в указанные места, не повредив дорогой паркет, не разбив многочисленные фарфоровые вазы, стоящие тут и там, не зацепив золоченую мебель и другие произведения искусства. Но и после установки каждому растению необходимо было обеспечить соответствующий температурный режим и влажность. В случае заболевания растений их лечили, как собственных детей.
Все эти сложности доставляли немало хлопот и волнений императрице и ее дочерям. Поэтому, когда было решено строить в Ливадии новый дворец, эта весть была воспринята всеми с большим воодушевлением. При строительстве дворца архитектор Н.П.Краснов особое внимание уделил цветочному обрамлению здания. Здесь мы вновь вернемся к розам, поскольку именно они стали главным компонентом цветочной рамы нового дворца.
Императрице особенно нравились белые розы сорта ‘Фрау Карл Друшки’ и очень ароматный сорт ‘Баронесса Ротшильд’.
‘Frau Karl Druschki’ (P. Lambert, Germany, 1901)
‘Baroness Rothschild’ (J. Pernet (père), France, 1868)
Именно роза ‘Фрау Карл Друшки’ росла в Итальянском дворике.
Розы в Итальянском дворике в Ливадии
Конечно, были и другие популярные сорта - ‘La France’, ‘Reve d’Or’, ‘Alberic Barbier’ и другие. Однако в Ливадии росли и совершенно особые розы. Это были сорта, посвященные императрице Александре Федоровне. К сожалению, они до нашего времени не сохранились.
Одна из этих роз называется ‘Императрица Александра Федоровна’ - ‘Impératrice Alexandra Feodorowna’ (T, L.Lévèque, 1896). Относится она к группе чайных роз, имеет светло-желтые цветы с розовым или персиковым центром, которые располагаются поодиночке на невысоком кусте (высотой до 60 см). Листва зелено-голубая. Именно эта роза изображена на двух портретах 1896 года.
А.Мюллер-Норден. Потрет императрицы Александры Федоровны. 1896 г.
Этот факт чрезвычайно важен, поскольку ни фотографии, ни рисунка, ни самой розы не сохранилось. Таким образом, по изображениям розы на портретах, возможно, удастся отыскать сорт в каком-нибудь европейском розарии. И еще одно отвлечение. Мы не исключаем, что на картине Александры Шнейдер 1908 года «Розы в Ливадии» изображен сорт ‘Императрица Александра Федоровна’, ведь именно в это время роза росла в Ливадии.
А.Шнейдер. Розы в Ливадии. 1908 г.
Александра Шнейдер, как и другие живописцы того времени - И.Крачковский, Е.Юнге, Ю.Клевер, К.Коровин, великая княгиня Ольга Александровна - изображала розы Крыма на своих полотнах. Для Общины Святой Евгении ею была создана целая серия открыток с цветами России, а на персональной выставке в Петрограде в 1916 году были представлены практически все крымские работы художницы. Среди них было несколько картин с розами Ливадии и Харакса.
Мастерская А.Шнейдер. Фото из журнала «Столица и усадьба» 1917 г.
Вторая роза, названная в честь последней русской императрицы - ‘Александра, императрица России’ - ‘Empress Alexandra of Russia’ (T, William Paul, 1897).
‘Empress Alexandra of Russia’ (T, William Paul, 1897)
Во французском издании «Journal des Roses» 1896 года эта роза описывается так:
«Эта чайная роза - абсолютно новая разновидность и совершенно отлична от тех, что мы имели до настоящего времени.
Окраска цветка - богатый кармин с оттенками оранжевого и огненно-красного цвета.
Цветы большие, полные, шаровидной формы. Куст цветет очень обильно. Цветы прекрасно смотрятся как на кусте, так и в срезанном виде. Листья изящны, куст мощный".
Эта роза уже была представлена на некоторых выставках в Англии, где ею все восхитились; газеты по садоводству расточали ей много похвал.
***
Еще в античные времена живописный склон Магоби, омываемый водами Черного моря, стал домом для греков-переселенцев с Эгейских островов. Некогда вместо густых лесов здесь простирались большие поляны, которые объясняют происхождение названия «Ливадия».
Ливадия (от греч. «ливадион» – «лужайка») – это одно из немногих мест в бывшем СССР, которое хранит свидетельства эпохи меди, Средневековья, византийского влияния. На территории Ливадии сохранились остатки античного поселения и византийского монастыря Святого Иоанна.
После присоединения Крыма к России в результате Русско-турецкой войны 1768-1774 годов коренные жители Ливадии по распоряжению правительства переселились в Азовскую губернию, освободив территории для новых хозяев – греческого батальона.
Именно отважным грекам, во главе с Ламбросом Кацонисом, сражавшимся во флотилии Алексея Орлова против турецких судов, Екатерина II доверила патрулировать побережье от Севастополя до Феодосии. За заслуги перед Россией Кацонис был представлен в чин армейского капитана и пожалован в российское дворянство. Он стал первым частным владельцем ливадийских земель.
Удивительным образом название местности, которую Кацонис получил за ратные подвиги, совпадает с названием его родного греческого городка. После участия в двух русско-турецких кампаниях он начинает новую мирную жизнь в русской Ливадии – жизнь промышленника, строителя, виноторговца, закладывает в Ливадии виноградники и начинает производить на продажу виноградную водку. Спустя 100 лет виноградники Кацониса станут одной из визитных карточек этого уголка Крыма – винами с ливадийских земель будут сервироваться столы российских самодержцев и царских вельмож.
В 1805 году первый владелец Ливадии трагически погиб при невыясненных обстоятельствах. До сих пор не найдены документы, которые могли бы удостоверить, сам ли Кацонис продал имение или продажей занимались его потомки. Так или иначе, Ливадия отошла преемнику Кацониса по греческому батальону – командиру Феодосию Ревелиотису. И история помнит этого человека не как отважного генерала, а как крупнейшего землевладельца с коммерческой жилой. Именно ему ливадийское имение обязано столь обширными территориями. В течение 30 лет он скупал по низким ценам у своих подчиненных земли и расширял виноградники, заложенные Кацонисом.
Однако не виноградники и не пейзажи сделали место доходным. В 30-е годы XIX столетия началось строительство дороги, связавшей Ялту с Симферополем и Севастополем. Благодаря ее строительству популярность Крыма как курорта стала неуклонно расти, а стоимость земли в Ливадии, как и предсказывал Ревелиотис, резко подскочила. В 1834 году землевладелец выгодно продал свой тогда еще небольшой дачный дом с виноградниками польскому дипломату, состоявшему на службе у российской короны, – графу Льву Потоцкому.
Если для Ревелиотиса развитие Ливадии заключалось в расширении территории имения, то Потоцкий принялся за благоустройство этих земель. Сам он принадлежал к аристократическому польскому роду, пользовавшемуся широким влиянием не только в Польше, но и в России, и в Австрийской империи. Род Потоцких внес большой вклад в мировое архитектурное наследие: пять их красивейших замков в Европе и на Украине считаются жемчужинами строительного искусства своих эпох.
Недолгое пребывание в Неаполе и эллинская атмосфера Ливадии вдохновили Потоцкого на коллекционирование античного искусства. Наделенный врожденным чувством вкуса, он вместе с архитектором из Ялты Карлом Эшлиманом принялся за разработку концепции имения, которое впоследствии современники назовут маленьким античным музеем с подлинными античными статуями и коллекцией древностей из Помпеи.
Потоцкий затеял грандиозное строительство. За 20 лет имение в Ливадии из небольшого «дачного домика с цветником», как отзывались о нем современники, превратилось в крупный архитектурно-ландшафтный комплекс из 35 зданий с огромным парком. Сюда входили новый барский дом с зимним садом, гостиница, больница, казармы, дома для виноделов, садовников, винокурня и многое другое. Надо отметить, что архитектура построек Ливадии в те времена совершенно отличалась от ныне известного Белого дворца. Тогда взору гостей представали скорее большие особняки с балконами, богато украшенные резьбой по дереву. Для создания парка в 40 гектаров вокруг барского дома был приглашен известный тогда в Крыму садовник Деллингер. Он сумел при незначительных вмешательствах в естественный ландшафт создать экзотический сад, сочетающий крымские и завезенные из стран Азии и Америки растения. Особенностью парка стали замысловатые тропинки, которые были проложены с таким расчетом, чтобы при каждом повороте открывался новый вид.
Увы, ни одна из построек времен Потоцкого до наших дней не сохранилась. Но зато парк имеет свой первоначальный вид и поныне считается памятником садово-паркового искусства. Его планировка оказалась настолько удачной, что впоследствии, если и вносились изменения следующими хозяевами, то незначительные и касались они только расширения парковой зоны.
Потоцкий любил проводить время в своем ливадийском поместье вдали от царского дворца. Однако жена и две дочери, светские львицы Санкт-Петербурга, не разделяли его тяги к уединению. После смерти Потоцкого в 1860 году родные графа немедленно начали поиски покупателей для имения, желая избавиться от хозяйственных хлопот.
Имение, в котором Потоцкий отдыхал от придворной жизни, по иронии судьбы, привлекло внимание царственных особ.
У супруги Александра II императрицы Марии Александровны прогрессировала чахотка, и в 1861 году Удельное ведомство выкупило Ливадию для монаршей семьи.
Барский дом Потоцких оказался тесен для царской семьи. Не хватало помещений и для обслуживающего персонала. На перестройку ушло четыре года (с 18б2-го по 1866-й) и всего 260 тысяч рублей – императрица намеренно хотела сделать все «как можно проще».
Над реконструкцией работал придворный архитектор Ипполит Монигетти. Он обратился к богатому наследию русского зодчества и архитектуры Крыма. Будучи поклонником художественных деталей, Монигетти украсил дом Потоцких парадным крыльцом и витыми лестницами. Теперь строение стали называть Большим дворцом, хотя по сути оно оставалось большим сельским домом. Но появился еще один дворец – Малый, предназначенный для великих князей. Его Монигетти построил в традиционном для Южного берега стиле «а 1а Бахчисарайский дворец». Ни первый, ни второй также не просуществовал до наших дней: Большой был полностью перестроен в начале XX века, а Малый взорван немцами перед тем, как оккупационные войска Гитлера покинули Ялту. Сохранились лишь турецкая беседка и дворцовая церковь. Последняя была перестроена из католической часовни Потоцких. Поскольку источником вдохновения Монигетти являлась архитектура грузинских храмов и византийский стиль, то получилась небольшая, но очень изящная церквушка, украшенная цветными витражами и резьбой по дереву, одновременно уютная и величавая.
Через 20 лет после постройки стены Малого дворца дали трещины – от фундамента до карниза, а проведенная экспертиза подтвердила, что дворец находится в аварийном состоянии из-за высокого уровня грунтовых вод. Оценив серьезность повреждений, эксперты рекомендовали снести здание. Однако царской семье была дорога каждая постройка, а Ливадия являлась их любимым уголком и пристанищем во времена душевных потрясений.
Александр III, который на тот момент правил империей, принял решение разобрать аварийные строения и собрать их на новом месте в прежнем виде. В «переехавшем» Малом дворце все, до самых мелких деталей, повторяет вид любимого государем «нашего Дома».
Вскоре и Большой дворец потребовал реконструкции: в 1904 году комиссия специалистов рекомендовала сделать в нем капитальный ремонт. Николай II с супругой, к которым перешел Ливадийский дворец, решили его снести и построить новый, ныне известный как Белый дворец. Возведение поручили русскому архитектору Николаю Петровичу Краснову. Строительство электростанции, гаража, жилых домов для сотрудников было поручено архитектору Г.П. Гущину.
Впервые на строительство не жалели средств. Объяснялось это тем, что Ливадия стала центром внешнеполитических сношений России. Здесь принимали и зарубежных дипломатов, и многочисленную родню династии Романовых: германского императора, членов британского королевского двора, греческих и румынских королей...
Грандиозное строительство началось в 1910 году. Днем и ночью тут трудились две с половиной тысячи рабочих. За удивительно короткий срок (17 месяцев) по мотивам памятников Флоренции был выстроен дворец в духе итальянского ренессанса ХV-ХVI веков. Арочные окна, изящные аркады, украшенные тонкой резьбой, мраморные колонны делают дворец легким, воздушным. Стены были сложены из белого инкерманского камня, который затем покрыли особым химическим составом для предотвращения выветривания и загрязнения. Специалисты-современники высоко оценили сочетание красоты и практичности дворца.
Новый Ливадийский дворец царская семья посетила всего четыре раза. 12 июня 1914 года она в последний раз покинула летнюю резиденцию, не подозревая, что навсегда прощается с ней. «А мы так рассчитывали на долгое пребывание в Ливадии», – записал Николай II 28 июля 1917 года в дневнике после того, как Временное правительство отказало ему в просьбе поселиться после отречения от престола в Ливадии и отправило в тобольскую ссылку.
В начале XX века при строительстве Белого дворца имение было значительно модернизировано: проведено центральное отопление, построена автономная электростанция, проведена телефонная связь, проложены новые дорогие. Все это обошлось в два миллиона рублей и по затратам было эквивалентно строительству Белого дворца. Работа, проведенная архитектором Н.П. Красновым в летней резиденции монархов, обеспечила ему должность академика при Санкт-Петербургской академии художеств и целый ряд крупных заказов от придворных вельмож.
В 1920 году к власти в Крыму пришла советская власть, и В.И. Ленин подписал декрет «Об использовании Крыма для лечения трудящихся», в котором говорилось: «...дворцы бывших царей и великих князей должны быть использованы под санатории и здравницы рабочих и крестьян».
Преобразование Ливадии в курорт для крестьян имело большой политический смысл. Знакомство международных делегаций с молодой советской республикой часто начиналось с посещения Ливадии. Для поддержания во дворце «правильного» контингента советское правительство издало постановление, которое регламентировало строгий отбор крестьян для лечения в санатории: «исключительно крестьян от сохи, и никто из сельских властей на койки эти не мог быть отправлен», – говорилось в документе.
Максим Горький, побывавший в Ливадии в 1928 году, писал: «Там, понимаете ли, в царском дворце крестьяне отдыхают, вот это зрелище! За границей сочиняют по старой привычке новых царей для России, а прежней России в помине нет, а в бывших царских дворцах сидят бывшие мужики посконные, поглядывают в окошко!»
Под работу санатория были отданы Большой и Малый дворцы, бывшие Свитские и Министерские корпуса. Санаторий «Ливадия» мог единовременно принять 300 отдыхающих.
Профсоюзная здравница просуществовала до самой Второй мировой войны, а к ее окончанию в 1945-м это место представляло собой огромную разоренную территорию – руины вместо корпусов санатория, сожженный фашистами Малый дворец и Свитский корпус... Каким-то чудом уцелел лишь Белый дворец, которому предстояло вновь стать дипломатической ареной.
За три месяца до окончания войны, когда ее исход в Европе уже был ясен, с 4 по 11 февраля 1945 года в Белом дворце состоялась всемирно известная Ялтинская конференция – встреча лидеров трех государств (СССР, Англии и США), на которой решался вопрос послевоенного устройства мира.
Выбор места проведения конференции был предложен американской делегацией в связи с ухудшением здоровья президента Рузвельта. Эта идея была одобрена другими участниками конференции. Со времени освобождения Крыма прошло 9 месяцев. Для подготовки конференции была проведена большая работа, на Южный берег Крыма было доставлено 1500 вагонов оборудования, строительных материалов, мебели. Резиденцией Рузвельта был Ливадийский дворец, Черчилля – Алупкинский, Сталина – Юсуповский дворец в Кореизе.
Лидеры трех государств собирались за столом переговоров в самом большом и красивом помещении дворца – Белом зале. А в самом дворце разместилась американская делегация во главе с президентом США Рузвельтом. На конференции родилась идея создания Организации Объединенных Наций.
После Ялтинской конференции Ливадийский дворец восемь лет использовался как государственная дача. Сталин дважды, следуя на Кавказ, останавливался в Белом дворце. По воспоминаниям очевидцев, незадолго до смерти Сталин поинтересовался судьбой Ливадии и был огорчен, услышав, что партийные работники используют дворец как государственную дачу. Он распорядился вернуть его санаторию.
Осенью 1953 года санаторий «Ливадия» на 400 мест вновь открылся. Почти 20 лет спустя Белый дворец переоборудовали в музей, посвященный Ялтинской конференции. А в 1994 году фонды музея пополнились экспозицией «Романовы в Ливадии», она расположилась на втором этаже дворца. Остальные постройки сегодня по-прежнему принадлежат санаторию общетерапевтического и кардиологического профиля.
В советские годы живописное ливадийское имение стало съемочной площадкой для многих популярных фильмов: «Всадник без головы», «Собака на сене», «Анна Каренина», «Овод», «Отелло», «Двенадцатая ночь», «Десять негритят».
Ливадийский дворец является ярким примером художественной эклектики.
В здании 116 отдельных помещений, один большой внутренний двор и три малых световых. В оформлении внутренних помещений архитектор Н.П. Краснов использовал резные деревянные панели, изразцы, лепные украшения, мраморные камины. В Ливадию царская семья приезжала отдыхать, поэтому парадных комнат всего пять: Вестибюль, Кабинет императора, Столовая, известная как Белый зал, Английская бильярдная и Диванная. Дворец был полностью закончен и освящен 14 сентября 1911 г.
Архитектор соединил элементы различных стилей: вестибюль эпохи Рима I века (точная копия «Совета пятисот» в венецианском Дворце дожей) и Белый зал в стиле Возрождения; кабинет в классическом стиле жакоб и бильярдную в духе тюдоровских интерьеров... Несмотря на подобные фантазии архитектора, убранство дворца оставляет впечатление целостности и гармонии.
Итальянский дворик
Рубеж XIX–XX веков характеризуется новыми требованиями к архитектуре: проектирование жилых зданий стало проходить в последовательности «изнутри наружу». То есть проектировался прежде фасад, а затем внутренняя планировка здания, а теперь комфорт внутренних помещений доминировал и диктовал конфигурацию фасада. Этим принципом руководствовался и Краснов, когда проектировал Белый дворец.
Придерживаясь правил стиля эпохи Возрождения, Краснов делает композиционным центром здания внутренний – Итальянский – дворик, или патио, – а дальше как бы добавляет к нему различные по высоте и объему функциональные помещения: приемную, столовую, кабинеты, будуары, классные комнаты – в общей сложности 116 комнат. В результате дворец выглядит несимметрично, но гармонично вписывается в окружающий пейзаж крымских гор.
Итальянский дворик открывается взору через ажурные кованые ворота мастеров из Вероны. Замысловатый растительный орнамент ворот выгодно контрастирует с белым цветом фасада.
С четырех сторон дворик окружен аркадой из арок, восемь радиальных дорожек, выложенных мозаикой из плит диорита, сходятся в центре, где некогда стоял античный колодец. В послевоенные годы его заменили мраморным фонтаном работы итальянского мастера Рампини. Ансамбль дворика дополняют мраморные скамьи с высокими спинками и фантастическими грифонами в качестве подлокотников.
На территории Ливадийского дворца есть еще один внутренний дворик – арабский. Он является световым колодцем, с помощью которого освещаются те помещения, в которых нет выхода на улицу.
ПЕРВЫЙ ЭТАЖ
Парадная ожидательная
Краснов выстраивает оформление комнат на зрительных контрас-тах. Главному помещению во дворце, Белому залу, предшествует Парадная ожидательная, в которой архитектор использовал темный орех и темную драпировочную ткань. Залы контрастируют в цветовой гамме, но не стилистически: Парадная ожидательная также выдержана в духе ренессанса, для которого характерны крупные орнаментальные декоративные детали. Ярким примером стиля ренессанс в этой комнате являются розетты в украшении деревянного потолка, обрамление дверей и выступающие карнизы для выставки детских поделок и картин семьи. Другие полочки являются частью оформления камина.
Все камины во дворце – это, прежде всего, декоративный предмет интерьера, созвучный стилистике каждой комнаты. Подбору цвета и материала для облицовки каминов Краснов уделял особое внимание.
Камин в Парадной ожидательной оформлен темно-зеленым мрамором и блестящей бронзовой обкладкой. Как и было задумано архитектором, их сочетание гармонировало с темными филенчатыми панелями и драпировкой стен.
На фоне комнаты, выдержанной в теплых темных тонах, особенно изящно выглядит ажурная люстра из муранского стекла, специально заказанная в Италии.
Во время Ялтинской конференции Парадная ожидательная была рабочим кабинетом Франклина Рузвельта, президента США. В зале экспонируется фотография Сталина и Рузвельта, сделанная 8 февраля 1945 года.
Белый зал
Парадная столовая обязана своим названием – Белый зал – не только цвету стен, но и обилию света, который льется через большие окна, выходящие в Итальянский дворик. Здесь представлен один из лучших по художественной отделке интерьеров дворца. Торжественность помещению придают такие детали, как оригинальный по форме камин итальянского стиля, украшенный резьбой и гербом Романовых, и четыре большие колонны с капителями коринфского ордера, высеченные из цельного каррарского мрамора. Под потолком Белого зала проходит широкий орнаментальный пояс, на котором изображены гербы крупнейших губерний России. Чтобы выделить рельефы стен и потолка, Краснов отказался от люстр и настенных светильников и за орнаментальным поясом разместил электролампы. В восточной части столовой, которая примыкает к вестибюлю, в специально созданной для нее нише расположена скульптура «Пенелопы» Брюгера, которая некогда украшала интерьер старого дворца. Архитектор знал ценность этой скульптуры для царской семьи – в 1863 году граждане Одессы подарили ее Марии Александровне на новоселье в ливадийском имении. Краснов перевез ее в новый дворец как символ новой жизни и установил в главном помещении дворца.
Интерьер, подчиняясь правилам модерна, создает особый мир «возвышенного, далекого от обыденности, пребывание в котором превращается в праздник». Ощущение гармонии создается благодаря просчитанным до мелочей деталям. Краснов не только учел сочетаемость архитектурных форм, но и выбрал такой объем помещения (высота, ширина, длина), который соразмерен человеческому росту и вызывает у посетителя чувство комфорта.
В ноябре 1911 года в Белом зале был организован бал по случаю 1б-летия старшей царской дочери Ольги.
Крымская конференция 1945 года проходила в Белом зале за круглым столом, который потом вынесли в вестибюль. С 1999 года в Белом зале проходят крупные международные политические мероприятия.
Парадный кабинет императора
Строгие и стройные формы комнаты обращены к античности.
В отделке кабинета применен стиль жакоб – разновидность позднего классицизма. Красное дерево, которое использовалось для отделки дверей, дивана и зеркала, оттенено бронзой и прекрасно сочетается с золотом шелковой ткани, которой затянут верх стен. Потолок украшен рельефным орнаментом, который завершается выполненной русскими мастерами люстрой из хрусталя и позолоченной бронзы.
Для каждой комнаты Краснов самостоятельно спроектировал некоторые элементы интерьера. Для Парадного кабинета он специально создал кресло с пюпитром, чтобы было удобно читать.
Еще один предмет интерьера, который Краснов перевез из старого дворца, – беломраморный камин. Его верхняя плита с изящным растительным орнаментом опирается на четырехгранную колонну, увенчанную скульптурным изображением головы. Возможно, этой архитектурной деталью архитектор желал подчеркнуть стилистическое отличие кабинета от других помещений.
В период Крымской конференции Парадный кабинет императора служил спальней для Ф. Рузвельта. Американскому президенту очень понравилось в Ливадии, и в одной из бесед со Сталиным он выразил шутливое пожелание приобрести имение.
В специальной витрине представлены архивные фотографии обстановки 1945 года, текст инаугурационной речи американского президента, его фотографии разных лет, в том числе и одна из последних прижизненных.
Бильярдная
Бильярдные комнаты в русских дворцах ХVIII-ХIХ веков часто оформлялись в английском стиле. Ливадийский не стал исключением. Здесь использовалась отделка в духе тюдоровских интерьеров, когда стены обшивались резным деревом, в данном случае каштаном. Потолок кажется деревянным, но это искусная имитация, выполненная из прессованного картона и расписанная масляными красками.
Именно здесь, в дворцовой Бильярдной, за длинным столом во время официального завтрака Сталин, Черчилль и Рузвельт подписали главный документ конференции – итоговый текст коммюнике. Его заключительная страница «Единство в организации мира, как и в ведении войны» представлена в экспозиции зала. Здесь же – знаменитая фотография «Большая тройка», сделанная в Итальянском дворике, и фотография «Официальный завтрак в английской бильярдной участников Крымской конференции».
Кабинет-лаборатория Ф. Рузвельта
Наибольший интерес в Кабинете Рузвельта представляет секрет-ная переписка американского президента с британским премьер-министром Черчиллем во время Второй мировой войны. Сегодня архив, в который кроме переписки входят сборники статей, выступления и мемуары Рузвельта, является уникальным источником информации для людей, изучающих историю, политику и дипломатию.
ВТОРОЙ ЭТАЖ
Верхний кабинет императора
Кабинет полностью соответствовал своему назначению, вкусам эпохи модерна и представлениям императора о стиле мужского кабинета.
Не удивительно, что при первом визите в новый дворец Николай II воскликнул: «Я в восторге от своего верхнего кабинета!» Архитектор решает интерьер в бледном серо-зеленом цвете и добавляет детали теплых оттенков: тон мореного кленового дерева, темная бронза в оформлении камина и серая обивочная ткань мебели.
Набор предметов мебели был продуман особым образом: светлый и просторный кабинет как бы разделялся на рабочую зону и место для отдыха перед большим камином из светло-зеленого диорита.
В Верхнем кабинете императора обращает на себя внимание ковер ручной работы. Это подарок персидского шаха на 300-летний юбилей дома Романовых. На нем вытканы портреты императора Николая II, его супруги Александры Федоровны и цесаревича Алексея.
В кабинете вниманию гостей представлен альбом, который собран из ежемесячного фотоотчета Краснова о ходе строительных работ: «Сооружение нового Большого дворца в имении Его Императорского Величества “Ливадия” 1910-1911 г».
Рабочий кабинет императрицы
Кабинет императрицы расположен в восточной части дворца. Отсюда можно спуститься в парк по внешней лестнице, искусно замаскированной легкой аркадой.
В отделке Кабинета использовали светлые породы дерева, чтобы сделать комнату более светлой и нарядной. С филенчатыми панелями контрастирует камин, который облицован белой плиткой и как бы заключен в рамку из этажерки ясеневого дерева. Зеркало в стиле модерн вмонтировано в верхнюю часть этажерки.
Императрица уделяла много времени рисованию. Специально под это хобби Краснов спроектировал письменный стол, в который была встроена доска для рисования.
Особой частью интерьера Кабинета являются картины, которые Романовы покупали на вернисажах.
Александра Федоровна отдавала предпочтение лирическим пейзажам Альберта Бенуа. Комнату также украшают нежные акварели Ф. Волкова, картина И. Крачковского «Ливадия. 1898 г.», полотно художницы Е. Самокиш-Судковской «Императрица с детьми в Ливадии».
Вместе с модерном пришла мода и на литографии. Сюжеты картин, отпечатанных на камне, художники часто заимствовали из Святого Евангелия. «Мадонна с ангелами», «Мадонна-Утешительница» работы В. Бугро, «Мадонна» Е. Вейта и другие литографии украшают Кабинет императрицы. И конечно – профильный портрет Николая II работы одесского фотографа Иоффе.
В экспозиции Кабинета представлена серия фотографий с благотворительных базаров, которые устраивались в Ялте во время пребывания царской семьи в Крыму.
Опочивальня Их Величеств
Особое место в Ливадийском дворце занимает Опочивальня Их Величеств. Она хорошо освещается светом, льющимся из трех больших окон. Еще больше света добавляют мебель из выбеленного клена и стены, обтянутые пастельной хлопчатобумажной тканью с набивным рисунком. Две смежные кровати располагаются под шелковым балдахином. В Опочивальне, как и во многих комнатах дворца, камин является украшением и цветовым акцентом – он выполнен из зеленых майоликовых изразцов и подчеркивает белизну помещения, обрамлен этажеркой и шкаф-чиками из кленового дерева. В комнате экспонируется часть изготовленного в начале XX века Драконовского гарнитура.
В то время дворец уже имел электрическое снабжение.
В Опочивальне находилась «тревожная кнопка», соединенная с помещением охраны.
Сегодня на стенах комнаты можно увидеть множество фото-графий, рассказывающих о жизни императорской семьи и их родственников.
Рядом с Опочивальней располагается будуар императрицы, где она любила собирать самых близких людей.
Будуар императрицы
Будуар императрицы – гостиная хозяйки дома. Семейные вечера – тихие и шумные – проходили здесь. Со светлой отделкой комнаты из клена перекликается белый рояль немецкой фирмы «Беккер». Александра Федоровна была прекрасной пианисткой и часто музицировала в четыре руки с кем-нибудь из дочерей.
Большие окна комнаты, через которые она хорошо освещалась, открывали прекрасный вид на местные красоты. Продуманная организация пространства делала Будуар императрицы любимейшим местом семейных встреч. Теплый тон кленового дерева, изысканные детали в декоре создавали уютную и радостную атмосферу. Одним из таких элементов декора является ваза с пейзажной росписью в стиле модерн, которая была изготовлена на императорском фарфоровом заводе в 1904 году.
О том, что комната была наполнена материнской любовью и лаской, свидетельствуют сохранившиеся предметы интерьера, фотографии членов царской семьи. Будуар императрицы также украшают картины «Ливадийская глициния» и «Ливадийские розы» работы М. Шнейдера.
Малая семейная столовая
Царская семейная столовая – особое место, которое не утратило атмосферы уюта даже сейчас, столетие спустя. В оформлении использовано тисовое дерево, которое обрабатывалось в Ялте в мастерской А. Шиллинга. Камин в столовой облицован керамической плиткой и обрамлен темной металлической обшивкой. Напротив камина расположен буфет с оригинальными резными элементами.
Но не только в столовой проходили семейные праздники. Богатая природа Ливадии располагала к пикникам на открытом воздухе.
Ливадийский парк-памятник садово-паркового искусства государственного значения, старейший на Южном берегу, занимает 40 га, заложен в 30-40-х годах XIX в. известным садовником Делингером, удачно сочетавшим экзотическую растительность с местными дубами и буками. По характеру планировки парк относится к пейзажным, или ландшафтным, которые были очень характерны для русского паркового строительства конца ХVIII-ХIХ вв. Украшают парк газоны и цветники, многочисленные беседки, мраморные скамьи, фонтаны, подпорные стены и перголы, увитые розами или глициниями.
Парковая химера
Снаружи дворец украшают скамейки, колодцы, вазы и... мифическое существо химера. Есть поверье, что химеры с пастью льва, телом козы и хвостом змеи отгоняют злых духов. Подобные существа можно увидеть на порталах собора Парижской Богоматери. Ливадийская химера расположена на углу восточного фасада – она склоняется над живописным каменным колодцем.
Колонна из серого мрамора
Недалеко от звонницы расположена небольшая колонна с арабскими надписями. Очень долго ее считали подарком персидского шаха. Но во второй половине XX века выяснилось, что на колонне из серого мрамора написаны стихи. Арабисты из Института востоковедения определили, что один из 14 стихов написан на арабском, а остальные – на турецком языке. В стихах воспет не российский царь, а «его величество шах, султан, победитель». Вероятно, речь идет о Махмуде II, турецком султане. Предположительно, эта колонна попала в Россию, а затем в Ливадию как трофей Русско-турецкой войны 1877-1878 годов.
Турецкая (серебряная) беседка
Турецкая беседка – одно из немногих строений ливадийского имения, которое сохранилось до наших дней как архитектурное наследие Ипполита Монигетти. Беседка выполнена в восточном стиле, имеет серебристый купол, отчего получила другое название – Серебряная. Изящная беседка расположена в восточной части парка на отвесной скале, на высоте 840 метров над уровнем моря. Из нее открывается панорама на море и величественные крымские горы. По преданию в этой беседке царица потеряла свое кольцо.
500-летний дуб пушистый.
Дерево произрастает в западной части Ливадийского парка-памятника, в охранной зоне ботанического заказника “Южнобережные дубравы". В настоящее время это территория Ялтинского водоканала. Окружность дерева на полутораметровой высоте – 600 см, высота – 25 м. Огромный дуб хорошо выделяется в густом лесу из лиственных пород. По всему стволу имеются большие, до 1 м, наплывы. С южной стороны дерева есть дупло 100 х 300 см.
Особняк министра Фредерикса
В дворцовый ансамбль ливадийского имения кроме Белого дворца и Крестовоздвиженской церкви входят свитский корпус и трехэтажный особняк в стиле модерн, построенный специально для министра императорского двора барона Фредерикса. Дом был построен одновременно с Белым дворцом, чтобы министр мог всегда следовать за царем и даже во время летнего отдыха августейшей семьи являться к монарху с ежедневными докладами. Фредерикс пользовался доверием Николая II/ «Моральное одиночество, наложенное на себя царем с юного возраста, было тем более опасным, что он относился недоверчиво даже к лицам ближайшего окружения. Один граф Фредерикс являлся исключением», – вспоминал генерал А.А. Мосолов.
Одно из украшений архитектурного ансамбля в ливадийском имении – крестовоздвиженская церковь. Ипполит Монигетти спроектировал однокупольную церковь в византийском стиле по образцу древней церкви святого луки в греческой Ливадии. По желанию императрицы Марии Александровны церковь была освящена в честь одного из наиболее почитаемых праздников – Воздвижения честного и животворящего креста господня.
В этом храме в 1894 году Иоанн Кронштадтский совершил отпевание царя-миротворца Александра III. Здесь Николай II, последний русский самодержец, принес присягу Российскому престолу, а его невеста, принцесса Алиса Гессенская, приняла православие и нареклась Александрой Федоровной.
В плане здание представляет собой крест, вытянутый с севера на юг. Церковь была задумана как хранилище святынь, преподнесенных в дар монаршей семье. Среди них бесценные священные реликвии, подаренные потомками грузинских царей и гостями из Палестины: частицы мощей Симеона Столпника, святого великомученика Георгия Победоносца, святой равноапостольной Нины.
После строительства Белого дворца, к которому примыкала Крестовоздвиженская церковь, Николай II и архитектор Н.П. Краснов приняли совместное решение о реконструкции входа в храм. Это было продиктовано необходимостью собрать в единый ансамбль церковь византийского стиля и новый дворец в духе итальянского ренессанса. Расширили западный придел храма, паперть дополнили византийской колоннадой, а вход украсили надвратной мозаичной иконой графа П.А.Чистякова «Ангел Господень». Свод церкви выкрашен в голубой цвет и усеян золотыми звездами, что символизирует верхнее небо. В центре купола выделялся монограф Иисуса Христа.
В годы царствования императора Александра III рядом с церковью возвели изящную звонницу на шесть колоколов, своими формами повторяющую храм в миниатюре.
Богатство внутренней отделки церкви подчеркивается роскошным иконостасом из белоснежного резного мрамора и литыми бронзовыми вратами.
На стенах было написано около 30 образов святых, особо почитаемых в царской семье. Церковь расписывал художник А. Бейдман, который за свою работу в Крестовоздвиженской церкви был отмечен орденом Святого Станислава II степени. Позднее икон стало более пятидесяти. Особенно стоит отметить три больших панно: «Воздвижение Честного Креста», «Рождество Пресвятой Богородицы», «Тайная вечеря».
Мозаика «Воздвижения честного креста» Изначально икона была написана клеевыми красками. Но после того как влага, просочившаяся через крышу, начала разрушать икону, было принято решение воспроизвести ее в смальтовой мозаике. Заказ был выполнен итальянской фирмой Сальвиати.
Напротив церкви находится колокольня и мраморная колонна с письменами на арабском и турецком языках – трофей, завоеванный в войне с Турцией 1877-1878 гг.
В годы советской власти в закрытой церкви устраивали клуб, склад, музейное помещение. В 1991 году в Крестовоздвиженском храме возобновились Богослужения.
Царская тропа
Во время одной из совместных прогулок великий князь Александр Михайлович показал Николаю II специально проложенную от своего имения «Ай-Тодор» в направлении к Ливадии тропу. Николаю, любившему пешие прогулки, идея искусственной тропы очень понравилась, и при отбытии в Петербург он велел Л.Д. Евреинову, управляющему ливадийским имением, проложить дорожку от «Розовых ворот» и соединить ее с тропой великокняжеского имения «Ай-Тодор».
В 1901 году работа была полностью завершена.
Тропа начинается сразу за Ливадийским дворцом, проходит через Ореанду мимо горных вершин Ай-Никола и Крестовая, скал Хачла-Каяксы, Пирожок, Ласточкиного гнезда. Особенностью является то, что, несмотря на сложный горный рельеф, она не имеет резких подъемов и спусков. Дополнительный комфорт создает и почти полная закрытость ее от солнечных лучей.
В сочетании с местным климатом она имеет еще прекрасные лечебные свойства. На всем пути тропа благоустроена, украшена скульптурами и редкими экзотическими деревьями и кустарниками, оригинальными скамейками для отдыха. После каждого поворота открывается новый уникальный вид на крымские горы и море.
Царский и советский периоды удивительным образом примирились в архитектурном шедевре Н.П. Краснова – Белом ливадийском дворце. В его стенах представлены две крупные экспозиции, одна из которых повествует о южном отдыхе семьи последнего императора Николая II, а другая о днях Ялтинской конференции лидеров антигитлеровской коалиции.
Ливадийский дворец является самым посещаемым музеем Украи-ны. Здесь ежегодно бывает около 200 тысяч гостей.
Экспозиция первого этажа посвящена Ялтинской конференции. Наибольшее впечатление производит круглый стол, за которым были приняты судьбоносные для всего мира решения. Здесь же представлена знаменитая фотография большой тройки – Черчилля, Рузвельта и Сталина, сидящих во внутреннем Итальянском дворике.
Экспозиция «Крымская конференция» регулярно пополняется. В 1984 и 2007 годах Ливадийский дворец посетила младшая дочь Уинстона Черчилля Мэри Соумс. В свой последний визит она передала в дар музею тома для пополнения фонда библиотеки Черчилля. Библиотека расположена на первом этаже. Она хранит книги бывшего британского премьера, документальные фильмы, радиозаписи важнейших выступлений.
С недавнего времени посетители выставки могут познакомиться с фотографиями и документами событий, предварявших Ялтинскую конференцию. В их числе – снимки встречи лидеров США и Великобритании, проходившей с 30 января по 2 февраля 1945 года на острове Мальта, за несколько дней до встречи в Ливадии.
Второй этаж посвящен Романовым в Ливадии. Члены царской семьи любили повторять: «В Ливадии – жизнь, а в Петербурге – служба». Благодаря экспозиции, в которой представлены фотографии, письма, книги, картины, мебель семьи, у гостей музея есть возможность понять, что собой представляла их ливадийская жизнь. Экспозиция помогает ближе познакомиться с августейшей семьей, узнать о вкусах, об отношениях между собой и близкими родственниками. Не так давно дворцу из частной коллекции передали на временное хранение 200 царских вещей.
Музей старается расширять экспозицию. Дополнением к «Крымской конференции» и «Романовым в Ливадии» можно назвать новые коллекции «Страницы истории», «Ливадия. 1908 год», «Южнобережные шедевры Краснова», «Воспоминания о Крыме».
Царицу-мученицу Александру Федоровну зачастую, просто сказать, не любят. Умудряются признавать за ней святость – канонизированность в разряде страстотерпцев – и оставаться при стереотипах столетней давности: дурно мол влияла на царя, была истеричкой и ретроградкой и т.д. Погубила Россию – так по-прежнему считают и многие православные! Не ведают, что думают. Ибо все это просто какая-то накипь сознания, восходящая к сознанию тех, кто предал и императора, и Россию. От этого можно отрешиться, примеры имеются, и поэтому можно надеяться, что клевета залезет под плинтус. В день рождения Государыни (она родилась 25 мая 1872 года) хочется вспомнить о ней правдивоПисьмо старшей сестры
Сохранилось письмо преподобномученицы Елизаветы Федоровны, адресованное сестре-Царице, написанное в порядке новогодних поздравлений и пожеланий в самом начале января 1898 года, т.е. через три с половиной года после того, как гессенская принцесса Аликс стала Государыне Российской. Испытываешь горечь, когда читаешь в этом письме: «...Ты должна сиять, как настоящее солнце, каким ты была при мама; чтобы все были рады знакомству с тобой; улыбка, слово - и все будут молиться на тебя. Я знаю из опыта, как неописуемо любезны и преданны могут быть здешние люди. И никогда не падай духом; пару упрямцев нельзя переделать - просто промолчи, когда все поднимают шум. Улыбайся, улыбайся, пока не заболят губы, думая о том, что другие унесут счастливое впечатление, и если они хоть однажды узнают твою улыбку, они никогда ее больше не забудут; главное - это первое впечатление. Подумай о милых улыбках тетушек Аликс и Минни, которыми они издавна славятся. Весь мир говорит о твоей красоте и твоем уме, теперь покажи им твое сердце, которое русские хотят почувствовать и увидеть в твоих глазах!». Здесь стоит пояснить, что принцессу Аликс Гессенскую называли в детстве, при жизни матери (которой она лишилась, когда ей было шесть лет) sunny – «солнышко» или sunbeam – «солнечный лучик» по-английски. Минни – это домашнее имя вдовствующей императрицы Марии Федоровны, Аликс – ее родная сестра.
Возникает невольная досада: «Что же она не послушалась своей сестры?!». Но Елизавета Федоровна писала, словно не считаясь с тем, что характер перенять невозможно, и, очевидно, вовсе не представляя той атмосферы неприятия, в которую оказалась погруженной молодая (юная!) императрица.
Недоразумение
 |
Трудности с самого начала
В обстоятельной книге А.Н. Боханова «Александра Федоровна» названы конкретные дамы высшего света, которые скверно отнеслись к молодой императрице с первых дней ее царствования и преуспели в своих стараниях распространять о ней ложное мнение. Увы, вдовствующая императрица Мария Федоровна не пыталась противостоять возникавшей вражде и не оказывала Царице Александре никакой моральной поддержки. Хуже того, именно двор Марии Федоровны стал в итоге одним из пристанищ для тех, кто склонялся к измене. Это никоим образом не исходило от Марии Федоровны, так сложилось… И вообще, отношения царственных свекрови и невестки требуют осторожности в обсуждении. Ибо слишком легко поддаться настроению толпы, которая, как сказано Пушкиным, «в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего».
 |
Возможно ли было, в такой ситуации, рассчитывать на понимание и нелицемерную помощь в делах милосердия, к которым стремилась Царица? к которым с раннего детства была приучена.
Истоки милосердия и трудолюбия
Еще будучи пяти-шести лет, она посещала, вместе с матерью, больницы в Дармштадте, регулярно, каждую субботу. В обязанность девочки входило раздавать больным цветы. Гессенский двор держался простой и трудолюбивой жизни. Мать императрицы, дочь королевы Виктории, великая герцогиня Алиса Гессенская оставила по себе столь добрую память, что главная больница г. Дармштадта, одна из лучших в Германии, по сей день носит ее имя. В одном из писем матери герцогиня Алиса писала: «… важно, чтоб принцы и принцессы знали, что они ничуть не лучше и не выше остальных и что своей добротой и скромностью им следует всем подавать пример. Надеюсь, что именно такими вырастут мои дети». Они такими и выросли.Отчуждение
 |
Непреодолимая российская праздность служила отчуждению в большей степени, чем характер императрицы. Ее широкая благотворительная деятельность считалась в порядке вещей. Ну так что же мол? Вот и вдовствующая императрица занимается широкой благотворительностью. Но Царица царствующая должна быть такой же любезной… А она такой не была.
Недоставало чувства театральности
Сидней Гиббс, учитель английского языка царских детей, давая показания следователю Н. Соколову, говорил, что Царице «недоставало чувства «театральности», присущего русской натуре». Англичанин продолжал размышление: «Императрице, выросшей под попечительством своей бабушки, королевы Виктории, это было чуждо. Неудивительно, что такая фундаментальная разница между нею и людьми при дворе и была основой того отчуждения, которое отмечают почти все те, кто писал о ней».
Здесь хочется заметить, прежде всего, что Царица совсем не держалась, что называется, букой, она была доброжелательной и приветливой – это можно сразу почувствовать, обратившись к выразительной подборке фотографий, где царица Александра Федоровна – улыбается!Просто она была весьма взыскательной в нравственном плане и не терпела лжи и фальши, вызывавших у нее возмущение.
Вот и было у нее только два-три близких ей человека: Анна Вырубова, Юлия Ден, София Буксгевден. Нельзя не вспомнить, что эти женщины остались верны Царице и во время тяжких испытаний. Таким образом, о разнице в характерах именитых сестер-мучениц можно думать и в пользу Царицы. Светские знакомства оказываются порой сомнительными: так, одной из близких подруг Елизаветы Федоровны была Зинаида Юсупова, люто ненавидевшая Царицу и вдохновлявшая сына на убийство Распутина.Стоит попытаться понять
«Из песни слова не выкинешь», и тему «Распутин» не обойдешь. К сожалению, невозможно представить, чтобы имя этого человека, неординарного, но достоинство (и какое достоинство!) не соблюдшего, перестало бросать тень на Царицу-мученицу.
Однако и в том, что касается Г. Е. Распутина, стоит попытаться понять Государыню. Григорий Ефимович был повернут к царской семье лучшей своей стороной. И его любили не только за то, что он (достоверно установлено) не раз исцелял Алексея Николаевича. На него смотрели как на Божиего человека, весьма одаренного, а, главное, доброго. Именно это стоит почувствовать. Стоит отрешиться от имени Распутин как от жупела, «разрешить» ему быть человеком, а не демоном или секс-символом.
 |
Мать и сестра
Может ли истеричка или экзальтированная особа воспитать веселых, добрых, ничем не кичащихся, но простых и сострадательных детей? Может ли создать «Христову едину домашнюю церковь»? – как говорится о семье царственных мучеников в тропаре им. Может ли такая особа день за днем трудиться как медсестра? Анна Вырубова рассказывала в своих воспоминаниях: «Стоя за хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушаясь ничем и стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя во время войны». София Буксгевден писала о Царице как о медсестре: «Ее Величество отличалась ловкостью и проворством, к тому же она привносила в свою работу нечто, особенно ценное для пациента – умение воспринимать чужие страдания как свои и способность ободрить и утешить страждущего. Ни мать, ни дочери никогда не отказывались от самой трудной и утомительной работы <…> Это умение ободрить и утешить помогло не одному раненому благополучно пережить мучительные моменты перед операцией. А многие умирающие солдаты благодаря ее присутствию отходили в мир иной более счастливыми и успокоенными. Самый простой человек в ее госпитале мог позвать царицу и увидеть ее возле своей постели. <…> Иногда императрица едва успевала придти домой, как ей звонили из госпиталя и сообщали, что ее зовет пациент с особо тяжелым ранением. И императрица изыскивала первую же свободную минутку, чтобы вновь отправиться в госпиталь на своей машине».О ней думали плохо
Увы, даже люди, знавшие Царицу по работе в госпитале, поддавались «общественному мнению» и думали о Государыне плохо. Недавно вышел сборник материалов к биографии Царицы-мученицы, под названием «Скорбный ангел» (М. 2010, 2-е издание, автор-составитель – С.В. Фомин), в нем опубликованы дневниковые записи Валентины Ивановны Чеботаревой, медсестры, с которой работали Государыня и старшие великие княжны и которую очень любили – сохранились письма к ней великих княжон, из заточения. С дневником В.И. Чеботаревой, представляющим большой интерес, можно также познакомиться в интернете. Когда царская семья находилась уже под арестом, Валентина Ивановна не могла заставить себя написать хоть слово приветствия бывшей царице, не от страха обнаружить причастность узникам, а от того, что думала плохо о Государыне, считала ее во всем виноватой. Она сама об этом пишет в дневнике, несколько терзаясь... Есть в нем и такая запись, дающая живую зарисовку одного из случаев в жизни госпиталя, а также дающая представление о «работе» лукавого помысла («революционного помрачения», как пишет С.Фомин) у автора записи: «Вспомнили такой эпизод, когда на операции в Их присутствии объявили солдату, что нужно отнять правую руку. Отчаянным голосом он закричал: «Без руки жить? Да зачем, за куда же я тогда гожусь, убейте лучше сейчас». Татьяна, вся в слезах, кинулась: «Мама, мама, скорей поди сюда!». Она подошла, положила руку на голову: «Терпи, голубчик, мы все здесь, чтобы терпеть, там, наверху, лучше будет». Это и убеждение Ее, и жизненное кредо. А насколько популярнее бы Она стала, пообещав ему тут же взять на Себя заботы о семье, и бедняга бы успокоился».Да откуда ж было известно, что раненый бы успокоился? По другим воспоминаниям (взять хотя бы отрывок из воспоминаний Софии Буксгевден, приведенный выше) известно, что царица как раз обладала даром сообщать религиозное успокоение раненым!В «Дневниках» Царя и Царицы, времени заточения, изданных в 2008 г. В.М. Хрусталевым, приводятся выдержки из дневника княгини Е.А. Нарышкиной, добровольно разделившей заточение с царской семьей в Александровском дворце. Эта статс-дама была уже весьма немолодой, но также разделявшей настроение «общества» - одновременно с преданностью Царице!
Когда знакомишься с тем, что происходило в сознании даже близких Царице людей, начинаешь представлять «размах» ненависти, окружавшей Царицу и служившей чуть ли не главной «движущей силой» революции.
Только о других и о России
 |
Государыня, как это можно понять по ее письмам, по ее реакциям, по воспоминаниям о ней, держалась заповеди Христовой: «Что тебе до того? Ты иди за Мною». Она тратила время на добрые дела, а не на злые мысли. Российский читатель очень мало знает о делах милосердия последней нашей Царицы. Они замалчивались. Теперь, в упомянутом сборнике «Скорбный ангел», можно прочитать воспоминания графа В.Э. Шуленбурга, название которых – высказывание Царицы: «Моя обязанность быть там, где страдают». Это редкий и ценный материал о создании Дома инвалидов в Царском Селе, директором которого и был граф В.Э. Шуленбург
В заточении Царица тревожилась лишь о других. В конце мая 1917 года она писала А.В. Сыробоярскому (одному из бывших раненых, с которым сохранились дружеские отношения): «Пока живы и мы с нашими вместе – маленькая крепко связанная семья. Мы и в саду бываем (т.е. на свободе). <…> А вспомните тех, других, о Боже, как за них страдаем, что они переживают, невинные…». В том же письме читаем: «Надо Бога вечно благодарить за все, что дал, а если и отнял, то, может быть, если без ропота все переносить, будет еще светлее. Всегда надо надеяться, Господь так велик, и надо только молиться, неутомимо Его просить спасти дорогую Родину. Стала она быстро, страшно рушиться в такое малое время»…Когда читаешь письма Государыни из заточения (в особенности те, что адресованы Анне Вырубовой), возникает крепкая надежда: ее любовь найдет еще отклик. У Бога не остается бессильным никакое слово, и не может так быть, чтобы эта любовь и эта сердечная боль за Россию (ставшую Родиной для Государыни, несмотря ни на что) пропали втуне. Они, без сомнения, были приняты Богом, но должны быть приняты и нами.
Из Тобольска, Великим постом, приблизительно за месяц до того, как комиссар Яковлев увезет царскую чету и великую княжну Марию Николаевну в Екатеринбург, а именно 2/15 марта 1918 года, т.е. ровно через год после отречения Николая II, Государыня пишет Юлии Ден: «Я мысленно переживаю, день за днем, весь прошлый год, и думаю о тех, кого я видела в последний раз. Все время была здорова, но последнюю неделю сердце шалит и чувствую себя неважно, но это пустяки. Мы не можем жаловаться, у нас все есть, живем мы хорошо, благодаря трогательной доброте жителей, которые тайком посылают нам хлеб, рыбу, пироги и т.д. / Не беспокойтесь за нас, душка, нежно любимая. Вам всем плохо и Родине!!! Это больнее всего и сердце сжимается от боли – что в один год наделали. Господь допустил – значит, так и надо, чтобы поняли и глаза открыли на обман и ложь. <…> вообще все больно, все чувства затоптаны ногами – так и полезно – душа должна расти и возвыситься над всем другим; ранено то, что в нас есть самого дорогого и нежного – разве не так? Вот мы и должны понять, что Бог выше всего и что Он хочет через наши страдания приблизить нас к Себе. Любите Его больше и крепче, чем всех и вся. Но моя Родина – Боже мой, как я люблю ее всем моим существом, и ее страдания причиняют мне настоящую физическую боль. <…> народ бессилен, но с помощью Божией все возможно, и Он покажет Свою силу, мудрость и всепрощение и любовь – только надо верить, ждать и молиться».Поставщик Двора Его Императорского Величества - звание, которое для "бизнесмена" царской России было самым желанным и наивысшим по степени признания деловых качеств его носящего. Появилось оно в России в 1856 году и присваивалось главе (владельцу) предприятия, осуществлявшего поставку товаров или услуг по контракту через Министерство Императорского двора, неукоснительно и беспрерывно на протяжении 8–10 лет. За эти 8-10 лет предприниматель должен был доказать, что он умеет работать качественно, добросовестно и лучше других. И только тогда он мог получить заветное почетное звание, а следовательно и поднять свой бизнес на невероятную высоту. Таковых в России было не так уж и много, по некоторым данным звание Поставщика Двора носило всего-то... 30-40 человек на просторах России времен Николая II. Среди них были и портные, которые обшивали императорскую чету и членов их семьи.
Императрица Александра Федоровна
Личность последней императрицы Александры Федоровны до сих пор интересна для многих еще и тем, какой она была в быту. В книге И.В.Зимина "Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в." можно найти такие вот строки: "Своей внешности императрица, как и всякая женщина «с положением и возможностями», уделяла большое внимание. При этом имелись и нюансы. Так, императрица практически не использовала косметику и не завивала свои прекрасные волосы. Только накануне больших дворцовых выходов парикмахер с ее позволения использовал завивочные щипцы. Императрица не делала маникюр, «поскольку Его Величество терпеть не мог наманикюренные ногти». Из духов императрица предпочитала «Белую розу» парфюмерной фирмы «Аткинсон». Они, по ее словам, прозрачны, без всякой примеси и бесконечно ароматны. В качестве туалетной воды она использовала «Вербену»...
Дошедшие до нас платья императрицы Александры Федоровны дают возможность составить представление о вкусовых пристрастиях императрицы. Близкие к императрице мемуаристки подчеркивали, что «одевалась она очень хорошо, но не экстравагантно. Она подбирала наряды к своему типу внешности и ненавидела крайности моды». Дома императрица любила носить блузки с юбкой. Этот «женский взгляд» на императрицу, вероятно, более точен, чем «мужской», утверждавший, что «женская суетность была ей абсолютно чужда; например, нарядами она вовсе не интересовалась». Что касается отношения к экстравагантности в одежде, так известно, что императрица категорически не воспринимала «последний крик моды» – узкие юбки.
Любимыми цветами императрицы были голубой, лиловый, сиреневый, белый, серый и светло-розовый. Александра Федоровна предпочитала длинные, ниспадающие широкими складками платья, в которых выглядела очень привлекательно. Большая часть этих платьев шились в ателье Альбера Бризака, Ольги Бульбенковой и Надежды Ламановой .
У императрицы были предпочтения и в обуви. Она любила обувь с длинным заостренным носком. Александра Федоровна обычно носила замшевые золотистого или белого цвета туфельки. Атласные туфли никогда не надевала.
Что касается ювелирных украшений, то императрица их, как всякая женщина «с возможностями», весьма высоко ценила и прекрасно разбиралась в качестве ювелирных изделий. По свидетельству мемуаристки «перстни и браслеты она действительно любила и всегда носила перстень с крупной жемчужиной, а также крест, усыпанный драгоценными камнями
»."
Принцесса Аликс 1894 год
Портрет императрицы Александры Федоровны с жемчужными украшениями
Альбер (или на русский манер - Август) Бризак, Ольга Бульбенкова, Надежда Ламанова, Чарльз Фредерик Ворт, Редферн - пять основных портных-модельеров, кто одевал последнюю русскую императрицу и чьи работы до сих пор можно увидеть в нескольких музеях мира, начиная от нашего Эрмитажа и заканчивая американским Метрополитен-музеем (The Metropolitan Museum of Art). При этом Бризак и Ворт занимались главным образом дамскими туалетами, вечерними, бальными нарядами; «г-жа Ольга» изготавливала парадные фрейлинские платья (бархат и золотое шитье); Редферн шил удобную городскую одежду для визитов и прогулок; Ламанова творила в стиле модерн, создавая, как повседневную одежду, так и платья для балов и приемов. Их творения изящны и очень красивы, так что любая женщина нашего времени многое бы отдала, чтобы их носить и ощущать себя прежде всего Женщиной...
Императрица Александра Федоровна на прогулке 1914
Небольшая галерея платьев последней императрицы Александры Федоровны
Вечернее платье А.Бризак
Вечернее платье императрицы А.Бризак
Бальное платье императрицы Александры Федоровны 1900
Вечернее платье императрицы 1903
Вечернее платье императрицы Александры Федоровны А.Бризак
Визитное платье императрицы Александры Федоровны А.Бризак
Утренний капот императрицы
Приняв ванну, Александра Федоровна одевалась сама. Она меняла одежду несколько раз в день – утром была одета довольно просто, а для ланча и чая выглядела более официально. К ужину императрица выходила облаченная в величественные, дорогие и роскошные вечерние платья, украшенная великолепными драгоценностями – даже если она ужинала наедине с супругом. После ужина Николай II возвращался к государственным делам и вновь присоединялся к супруге уже для позднего вечернего чая, который часто сервировали в его рабочем кабинете. После этого Александра Федоровна возвращалась в свои покои, чтобы приготовиться ко сну. Пеньюар и ночные принадлежности ждали императрицу в Гардеробной.
Одежда, выбранная царицей на день, должна была появляться в гардеробной точно по часам и в должное время. Камер-юнгферам следовало как можно тише все приготовить. Когда Александра Федоровна входила в комнату, то горничных там не должно было быть, а одежда – в точности соответствовать данным инструкциям. На стене был установлен телефонный аппарат, дабы императрица могла переговорить с находящимися на антресольном этаже камер-юнгферами в случае, если что-то было не так или ей требовался какой-то аксессуар ." (